"Ну, хорошо, предположим, по щучьему веленью я стану… да, хоть директором банка и что же; все моментом раскусят, что директор из меня никакой. Это ведь тоже уметь надо - бумаги подписывать, вести переговоры, вообще руководить; нет, я бы так, точно, не смог. А что я вообще умею в этой жизни, кроме того, что в мусоре копаться? Хм, спроси что-нибудь полегче. По основной специальности… я даже вспомнить толком не могу, как она называлась, торговать - только не это, шеф; наелся этой торговлей досыта. Ничего-то у меня не получается… А ведь я, вроде, не дурак, в институт поступил легко, да и учился без особых трудностей. Экзамены, так вообще сказка - пришел, увидел, победил… Девчонки из группы даже прозвали меня "гений общения". Знали бы они, что этот гений болтается как "цветок" в проруби… Что? гений общения? Эврика! Языком-то я трепать умею как никто, кого хочешь уболтаю. Ведь есть же работа, где именно это и требуется, надо будет что-нибудь в этом роде и поискать, на биржу, что ли, зайти… через пару деньков".
Придя к такому утешительному выводу, Денис решил заглянуть в свою городскую комнату, по месту прописки. За время его почти двухмесячного отсутствия там практически ничего не изменилось, разве что пыли прибавилось, да последний оставшийся кактус окончательно засох. В комнате он нашел подсунутые под дверь грозную записку от бывшей супруги и пачку счетов, которые сразу же разлетелись во все стороны.
Денис подошел к висящему на стене зеркалу. Из зеркала на него смотрела дочерна загорелая, плохо выбритая физиономия. Денис улыбнулся своему отражению, и сам же в ужасе отшатнулся от такого зрелища. Неужели это я? Это что же, у меня такие зубы; когда я их чистил последний раз? От такой улыбки даже Фредди Крюгер убежал бы, сверкая пятками. А руки, ну и кошмар: грязные, перецарапанные, с копотью под ногтями. Скорее в ванную, привести себя в порядок!
Он перерыл весь комод в поисках чистого полотенца, заодно нашел кусок мыла "Тропические цветы". Бывшая супруга любила класть их в стопки белья для запаха. В "командировочной" сумке, извлеченной из-под шкафа, нашлись и другие туалетные принадлежности, даже одеколон, подаренный ему когда-то давно к 23 февраля. Зубную пасту пришлось "одолжить" у соседа. Денис залез под душ, долго и с наслаждением тер себя мочалкой, а потом налил в ванну воды и отмокал там до тех пор, пока возмущенная соседка не начала барабанить в дверь.
Из ванной он вышел совсем другим: в тапочках, махровом полосатом халате, благоухающий одеколоном. Вместе с полузабытым ощущением чистоты к нему начали возвращаться и привычки культурного человека. А культурному человеку полагается вечером почитать газету или, хотя бы, просмотреть страничку со спортивными новостями. А вот и газета; кто-то из соседей оставил рядом с телефоном, на полочке под большим старинным зеркалом.
Это оказалась одна из тех газет, в которых публикуются объявления на всевозможные темы от продажи автомобиля до службы знакомств. Газета была открыта на странице "работа, предложение" и вся исчиркана карандашными пометками. Полюбопытствуем, что за работу нынче предлагают, так: "продавцы для работы на улице" - спасибо, не заманите; "энергичных, амбициозных, инициативных в быстро растущую компанию" - все ясно: это для дураков и членов их семей. А вот здесь что-то поинтереснее: "страховая компания производит набор сотрудников с хорошими коммуникативными навыками. Возможно обучение. Запись на собеседование по телефону…" "Почему бы не позвонить и не узнать, что там за работа? Хотя, в общих чертах и так понятно: ходить по разным организациям и уговаривать всех застраховаться. А что, у меня могло бы получиться, разговоры - это, вообще, моя стихия. Сколько сейчас времени? Надо же, часы еще идут; впрочем, что в этом удивительного, батарейку менял перед самым отъездом… Значит, половина седьмого; во всех нормальных фирмах сейчас в офисе уже никого нет. Ладно: нет, так нет, значит, не судьба, отложим до следующего раза".
Но, к удивлению Дениса, на звонок ответили и мелодичный девичий голосок сообщил, что его могут записать на собеседование на завтра в одиннадцать утра. Денис еще колебался, как вдруг с удивлением осознал, что его язык по собственной инициативе отвечает: "да, пожалуйста, запишите. Меня эта работа очень интересует". Еще немного поразмыслив, он решил на собеседование все-таки пойти; а вдруг ему, и в самом деле, там понравится, к тому же, в любом случае, он ничего не теряет.
Собираться он начал прямо с вечера: достал из шкафа костюм, который надевал последний раз около десяти лет назад на какое-то торжество, нашел за стопкой наволочек новую рубашку, еще в упаковке, тоже чей-то подарок, просмотрел все имеющиеся галстуки и с грехом пополам подобрал более-менее подходящий.
Среди пришедших на собеседование Денис был едва ли не самым старшим, но зато выгодно отличался от большинства деловым и даже немного консервативным видом. Большинство из претендентов были в крутом молодежном прикиде, а один, по виду студент младшего курса, вообще заявился в рваных джинсах и футболке с изображением рок-группы.
