Прыгун уже вывел машину, бордовый "вольво-эстейт" седьмой серии, из гаража, она ожидала хозяина у главных ворот. Буснер разглядел, что на заднем сиденье примостились трое старших подростков. Двенадцать лап так плотно сплелись во взаимной чистке, что вожак не мог точно показать, кто именно забрался в салон, но с удовольствием отметил, что в троице были Эрскин и Чарльз; с точки зрения вожака, оба в последнее время уделяли недостаточно внимания патрулированию окрестностей.
Буснер швырнул портфель в багажник и сел на переднее пассажирское сиденье.
- Ну, Прыгун, - показал он подчиненному, едва тот стронул машину с места - лапы ассистента мелькали в воздухе, так быстро он поднялся с первой на восьмую передачу. - "Уч-уч" что же такое сверхнеимоверно важное ты имел сообщить, что осмелился оторвать меня от второго завтрака "хууууу"?
- Звонила Джейн Боуэн из "Чаринг-Кросс", из отделения скорой психиатрической помощи, - отмахнул Прыгун. - Она работает у шимпанзе по имени Уотли - вы ведь помните Уотли, не правда ли, профессор Буснер "хууууу"?
- Еще бы "ррряяв", это же тот урод, который критиковал нашу работу с каких-то там этических позиций на последнем конгрессе Британской ассоциации психологов, в прошлом году в Борнмуте.
- Он самый, он самый. Ну, так вот, похоже, Уотли намерен подставить свою задницу под самую нашу морду - Джейн Боуэн показала, что он просит у нас помощи.
- "Хуууу" кто бы мог подумать…
Буснер хлопнул лапой по колену и переключил внимание на толстый мохнатый коврик, укрывавший приборную доску.
- Я гляжу, Прыгун, у нас обновка?
- Да, купил на прошлой неделе, когда ездил в сервис, - вам нравится?
Буснер дорого бы дал, чтобы иметь противоположное мнение, но не мог не признать, что новый коврик значительно лучше всех предыдущих. Он был весь усыпан геометрическими узорами - ромбами и шестиугольниками, фиолетовыми и красными, - сущий рай для пальцев передних и задних лап, если они вдруг зачешутся на предмет чистки. Буснер и сам заметил, что инстинктивно раздвигает и сдвигает ряды разноцветных ворсинок; и тут он вспомнил.
- Кстати, Прыгун, - показал именитый психиатр, - попробуй-ка извлечь этот проклятый джем из шерсти у меня на шее "хууу".
- Вожак, можно я! - постучал пальцами по шкуре Буснера один из старших подростков с заднего сиденья - прицельно, прямо по залитому джемом месту. Буснер резко повернулся, схватил злодея - им оказался Эрскин - за ухо и сильно укусил его за щеку.
- "Рррррааааа!" - пролаял вожак и хлесткими ударами лапы сообщил подростку: - Когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы чистить меня по утрам, Эрскин, я непременно тебя извещу. Пока же советую, дорогой мой шерстеночек, держать свои сладенькие пальчики при себе.
- Прости, вожак, - показал в ответ Эрскин, силясь мордой и телом изобразить раскаяние. Но не прошло и трех секунд, как, несмотря на зияющую рану под глазом, он уже бесился вместе с братьями, прыгал по сиденью и заливался громким молодецким смехом. Взрослые шимпанзе перестали обращать на них внимание.
Прыгун облизал пальцы левой передней лапы и принялся бережно расправлять липкие шерстинки у Буснера под подбородком. Тот одобрительно заурчал:
- "Ур-ур-ур", - затем махнул лапой: - Ну, и чего же хочет Уотли "хууу"?
- Ну, - забарабанил Прыгун по шее босса, - история вроде бы такая. Около недели назад к нему попал один шимпанзе в крайне тяжелом состоянии…
- Сам приполз или терапевт направил "хууууу"?
- Нет, привезли на "скорой". У самца ни с того ни с сего начался психоз; пришлось вызывать "спецназ". Ну, сами знаете, смирительные рубашки, транквилизаторы, все такое.
- Вот как.
