Авиценна осмотрелся. Ему показалось, что кусты рядом с ними в саду шевелятся не от вечернего ветерка. Он жестом приказал слуге проверить, есть ли кто в саду, и сказал:
– Дошло до меня, о справедливейший, что Ал-Хаммар, приготовив яд, испытал его силу на трех своих слугах. И теперь эти трое мертвы.
Визирь запротестовал:
– Я не могу вмешиваться в это дело. Хорезм-шах ясно дал понять, что власти не будут принимать сколь-нибудь действенные меры в отношении этого дела. Так что я не смогу наказать Ал-Хаммара за содеянное. Ничто не должно помешать Состязанию.
Ибн Сина воскрикнул:
– О, небеса! Как же я неловко излагал свою мысль, что великий подумал, будто я хочу привлечь к ответственности самого Ал-Хаммара!
Визирь удивился:
– Так чего же вы хотите?
Авиценна склонился перед визирем и попросил:
– Я хочу взглянуть на отравленных. Оставьте меня с ними хотя бы на полчаса, и я буду благодарить вас всю жизнь, которую вы мне вернете своей милостью!
Визирь улыбнулся:
– Вы очень умны, мой друг. И я уже начинаю опасаться, что вы – самый умный человек в этом государстве. Берегитесь!
Авиценна вздрогнул, а визирь рассмеялся:
– Ну, полноте, я пошутил! Мне ничего не стоит организовать вам встречу с этими трупами, так что приходите в часовню, как стемнеет, и можете любоваться ими сколько пожелаете!
19
5 августа 1007 г. Ургенч
Ал-Хаммар был доволен. Теперь не надо думать, куда деть эти трупы! Сам великий визирь предложил ему свое покровительство и помощь!
Он прислал несколько слуг, чтобы они забрали тела и освободили великого медика от беспокойства. Яд был готов и действовал безотказно! Так что утром он преподнесет Авиценне хороший урок. На всю его оставшуюся короткую жизнь!
20
10 июня 2007 г. Арабские Эмираты
Месяц пролетел быстро, и завтра мне предстояло продлить визу. Я вернулась в офис после обеда, чтобы успеть подготовить документы. Султан улетел в Бахрейн на пару дней, так что пришлось решать свои проблемы самостоятельно. Али, засидевшись в одиночестве, обрадовался моему возвращению так, что даже скрывать не стал:
– Хорошо, что ты приехала! Кофе сваришь?
Я зашла в ванную, вымыла ноги и, не прерывая общения с коллегой, спросила:
– А сам ты себе кофе никогда не варишь?
Я переобулась и уселась за свой компьютер. Пока я просматривала почту, Али чесал за ухом, откинувшись на спинку кресла.
– Дома варю, конечно. А здесь – ты.
Я развеселилась.
– Ладно, тогда позвони в супермаркет. Пусть сахар принесут. И чай заканчивается.
Али набрал номер супермаркета, прикрыл рукой трубку и спросил у меня:
– "Липтон" или "Ахмад"?
Я пожала плечами:
– Бери, что дадут.
Али вступил в переговоры с каким-то клерком и выпал из жизни на полчаса. На моем компьютере сработала напоминалка: "Менять визу 7 августа". Я порылась в столе – приглашение на меня готово, шеф перед отъездом все сделал. Еще месяц, и он начнет оформлять арабскую трехлетнюю визу с правом работы в его компании и официального открытия банковских счетов. Нерезидентам открывать счет не полагалось, если сумма недостаточно интересна для банка. Время шло, а мне все еще было трудно решить – хочу я остаться здесь на три года или вернуться домой. Я открыла расписание вылетов на завтра. Самым подходящим по времени и стоимости был Иран. Ну, что ж, слетаю в Иран. Правда, вылет был из Рас Аль-Хейма. Я обернулась к Али:
– Завтра утром подбросишь до Рас Аль-Хейма?
Али удивился:
– Почему я?
– Больше некому. Машины у меня нет, шеф в отъезде, так что остаешься ты.
