53
Мы шагали к морю, я в центре, Лила и Нино по бокам. Мне трудно описать чувство полноты бытия, охватившее меня в тот миг, когда Нино произнес: "Встречаемся завтра в семь". Разумеется, мне было жалко Пинуччу с ее страданиями, но никакое ее нытье не могло отравить мне радость в ожидании долгого волнующего воскресенья. Одновременно я ощущала гордость за то, что нахожусь с людьми, которые всегда много значили в моей жизни, больше, чем родители и младшие братья и сестра. Я схватила Лилу и Нино за руки и с восторженным воплем потащила в холодную воду, подняв кучу брызг. Мы нырнули в волну, точно были единым существом, и только потом расцепили руки.
Мне никогда не нравилось с головой нырять в холодную воду, которая попадала в глаза и заливала уши. Я побыстрее вынырнула, отплевываясь, но тут же увидела, что Нино и Лила уже плывут на глубину, и поплыла за ними. Это было не так-то просто: я не умела дышать в воду. Правая рука была у меня сильнее левой, и я постоянно сбивалась с ритма, следя в основном за тем, чтобы не наглотаться соленой воды. Хоть без очков я почти ничего не видела, но старалась не выпускать их из виду. Рано или поздно они остановятся, думала я. Сердце у меня колотилось; я замедлила продвижение вперед и в конце концов остановилась, издалека наблюдая, как они бок о бок уверенно удаляются к горизонту.
На мой взгляд, они уже заплыли слишком далеко. Да и я в погоне за ними очутилась гораздо дальше от берега, чем привыкла. Лила тоже раньше никогда не заплывала в такую даль. Но сейчас она соревновалась с Нино и, несмотря на отсутствие опыта, не желала сдаваться и отставать от него.
Мне стало страшно. А вдруг ей не хватит сил вернуться? Или она почувствует себя плохо? Но Нино прекрасно плавает, он ей поможет. А что, если у него сведет ногу? Или он тоже устанет? Я огляделась. Течение увлекало меня влево. Нет, я не буду ждать их здесь, вернусь на берег. Я опустила глаза вниз, но лучше бы я этого не делала. Голубизна подо мной переходила в синеву, а синева - в черноту. В небе сияло солнце, и в его лучах поверхность воды светилась и искрила. Я вдруг осознала, что вишу над бездной и у меня нет ни одной точки опоры; мне почудилось, что снизу, из этого смертоносного колодца, сейчас появится зубастое чудовище, которое схватит меня и утянет за собой на дно.
Я приказала себе успокоиться и крикнула: "Лила!" Без очков я не видела почти ничего, да еще солнце слепило глаза. Я стала думать о том, что завтра буду целый день гулять с Нино. Я медленно развернулась, легла на спину и, подгребая руками, поплыла к берегу.
Я остановилась, когда почувствовала под ногами дно, и обернулась. Мне не без труда удалось различить вдали две черные точки - их головы. Страх отпустил. Лила была жива-здорова и плыла рядом с Нино. Какая она все-таки упрямая, какая смелая! Я выбралась из воды и подошла к Бруно, который сидел возле наших вещей.
- А где Пинучча?
Он робко улыбнулся, словно не хотел показывать, что огорчен.
- Она ушла.
- Куда?
- Домой. Сказала, что ей надо собираться.
- Собираться?
- Она хочет вернуться в город. Говорит, что не может надолго оставлять мужа одного.
Я взяла свою сумку, попросила его проследить за Нино и Лилой и побежала к дому. Надо было выяснить, что творится с Пиной.
54
Этот странный день перешел в еще более странный вечер. Пинучча и правда собирала чемодан, а Нунция ее увещевала.