Тут Прыгун был вынужден на время убрать пальцы с Буснеровой шеи - они как раз подъехали к повороту у Хэмпстед-Хилл. Час пик миновал, но поток был еще довольно плотный, в обе стороны на большой скорости неслись машины. Прыгун опустил стекло, замахал лапами и зарычал, ожидая, пока бонобо на белом "БМВ" уступит ему дорогу; повернув, ассистент продолжил:
- Первые дни из бедняги и знака было не вытянуть… кстати, его обозначают Саймон Дайкс, - кажется, он довольно-таки известный художник.
- Да, должен созначиться, - отмахнул Буснер. - Видел одну его картину в Галерее Тейта. Гигантский триптих, на нем изображена куча медвежат, вроде игрушечные, работают в какой-то лаборатории - ты, должно быть, тоже ее видел.
- Я редко заглядываю в галереи, профессор Буснер, это не мое.
- Ну "уч-уч", что ж с того, тебе нужно ходить туда почаще. Как ты знаешь, наша работа тесно связана с тем, как функционируют интуиция и нетривиальная логика, а это очень хорошо видно на примере художников. Мы ведь не ищем сухих, прямых и простых объяснений - пора бы тебе это усвоить, Прыгун…
- Босс "хууу"? - взмахнул лапой пятый самец, на всякий случай съежившись в водительском кресле - вдруг хозяин решит съездить ему по морде за дерзость.
- Что "хууу"?
- Вы не позволите мне закончить "хууу"?
- "Хууу"… валяй.
- Как я показывал, когда Дайкса привезли в больницу, он пребывал в кататоническом состоянии. Ни Боуэн, ни Уотли не могли понять, в чем тут дело, - то ли это симптом психоза, то ли "спецназ" немного переусердствовал странк…
- "Рррявв!" - рявкнул Буснер. Он лютой ненавистью ненавидел транквилизаторы, вообще все, что касалось психиатрической фармакологии, особенно после конфуза с подпольными клиническими испытаниями таблетки "инклюзия" от компании "Крайборг фармасьютикалс". Буснера угораздило вляпаться в эту историю, он почему-то уверовал, что препарат представляет собой панацею от депрессии.
Прыгун продолжал:
- А когда самец пришел в себя, они даже подползти к нему не смогли. Он все время показывал про всяких макак и зверей, вокализировал, как человек, и нападал на медперсонал - правда, без особого успеха. Тогда Уотли с Боуэн решили, что, возможно, его травмирует самый вид шимпанзе. Они изолировали Дайкса и начали с ним переписываться…
- Переписываться? Что ты имеешь в виду "хууу"?
- Они стали посылать ему записочки, подкладывать их на поднос с едой, а в них спрашивали, что с ним такое, как он себя чувствует и тому подобное.
- И что же Дайкс им написал, Прыгун? Он как-то объяснил, почему у него случился нервный срыв "хууу"?
- Он написал Боуэн, что он человек.
- Прошу прощения?
- Он написал, что он - человек, что в мире живут люди, что миром правят люди, что люди - доминирующий вид среди приматов, что он лег в постель со своей любовницей-человеком и заснул, а наутро она превратилась в шимпанзе, а с ней - все остальные люди на планете.
- Включая и его самого "хууу"?
- Ну, с нашей-то точки зрения, он выглядит как самый настоящий шимпанзе, но с его точки зрения он - человек. Он чувствует себя человеком. Машет лапами, что у него человеческое тело. Показывает, что, по его ощущениям, он совсем конкретно сошел с ума. Полагает, что мир, как он теперь предстает перед его глазами, - галлюцинация, вызванная психозом.
Пока шел обмен жестами, "вольво" медленно сполз по Хэмпстед-Хилл и стал перед светофором. Прыгун собрался поворачивать налево, к больнице "Хит-Хоспитал".
- Эй, ты что делаешь? - ткнул его в бок Буснер.
- Прошу прощения, босс "хууу"?
- Ухай немедленно по мобильному Уотли - все это выглядит ужасно увлекательно. Мы едем прямиком в "Чаринг-Кросс", посмотрим, может, при личном контакте сумеем разобраться, что это за таинственный психоз такой.
