* * *
Одна женщина приехала в сад. Не в какой-нибудь там вишнёвый - в обычный коллективный сад. Вот она такая идёт. В одной руке у неё сумочка со всякими там деньгами, ключами, телефоном и прочими присущими ей пенсионными удостоверениями. А в другой руке у неё полиэтиленовый пакет, в котором она несёт угощение для своего домашнего питомца. Это кот. Он живёт у неё в саду, спит на деревяшке. И он хоть и кот, а, как человек, хочет поесть. И вот она несёт ему угощение. Рыбку. Она всегда угощала его рыбкой, при этом цитируя строки рыбацкого поэта Дмитрия Шкарина: "Ну на, поешь, маленький, поешь рыбоньки, поешь сальненькой!" Впрочем, последнее я, так сказать, прилгнул: никогда она Шкарина не цитировала, откуда ей его знать, но я на её месте, угощая котика, непременно бы цитировал.
И вот она заходит на свой участок и слышит отвратительно громкий собачий лай и жалостное мяуканье своего питомца. Она роняет обе сумки и, схватясь за сердце, бежит в сторону душераздирающих звуков. Там, за домиком, старая корявая яблоня, а высоко на яблоне её милый котик жалобно плачет от ужаса, а на яблоню с остервенелым хриплым лаем кидается здоровенная лохматая злобная незнакомая (вероятно, бродячая) псина. Женщина в ужасе кричит. Собака оглядывается, чует, что слишком зарвалась, и в три прыжка благоразумно покидает чужую территорию. По ходу она ещё успевает молниеносно обнюхать брошенные хозяйкой сумки, молниеносно же сунуть морду в ту из них, где рыбонька сальненькая, сожрать её и перемахнуть невысокий заборчик.
Но что же милый котик? О, он находится в самом плачевном положении! Он сидит высоко на яблоне, трясётся и воет от ужаса. Хозяйка самым ласковым голосом его утешает и уговаривает спуститься вниз. Через четверть часа котик наконец насилу успокоился, перестал дрожать и вместо нечленораздельного воя стал производить членораздельное мяуканье. Намекая на то, что он, в принципе, согласен даже спуститься вниз. Но только он не умеет спускаться с деревьев. Наверх залезть - ещё туда-сюда, если нужда заставит, а вниз - оно труднее. Потому что котик разворачивается и пытается спускаться башочкой вниз, башочка перевешивает, он орёт от страха и прекращает попытку.
Женщина не знает, как и помочь своему питомцу. Она приставляет лестницу и лезет на яблоню, но лестница слишком коротка. Тогда женщина с кряхтением подтаскивает к яблоне старый стол, с трудом карабкается на него с лестницей в руках, пытается установить лестницу на стол, но всё страшно шатается, и залезть на это сооружение пенсионерка не решается. Она бежит к изгороди и видит идущего по дорожке какого-то парнишку лет восемнадцати. Она упрашивает его придти на помощь - всего лишь подержать лестницу. Он нехотя соглашается. Женщина достаёт котика, спускается с ним на землю и плачет от радости, и целует его, и гладит, и причитает. Забыв обо всём на свете. Давно ушёл помощник, а она всё не нарадуется на котика. Потом, спохватившись, вспоминает о рыбоньке, идёт к брошенным сумкам. Но в сумках уже нет ни рыбоньки, ни денег, ни телефона.
* * *
Эту историю мне рассказала одна известная сказочница. Сказочница не в смысле, что всё выдумывает, а в прямом - что пишет сказочные пьесы. Страсть к театру у неё с детства, когда она посещала какую-то не то детскую театральную студию, не то народный театр. Она беспрестанно играла Снегурочку и другие подобные роли, особенно любила с танцами.
И вот наклёвывается такая очередная роль. И не просто с танцами, а с целым балом. Руководительница, отъявленная режиссёрка, решила поставить "Золушку". Желающих на главную роль оказалось много. Девочки спорили, кричали, некоторые даже царапались - так все хотели играть Золушку.