- Что так нервничаешь? - убеждала ее она. - Рино прекрасно со всем справится. Стирать он умеет, готовить тоже, с ним отец, братья. Он же понимает, что ты не развлекаться сюда приехала. Ты должна набраться сил, чтобы родить здорового ребенка. Ну-ка, давай разберем твой чемодан, я тебе помогу. Я вот вообще никогда не отдыхала, но теперь, слава богу, у нас есть деньги. Я не говорю, что их надо проматывать, но немножко себя побаловать не грех, и вы можете это себе позволить. Пина, деточка, послушай меня: Рино всю неделю работает, он устает. Вот он сейчас приедет, и что? Ты же не хочешь, чтобы он увидел тебя такой. Он начнет волноваться, а когда он волнуется, он злится, и что в том хорошего? Вот ты хочешь уехать, чтобы быть рядом с ним, но он ведь приезжает сюда, чтобы тоже быть с тобой. Скоро вы увидитесь, и все наладится, так зачем напрасно мучить друг друга? Разве это дело?
Но Пинучча не слушала мудрых советов Нунции. Тогда я присоединилась к ней, и в конце концов нам удалось вытащить из чемодана большую часть вещей Пинуччи, хотя она то и дело пыталась запихнуть их назад. Она то успокаивалась, то снова впадала в раж, и это продолжалось бесконечно.
Вскоре вернулась Лила. Она прислонилась к дверному косяку и хмуро посмотрела на растрепанную Пинуччу. Ее лоб перерезала длинная глубокая морщина.
- С тобой все в порядке? - спросила я.
Она кивнула.
- Здорово ты плаваешь!
Лила молчала.
У нее был такой вид, словно она подавляла в себе одновременно и чувство радости, и чувство страха. Истерика Пинуччи явно выводила ее из себя. Та снова запричитала, что уедет, начала метаться, как бы что-нибудь не забыть, жаловаться, что жить не может без своего ненаглядного Ринуччо, и, демонстрируя яркий пример женской логики, сокрушаться, что расстается с морем, пляжем и цветущими садами… Лила продолжала молчать, вопреки обыкновению не отпустив ни одного издевательского замечания. Наконец она разжала губы, но не для того чтобы призвать Пинуччу к порядку, а для того чтобы сообщить нам то, что мы и так знали и чего боялись: "Они уже подъезжают".
Пинучча упала на кровать, рядом с которой стоял уже закрытый чемодан. Лила хмыкнула и пошла переодеваться. Через некоторое время она вышла в облегающем красном платье, аккуратно причесанная. Она первая расслышала треск мотороллеров, высунулась из окна и принялась махать руками. Затем обернулась к Пинучче и, не скрывая презрения, кинула: "Иди умойся. И сними уже мокрый купальник".
Пинучча посмотрела на нее, но не пошевелилась. И тут между ними пробежала какая-то мгновенная невидимая искра, как будто у каждой поднялись из глубин души микроскопические частицы и столкнулись одна с другой, заставив задрожать воздух. Это длилось не более секунды, но я уловила этот миг, хотя не поняла, что он означает. Зато они прекрасно поняли друг друга. Пинучча убедилась, что Лиле все известно и она готова ей помочь, пусть даже жесткими словами. Поэтому она встала и побрела в ванную.
55
Приехали Рино и Стефано. Лила вела себя еще более приветливо, чем в прошлые выходные. Она обняла мужа, позволила ему себя поцеловать, а когда он достал из кармана бархатный футляр, завизжала от радости. Внутри была золотая цепочка с кулоном в виде сердечка.
Рино тоже привез Пинучче подарок, и она, копируя Лилу, старательно изображала восторг, но ее взгляд выдавал скрытую боль. Поцелуи и объятия мужа, привезенный им подарок сорвали с нее маску счастливой жены, за которой она безуспешно пыталась прятаться. Губы у нее задрожали, а из глаз хлынули слезы.
- Я собрала вещи. Я больше не останусь здесь ни минуты. Я хочу быть с тобой и только с тобой, - с рыданием в голосе проговорила она.
Рино улыбнулся, тронутый столь пылким проявлением чувств.
- Я тоже хочу всегда быть с тобой, - весело сказал он.
Но понемногу до него дошло, что жена не просто жалуется на то, что скучает и всегда будет по нему скучать, а что она в самом деле собралась уезжать и даже упаковала вещи, о чем с настойчивостью ему и твердила.
Они заперлись у себя в комнате, но пробыли там недолго. Вскоре Рино вышел и крикнул Нунции: "Мама, что здесь происходит?" Не дожидаясь ответа, он обернулся к сестре и злобно произнес: "Если это твои проделки, клянусь, ты у меня получишь!" Потом заорал Пинучче, которая оставалась в спальне: "Хватит ныть! Ты меня уже достала! А ну иди сюда, я устал и есть хочу".