Прыгун осиял босса широкой, игривой улыбкой. Он все это предвидел и большим пальцем задней лапы уже набирал на мобильном номер Уотли.
Мгновение спустя на экране видеофона, установленного на приборной панели, возникла шелудивая морда Уотли. Его зрачки как-то странно блестели, что придавало ему одновременно слабый и яростный облик.
- "Хууу-грааа!" - пропыхтел-проухал Уотли, Буснер с Прыгуном ухнули в ответ, а именитый психиатр даже специально побарабанил пальцами по экрану, давая собеседнику понять, что церемониться не намерен.
- Похоже, ваш пятый самец убедил вас, что этот Саймон Дайкс - интересный случай, Буснер "хууу"? - показал Уотли. Его пальцы, отметил про себя именитый психиатр, были покрыты бородавками, он хитровато махал ими в самом низу экрана.
- Он изложил мне, в чем дело, но в самых общих чертах. Что вы думаете по этому поводу "хууу"?
- Теряюсь в догадках, Буснер. Самец у нас уже неделю. Когда его привезли, он вроде как находился в глубоком шоке - хотя теперь я готов созначиться, что у него в самом деле был приступ, нечто вроде маниакального психоза.
- Как он себя вел, распокажите подробнее "хуууу". - Буснер уселся на край сиденья, чтобы не упустить ни одного жеста Уотли.
- Стоит кому-нибудь из персонала появиться на пороге палаты, он забивается в самый дальний угол, причем ходит все время на задних лапах. А если мед-самка вчетверенькивает в палату, он или залезает под гнездо, или "хууу" нападает…
- Нападает "хуууу"?
- Именно, нападает. Однако его атаки фантастически неэффективны - мышечный тонус словно на нуле, похоже на моторно-функциональный запрет, даже, я бы показал, на частичную атрофию. В общем, несмотря на то, что он в самом деле всякий раз испытывал ужас, он всякий же раз оказывался неспособен нанести персоналу сколько-нибудь значительный ущерб, так что мы решили обойтись без смирительной рубашки и не давали ему никаких лекарств, только самое легкое седативное, потому что в целом он не представляет для окружающих ни малейшей опасности.
В углу экрана появилась медсамка и влапила Уотли какую-то бумагу.
- Прошу прощения, - показал Уотли. Он что-то написал на листке и махнул лапой, приказав медсамке удалиться и не дав ей даже легкого тычка в наказание за дерзость.
Буснер повернулся к Прыгуну и презрительно поднял брови. Как только Уотли снова повернул морду к экрану, Буснер показал:
- А что это за история с письмами про людей, когда это впервые возникло "хууу"?
- Ну, когда его привезли, он не очень-то был способен выражать мысли жестами, - по крайней мере, так записано в журнале у дежурного, который его принимал. Он также вокализировал - однако вокализации были гортанные и совершенно неразборчивые, всякие странные и необычные звуки. Минуло несколько дней, прежде чем он худо-бедно восстановил жестикуляторную способность.
- И "хууу"?
- Ну, он только и делает, что заламывает лапы: "Пошла прочь, проклятая макака! Иди к черту, дьявольщина, порождение тьмы!", в этом роде. Я привлек Боуэн, и мы запустили переписку, чтобы попробовать поставить диагноз. Решили начать с гипотезы, что все это либо перебор с наркотиками, либо острый гипоманиакальный психоз, нервный срыв…
- Он раньше лечился по нашей линии "хууу"?
- Ну-у…
- Не увиливайте! Лечился или нет "хууу"?
- Его личный врач, некто Бом из Оксфордшира, машет, что у него бывали депрессии и что он сидел на наркотиках. Несколько лет назад у него случился весьма серьезный срыв, в это время распадалась "уч-уч" его группа, но ничего похожего на то, что мы имеем сейчас, ничего мало-мальски напоминающего психоз. Как только мы прочитали его историю болезни, сразу сменили подход на более мягкий, щадящий. Чистку он явно не переносил, так что мы положили за правило, что ни другие пациенты, ни медперсонал не имеют права к нему прикасаться. Это себя оправдало - за последние несколько дней он стал жестикулировать куда разборчивее и, собственно, написал Боуэн про эту свою галлюцинацию насчет людей. По его жестам, он, будучи человеком, лег спать в мире людей, в гнезде с человеческой самкой, а проснулся в мире, как его знаем мы…
- А что с этой любовницей "хууу"?
