– Она также считала, что все, что есть, было и будет, вечно существует. Даже вещи, которые могут быть разрушены, продолжают сохраняться в их идеальной форме как идеи. Также форма человека или животного. Их идеальный образ может только развиваться изнутри вовне, из сверх чувственной сущности в ее материальную видимость.
– Вот и все три фундаментальные положения учения Елены Блаватской, которые я вам изложил. Чтобы его понять, нужно войти в этот мир, который она нарисовала. Если вы принимаете ее три фундаментальных положения, то все остальное будут для вас понятно. – Преподаватель положил свои очки на стол и откинулся на стуле. – Все перерыв.
Присутствующим Раиса предложила кофе или чай на выбор.
Альберт. Велосипед
Воспоминание о Ленке вывели Альберта из размышлений о судьбе Валерки. Он подумал, что в судьбе всегда есть элемент случайности, никогда не знаешь, как она поступит с тобой. Иногда неожиданная встреча может изменить всю твою жизнь. Чаще только напомнить о прошлом, уже забытом.
Он встретил однажды своего знакомого по университету, речь зашла о Валерке.
– Говорят, что он пить начал, – сказал Альберт, когда тот упомянул, что видел Валерку.
– Это все после свадьбы. Женился он неудачно. Вот говорят, попал, как кур во щи. Семейка-то приличная была для него. Девица не красивая, но чертовски умная. Начитанная и воспитанная. Вся такая домашняя, с колыбели ее родители несли до института. И там ни шагу самостоятельного. Как она уж умудрилась на вечере где-то с ним познакомиться? Как это началось, никто не знает. Только стали они встречаться. Валерка даже меньше петь стал, отказывался ходить в компании.
– Она с биологического? – спросил Альберт. – Вот это да. Я-то думал, что он просто так для умных разговоров с ней гуляет. И когда же он жениться успел? У Валерки же не было девушки. Он и так всегда был в компании на вечерах, и это не было заметно. Все тогда очень удивились, когда узнали, что он женился на ней. Он-то парень видный, хоть без стержня в голове.
– Так вот. Его я встретил после того, как он развелся. Или ушел от них. Он сказал, что они его к ребенку и близко не пускали. Семейка старая, профессорская, родня, культура. Сидят, о чем-то разговаривают. Перебивать, говорят, у них не прилично. Что его не спросят, Валерка говорит, рублю с плеча. У них это не принято. Здесь надо говорить, здесь не надо. А ему плевать. Хочет и говорит. Жена-то не виновата. Это все ее родня. А кто он такой, а что он может делать? Какое у вас занятие? У них каждый что-то умеет, как они говорят, делать. Этот большой специалист по протезам, этот искусствовед, этот доцент… А я? Валерка говорит: "Я никто. Да, я никто, просто инженер". Так ты бы видел, как они на меня посмотрели. Жена-то как человек неплохая. Она говорит: "Ты покультурней. Нельзя с ними так. Надо…". Нет, сказал он, если им это не нравится, пусть не говорят с ним. "Я же под них подстраиваться не буду. Что мне не нравится, я так и скажу: это мне не нравится. И пусть они все хоть лопнут.
Со злости". Как только ребенок родился, они, представляешь, так его к нему больше не пустили. Как будто не его ребенок. В общем, выгнали его. Да, выгнали.
– Я тогда Валерке говорю: "Не бери в голову. С ними ты бы все равно не ужился. Так лучше раньше. Это же самое главное в жизни – вовремя уйти". "Наверное, ты прав, – говорит он. – Мне просто там нечего делать. Это совсем другие люди. А что главное в жизни?"
– Ты же знаешь, он иногда такие вопросы задает, что ни один профессор не ответит. Я ему: "Что главное? Ты такой здоровый парень, с образованием. Найдешь себе еще порядочную девушку". "Только дочку жалко, без отца будет. А как ты думаешь, узнает она меня, когда будет взрослая? Они же мне ее никогда не покажут". "Не бери в голову". "С женой-то мы видимся. А к ребенку не пускают и сказали, что не пустят". "А она что?" "А что она? Что родители, то и она. Разрешили жениться только потому, что ребенок должен быть. У них нельзя, чтоб ребенка не было. Отца, выходит, может и не быть. Сами вырастят. А ты можешь идти хоть на все четыре стороны".