Появилась заплаканная Пинучча. Стефано попытался было разрядить атмосферу, обнял ее и вздохнул: "Ах, женщины-женщины, вы нас с ума сведете!" И, словно вспомнив о причине своего собственного безумия, поцеловал Лилу в губы; несчастье второй пары внезапно заставило его почувствовать себя особенно счастливым.
Мы сели за стол, и Нунция молча поставила перед каждым из нас тарелку. Но тут не выдержал Рино. Заорав, что ему кусок в горло не лезет, он швырнул полную тарелку спагетти с моллюсками прямо на пол кухни. Я испугалась. Пинучча снова расплакалась. Потерявший терпение Стефано сухо сказал Лиле: "С меня довольно. Поехали в ресторан". Нунция запротестовала, к ней присоединилась даже Пинучча, но они встали из-за стола и вышли из кухни. Через минуту послышался шум мотора.
Я помогла Нунции убрать осколки. Рино ушел в спальню. Пинучча закрылась в ванной, но вскоре вышла и направилась к мужу. Щелкнул дверной замок. И тут Нунция, бросив играть роль все понимающей свекрови, взорвалась: "Видала, как эта сука мучает Ринуччо? Какая муха ее укусила?"
Я сказала, что понятия не имею, что было чистой правдой, но весь вечер утешала Нунцию, уверяя ее, что Пинучча обожает своего мужа. Если бы я ждала ребенка, говорила я, то тоже хотела бы быть рядом с мужем, чтобы чувствовать себя защищенной и знать, что он разделяет со мной ответственность за будущего малыша. Вот Лила - она приехала сюда, чтобы забеременеть, и всем очевидно, что пребывание на море идет ей на пользу, достаточно посмотреть, с какой радостью она встречает Стефано. Но Пинучча и так полна любовью, и ей хочется дарить ее мужу каждый час и каждую минуту, иначе эта огромная любовь давит на нее и причиняет ей страдание.
Мы с Нунцией навели на кухне порядок, перемыли тарелки и кастрюли, и тут Нунция вдруг сказала: "Как хорошо ты говоришь, Лену. Сразу видно, что тебя ждет блестящее будущее". На глаза у нее навернулись слезы, и она тихо добавила, что Лила тоже должна была учиться, ведь она такая способная. "Но мой муж ей не разрешил, - вздохнула она, - а я не посмела ему перечить. Денег у нас тогда не было. А ведь и она могла стать такой, как ты, а теперь вот замуж вышла, выбрала себе другой путь, и назад уже не вернешься. Так вот жизнь сама за нас решает". Она пожелала мне счастья "с красивым и образованным молодым человеком", а потом спросила, правда ли мне нравится сын Сарраторе. Я замотала головой, но призналась, что завтра иду с ним в горы. Нунция обрадовалась и помогла мне сделать бутерброды с салями и проволоне. Я завернула их в бумагу и положила в сумку вместе с полотенцем и кое-какими нужными мелочами. Нунция посоветовала мне вести себя благоразумно, и мы пожелали друг другу спокойной ночи.
Я пошла к себе в спальню, хотела немного почитать, но не могла сосредоточиться. Как хорошо будет выйти из дома ранним утром, пока прохладно, и вдохнуть полной грудью напоенный свежими ароматами воздух. Как прекрасно море! Как я люблю их всех, даже Пинуччу с ее слезами и нытьем! Как я рада, что с каждой неделей крепнет любовь Лилы и Стефано! Но больше всех я люблю Нино! Какое это счастье - каждый день видеться с ним! Какое удовольствие вести с ним и с Лилой долгие беседы, зная, что мы трое понимаем друг друга, несмотря на некоторые разногласия и взаимное недовольство, иногда прорывающееся откуда-то из подсознания.
Послышался шум - это вернулись Лила и Стефано. Они перешептывались и приглушенно смеялись. Хлопали, то открываясь, то закрываясь, двери. Раздался звук льющейся воды. Я выключила свет, немного послушала шорох тростника и возню кур за окном и незаметно заснула.