- "Хууу" с самкой, с которой он был в тот день, когда его к нам привезли?
- О ком еще я могу спрашивать?
- С ней все в порядке. Она, разумеется, в легком шоке, но вовсе не думает, что она - животное!..
- Вот что, Буснер, - показал Уотли, некоторое время подержав лапы в неподвижности, - вы знаете "уч-уч", я не слишком-то одобряю общую тенденцию и направление ваших исследований…
- Да-да, мне докладывали.
- Но, должен призначиться, этот случай не просто поставил передо мной неразрешимую задачу - эта седалищная мозоль просто жаждет, когда ее покроет такой самец, как вы. Самое удивительное - устойчивость его бредовых идей. Дела у Боуэн ползут неплохо, но ни мне, ни ей никогда не приходилось иметь дело с расстройством, которое было бы одновременно столь последовательным - у него на все есть ответы - и столь сложным. Я бы хотел, чтобы вы осмотрели его, если у вас есть…
- Уже еду, - треснул Буснер по экрану, намеренно задев кнопку, разрывающую связь.
Отухав с Уотли, Буснер опустил лапы. Прыгун отметил, что босс уселся по-турецки и принялся играть с монеткой - она описывала круги вокруг пальцев задних лап, переползала из одной ступни в другую и обратно, затем в игру включились передние лапы, и монетка ушла бродить по запутанному двадцатипальцевому лабиринту. Прыгун хорошо знал - это знак, что Буснер глубоко задумался, и если его сейчас побеспокоить, дело скорее всего кончится телесными повреждениями, поэтому сосредоточился на дорогое и не отрывал лапы от руля. Даже старшие подростки на заднем сиденье почуяли, что вожак занят чем-то серьезным, и притихли.
Буснер же размышлял. Мысли мелькали одна за другой в такой полной ясности, какая наступала у него в голове лишь тогда, когда он сталкивался с новой патологией или незнакомой симптоматикой. В такие минуты именитый психиатр воображал себе, что ворошит термитник. Воображал, как запускает лапу в нору, где скрыты новая информация, предположения и идеи, и вытаскивает ее обратно, а в шерсти уже копошатся десятки воображаемых термитов-гипотез. Одну за другой Буснер выуживал их из шерсти и пробовал на зуб. Вот что у него получалось.
Итак, имеется шимпанзе, который считает себя человеком. На первый взгляд обычная мания. Но при этом он полагает, что вообще жил в мире, где на вершине эволюции в отряде приматов оказались не шимпанзе, а люди. Мало того, самец - весьма успешный художник. Может, все дело в органическом повреждении мозга? История с моторной дисфункцией, про которую показывал Уотли, кажется многообещающей, но для диагноза ее одной маловато, - возможно, мы имеем дело с истерией. Если у него правда органические повреждения, то из этого могут последовать увлекательные феноменологические выводы… но нечего болтать этим у себя перед носом, Буснер. Подожди, союзничище, осмотри сперва пациента, а пока держи себя в лапах объективности и беспристрастности…
…и все-таки, как забавно - не успел я сутра посетовать, что нет интересных больных, а мне уже ухают и сообщают эту новость…
Но другая лапа Зака Буснера зарылась поглубже, туда, где в термитнике располагалась пограничная область между сознанием и бессознательным, между прекрасными мечтами и ночными кошмарами, где гнездилось неясное чувство вины. Там и пряталась царская пара - врач по имени Бом из Тейма и его пациент, которого тот лечил от депрессии. Чем лечил? Уж не тем ли самым препаратом, будь он неладен? А ведь он и был неладен, как показали те чертовы испытания… Да ладно тебе, не может этого быть, отмахнулся Буснер и сам удивился, с какой легкостью дался ему сей мысленный жест.
Тут его умственную жестикуляцию прервали раздавшиеся с заднего сиденья вопли Чарльза.
