- Где-то под землей, на тот случай, если он вдруг станет радиоактивным. Перед тем как его схватили, у него был контакт с каким-то сообщником, и теперь его жена и этот второй тип регулярно разговаривают по телефону зашифрованными фразами и делают вид, что ни о чем таком не знают. Пока еще никаких вольностей между ними не было. Еще этот тип разговаривает по телефону с одной медицинской сестрой, и вот между ними, может быть, вольности как раз и начинаются. Словно они никогда не слышали о СПИДе. Здесь еще может быть замешан один бельгийский шпион из нового Европейского Экономического Сообщества. В последний раз, когда они разговаривали, она ему сообщила: "Бельгиец снова начал глотать".
- И что вы собираетесь с ним делать?
- Ну, мы, конечно, легко могли бы его убить с помощью одного из наших антитеррористических подразделений, если дело дойдет до этого. Но он может нам понадобиться, потому что у нас проблемы с нехваткой трития. Что вы знаете о тритии, Нудлс?
- О тритии? Никогда о нем не слышал.
- Хорошо. Вы умеете быть объективным. Я думаю, это какой-то радиоактивный газ, который нам нужен для нашей водородной бомбы и других вещей. Его можно получать из тяжелой воды, и этот капеллан может оказаться очень полезным, если ему удастся обучить и других производить тяжелую воду. У президента для этого не хватает терпения, и он хочет, чтобы этим делом занялся я. У меня для этого тоже не хватает терпения, а поэтому я передаю его вам.
- Мне? - удивленно воскликнул Нудлс. - Вы хотите сказать, что я принят?
- Ведь мы поговорили, не правда ли? Сообщите мне, какие, по вашему мнению, рекомендации я должен дать.
Он протянул Нудлсу довольно увесистую красную папку, на наклейке обложки которой в одном предложении было изложено резюме выжимок сводки дайджеста рапорта сжатого изложения сообщения об отставном военном капеллане семидесяти одного года, производящем тяжелую воду внутренним способом без лицензии и в настоящее время задержанном для обследования и допроса. Нудлс слабо разбирался в тяжелой воде и совсем не разбирался в тритии, но он достаточно разбирался в жизни и ничем не выдал своего знания, прочтя имена Джона Йоссаряна и Милоу Миндербиндера, хотя и погрузился в мрачную задумчивость, прочтя о медицинской сестре Мелиссе Макинтош, о которой никогда раньше не слышал, и о ее подружке, Анджеле Мор или Моркок, с которой они на пару снимали квартиру, и о находящемся в нью-йоркской больнице таинственном бельгийском агенте с раком горла, о котором медицинская сестра регулярно передавала шифрованные сообщения по телефону, и об обходительном, хорошо одетом таинственном незнакомце, который, кажется, вел наблюдение за всеми остальными либо как шпион, либо как телохранитель. Как знаток описательной прозы Нудлс по достоинству оценил талант автора, который умел вмещать в одно предложение так много.
- Вы хотите, чтобы решение принял я? - пробормотал, наконец, озадаченный Нудлс.
- А почему бы и не вы? Потом здесь есть еще кое-что о ком-то, у кого есть великолепный военный самолет, и этот кто-то хочет, чтобы мы купили его самолет, а потом есть еще один, у которого есть великолепный самолет получше первого, и он тоже хочет, чтобы мы его купили, но мы можем купить только один.
- А что говорит Портер Лавджой?
- Он занят, готовится к судебному процессу. Я хочу выслушать ваше мнение.
- Мне кажется, я не компетентен в таких вопросах.
- Я верю в потоп, - ответил вице-президент.
- Кажется, я ослышался.
- Я верю в потоп.
- Какой потоп? - Нудлс был снова сбит с толку.
- Ноев потоп, конечно. Тот, о котором написано в Библии. И моя жена тоже. Разве вы о нем не знаете?
Прищурив глаза, Нудлс пытался отыскать в простодушном выражении лица вице-президента хоть какой-нибудь намек на шутку.
- Я не уверен, что понял вас. Вы считаете, что тогда было сыро?
- Я верю, что это правда. До последней детали.
- Что он взял с собой каждой твари по паре?
- Так там сказано.
- Сэр, - вежливо сказал Нудлс, - науке сегодня известно такое количество животных и насекомых, что их невозможно собрать и за всю жизнь и поместить на судно такого размера. Как он их собрал, где он их разместил, я уж не говорю о том, что там должно было быть место для него и его детей с семьями. А как быть с проблемой хранения съестных припасов и удаления отходов в течение этих сорока дождливых дней и ночей?
- Так, значит, вы знаете об этом!