– Вот потом, говорят, он и начал пить, – заключил свой рассказ знакомый.
Альберт вспомнил и свой разговор с Валеркой. Он встретил его на семинаре по компьютерным технологиям. После окончания лекций они вместе с ним вышли на улицу. Был один из первых весенних дней, появляющаяся на деревьях зелень, еще не листва, озарялась солнцем и колыхалась на теплом ветерке. Никуда не хотелось заходить. Они медленно шли по улице.
– У тебя отец где работает? – неожиданно спросил Валерий. Альберт даже не сразу понял вопрос.
– Служит. Он военный, а у тебя?
– А я его не помню. Все время рос без отца. Матери со мной досталось.
– Конечно, одной вырастить ребенка и сейчас трудно.
– Он тебя ругает часто?
– Кто?
– Твой отец.
Альберт задумался, к чему клонит Валерка.
– Мне иногда очень хотелось бы поговорить с отцом, понимаешь? С отцом, как мужчина с мужчиной. Тебе очень везет, ты можешь с ним разговаривать. Иногда очень надо поговорить с отцом. Ведь никто тебя лучше не поймет.
– Да, – ответил Альберт, чтобы поддержать этот странный разговор. Сам он с отцом редко разговаривал о своих делах. Отец его иногда упрекал, когда пытался понять, что волнует Альберта, как у него дела. "Нормально, все нормально", – отвечал всегда на такие вопросы Альберт.
– Понимаешь, я в детстве очень хотел иметь велосипед, у матери денег-то на ерунду не было, ей лишь бы меня накормить и одеть, а тут велосипед. Она сказала, что купит мне велосипед, если хорошо закончу первый класс. Так я в школу ходил только из-за этого велосипеда. Сам в это время брал его у ребят, научился хорошо ездить. Потом, когда закончил первый класс, я сразу же к матери. Она сказала, что купит, когда ей на заводе дадут премию. Я расстроился, но стал ждать эту премию. Велосипед я все-таки достал, выменял на все, что у меня было ценного для мальчишек. Старенький такой, разбитый, но двухколесный, настоящий велосипед.
– У этого пацана красивый велосипед, – сказал Валерка, указывая на мальчишку, который проехал рядом. – Мне и сейчас нравятся велосипеды. Хорошие теперь делают, красивые. А тот старый, наверное, где-то там и лежит сейчас, выбросить его я не мог. Когда со службы во флоте вернулся, то его в сарае видел.
Альберт молча выслушал его, не смог ничего добавить. "Может, – подумал сейчас Альберт, – нужно было найти какие-нибудь слова, чтобы утешить его мятущуюся душу. Только с возрастом понимаешь, что человеку нужна была помощь. В молодости этого не осознаешь".
Разговор прервался. Они прошли молча целый квартал. Валерка показал на прилично одетого мужчину в импортных туфлях, что тогда было большой редкостью:
– Входит один такой мужчина в кожаном пиджаке, все на нем аккуратно сидит. Взял бокал шампанского: "Сдачи не надо". Бармен растаял, пока тот не вышел, все благодарил. Это мужчина. А тут с инженерным окладом зайти пива выпить, и все время в голове: "Надо до следующей зарплаты дотянуть". Это разве мужик? Надо на север ехать. Мне один мужичок говорил, что если год там поработать, так машину привезешь.
– Ну, это ерунда, сейчас нигде так не заработаешь. У них сейчас публики хватает. Это, может, лет десять назад еще могло быть так. Сейчас нормы срезали. Так что надо крепко работать, чтоб вообще что-то заработать. А как ты попал в проектный институт? – спросил Альберт.