- "Аааа!" - заверещал подросток и пробарабанил пальцами по шее вожака: - Вожак, можно мы "хууу" остановимся тут на минутку, просто повеселиться, "аааа" ну пожалуйста.
- "Ррррряв!" - гаркнул Буснер и обернулся, упершись взглядом в морды трех своих потомков, на которых были написаны беспокойство и заискивающая просьба. Отогнутые нижние губы обнажали длинные желтые клыки, шесть дрыгающихся лап отчаянно месили воздух:
- По-ожалуйста, вожак, по-ожалуйста, мы просто хотим побегать, ну хоть немножко!
В этот момент "вольво" остановился у светофора на углу Альберт-Роуд, впереди маячило зеленое облако Риджентс-Парка. Справа виднелись вершины мачт и натянутые на них тросы - крыша над птичьим вольером Сноудона в зоопарке. "Хи-хи-хи", заклекотал Буснер и, повернувшись к Прыгуну, показал:
- Может, остановимся здесь и сперва сползаем поглядеть на настоящих людей, а уж потом поедем к мнимому, как думаешь "хууу"?
У Прыгуна только что челюсть не отвисла, он вопросительно поглядел на босса.
- Шучу, шучу, не стоит воспринимать все мои жесты так серьезно. - Повернувшись к подросткам, Буснер отмахнул: - Идет, отправляемся на двадцатиминутную прогулку по Примроуз-Хилл, но потом ползем дальше.
Прыгун поискал, где оставить машину, но безуспешно.
- Похоже, свободного места не найти, - щелкнул пятый самец пальцами, когда они в четвертый раз проехали по части Риджентс-Парк-Роуд, примыкавшей к Примроуз-Хилл. Ситуация усложнялась еще и тем, что машины постоянно отъезжали от бордюра, а их место сразу занимали другие - одни мамаши с детьми шли гулять, другие возвращались домой. Буснер начал злиться, его пальцы взмывали в воздух все быстрее и быстрее. Прыгун знал, что это значит: еще немного, и Буснер устроит им настоящую лекцию о том, куда катится современный мир.
- "Уч-уч" какой, к черту, смысл жить в этом городе?! Посмотрите на это "ррряв!" автомобильное столпотворение! Часы пик учетверенькали в прошлое - у нас теперь пик весь день! Когда наши предки возводили эти изящные террасы, здесь повсюду была зелень. Архитекторы и строители времен Регентства задумали создать здесь этакий лесной, деревенский мостик, связующий городские районы. Но поглядите на все это сегодня! Вы собрались в парк, а вам даже припарковаться негде!
Буснер ткнул пальцем в сторону длинной вереницы машин - все, как одна, свистели тормозами, медленно сползая вниз по холму.
- "Хууу" чтоб мне провалиться, Прыгун, я не намерен больше терпеть. Придется тебе высадить нас прямо тут и поездить вокруг квартала минут пятнадцать, пока мы не вернемся.
Прыгун остановил машину. Буснер и старшие подростки высыпали наружу. Именитый психиатр протиснулся между двумя машинами, перепрыгнул через ограду и рванул вверх по зеленому склону, даже не дав себе труда удостовериться, что подростки следуют за ним. Солнце висело прямо над головой, - судя по всему, днем будет по-настоящему жарко. Буснер заприметил скамейку, располагавшуюся на полпути к вершине, до нее было примерно четыреста пятьдесят три с половиной метра - так ему показалось на глаз, - и засеменил на четырех лапах прямо к ней по стриженому газону.
Не показать, чтобы на Примроуз-Хилл банану негде было упасть, но народу хватало, тут и там толпились шимпанзе всех возрастов, классов и этнических групп. Опрятные, разодетые мамаши со Слоун-Сквер вприпрыжку скакали по аллейкам, демонстрируя окружающим намозольники с цветочным узором и оглашая окрестности характерным для их социального статуса протяжным воем. На шее у самок висели их Джулии, Джоны и Джорджии, ухватившиеся за материнскую шерсть, пробивающуюся на свет из-под груза жемчугов; некоторым даже удавалось забраться к матери на загривок и усесться там наподобие жокеев.