- Наслышан. А сто пятьдесят дней и ночей после того, как дождь кончился?
- Так вы и об этом знаете! - Вице-президент посмотрел на него с одобрением. - Тогда вы, вероятно, знаете, что эволюция - вздор. Я ненавижу эволюцию.
- Откуда же взялись все эти известные нам животные? Одних только видов жуков существует триста или четыреста тысяч.
- Ну, они, наверно, просто эволюционировали.
- Всего за семь тысяч лет? Ведь по Библии все началось именно семь тысяч лет назад.
- Вы можете прочитать об этом, Нудлс. Все, что нам нужно знать о сотворении мира, написано в Библии, черным по белому на чистом английском языке. - Вице-президент спокойно разглядывал его. - Я знаю, что существуют скептики. Но все они красные. Все они не правы.
- А как же быть с Марком Твеном? - не мог сдержаться Нудлс.
- Ага, я знаю это имя! - с тщеславной радостью воскликнул вице-президент. - Марк Твен - это тот самый великий американский юморист из соседнего со мной штата Миссури, верно?
- Миссури не соседствует с Индианой, сэр. А ваш великий американский юморист высмеивал Библию, с пренебрежением относился к христианству, испытывал отвращение к нашей империалистической внешней политике и камня на камне не оставил от всей этой истории с Ноем и его ковчегом, а в особенности от мухи.
- Очевидно, - ответил вице-президент, не теряя хладнокровия, - мы говорим о разных Марках Твенах.
Нудлс пришел в ярость.
- Был только один Марк Твен, сэр, - мягко сказал он и улыбнулся. - Если хотите, я приготовлю сводку его изречений и оставлю ее у одного из ваших секретарей.
- Нет, я ненавижу все письменное. Запишите это на видео, и, может быть, нам удастся сделать из этого игру. Я вот диву даюсь, почему это люди, которые читают, никак не могут осознать простые истины, изложенные там так ясно. И, пожалуйста, не называйте меня "сэр". Вы на столько старше меня. Вы не будете называть меня Гаденыш?
- Нет, сэр, я не буду называть вас Гаденыш.
- А все остальные называют. У вас есть на это право. Я давал присягу защищать это конституционное право.
- Послушайте, Гаденыш… - Вскочив, Нудлс стал затравленно озираться в поисках доски, мела, указки - чего угодно. - Вода стремится к покою.
- Да, я слышал об этом.
- Гора Эверест имеет высоту около пяти миль. Чтобы покрыть всю землю водой, глубина водного слоя должна быть около пяти миль.
Его будущий наниматель кивнул, довольный тем, что, наконец, кажется, стал что-то понимать.
- Значит, тогда было столько воды.
- А потом воды спали. Куда бы они могли спасть?
- Конечно, в океаны.
- А где же, по-вашему, были океаны, если весь мир был покрыт водой?
- Под потопом, конечно, - последовал решительный ответ, и радушный вице-президент поднялся. - Если вы посмотрите на карту, Нудлс, то увидите, где находятся океаны. И вы увидите также, что Миссури граничит с моим штатом Индиана.
- Он верит в потоп! - Нудлс Кук все еще не мог успокоиться и, разговаривая с Лавджоем, почти переходил на крик. Впервые в их взаимоотношениях он явился перед своим спонсором, испытывая чувство, отличное от заговорщицкого удовлетворения.
Портер Лавджой был невозмутим.
- И его жена тоже.
- Вы должны будете увеличить мне жалованье.
- Эта работа не заслуживает большего.
- Измените работу!
- Я поговорю с Капоне.
Здоровье у него было отличное, жил он не на социальное пособие, и все, так или иначе участвовавшие в его назначении, чувствовали, что в качестве министра, ответственного в новом кабинете за здравоохранение, образование и социальное обеспечение, Нудлс сосредоточит все свои усилия на образовании нового президента.