Я проснулась, почувствовав, что в комнате кто-то есть.
- Это я, - шепнула Лила.
Она села на краешек моей кровати. Я протянула руку, чтобы включить свет.
- Не надо, - сказала она. - Я на минутку.
Я все равно включила свет и поднялась.
Лила была в светло-розовой ночной сорочке. Она так загорела, что глаза на этом фоне казались чуть ли не белыми.
- Видела, куда я заплыла?
- Ты молодец! Но я за тебя волновалась.
Она гордо качнула головой и улыбнулась с видом покорительницы морей. Но уже в следующую секунду к ней вернулась серьезность.
- Я должна кое-что тебе сказать.
- Что?
- Нино меня поцеловал, - на одном дыхании выпалила она, словно, делая это признание, пыталась скрыть от самой себя нечто еще более стыдное. - Он меня поцеловал, но я не разжала губы.
56
Она подробно рассказала мне обо всем. Уставшая от долгого заплыва, довольная своим мастерством, Лила повисла на Нино, чтобы передохнуть. Он воспользовался ее слабостью и прижался губами к ее губам. Она стиснула зубы. "Ты с ума сошел! - крикнула она и оттолкнула его. - Я замужем!" - "Я давно люблю тебя, - ответил Нино, - куда дольше, чем твой муж. Я влюбился в тебя еще в школе, на конкурсе". Лила сказала, чтобы он не смел к ней приставать, и поплыла к берегу. "Ты не представляешь, как он ко мне прижимался, - добавила она. - У меня до сих пор губы болят!"
Лила ждала моей реакции, но я молчала. Тогда она сказала, что мне не стоит идти с ним в горы одной, без Бруно, на что я холодно заметила, что, если Нино поцелует и меня, в этом уж точно не будет ничего дурного, поскольку я не замужем и у меня даже нет парня.
- Жаль только, что он мне нисколько не нравится, - проговорила я. - Целоваться с ним - все равно что жевать дохлую мышь. - Я изобразила зевок. Лила, бросив на меня ласковый и одновременно восторженный взгляд, ушла к себе. Я дождалась, пока за ней закроется дверь, и только тогда разрыдалась.
Сегодня, вспоминая свои тогдашние страдания, я не испытываю к себе никакой симпатии. Но в ту ночь мне казалось, что моя жизнь кончена. Почему Нино повел себя так ужасно? Он целовался с Надей, со мной, с Лилой. Неужели это тот самый человек, которого я любила, - серьезный и умный? Текли часы, но мне никак не удавалось смириться с мыслью, что Нино, способный столь глубоко проникать в суть мировых проблем, в любви может быть таким поверхностным. Или я обманывала сама себя, поддавшись иллюзии? Зачем я поверила, что я - невысокая и не слишком стройная, очкастая, не столько умная, сколько прилежная, считающая себя знающей и образованной, что было не так, - могу ему понравиться, пусть даже на одно лето? Да и так ли уж сильно я его любила? Я попыталась проанализировать свои поступки. Нет, я не могла точно сказать, чего я хочу. Я не только тщательно скрывала свои чувства от других, я и сама не слишком в них верила. Почему я не говорила Лиле, что влюблена в Нино? Почему я не закричала от боли, когда она посреди ночи призналась мне, что Нино ее поцеловал? Почему не рассказала ей о том, что он уже целовался со мной? Почему я так себя вела? Может быть, я подавляла свои чувства потому, что боялась не справиться с той силой, которую подозревала в себе и которая заставляла меня стремиться к обладанию разными вещами и людьми, к признанию и победам? Может быть, меня страшило, что, не получив желаемого, я взорвусь изнутри и из меня хлынет наружу поток отвратительных мыслей - как, например, идея о том, что прекрасный рот Нино похож на дохлую мышь? Почему, делая шаг вперед, я тут же отступаю назад? Почему у меня всегда наготове любезная улыбка и счастливый смех, даже если на душе отвратительно? Почему я всегда нахожу оправдание для людей, причиняющих мне боль?
