Каждая деталь внутренней отделки была подобрана со вкусом и на заказ. На ручках дверей красовался логотип в виде орнамента, который, затейливо переплетаясь, образовывал четыре английские буквы: CORE. Я устроилась на заднем сиденье и начала задавать вопросы:
– Почему вы остановились, а не та машина, которая на меня наехала?
Мужчина, казалось, ждал этого вопроса:
– Если для вас это не принципиально, я бы хотел взять ответственность на себя. Можете назвать свои условия.
Условий у меня никаких не было. Хотелось только добраться до банкомата.
– Покажите, где ближайший банкомат, а потом отвезите в отель. Мне на работу к девяти.
Мужчина призадумался:
– Банкомат я вам, конечно, покажу. Но толку от него никакого.
– Почему? Здесь не принимают русские кредитки?
– Принимают. Но не в восемь утра.
Выдержав паузу, он предложил:
– Сколько вы хотели снять? Мне бы хотелось загладить свою вину.
Я не стала торговаться:
– Две.
Мужчина достал портмоне и отсчитал деньги.
– Здесь немножко больше, потому что одежду придется сменить.
Я не стала ломаться и взяла деньги. Оказалось, что мой отель всего в двух кварталах от того места, где со мной приключилась эта оказия. Проводив до дверей, мужчина пожелал мне поскорее оправиться от шока и посоветовал сходить на завтрак:
– В этом отеле неплохая кухня. Месяца два назад они привезли русского повара.
– Не знала, что русские повара пользуются популярностью.
– Они знают, как угодить соотечественникам, скучающим по привычной еде.
Мы распрощались, и мужчина двинулся к своей машине, стоявшей у обочины. В номере его машины было всего четыре цифры.
У меня в запасе был еще час, чтобы смыть грязь и приклеить пластырь на ссадины. Переоделась я быстро, взяла сумочку и вспомнила про деньги. Оказалось, что незнакомец выделил мне в качестве морального ущерба пять тысяч, которые я пообещала себе потратить правильно, то есть на косметику. Али приехал ровно к девяти, и я начала сомневаться в его арабском происхождении, потому что настоящие арабы не отличаются пунктуальностью. Подмигнув мне, как хорошей знакомой, он пропел что-то веселое по-арабски, и мы поехали работать.
Мы подъехали к жилому дому, где, как оказалось, и располагался наш офис. Офис в моем понимании – это нежилое помещение, где нет квартир, по крайней мере, на одном этаже. В арабском мире все устроено иначе. Дом был новый, с внутренним двориком и охраной, со светлыми мраморными полами в коридорах и свежими, еще пахнущими клеем дверьми. Квартир на этаже было около десяти, и в основном это были нормальные жилые помещения, куда жители приходили после работы, где они проводили свободное время, готовили еду и спали. Такое тесное соседство бизнеса с повседневной жизнью меня поразило. Дома все, что связано с бизнесом, было за пределами видимости и пристального внимания соседей. Поэтому мне пришлось какое-то время привыкать к местным порядкам.
Открыв двери своим ключом, Али вежливо пропустил меня вперед. В помещении никого не было. Я могла бы сказать, что не было никого и ничего. Это была пустая квартира, где даже розетки еще не поставлены, не говоря уже о компьютерах. Восемь стульев в целлофане стояли у стены и пара рабочих столов посреди комнаты.
Я прошла на кухню. Кухонная мебель все-таки присутствовала в виде большой плиты, кухонного стола и пары подвесных шкафов. Подойдя поближе, я обнаружила, что плита газовая. Я мысленно выразила надежду, что мне не придется с ней общаться. Но, как только я закончила свою мысль, вошел Али:
– Ты кофе варить умеешь?
– В кофемашине.
Али вздохнул:
– Я так и думал. Иди поближе, буду тебя учить.
– Зачем?
Он открыл верхний ящик и вытащил банку с молотым кофе. Я открыла крышку и сунула туда нос. Пахло как-то необычно, к запаху кофе примешивался запах незнакомой мне травы.