Это, между прочим, не от большого ума режиссёрки. Если бы "Золушку" ставил я, у меня бы на эту роль не рвались. Понятно, что фея, принц, но в начале-то спектакля я не только одел бы Золушку в рваньё, но и заставил хорошенько вымазать сажей лицо, шею, уши, руки и ноги. И каждый божий день репетиция, а как бы она отмывалась - это её проблемы. А чтобы лучше вошла в роль, я бы по системе Станиславского и спать её заставил на куче золы, а заодно она мыла бы в театре полы, окна, туалеты, штопала реквизит; бегала за пивом, получала оплеухи и так далее. Как бы реалистически она потом играла!
Но режиссёрка придерживалась не реалистических, а попсовых традиций. В соответствии с которыми выбрала на роль девочку с самой попсовой внешностью. Эта была настоящая манекенщица - метр девяносто пять, худая длинноногая блондинка со взглядом женщины-вамп. Колтышевой досталась роль одной из злых сестёр, и то ещё спасибо, что женская: с мальчиками в студии была напряжёнка, а там одних стражников четыре человека.
Начали репетировать, и всё шло хорошо, пока не дошли до известной фетишистской сцены. Получается так, что у обеих злых сестёр тридцать шестой размер ноги, а у Золушки соответственно росту - что-то около сорок пятого. Режиссёрка закусила губу. Это, между прочим, тоже не от большого ума. У Шарля Перро не сказано, что туфелька была всем мала, сказано - "никому не впору". Но режиссёрка была знакома со сказкой по старому советскому фильму, а там как раз Золушка отличалась маленькими ножками. Что естественно, потому что она и ростом была меньше сестёр. Но у нас-то фотомодель, и начинаются муки творчества. Причём именно для злых сестёр, которые посредством актёрского дарования должны изобразить, что на них не налазит Золушкина туфелька. Изобразить очень непросто, потому что, если всунуть ногу до самого носка, пятка едва доходит до середины туфельки, а если прижать пятку к заднику, обувь предательски срывается с пальцев. Тем более зал небольшой, сцена рядом и зрителю всё видно.
Решение пришло внезапно. В этой постановке фея дарила Золушке не хрустальные туфельки, как у Шварца, а некие "волшебные сапожки". Всё получилось, и спектакль имел даже некоторых успех.
Между прочим, один знакомый сказал, что где-то уже слышал подобную историю. Видимо, не одна на свете режиссёрка, знакомая со сказкой только по фильму и предпочитающая формат манекенщиц.
* * *
Наряду с "Золушкой" существует также сказка о принцессе на горошине, мораль которой тоже обычно воспринимают неправильно как дети, так и взрослые. Финальную фразу королевы, которая мама главного принца, воспринимают некритически и слишком буквально. Она там говорит, что лишь принцесса может быть такой чувствительной, чтобы почувствовать горошину под кучей перин, тюфяков и матрацев. И что происхождение и всякая такая наследственная вещь и типа кровь - штука, которая всегда даст себя знать. И с этим мы не станем спорить. Но ведь одновременно вырисовывается и мысль, что настоящая принцесса - она всегда физически такая нежная, слабая и как бы перманентно имеет общую склонность к умиранию. А всякие там крестьянки, как говорили декаденты, пошло жизненны и вообще могут спать на гвоздях.
Это, конечно, неверно. Причём это видно из самой же сказки. Вспомним, в каком состоянии эта замаскированная нищенкой принцесса добралась до принцевого дворца. Она была насквозь мокрая и стучала зубами от холода. Что она должна была сделать после этого? Конечно, заболеть. Однако она ни разу не чихнула, не кашлянула, и далее ни о малейших соплях с её стороны в сказке не упоминается. То есть речь идёт о богатырском здоровье и редкой выносливости, которая, однако, сочетается в ней с чрезвычайной тактильной чувствительностью. То есть речь идёт о том, что настоящая принцесса в физическом плане способна на всё, о величайшей её лабильности и универсальности. Какая-нибудь тупая крестьянка может всю жизнь копаться в земле, а пошли её на лесоповал - тут ей и крышка. А принцесса может всё. Вот смысл-то, оказывается.