Али пострадал еще немного, но потом затих. Наверное, порносайт хороший попался.
Босоногий индус позвонил в дверь, но, посмотрев на наш свежевымытый пол, войти отказался. Через порог протянул пакет с чаем и сахаром, получил от Али деньги и чаевые и быстро убежал. Я поплелась на кухню варить арабский кофе на сахарном сиропе, а помощник Султана в это время писал про любовь русским девочкам. Наконец, не выдержав, он прибежал ко мне на кухню.
– Иди скорее, посмотри, какая красавица!
Кофе уже начал подниматься, и я ловила момент, чтобы не отмывать потом плиту. Али мешался под ногами.
– Клянусь, ты никогда такой не видела!
Я начинала терять терпение:
– Уйди! Сейчас принесу кофе и посмотрю твою девочку!
На фото прилегла на стенку молоденькая украинка. Левая ножка кокетливо присогнута в коленке, а правая ручка приподнимает платье, показывая красивые ножки. Темные волнистые волосы и глаза прожженной шлюхи сводили арабов с ума. Я внимательно посмотрела на предмет новых обожаний Али:
– Сколько просит?
Али удивился:
– Чего просит?
– Ну, сколько ты должен ей платить, чтобы она прилетела к тебе и пожила пару недель?
Али встал в позу, изображая настоящего арабского мужчину:
– А разве такая красавица должна платить сама? Конечно, я оплачу ее расходы, если она захочет со мной встретиться!
Я пила кофе маленькими глотками и наслаждалась разговором:
– У каждой красавицы свои расценки. У одних Карта Визита включает перелет и проживание в трехзвездочном отеле, а у других – VIP-обслуживание. В зависимости от того, на что ты сам можешь рассчитывать. Запроси цены.
Али немного обиделся на мою циничность, но написал небольшое любовное письмо, которое попросил меня отредактировать. Общими усилиями мы написали примерно следующее: "Как только я увидел Вас, я не в силах оторваться от Вашей фотографии и тороплю момент, когда смогу увидеть Вас наяву Вы можете выбрать любое время, чтобы увидеться со мной. Надеюсь, что наше знакомство будет приятным для нас обоих. С нетерпением жду Вашего ответа".
Али немного помялся, потом строго сказал:
– Какое-то сухое, некрасивое письмо получилось.
– Давай ублестящим. Говори, что писать.
– Напиши, что я люблю и безумно скучаю. Что розы в моем саду завяли в ожидании ее.
Я удивленно посмотрела на него:
– Али, какие розы в твоем саду? У тебя квартира съемная, с тараканами, ты сам жаловался.
Али надулся:
– Я говорю тебе, пиши розы в моем саду…
Я махнула рукой и написала про розы в его саду. Вот так дурят головы юным девушкам горячие арабские парни. Хорошо, что мне уже тридцать шесть, по арабским меркам я просто старая женщина, и Али обращался со мной, как со старшей сестрой. Будь я помоложе, мне бы трудно пришлось. Мы еще раз проверили всю бронь. Навели порядок в офисе, так, на всякий случай, если Султан вдруг передумает и вернется раньше, и дружно направились по домам.
В шесть утра, как мы и договорились, Али просигналил возле гостиницы. Я уже сидела в холле и не стала испытывать его терпение. Быстро сунула ноги в легкие туфли, схватила сумку и вышла. Возле машины Али стояла какая-то длинноногая девица в короткой юбке и курила. Вторая девица подобного содержания уже заняла место позади водителя и красила губы, тщательно прорисовывая контур фиолетовым карандашом. Я решила не устраивать с утра разборки с коллегой и устроилась на заднем сиденье рядом с этим чудом заборного искусства. Али виновато посмотрел на меня:
– Ты не против, если мои подруги поедут с нами?
Я прошипела как можно дружелюбнее:
– Мы с тобой потом об этом поговорим.
Али надулся, крикнул, чтобы девица быстро заскакивала в машину, и резко нажал на газ.