– Это что?
Али отобрал у меня банку и поставил на стол.
– Это кардамон. Его специально добавляют, чтобы быть бодрым и сильным. И чтобы не спать.
Он зажег газ и налил воду в небольшую эмалированную турочку. Вода быстро вскипела, и он всыпал туда ложку сахара. Вода в турке вспенилась и постаралась выбежать. Но бдительный Али снял ее с огня и всыпал туда две большие ложки кофейной смеси.
– Смотри! Когда ты все засыпала, мешать нельзя. Нужно, чтобы кофе сам равномерно поднимался. Все время держи за ручку и иногда снимай с огня, а то убежит.
Я старательно пыталась запомнить все, что он говорит.
– А когда кофе готов? Как узнать?
Али с важным видом показал на кофейную пену:
– Вот когда эта пена упадет и сквозь нее проступит черная жидкость – готово!
Али достал маленькие чашечки и разлил напиток поровну:
– Пробуй!
Я осторожно отхлебнула густовато-сладковатую кофейную жидкость. Как от хорошего коньяка по телу медленно разливалось тепло.
– Мне нравится.
Пока я знакомилась с необычным напитком, Али уже поставил свою пустую чашку на поднос и скомандовал:
– Посуду нужно убирать сразу же, чтобы она не стояла. Вдруг посетители придут, а у нас беспорядок? Султан не терпит беспорядка.
Меня позабавил ужас от беспорядка в виде пустой кофейной чашки на лице взрослого мужчины. Однако через два дня я сама познакомилась с параноидальной привычкой Султана. У него на столе все лежало строго и перпендикулярно. Если какая-нибудь вещь была в работе или была случайно сдвинута, Султан входил в крайнюю степень раздражения.
Посмотрев на Али, я поняла, в чем дело. Арабский мужчина не мог убрать за собой грязную чашку. Что подумают о нем приятели, если вдруг окажутся рядом в этот злополучный момент?! Спасая коллегу от виртуального позора, я захватила обе чашки на кухню. Там, где работают в одной комнате по нескольку человек, никого не смущает, если арабский мужчина сам заботится о своей посуде. Но если он на виду, а в комнате есть женщина, он постарается переложить заботу о посуде на нее. Я спорить не стала. Я начала торговаться.
– Али, я что, всегда буду мыть все чашки в офисе?
Он постарался выглядеть убедительным:
– Если мои глаза мне не врут, ты женщина. А значит, чашки будешь мыть ты.
– Это все мои обязанности, или будет что-нибудь еще?
Он не ожидал такого вопроса:
– Я тебе уже рассказывал, что визы и бронь для русских – твое. И чашки тоже. И кофе варить всем будешь ты. Когда научишься.
Я сделала выпад:
– А возить меня на работу и с работы будешь ты.
– Это еще почему?
Я сделала невинное лицо и ласково сказала:
– Потому что ты не захочешь, чтобы посетители, а особенно твои приятели, которые наверняка будут заглядывать сюда на огонек, видели, как ты сам моешь свою чашку
Али попыхтел немного, но потом согласился, что обмен справедливый.
16
6 мая 2007 г. Эмираты
Через полчаса нашего пребывания в офисе раздался настойчивый стук в дверь. Али подскочил со стула:
– Это Султан! У него ключей нет.
Он в один прыжок оказался перед дверью и резко распахнул ее. За дверью стоял важный господин в идеально отглаженных брюках и белой рубашке. Он перешагнул порог, протянул Али свой кожаный портфель и уперся взглядом в меня. Потом снова перевел взгляд на своего помощника:
– Я, кажется, просил тебя не приводить своих девочек сюда!
Али надулся.
– Это не моя девочка! Это твоя девочка!
Султан вскинул брови:
– Что значит моя девочка?! Я никого не вызывал.
Али замахал руками:
– Ну да! А из России?! Не вызывал?!