Вот мы тоже с одной барышней оттопыривались. Она тоже принцесса. В том смысле, что чрезвычайно царских кровей она по прямой линии происходит от знаменитого хана Узбека, хотя внешности она совершенно нордической. Но кровь есть кровь.
Короче, задержались мы в гостях. Пришлось заночевать. Ну выделили хозяева нам какой-то весьма узенький диванчик. Совершенно второй свежести диванчик, но и на том спасибо. Он, диван-то, скрипел, шатался и где-то в ногах у него была продавлена изрядная яма. Мы с вечера были ещё навеселе и уснули. А вот ближе к утру я просыпаюсь и чувствую: что-то мне как-то неудобно. Что-то такое ближе к ногам мешается. Но я-то не принцесса - снова уснул. Утром просыпаюсь окончательно. Принцесса всё ещё спит. Я встаю и смотрю, что же там такое было. А там уже упомянутая яма в диване, и в ней лежит утюг, и мы, значит, на этом утюге спали. А принцесса и до сих пор спит. Видимо, укладываясь спать, мы его уронили и всю ночь не замечали. Видимо, очень устали.
Вытащил я из-под неё этот утюг - она ничего, не проснулась. А проснулась она спустя некоторое время по другой причине. Её разбудила нитка, попавшая ей между пальцев ноги. Заметим, что не какая-нибудь там навороченная типа мохеровой или брезентовой, а обычная тоненькая ниточка. И я убедился, что она точно настоящая принцесса из рода Узбека.
Только настоящая принцесса может быть такой лабильной.
* * *
Гулять так гулять! Так, кажется, говорят у нас в народе. Вот как однажды я с приятелями, уральскими озорными гуляками, погулял.
Пришёл ко мне один знакомый, Василий его звать, и уже навеселе, поэтому я буду называть его Вася Эн - навеселе, значит. С пивом. И мы немножко выпили, бутылки три или четыре, от силы пять. Но у меня было немножко водки, и мы тоже её выпили. А потом пришёл ещё один знакомый, и что характерно - тоже Василий. Его я буду называть Вася Пэ - от слов "потом пришёл". Вася Пэ принёс бутылку водки. Мы немножко выпили, побеседовали о прекрасном, и кто-то предложил попить кофе. А мне уже захорошело, и я захотел пить кофе с водкой. То есть налить водку, размешать в ней растворимый кофе и, зажмурившись, выпить. Вася Эн меня поддержал, Вася Пэ тоже. Хорошо пошло! И мы, сказать по правде, немножко опьянели, и даже в достаточной степени. И разговоры пошли уже не о прекрасном, а об экстремальном.
В частности, Вася Эн стал уверять, что всяческие там йоговские штучки типа танцев на битом стекле полная лажа. Он сказал, что осколок стекла имеет такую форму, что по законам физики об него нельзя порезаться, и выразил готовность это продемонстрировать. Мы согласились. Вася Эн разложил на полу полотенце и стал бить на нём пивные бутылки. Набив достаточное количество осколков, он разулся и встал на стекло. И действительно - хоть бы хны! Вася сказал: "Это ещё что!" Он встал на табуретку и с неё на это битое стекло спрыгнул. И тоже не порезался. Вася сказал: "Это ещё фигня!" Снял рубашку, лёг на осколки грудью и попросил слегка попрыгать у него на спине. Я согласился, и - о чудо! - осколки не втыкались в Васину грудь. Тогда и мы с Васей Пэ становились на это стекло, прыгали на него с табуретки - и ничего. Правда, Вася Пэ под конец всё же порезался, но уж это он сам виноват - на битом стекле можно стоять, по нему можно скакать, но вот вытирать об него ноги, как о коврик, не следует.