– Просто. Подходит начальник отдела проектирования информационных систем, ну, ты его знаешь, живот впереди него заходит в дверь. Голова так. Руку тянет. Я же у них на практике два месяца работал. Курсовую написал. Поэтому он меня знает. "Валерий, – говорит, – нам нужны программисты". Я ему: "На каких машинах надо программировать? Понял. Согласен". "Тогда приходи с понедельника". Вот пришел в понедельник и начал работать.
– Так он тебе ничего не обещал? Ни зарплаты, ни квартиры?
– Нет. Я его, правда, спросил насчет общежития. Он сказал: "Посмотрим".
Они прошли еще один квартал.
– А давай вместе напишем кандидатскую? – сказал неожиданно Валерка.
– Как вместе?
– Ну, возьмем и напишем тебе кандидатскую. У меня какие-то идеи есть.
– А почему ты сам не хочешь написать?
– А мне этого не надо. Ты ведь собираешься работать над диссертацией, вот и напишем тебе ее вместе. Быстрее получится.
На минуту Альберт замолчал, не зная, как отреагировать. На шутку это не было похоже, серьезно такое предложение он не мог воспринять. Считал, написать кандидатскую нужно самому. Это сейчас все руководители остепененные, хотя времени даже внимательно прочитать свою диссертацию у них нет. Не говоря о том, чтобы написать.
– Ты не бойся, я не буду претендовать на свою часть, я не такой человек. Просто когда вместе делаешь, то точно получится работа, а когда один, то некоторые лет десять пишут, а результатов нет. В песок.
– Ценю поддержку, – шутя ответил Альберт и протянул руку. – Понимаешь, мне нужна кандидатская, а так мы можем выскочить сразу на докторскую. А это уже мне не надо.
– Встретил я тут одного знакомого с флота, вместе служили. Хорошо одет, в шляпе, идет так важно. Я его не замечаю. А он окликнул: "Валерка? Да как ты здесь оказался? Сколько лет! Как на палубе, держишься? Курс? Машина есть?" "Нет". "Квартира есть?" "Нет". "Зарабатываешь много?" "Нет". "Так ты чем занимаешься?" "Пишу кандидатскую". "А, тогда понятно… Много написал?" "Первую главу". "А, тогда понятно…" "Извини, говорю, мне как раз сейчас надо идти к профессору. Спешу". "А, тогда понятно…". Вот я и подумал, может, возьмем и напишем тебе кандидатскую. Чтобы бывшие сослуживцы не задавали глупых вопросов.
Триединство природы
После небольшого перерыва, когда все успели обменяться между собой услышанным об учении Блаватской, лектор продолжил свой доклад, поглядывая на часы. Видимо, должен был закончить вовремя, чтобы успеть на лекцию в институт.
– Подытожим ее кредо. Природа триедина. Прежде всего, всеми нами видимая объективная природа. Другая, внутренняя – невидимая. А над этими двумя – "дух, источник всех сил, один только вечный и неразрушимый". Если первые два низших постоянно изменяются, третий, высший, не меняется.
Тут проявился характер незаметного мужчины, он, видимо, долго продумывал, что сказать.
– Блаватская приходит к единому, абсолютному как вершине иерархии. Поэтому ее теория ничем не отличается от любой религиозной или идеалистической теории.
– В каком-то смысле вы правы, – осторожно ответил лектор.
– А мне ближе идея, что нет ничего единого и абсолютного в мире. И нет основного закона, а есть просто законы природы. Возможно, и есть один закон, но он проявляется в виде различных законов. Нам не дано его понять полностью, поскольку мы часть природы. А часть не может охватить целого.