КНИГА ПЯТАЯ
13
ТРИТИЙ
"Тяжелая вода поднялась еще на два пункта", - сообщал факс, пришедший в офис "М и М" в Рокфеллеровском центре в Нью-Йорке, на том же этаже и почти в том же кабинете, в котором Сэмми Зингер провел большую часть своей зрелости, работая в журнале "Тайм", в кабинете, окна которого, как снова видел теперь Майкл Йоссарян, выходили на легендарный каток, расположенный далеко внизу, сверкающий, замороженный кружок в центре вызывающего почтение японского комплекса недвижимости, выкупленного ранее у вымирающей финансовой династии Рокфеллера. Это был тот же каток, на котором много лет назад Сэмми, придя сюда с Глендой, впервые встал на коньки и не упал, а потом приходил еще не раз во время обеденного перерыва, когда они начали встречаться регулярно и она все еще убеждала его переехать жить к ней в ее квартиру в Уэст-Сайде, где с ней жили трое ее детей и ее необыкновенная матушка, еще сохранившая в своем характере дух колонистов Висконсина; Сэмми матушке понравился, и она с радостью снова уехала жить к своей сестре на маленькую семейную ферму, когда Сэмми поддался, наконец, на уговоры Гленды, - никто из известных ему нью-йоркских родителей не был способен на такое благородное самопожертвование, - и когда тритий, газ, получаемый из тяжелой воды, на международных товарных биржах радиоактивных материалов в Женеве, Токио, Бонне, Ираке, Иране, Нигерии, Китае, Пакистане, Лондоне и Нью-Йорке поднялся еще на двести шестнадцать пунктов. Оптимистичный рост трития объяснялся природной способностью этого изотопа водорода с заранее известной скоростью терять свои свойства в атомном оружии, что и обусловливало необходимость периодического пополнения его запасов, и соблазнительной предрасположенностью этого газа уменьшаться в объеме за временной промежуток между моментом, когда его закупоривал поставщик, и моментом, когда его получал покупатель, который чаще всего был производителем новых галантерейных товаров или указательных знаков, имевших неискоренимо люминесцирующие поверхности, или изготовителем и поставщиком ядерных боеголовок.
Клиенты часто сообщали о том, что получали больше чем на сорок процентов меньше трития, чем ими было оплачено, и на сорок процентов меньше, чем было запаяно и отправлено, при этом никаких свидетельств хищения, диверсии или утечки не обнаруживалось.
Просто, при получении ими груза, трития там не хватало.
Незадолго до этого в ходе экспериментальной отправки опытной партии всего лишь из одного здания в другое с целью выяснения причины потерь, никаких новых результатов не было получено и исчезновение трех четвертей от общего количества отправленного трития так и осталось необъясненным. Было бы неточно утверждать, заявил сконфуженный источник, что тритий как сквозь землю проваливался. Они брали пробы земли. Трития там не обнаруживалось.
Несмотря на радиацию и, как следствие, опасность заболевания раком, тритий продолжали использовать для светоотражающих указателей и часовых циферблатов, для пушечных прицелов, для приборов ночного видения, для значков в виде свастики, крестов, звезды Давида и венчиков, светящихся в темноте, а также для колоссального увеличения взрывной мощности ядерных зарядов.
Сногсшибательная подружка Мелиссы Макинтош, Анджела Мор, о которой Йоссарян не мог уже думать иначе как об Анджеле Моркок, уже предложила своим пожилым и благочестивым нанимателям идею создания игрушек с люминесцентными накладками, фосфоресцентно высвечивающими наиболее активные органы совокупления, кроме того, Анджела уже успела опробовать на посетителях ярмарки игрушек - мужчинах и женщинах - другую свою идею: часы для спальной со светящимся эмалево-тритиевым циферблатом, на котором часовая и минутная стрелки изображали обрезанные мужские члены, а цифры были вовсе не цифрами, а обнаженными женскими фигурками, чувственные позы которых приобретали в зависимости от часа все более откровенный характер, пока эти последовательные стадии эротического транса не завершались полным удовлетворением в решающий двенадцатый час. Йоссарян возбудился, слушая, как она рассказывает об этом рожденном в порыве вдохновения предмете ширпотреба; это происходило в коктейль-баре задень или два до того, как она впервые сделала ему минет и отослала домой, потому что он был старше мужчин, к которым она привыкла, и она не была уверена, есть ли у нее желание познакомиться с ним поближе, а впоследствии, и из-за растущего к нему чувства Мелиссы и возрастающего у самой Анджелы осознания опасности СПИДа, она отказалась делать ему минет во второй раз или удовлетворить его каким-либо иным равноценным способом; в тот первый раз, сидя рядом с Анджелой на бархатной банкетке в роскошном коктейль-баре и слушая ее бред, он вдруг почувствовал слабое шевеление у себя в штанах и, взяв ее за руку, потер ее ладонью ширинку своих штанов, чтобы и она почувствовала это.
Огромный рост мощности заряда атомных боеголовок благодаря действию трития сделал возможным эстетическое уменьшение размера и веса бомб, ракет и всевозможных снарядов, позволив на один носитель, вроде предполагаемого бомбардировщика Милоу или Стрейнджлава, устанавливать большее число зарядов, не принося при этом в жертву ядерную разрушающую способность.
Стоимость капеллана многократно возросла, и он был в полной безопасности.