Мы обработали Васину ногу водкой, оделись, а к Васе Эн пришла новая идея. Он сказал: "А теперь пойдёмте в театр!" Я спрашиваю: "Это ещё зачем?" Вася объясняет, что приехала известная актриса Елена Яковлева и мы вступим с ней в интимные отношения. Вася Пэ прореагировал на это предложение крайне негативно и категорически отказался. (Это, впрочем, и неудивительно. Сексуальная ориентация у Васи Эн - нормальная, а у Васи Пэ - противоположная.) Но я тоже говорю: "Что за глупости! Мы незнакомы, она мне, кстати, не нравится, и с чего вообще она это будет делать? Бред!" Вася отвечает: "Нет, не бред! Познакомишься, понравится, уговорим".
И мы пошли в театр. Дело было зимой. Вася Эн оставил нас с Васей Пэ мёрзнуть на улице, а сам скрылся в дверях служебного входа. Он сказал, что через полчаса её выведет. После фокусов с битым стеклом я уже всему верил, и даже Вася Пэ остался - из чистого любопытства. Вася Эн вышел через пять минут и со счастливым смехом сообщил, что Яковлева не придёт - её охранники не выпускают. А то бы непременно!
И мы пошли переулком в знакомый кабак.
* * *
Вообще-то я не люблю водку. Многие люди, которые патриоты, да и просто так любители, весьма её хвалят, говорят, что это самый чистый и здоровый напиток из всех спиртных и так далее. Я с этим не спорю, но всё-таки её не люблю. Меня бесят её вкус и запах. И ведь неспроста её пьют охлаждённой, а ещё лучше - замороженной. Поскольку оптимальная температура любой пищи для распознания её вкуса - это температура тела, а при охлаждении вкусовые ощущения притупляются, то понятно, что на самом деле вкус и запах водки бесят слишком многих, а то бы люди грели рюмки в ладонях, с наслаждением вдыхали аромат, смаковали маленькими глоточками и так далее. Так что не люблю, но это совсем не значит, что не пью.
Главная лично для меня причина пить именно её - гастрономическая. Как-то так случилось, что подавляющее большинство блюд русской кухни приспособлено под водку. Представьте себе, что вы пьёте вино и закусываете его борщом. Не манит? Ну хорошо, попробуйте щами или ухой. Пельменями. Селёдкой под шубой. Солёными груздями или маринованными опятами. Кулебякой. Домашним холодцом. Что, опять не манит? Вот и я о том говорю… Приходится мучиться. Но я-то ладно, а вот сейчас будет водочная история, от которой просто кровь стынет в жилах.
Сидим в одной замечательной компании, пьём водку. Люди все очень приличные, частично даже испанцы. Все пьют и пьянеют, а меня что-то не берёт, и я вижу, что одну прекрасную леди тоже не берёт. Мы разговорились. Она тоже оттуда, хотя совершенно русская, но у неё муж испанец, а она вообще филолог, редактор и переводчица, естественно, с испанского же. И я спрашиваю - что ж ты трезвая такая, обидно даже. А она отвечает в том духе, что, дескать, нам это ничаво, привычные мы. Как, удивляюсь, привычные? В солнечной-то виноградной Испании? Там что, все водку пьют? Не все, вздыхает она, а я пью. А-а, понимаю! Водку любишь?