Дороги были полупустые, торговцы еще не вышли из дома, и народ возле лавочек еще не толпился. Через полчаса мы выехали на какую-то проселочную, но асфальтированную дорогу и прибавили скорость. Местами дорога была занесена слоем песка, и только водительские навыки и система внутренней навигации, присущая всем арабам, позволили нам не съехать с дороги и не увязнуть в песках. Песчаные пейзажи убаюкивали своей монотонностью, лишь местами вдоль дороги попадались сбитые из досок торговые ряды с фруктами и горшками разных форм и размеров.
Когда мы прибыли в аэропорт, до вылета оставалось около часа. Али крикнул, что приедет вовремя, и укатил. В здании было полно народа. Гендерный состав меня несколько удивил, но, поразмыслив, я поняла, что женщины – более мобильный народ и путешествуют в поисках работы гораздо чаще мужчин. Среди девушек разных рас и размеров с трудом можно было отыскать и десяток мужчин. Они держались особняком, выглядели как-то по-дурацки, стараясь виртуально отгородиться от нашествия женщин. Большинство из них держало в руках портфели для придания солидности, а кое-кто даже был в костюмах и галстуках. Мысленно посочувствовав их затруднениям, я начала искать стойку регистрации. Пока я сканировала зал, ко мне подошла девушка в синей свободного покроя кофте, с темными волосами до плеч и такими же темными кругами под карими глазами. Холщовая сумка через плечо проходила у нее как раз между грудей, разделяя их на два полушария.
– Вон там, направо.
Я повернулась к ней и поблагодарила. Девушка улыбнулась:
– Ты впервые здесь?
– Да, не приходилось.
– Я сначала подумала было, что ты англичанка, их здесь много развелось. Но потом посмотрела на твои туфли и поняла, что ты русская. Ты откуда?
Я не стала огорчать новую знакомую:
– Из Сибири. А ты?
Она грустно усмехнулась.
– Я из Украины, конечно.
Я подошла к регистрации и протянула женщине в черном платке паспорт и билет. Девушка не отставала от меня ни на шаг.
– Тебя как зовут?
– Елена. А тебя?
– Меня Надя. Я проституткой работаю.
Всему, что касалось женщин, я уже не удивлялась:
– Где?
– Иногда при отеле – если повезет, а в основном на улице.
– Там же облавы.
Надя вздохнула:
– Знаю. Я всего неделю как из тюрьмы.
Я не знала, сочувствовать или радоваться в этом случае, поэтому промолчала. Посмотрев на часы, Надя проявила активность, взяв надо мной шефство:
– Я уже раз двадцатый летаю. Мне постоянную визу никто делать не будет, так что приходится раз в месяц вылетать из страны.
– А приглашение? Тебе же его делает кто-то?
– Есть много компаний, которые только на этом и зарабатывают. Делают визы таким, как я. Она с готовностью полезла в сумку, порылась и достала факсовое приглашение, по которому влетала обратно.
– Вот, смотри. Могу телефон дать. Может, пригодится.
Я взяла приглашение, внимательно прочитала реквизиты и вернула бумагу хозяйке. Это был факс нашей компании. Ну, Али! Ну, сутенер! А чем же тогда Султан занимается?!
Оставив на потом прояснение этих вопросов, я пошла за Надей. Она деловито объясняла, что к чему:
– Сейчас надо поторопиться, а то все хорошие места займут.
– А что, здесь места в билеты не ставят?
Надя только махнула рукой.
– Какие места?! Это же не регулярный рейс. Власти знают, что пассажиры могут даже из самолета не выходить, потому что все летят тем же рейсом обратно через полчаса. И экипаж к тому же арабский. Эти рейсы у них что-то вроде тренажера.
У меня по спине пробежал холодок. Что-то расхотелось мне лететь на этом тренажере! Надя торопила:
– Ну чего ты встала?! Вон там два места хороших, иди скорее.
Я посмотрела, куда направилась моя спутница, и спросила:
– Чем они хороши?