– У вас, я вижу, собственный взгляд на мир. Тогда вам лучше не спорить с Блаватской, а постараться понять, в чем ее учение отличается от вашего. А в конце я вам дам слово, чтобы вы нам объяснили принципиальные отличия ее взгляда от вашего, – парировал очевидного оппонента опытный лектор. Он уже заранее знал, что тот больше не будет ставить его в тупик. И продолжил свое выступление:
– Человек, считала Блаватская, тоже триедин. Он имеет физическое тело и астральное тело (или душу). И над этими двумя – правитель, бессмертный дух. Когда человеку удается слиться с ним, он становится бессмерт ной сущностью. Обычный человек остается в тени этого правителя.
– Теперь еще несколько положений, которые составляют учение Блаватской. Все, что происходит в мире природы, закономерно, чудес не бывает. Они всегда есть результат действия сил, которые подчиняются законам природы. Но это, как говорила Блаватская, не те законы, которые называют люди "большой учености, но малого знания". Существуют законы природы, которые были раньше известны и использовались людьми, а сегодня забыты официальной наукой. Магия – это знание этих законов и применение их на практике, посредством чего всемогущество духа и его власть над силами природы могут быть приобретены человеком. Поэтому посвященный может управ лять собой и силами природы. Магия может применяться во благо, тогда это истинная магия. Или во зло – это колдовство.
– Все, что когда-либо произошло, происходит и еще произойдет в будущем, остав ляет свой след на астральном теле (душе) или "скрижали невидимой вселенной". Посвященный, пользуясь зрением своего ду ха, может узнать все это.
– Блаватская считала, что человеческие расы по духовной одаренности тоже отличаются. Некоторые народы от природы имеют склонность к магии и передают тайные правила от поколения к поколению. У других преобладает дар провидения.
– Это вы про цыган? – вмешалась похожая на учительницу женщина.
– Про них особо Блаватская не упоминала. Такими способностями обладают и другие народы. Она считала, что, чтобы постичь магическое искусство, следует добиться доброволь ного и сознательного выделения внутреннего человека (астраль ной формы) из физического тела. Кроме этого, нужно уметь пользоваться свойствами магнетизма и электричества, их воздействием на человека и животных. Так же и с минералами. Они не менее странно оказывают психическое воздействие на организм человека. Следует пользоваться и растениями, которые имеет такие же свойства. Они мало известны, кроме таких, как опиум или гашиш.
– Она была уверена, что магия есть духовная мудрость, а природа – ее материальный союзник. Посвященный может возбуждать движение природных сил в растениях и животных до сверхъестественной степени. Но он создает лишь условия для более интенсивной жизнедеятельности организмов и ускоряет движение естественных процессов в природе. Он может даже изменять состояние физических и астральных тел других личностей и пользоваться духами стихийных явлений. Но он не может повелевать духом какого-либо человеческого существа, "ибо все такие духи являются одинаковыми искрами божественной сущности и никакой внешней власти не подчинены".
– А что, современные маги тоже так считают? Или это только мысли Блаватской? – опять вмешалась похожая на учительницу женщина.
– Сегодня трудно понять, что они считают, – попытался ответить докладчик.
– Можно точно сказать, что они считают деньги, – вмешалась вдова.
Все рассмеялись. Преподаватель тоже улыбнулся и внимательно посмотрел на нее. Обстановка в комнате поменялась. Видимо, наукообразная лекция всем, в том числе преподавателю, надоела.
– В заключении своей "Тайной доктрины" Елена Блаватская утверждала, что человечество, как и Вселенная, развивается циклически. На основании древних пророчеств и легенд она говорит о семи коренных расах, пятая из которых в настоящее время существует на земле. При этом она считает, что эти легенды и мифы о богах и драконах, всякого рода чудовищах, которые человечество создает с незапамятных времен, являются преображениями его памяти, а не вымыслом.
– Человеческие расы рождаются одна от другой, растут, раз виваются, стареют и умирают. Народы следуют тому же правилу. Старая раса теряет свои отличительные признаки и принимает новые черты более молодой расы. Этот процесс занимает огромный период времени. Он идет и сейчас. Новая, шестая раса находится в стадии формирования. Настоящая пятая раса может существовать еще многие сотни тыся челетий, изменяясь и смешиваясь вместе с шестой, но гораздо медленнее. Когда шестая раса полностью заменит пятую, нам не известно. Известно только, что она появится после катаклизмов, которые "уничтожат Европу и позднее обе Америки", также как большинство земель на границах нашего материка. Но перед этим катаклизмом может произойти еще множество "малых потоплений и разрушений, как водою, так и подземными вулка ническими огнями".