Нет, объяснила она, терпеть не может, любит вино, но, уж видно, не судьба. А всё началось, как она только вышла замуж за испанца. Когда он привёл её познакомиться со своим лучшим другом, тот был очень рад. Он подготовился заранее. Он накрыл вкусный стол с лучшими блюдами испанской кухни, но самый главный сюрприз достал потом. Он знал, что его гостья - русская, и поэтому торжественно поставил на стол огромную бутылку водки. Русская гостья очень порадовалась, что ей уделено такое внимания, хотя водка была на уровне нашей палёнки. С тех пор так и повелось. Все испанцы, зная, что к ним пожалует столь очаровательная русская, как один проявляли гостеприимство и выставляли на стол водку, многие из них - впервые в жизни. Сами они пили экзотический напиток с уважением и интересом, но одновременно и с трудом, так что отдуваться приходилось больше ей.
Она рассчитывала хотя бы в России вволю попить вина, но не тут-то было. Сопровождающие её испанцы, всё как следует продегустировав, единодушно пришли к выводу, что вино в России - дрянь, зато водка превосходит всякие ожидания и надо пить только её. Мы сидели и её пили.
* * *
Жила-была одна женщина. Правда, очень интеллигентная, учительница музыки. А муж у неё, наоборот, был сотрудник частного охранного бюро. Вооружённый громила. Такое тоже случается. Родился со временем у них ребёнок, она ушла в декрет. Так и живут: муж осуществляет вооружённую охрану, она с младенцем тетёшкается, всё чин-чинарём.
И вот однажды зимним вечером, когда муж был на работе, она стала укладывать младенца баиньки. А живут они на первом этаже, а на улице шумно, так что младенец уснуть никак не может. Под окном уселась на скамеечку компания молодых людей, в просторечии именуемых гопниками, и пьют пиво. А ведь известно, как пьют пиво гопники. Шумно и безобразно. Но что безобразно, то это нашу героиню сейчас не волнует. Её не волнует, что они сидят на скамейке на корточках, мечут окурки во все стороны, поминутно харкаются, бьют опустевшие бутылки, иногда тут же блюют и мочатся под себя. Это, безусловно, некрасиво, но её не очень волнует. Волнует, что они орут благим трёхэтажным матом, ржут, как кони, и громко задирают прохожих. Потому что младенчик не может заснуть, а у него режим.
И вот она, накинув пелеринку, выходит из подъезда и вежливо просит их вести себя потише. А лучше - совсем отсюда уйти. Естественно, молодые люди загибают пальцы и вступают в пререкания. Они посылают героиню по матушке и предупреждают, что если она ещё раз вякнет, то они её дружно отымеют всеми им известными противоестественными способами.
Если бы героиня наша была более тёртой бабой, она бы, конечно, знала, что все эти угрозы - лишь гнилой базар, лишь следование своеобразному гопническому этикету. Но она была женщиной интеллигентной и несколько робкой по характеру, так что всерьёз испугалась. Дрожа от страха, она бросилась в квартиру, а через пару минут вернулась с мужниным газовым пистолетом. Она решила дорого продать свою жизнь!
Пистолет же был очень большой. Это была копия известной во всём мире модели "Кольт 1911А1". Она, с трудом удерживая эту дуру двумя руками, направила ствол на гопников и предупредила, что сейчас откроет огонь на поражение (точно такие слова она как-то слышала от мужа). С молодых людей в момент слетел хмель. Тем более что женщина ведь не сказала: "Уходите, иначе открою огонь!" Она только сказала, что сейчас откроет. И с громким щелчком отвела курок. Молодые люди сильно занервничали, вскочили со скамейки и залопотали что-то в дом духе, что, дескать, хорош, убери волыну, уходим!
Понятно, что героиня наша не слишком-то разбиралась в оружии. Она ещё способна была отличить пистолет от ружья, но уж никак не от газового пистолета. Не желая никого убивать, она стала целиться по ногам, но поскольку было темно, и она боялась промазать, то из самых гуманных соображений сказала: "Пожалуйста, медленно подойдите к фонарю и встаньте там. Это в ваших же интересах". Но они не послушались. Они бросились врассыпную, стараясь держаться самых тёмных мест. Однако наша героиня такому исходу была только рада: ей совсем не хотелось проливать человеческую кровь.