Султан недоверчиво смотрел на нас обоих, думая, что его грязно разыгрывают. Небольшие капельки пота выступили у него на лбу. Он размышлял, как лучше поступить.
– В следующий раз, когда захочешь сыграть со мной шутку, посмотри на фотографию женщины, которую я пригласил.
Али забавляла недоверчивость Султана. Он был доволен, что не только ему показалось странным такое расхождение фотографии и оригинала.
– Я сначала тоже подумал, что это не она.
Проблема моей нефотогеничности озадачила начальника. Он все еще проявлял бдительность:
– Позвони Стасу и спроси, уехала ли женщина, которую он нам рекомендовал.
Али набрал номер и стал ждать. Все трое с замиранием сердца слушали гудки в его трубке. Я, вопреки здравому смыслу, тоже поддалась всеобщему недоверию и стала прислушиваться. Наконец бодрый голос Стаса спросил:
– Али? Что случилось?
– Ну почему если звоню я, так обязательно что-нибудь случилось?
– Потому что Султан всегда доверяет тебе сообщать неприятные известия. Сам он приносит партнерам только хорошие вести.
Султан покраснел. Али самодовольно улыбался.
– Где та женщина, которую ты хотел к нам отправить?
Стас удивился:
– Елена? Она улетела вчера. Разве вы ее не встретили?
Султан не выдержал и выхватил трубку у подчиненного.
– Здравствуй, Стас. Женщину мы встретили, но она совсем не похожа на ту фотографию, которую ты нам прислал.
– Просто фотография не удалась. Фотограф спешил, да и девушка с особенностями. Вот и получилось непохоже.
Султан попрощался со Стасом, отдал Али телефон и стал думать, что же делать со мной. Для начала он решил устроить мне квалификационный экзамен:
– Вы печатать на компьютере умеете?
Я кивнула.
– Умею.
– А почту электронную отправлять?
– Умею.
– А факсы?
Али не выдержал и вступился за меня. Видно, ему не хотелось работать с чудовищем. Он предпочитал приятные компании.
– Она даже кофе варить умеет.
Султан взял свой портфель, который Али пристроил на одном из стульев, пока шло опознание тела, и прошел в свой кабинет. Через минуту он оттуда вышел и дал первое приказание:
– Ну, иди, вари кофе!
Я поплелась на кухню. Моя походка вызвала оскомину у начальника. Он не выдержал и вернулся в свой кабинет. Я подозвала Али:
– Помогай!
Али тоже начал торговаться:
– Тогда сегодня идешь домой сама.
Я возмутилась:
– Тогда домой приду неизвестно когда. У меня пространственная болезнь.
– Это еще что такое?
– Это когда ты растешь в городе, где всего три прямые улицы и еще две перпендикулярные этим трем. Я в вашем арабском мире еще не умею ориентироваться. Отель найду под утро.
Али вздохнул и пошел за мной на кухню. Под его присмотром я сварила свой первый кофе на газу. Получилось довольно сносно. Али одобрил. Он разлил кофе на троих, достал небольшой поднос и поставил на него чашку Султана.
– Отнеси в кабинет.
Я осторожно вживалась в роль секретарши, которой в нашем офисе не наблюдалось. Постучав, я открыла дверь. Султан сидел за столом и листал какой-то проспект. При виде меня он закрыл журнал, и я увидела на обложке уже знакомые буквы в причудливом переплетении – CORE. Я поставила поднос на столик для кофе и вышла.
Али разговаривал по телефону. Из обрывков фраз я поняла, что сейчас придет какой-то суперпрограммист. Этим "супер" оказался высокий плотного сложения индус с умными карими глазами. Вслед за ним вошли рабочие-носильщики с компьютерами и местный домкомовский электрик. Али представил супермена:
– Это Мустафа. Он наш главный поставщик оборудования и самых новых программ. Он тебя быстро всему научит.