– Ну точно, все религиозные учения обещают конец света. А чем еще людей пугать? – воскликнул незаметный мужчина.
Преподаватель не обратил внимания на него.
– Но после этого человечество, была уверена Блаватская, будет снова расти количественно и развиваться. Если четвертая раса привела его к материальному физическому развитию, нынешняя пятая раса находится "на ее восходящей дуге", то шестая раса "освободит ся от своих уз материи и даже от плоти". Настоящее время есть предтеча "грядущей великой и гораздо более блестящей расы, нежели все те, о которых мы знаем сейчас". Потому что за циклами материи будут следовать циклы духовности и развития разума.
– Ничего себе! Как без плоти может существовать человек? – удивился тот же мужчина. Его поддержали и женщины.
– А разве сегодняшняя наука не научилась заменять человека роботами. Видимо, она предсказала развитие такой "живности", которая может потеснить обычных людей. Нужен будет только его разум, а не тело.
Это предположение вызвало среди слушателей споры. Преподавателя уже никто не слушал, он посмотрел на часы и скороговоркой произнес.
– Человечество есть дитя циклов, и никто из людей не может избежать своей бессознатель ной миссии и "отделаться от тягости сотрудничества с при родой". Климат на земле меняется, и один за другим, бу дет гибнуть одна раса, чтобы зародить другую, более высшую. А менее счастливые группы населения, неудачи природы, исчезнут из человеческой семьи, не оставив даже следа. Таков ход природы, вечно существующей и развертывающейся природы.
– Блаватской понравились слова одного восточного мудреца: "Прошлое, настоящее и будущее суть вечная троица в едином", великая иллюзия Абсолютного бытия. На этом, я бы хотел закончить свое выступление.
Раиса поблагодарила лектора, он быстро попрощался и ушел, оставив после своего выступления массу вопросов.
Раиса взялась делать заключение.
– Блаватская утверждает, что тайный смысл древних легенд и мифов доступен не всем. Он или утерян, или не понят современными людьми. И только посвященные могут его узнать. Дело в том, что каждое поколение людей читает тот же текст по-разному. Во-первых, меняется значение слов. Во-вторых, даже если слова понятны, то историческая обстановка и звучание фразы в каждое конкретное время воспринимается по-особенному. Потому что исторические реалии другие. То, что было очевидным для кого-то в то время, сегодня непонятно. Блаватская написала "Тайную доктрину", чтобы вести к истине.
– Что мы знаем о начале жизни человека на земле? Или конце мира? Начала и концы самые запутанные в любом учении. Они основаны на признании и вере. Так же и сегодня нас убеждают в некой картине мира, нарисованной учеными. Убеждают нас эту картину, несмотря на ее противоречивость и неполноту, признать. Она во всяком случае не лучше той, которую нарисовала Блаватская. Я верю ей. А что мы знаем о мире? Очень и очень мало. И каждый раз меняем свои взгляды. Так пусть и наш мир будет выглядеть по Блаватской.
– По ее мнению, человек свободен в выборе своего пути, но существуют внешние или внутренние условия, которые оказывают влияние на этот выбор. Он не может избежать руководящей роли своей судьбы, которая управляется или "небесным невидимым прототипом" вне нас, или же нашим, более близким, "астральным или внутренним человеком". Оба они ведут человека, но один из них преобладает. И у него всегда есть выбор возможного пути, который ведет его либо в "снежно-белых одеждах мученика", либо в "запятнанных одеждах добровольца тропы зла". Это уже выбор человека и его ответственность перед законом воздаяния, который точно следует за колебаниями внутренней борьбы человека.