Вопросы, вопросы… И слезы. Уже рассвело, когда я, кажется, поняла, что произошло. Нино искренне верил, что любит Надю. Зная, как высоко меня ценит профессор Галиани, он относился ко мне с симпатией и уважением. Но теперь, когда он снова увидел Лилу здесь, на Искье, он осознал, что с детства любил ее и будет любить всегда. Да, скорее всего, именно так и было. За что же его упрекать? Разве он виноват? Между ними возникло нечто необычайно прекрасное, что выделяло их из всех остальных людей. Я стала вспоминать стихи и романы о любви. Все-таки училась я не зря: у меня были свои способы утешения. Лила зажгла в груди Нино огонь, который продолжал тлеть все эти годы, и вот теперь вспыхнул с новой силой. Что оставалось делать Нино? Пусть она вышла замуж и стала для него недоступной: теперь только смерть разлучит ее с законным супругом. Если только Нино не рискнет склонить ее к измене, тем самым приговорив себя к адским мукам до дня Страшного суда. К утру мне показалось, что я все поняла. Нино любит Лилу безнадежной любовью. Такой же, какой люблю его я. И, говоря о том, что он попытался поцеловать ее посреди моря, надо помнить о ее недоступности.
Поцелуй.
Он не хотел ее целовать, но все-таки поцеловал. Ничего удивительного: Лила умела подчинять себе события. Не то что я. И что мне теперь делать? Пойду на свидание с ним. Мы поднимемся на вулкан Эпомео. Или нет. Лучше вечером уеду вместе с Рино и Стефано. Скажу, что получила письмо от матери, и она зовет меня домой. Разве я смогу идти с ним в горы, если он любит Лилу, если он с ней целовался? Как я буду каждый день смотреть на них, а они будут уплывать от меня все дальше и дальше? Обессиленная, я провалилась в сон. Когда я проснулась, оказалось, что за ночь вчерашние мысли успели оформиться у меня в голове в нечто связное, а главное - приглушить боль. Я быстро вскочила и помчалась на свидание с Нино.
57
Я была уверена, что он не придет, но он уже ждал меня на пляже - один, без Бруно. Тут же выяснилось, что он расхотел идти в горы и бродить незнакомыми тропами. Если я настаиваю, сказал он, можно и пойти, только по такой жаре это будет утомительно, так что лучше остаться на море и искупаться. Я уже испугалась, что сейчас он добавит, что вообще-то ему надо заниматься, но, как ни удивительно, он предложил мне покататься на лодке. Он начал считать деньги у себя в кармане, и я протянула ему свои скудные богатства. "Ты и так принесла бутерброды, - улыбнулся он. - Так что плачу я". Через несколько минут мы были в море: Нино на веслах, я на скамеечке на корме.
Я немного повеселела. Лила, подумала я, могла и соврать, и Нино ее не целовал. Но в глубине души я понимала, что обманываю себя. Я часто лгала, прежде всего самой себе, но, насколько я знала Лилу, она всегда говорила правду. Впрочем, очень скоро Нино сам мне все объяснил. Мы уже отплыли довольно далеко от берега, когда он сложил весла и прыгнул в воду; я последовала его примеру. Вопреки обыкновению он не поплыл к горизонту, а нырнул, сразу исчезнув из виду, затем показался в некотором отдалении и снова нырнул. Я боялась глубины и предпочитала крутиться рядом с лодкой, но скоро устала и кое-как забралась обратно. Через некоторое время вернулся Нино, взялся за весла и уверенно погреб параллельно берегу, в сторону отеля "Пунта императоре". Мы немного поболтали на тему бутербродов, жары и моря и порадовались, что не пошли в горы. К моему удивлению, Нино ни разу не заговорил о том, что недавно читал в книгах, газетах и журналах; несколько раз, когда молчание становилось тягостным, я бросала пару реплик, которые должны были пробудить его интерес к обсуждению проблем мирового масштаба, но он меня как будто не слышал, явно занятый другими мыслями. Потом он отложил весла, с минуту смотрел на далекую скалу, проследил взглядом за летящей чайкой и спросил:
- Лина ничего тебе не говорила?
- О чем?
Он сжал губы и после короткой паузы выдохнул:
- Ладно, тогда я сам расскажу. Вчера я ее поцеловал.