Мустафа показал рабочим, куда нужно поставить столы, чтобы доступ к электричеству был самым удобным и освещение не портило картинку на мониторах. Рабочие быстренько сорвали целлофан, распаковали оборудование и принялись за установку Мустафа заставил меня опробовать освещение и высоту стола, прежде чем перейти к окончательному монтажу. Я постепенно успокаивалась. Слава богу, что я буду не только кофе варить, потому что роль секретарши у Султана меня не вдохновляла. Но раз Мустафа так серьезно относится к моему рабочему месту, значит, работы будет много. Установка оборудования заняла почти весь день, и под вечер я не выдержала:
– Али, где здесь ближайшая еда?
Али спохватился.
– Я сейчас сбегаю. Ты лепешки с сыром ешь? Здесь за углом итальянская пекарня.
– Я все ем. А если не принесешь, то и тебя съем.
Али обернулся за пару минут. Горячие сырные лепешки в бумажных фирменных мешочках распространяли такой аромат, что даже Султан выглянул из своей берлоги.
– Что вы здесь едите? Почему в офисе пахнет едой?
Али постарался засунуть его обратно в кабинет:
– Потому что мы не отдыхали сегодня. Мустафа не будет больше работать, если его не покормить.
Султан с его доводами согласился, но выразил надежду, что больше он не обнаружит ни нас в таком виде, ни лепешек в офисе. Мы с Мустафой с благодарностью посмотрели на Али и принялись за еду.
17
5 августа 1007 г. Ургенч
После исцеления хорезмшаха Абалаббаса Ма-муна отношения между Авиценной и Абулхайр ал-Хаммаром обострились до предела. Никто из них не хотел признавать преимущества другого. Каждый считал себя лучшим врачевателем и знатоком ядов. Чтобы разрядить обстановку и позабавить двор, Мамун решил устроить состязание этих двух упрямцев. В назначенный день, принимая поздравления своего двора с чудесным исцелением, шах объявил:
– Аллаху было угодно продлить мои дни, и я решил наградить того, кто был наиболее искусным целителем, сведущим в сложной науке ядов.
Лица обоих медиков зарделись, потому как оба они считали обещанную награду своей непременной заслугой. От взора шаха не укрылось это обстоятельство, и он продолжил свою речь:
– Но я так и не смог выбрать достойнейшего! И Аллах указал мне, как решить эту задачу. Пусть каждый из вас приготовит яд и даст выпить другому. И тот, кто распознает смертельный напиток и сможет излечиться от недуга, получит награду – тысячу дирхемов золотом и титул главного лекаря, перед которым будут склонять голову все остальные, менее достойные и искушенные в науке врачевания.
По огромному залу пронеслось волнение:
– А если кто из них отравит своего соперника? По закону отравитель должен понести суровое наказание! А как же родственники потерпевшего? Кровная месть настигнет победителя!
Султан поднялся и поднял руку вверх, и в наступившей мертвой тишине отчетливо прозвучали его слова:
– Никакого наказания не будет ни от властей, ни от родных отравленного! Клянусь Аллахом!
Абулхайр ал-Хаммар гордо выступил вперед:
– Я восхваляю Аллаха, даровавшего повелителю столь блестящую мысль. О нашем состязании будут слагать легенды и помнить в веках. Я счастлив участвовать в нем, и во мне нет страха!
Ибн Сина в свою очередь поклонился шаху и сказал:
– Я славлю волю Аллаха и моего повелителя и хочу просить о двух условиях.
Ал-Хаммар презрительно фыркнул:
– Ты так неуверен в себе, что пытаешься ставить условия?!
Шах жестом приказал ему замолчать и спросил:
– О чем же ты просишь?
Авиценна поклонился со всей почтительностью и сказал:
– О, повелитель, пусть уважаемый Ал-Хаммар первым выступит в нашем поединке и даст мне яд, приготовленный им.
Шах согласился:
– Пусть будет, как ты просишь. А второе условие?