Она посмотрела на меня, как на неразумную, и показала рукой:
– Запасной выход видишь? Здесь лучше всего. Ну, мало ли что…
Меня зазнобило.
– Думаешь, поможет?
Надя пожала плечами и философски заметила:
– Ну, попробовать-то мы должны!
Устроившись в кресле и мысленно перекрестившись, я спросила у Нади:
– Слушай, а почему ты меня по туфлям вычислила?
– Как это вычислила?
– Ну, поняла, что я русская?
Надя помялась немного, потом призналась:
– Туфли у тебя итальянские. Я такие зимой в Москве видела в одном салоне. Сильно хотела купить, но не смогла, дорого.
– Ну, могла и англичанка такие туфли купить.
Надя запротестовала:
– С ума сошла?! Чтобы англичанка так потратилась? Да ты посмотри, в чем они ходят!
Я не унималась:
– А итальянку ты почему исключила? Там у них сплошные распродажи, так что можно и недорого приобуться.
– Итальянок здесь почему-то нет. Индусов много, пакистанцев, американцев, англичан, даже китайцы понаехали, а вот итальянцев почти нет.
Мы не стали обсуждать, почему в Эмиратах мало итальянцев, и перешли к житейским вопросам.
Меня не оставляла одна назойливая мысль.
– Тебе кто приглашение делал?
Надя не могла понять, почему это меня так заинтересовало:
– Думаешь, липовое? Иногда случается, что деньги отдашь, а в страну не въедешь. Потому что такой фирмы вовсе нет.
– И что тогда?
– Тогда депортируют. Только перед этим помучаешься с недельку в накопителях всяких, пока не вывезут.
– А куда обычно вывозят?
– Это как договоришься. Но если связей нет, то на родину. И все заново – покупаешь самую дешевую путевку, приезжаешь и начинаешь договариваться насчет работы и приглашения.
Ну, как сейчас у меня. А тебе почему не сделали рабочую визу?
Я задумалась:
– Да я пока не хочу Мне надо понять, смогу ли я здесь работать. И готова ли я застрять здесь на три года.
Надя вздохнула:
– Я бы застряла! Дома меня никто не ждет. А работа везде одинаковая.
– А как же тюрьма?
Надя почесала бок.
– Да, тюрьма это болезнь. Там на бетонном полу спать приходится. Я почки, наверное, застудила. Но это же не каждый месяц.
Я улыбнулась:
– Оптимистка!
К моему удивлению, арабский экипаж был не так уж плох, если не считать посадку. Как и предсказывала Надя, нам даже не пришлось выходить из самолета и примерять черные платки, без которых въезд женщинам в Иран просто запрещен.
21
8 августа 2006 г. Арабские Эмираты
В небольшом домике на окраине города ждали гостя. Кондиционера в доме не было, и спасаться от жары приходилось горячим чаем и тазом со льдом посередине комнаты. Металлический таз был обернут махровыми полотенцами, которые создавали некоторое подобие термоса, и лед таял не так быстро. Август в Эмиратах – тяжелый месяц для стариков и сердечников, потому что горячий туман, пришедший с моря, висит в воздухе, вызывая удушье. Кажется, что ты погружен в горячую воду и вынужден плавать в огромном аквариуме, где тебя окружают люди, машины, дома…
Назир тяжело переносил август. Он задыхался. Хорошо еще, что из дому приходилось выходить не так часто. Теперь, когда ему покровительствует сам Густав Флобе, нет необходимости ходить на службу. После каждой беседы этот уважаемый господин оставлял старику деньги, которых тому хватало как раз до следующего визита. Назир поначалу тяжело шел на контакт, но постепенно привык и к неспешным умным беседам, и к еженедельному щедрому вознаграждению. И наступило время, когда Назир стал ждать этих встреч. Дня за два он начинал волноваться, сможет ли он заинтересовать своего гостя настолько, чтобы тот не потерял к нему интерес и уважение, и чем его следует угостить. Назир вдруг осознал, что он тяготится своим одиночеством и рад этим встречам. Густав любил комфорт, и небогатая комнатка старика не соответствовала его настроению. Сидеть по нескольку часов подряд на плетеном стуле возле невысокого столика было утомительно, и Флобе всякий раз старался приглашать старика к себе в дом, где было просторно и прохладно. Старик поначалу дичился строгой роскоши дома Флобе, но потом привык и чувствовал себя довольно свободно, даже пытался давать указания слугам, не проявлявшим расторопности в его присутствии. Флобе не обращал внимания на эту старческую докучливость, стараясь расположить к себе Назира и продолжить занятия, насколько это было возможно. Густав понимал, что старик не вечен и времени у них не так уж много, чтобы успеть передать те сокровенные знания, что открылись этому странному человеку с непростой судьбой.