14
МАЙКЛ ЙОССАРЯН
- Когда я смогу его увидеть? - услышал Майкл Йоссарян настойчивый голос отца. У его отца волосы были гуще, чем у него самого, и курчавые их завитки отливали цветом, для которого его брат Адриан неустанно искал химическую формулу, чтобы получить краску молодой, естественной проседи, которая не казалась бы молодой у любого человека в возрасте Йоссаряна и не выглядела бы естественной.
- Как только не будет никакой опасности, - ответил М2, одетый в чистую, белую рубашку, которая еще не успела помяться, пропотеть и не требовала глажки.
- Майкл, разве он только что не сказал, что никакой опасности для капеллана нет?
- Мне показалось, что именно это я и слышал.
Майкл улыбнулся про себя. Он прижался лбом к оконному стеклу, чтобы получше разглядеть каток внизу с его красочным калейдоскопом катающихся, неторопливо убивающих время; Майкл с мрачным предчувствием человека, много упустившего в жизни и заранее знающего ответ, спрашивал себя, смог ли бы он забыться и найти хоть какое-то утешение в подобных милых развлечениях, если бы ему когда-либо удалось заставить себя искать их. Отражающий свет ледяной овал в последние годы окружала кочующая толпа нищих и бродяг вперемежку с вышедшими прогуляться на обед или попить кофейку и с конными полицейскими на грозных лошадях. Майкл Йоссарян не танцевал - он не чувствовал ритма. Он не играл в гольф, не катался на лыжах, не занимался теннисом и заранее знал, что никогда не будет кататься на коньках.
- Я имею в виду опасности для нас, - услышал он жалобный, оправдывающийся голос М2, и повернулся, чтобы взглянуть на него. Казалось, М2 был великолепно подготовлен к вопросу, который ему задали. - Как только не будет опасности для "М и М", и его не сможет присвоить ни "Мерседес-Бенц", ни "Н энд Н Дивижн ов Ниппон энд Ниппон". Когда будет блокирован сам Стрейнджлав. Мы запатентуем капеллана, когда узнаем, как он работает, а сейчас мы ищем торговую марку. Мы подумываем о венчике. О светящемся венчике, конечно, поскольку он священник. Может быть, о таком, который будет светиться в темноте всю ночь.
- Почему же не использовать для этого тритий?
- Тритий дорого стоит, и он радиоактивен. Майкл, ты можешь нарисовать венчик?
- По-моему, это не трудно.
- Нам понадобится что-нибудь веселенькое, но серьезное.
- Я постараюсь, - сказал Майкл, снова улыбнувшись, - сделать его серьезным, а вот нарисовать венчик, который не был бы веселеньким, довольно трудно.
- Где его держат? - пожелал узнать Йоссарян.
- Наверно, все в том же месте. По правде говоря, я не знаю.
- А твой отец знает?
- А я знаю, знает ли он?
- А если бы ты знал, то сказал бы мне?
- Если бы он разрешил.
- А если бы нет?
- Тогда я бы сказал, что не знаю.
- Как говоришь сейчас. По крайней мере, ты честен.
- Стараюсь.
- Даже когда врешь. В этом есть парадокс. Мы говорим кругами.
- Я прослушал курс богословия.
- И что же, - сказал Йоссарян, - я должен говорить жене капеллана? Я с ней скоро встречаюсь. Если есть кто-нибудь еще, к кому я могу ей посоветовать обратиться с жалобой, я ей обязательно скажу.
- А кого она могла бы найти? Полиция здесь беспомощна.
- Стрейнджлава.
- Ах, нет, - сказал М2, став бледнее обычного. - Придется мне выяснить. А пока вы можете сказать Карен Таппман, что…
- Карен?
- Здесь у меня в шпаргалке так написано. Вы можете, не кривя душой, сказать Карен Таппман…
- Я не думаю, что стал бы ей лгать.
- Мы всегда выбираем правду. Так и записано в нашей инструкции в статье "Ложь". Вы должны сказать Карен Таппман, - стал услужливо излагать М2, - что он себя хорошо чувствует и скучает без нее. Он с нетерпением ждет возвращения к ней, что и произойдет, как только он не будет представлять угрозы для себя и общества, а его присутствие дома и в супружеской постели не нанесет ущерба ее здоровью.
- Еще одна сраная хитрость, да?
- Прошу вас, - М2 передернуло. - Это и на самом деле правда.
- Но ты бы так сказал, если бы это и не было правдой?
- Вы абсолютно правы, - признался М2. - Но если в нем из тяжелой воды начнет образовываться тритий, то он может оказаться радиоактивным, и нам всем так или иначе придется держаться от него подальше.