Авиценна снова склонился в поклоне и сказал так громко, чтобы все, кто находился сейчас в зале, отчетливо слышали:
– Яд, который я приготовлю, должен вызреть. Это новый яд, еще не описанный ни в одной книге. Я буду наблюдать за созреванием этого смертоносного напитка, и как только он будет готов, я смогу нанести ответный удар. Но я пока не знаю, сколько времени мне для этого понадобится.
Шах подумал какое-то время, но потом развел руками:
– Что ж… Пусть будет так!
Потом он повернулся к Ал-Хаммару и спросил:
– Когда ты назначаешь Авиценне выпить яд?
Ал-Хаммар усмехнулся и сказал:
– Завтра утром!
Оба медика покидали в тот день зал приемов в спешке. Каждый понимал, что до завтра ему предстоит сделать очень много. Никто из придворных не разговаривал, не смеялся, и в наступившей гробовой тишине было слышно, как кричат фазаны в саду.
Авиценна поспешил в свои покои и позвал слугу.
– Найди мне в городе трех цирюльников, только хороших. Не бери у городских ворот, там полно бродячих шарлатанов. Приведи их вечером ко мне.
– А как же вы, господин? Вы, наверное, голодны? Может, мне сбегать на кухню за едой?
– Мне сейчас лучше остерегаться. Я не должен брать пищу с общего стола. Принесешь мне что-нибудь из города.
Слуга поклонился и выбежал из комнаты.
Вечером в покои Ибн Сины вошли три цирюльника. Задав им несколько вопросов и проверив их знания в фармакопее и составлении мазей, он показал на стол, накрытый синим шелком.
– Каждый из вас получит по пятьсот дирхемов, если сделает то, что я вам скажу.
Один из цирюльников вышел вперед, откашлялся и сказал:
– Осмелюсь спросить высокородного господина, не вы ли тот самый медик, который участвует в Споре Великих Отравителей?
Авиценна с интересом посмотрел на него и спросил:
– Ты что-то слышал? Говори!
Цирюльник поклонился и сказал:
– Сегодня ко мне пришел слуга Ал-Хаммара и купил опий.
Авиценна в задумчивости погладил свою бородку – слишком высока ставка в этой игре, чтобы полагаться на слова человека, которого он видит впервые в жизни. Он послал слугу с запиской к визирю: "Вспоминая данное Великим визирем обещание, я прошу Вас о встрече!". Спустя несколько минут слуга вернулся с ответом: "Рад услужить величайшему из врачей!".
Авиценна дал слуге монету и сказал цирюльникам:
– Завтра вы должны прийти сюда и принести инструменты.
Авиценна спешно попрощался с цирюльниками и поспешил к визирю.
18
5 августа 1007 г. Ургенч
Великий визирь прогуливался в саду в ожидании встречи с Авиценной. Странная просьба лекаря беспокоила его, но долг есть долг. Авиценна пришел в сопровождении слуги, и визиря это очень удивило.
– Разве у нас не приватный разговор, мой дорогой друг?
Авиценна поклонился:
– Разговор с вами – всегда большая честь для меня, о Великий! Но сегодня тема нашего разговора настолько ничтожна, что я не побоялся взять с собой мальчика, который мне прислуживает.
Молодой слуга стоял чуть поодаль, не смея пошевелиться под суровым взором великого визиря. И зачем только господин взял его с собой?!
Визирь вздохнул:
– Ну, что ж… Пусть остается. Мне кажется, я догадываюсь о цели вашего визита. Это связано с Состязанием Отравителей?
Авиценна сверкнул глазами и поклонился:
– Ваша мудрость не знает границ, да продлит ваши дни Аллах! Моя жизнь в игре, которую затеял великий и могущественный шах Абалаббас Мамун! И вы в силах вернуть мне мою жизнь, как я когда-то вернул вам вашу.
Визирь напрягся, но изо всех сил старался не показывать виду, что он недоволен этим разговором и стремится поскорей закончить его.
– И чем же я смогу помочь вам?