Сегодня Густав пришел не один, чем вызвал некоторое неудовольствие старика. Назир не привык видеть в своем доме чужих людей и теперь исподлобья рассматривал огромного плотного индуса, с трудом поместившегося на невысоком плетеном стуле. У индуса были умные карие глаза, а говорил он мало, так что к концу беседы Назир смирился с его присутствием, тем более, что Густав представил его как своего помощника.
– Уважаемый Назир, завтра я уезжаю.
Старик забеспокоился. Ему жаль было терять и общество Густава, и его деньги.
– Надолго?
Густав внимательно посмотрел на старика. Так он и думал. Теперь этот старик в его власти, и можно переходить к беседам более глубоким, чем рассуждения о миражах.
– На пару недель. Мустафа заменит меня.
Старик покачал головой:
– Разве можно заменить вас?
Густав оценил комплимент.
– Мустафа постарается. Он будет заботиться о вас во время моего отсутствия, чтобы вы ни в чем не знали нужды.
Назир махнул рукой:
– Какая нужда у старика? Кусок хлеба у меня есть, на службу я хожу, чтобы не одичать здесь одному. Так что он может не приходить, господин.
Густав оглядел комнату. Здесь ничего не менялось в последние лет пятьдесят. Мебель, посуда, ковры – все было из прошлого, из какой-то другой жизни.
– Мустафа придет к вам во вторник. Он установит кондиционер.
Старик испугался:
– Кондиционер? Как же я смогу оплачивать огромные счета за электричество?
Густав успокоил его.
– Я выпишу чек. Этой суммы вам хватит, чтобы оплатить электричество лет на двадцать, даже с учетом ежегодного роста цен.
Назир затаив дыхание смотрел, как Густав достает из своего портфеля чековую книжку, открывает дорогую черного лака ручку с золотым пером и аккуратным почерком выводит цифры, повторяя их прописью. Да, этой суммы старику хватит на всю жизнь. Ладно, пусть приходит этот Мустафа со своим кондиционером.
Получив указания, Мустафа встал и попрощался с хозяином. Густав остался еще на одну чашку чая и засиделся у Назира почти до полуночи. Их беседа текла неспешно.
– Почему вы считаете, уважаемый, что у человека три души?
Назир удивился:
– А сколько же, по-вашему, у человека душ?
– Церковь ведет речь лишь об одной душе – бессмертной и нетленной.
– Да, все правильно. Есть и такая душа. Одна из трех. Вам не приходило в голову, мой дорогой, откуда взялась Святая Троица? Триединство, воплощенное в душе человека.
Густав задумался. Та книга, которую ему дал прочитать Назир, все еще была свежа в его памяти. Книга Авиценны, где тот рассуждает о душе. И рассматривает душу как Жизненные соки, струящиеся по сосудам. Три системы сосудов в человеческом теле – три души.
Назир молча наблюдал за мыслями Густава и наконец сказал:
– Две белые души и одна черная.
– Отсюда в человеке дух противоречия?
– Да, это вечная борьба наших душ. Всякий раз мы не знаем, какая из душ победит. Вы не задумывались над вопросом, почему темные силы стараются купить у вас душу?
– Им не хватает для равновесия?