* * *
Совершенно неожиданно дело пошло. Дениса взяли сперва на обучение, затем он практиковался в качестве стажера под присмотром "старшего товарища". И, самое удивительное, в качестве страхового агента он чувствовал себя на месте.
Первая зарплата оказалась, конечно, не шикарная, но она была намного больше того, что Денис обычно зарабатывал на помойке. И при этом не надо проводить целые дни, копаясь в мусорных кучах, где, помимо полезных предметов, может оказаться все что угодно…
Тем же вечером Денис выкинул такое, что соседка, "случайно" заглянувшая к нему в комнату, долго не могла придти в себя, возмущенно ахая и крутя пальцем у виска.
Дело в том, что в памяти новоиспеченного страхового агента совершенно неожиданно всплыло одно из детских воспоминаний. В их семье был довольно экстравагантный, но, тем не менее, любимый всеми обычай. Раз в неделю вся семья в праздничной одежде собиралась за столом, накрытом белой скатертью и сервированном по всем правилам. Звучала негромкая классическая музыка, иногда на столе были свечи и букет цветов. Денис вспомнил, как играли искорки света на хрустальных фужерах, какой восхитительно чистой была туго накрахмаленная скатерть.
Больше всего на свете ему хотелось оказаться там, за этим столом! Но куда пойти: к родителям, так замучат разговорами "за жизнь", а бывшая супруга превратит торжественное мероприятие в романтический ужин при свечах. Друзья, те просто не поймут: для них пиво с сосисками в какой-нибудь забегаловке - это уже банкет. А почему бы не попробовать устроить себе праздник самому?
Сразу после работы Денис зашел в магазин и купил куру-гриль. Гарнир к ней был приобретен в "Макдональдсе" - картофель-фри в красивом фирменном пакете. Для праздничного ужина полагалось хорошее вино, но на что-нибудь достойное денег уже не хватало, а покупать дешевку, достойную алкоголиков из подворотни, было решительно ниже его достоинства. Поэтому пришлось остановить свой выбор на виноградном соке, самом роскошном, какой только нашелся в магазинчике возле дома.
Скатерть, как и половина вещей из комода оказалась реквизирована бывшей супругой, поэтому пришлось срочно купить новую. Конический бокал, найденный в серванте, подходил не для виноградного сока, а для сухого мартини. Но, тем не менее, стол показался Денису просто прекрасным.
Целый вечер господин Фролов наслаждался ужином, слушая классические записи на старенькой магнитоле, оставшейся еще со студенческих времен. А после этого с удобством устроился в кресле и закурил сигару, купленную специально в честь праздничного ужина. Случайно взгляд его упал на не занавешенное окно, за которым давно уже стемнело. Первые несколько мгновений Денис не узнал сам себя. Неужели это он: респектабельный господин в приличном костюме с сигарой и хрустальным бокалом на столике… А может быть там за окном "Френк Каупервуд" которого он так часто видел за стеклом витрины? Смех смехом, но это он и есть, Денис Фролов собственной персоной. Непонятно, как раньше он мог так жить: есть всякую дрянь, да еще приготовленную в чайнике, неделями не мыться и не чистить зубы?
На следующее утро он решил позавтракать, как подобает уважающему себя джентльмену. Завтрак был более чем скромным, но зато сервирован не менее тщательно, чем вчерашний ужин. Несколько дней спустя Денис обнаружил, что, когда в офис привозят обед, он стремится попасть в "обеденную комнату" одним из первых. И вовсе не потому, что он голоднее других, а чтобы не видеть грязных тарелок, оставленных на столе его предшественниками. А еще через какое-то время он так же неожиданно для себя подошел к театральной кассе и купил билет на "Лебединое озеро"…
* * *
Все было хорошо и интересно, жизнь заиграла всеми красками и все же, некоторое время спустя, начались странности. Однажды, возвращаясь домой, Денис решил сократить путь и пройти дворами. В одном из дворов стояли помойные бачки, доверху полные самого разного мусора. Сверху, в раскрытом чемодане, виднелись пластмассовые детские игрушки. Между бачками и глухой стеной без окон громоздилась старая мебель: разломанный книжный шкаф, пара продавленных кресел, письменный стол. На одном из кресел была навалена куча старой одежды - народ в массовом порядке принялся за сезонную генеральную уборку.
И тут Денис с ужасом понял, что запах, исходящий от помойных бачков, кажется ему необыкновенно приятным; более того, ему очень хочется прямо сейчас присесть на грязное ободранное кресло и начать неторопливо и вдумчиво копаться в куче старой одежды. Наверно, там можно найти немало интересного… Старушки, сидящие на лавочке, очень удивились, заметив, что прилично одетый молодой мужчина вдруг пустился наутек, едва завидев свалку. Чувствительные они какие-то, эти нынешние…
Потом начались сны: он шел по бесконечной равнине, покрытой мусором. На душе у него легко и радостно, каникулы, вечные каникулы! А сколько ценного валяется прямо под ногами и ждет, не дождется, когда он протянет к нему руку. Там, во сне, прямо перед ним проклевывались из земли и тянулись вверх целые заросли из латунных стружек и медной проволоки. Банки из-под пива бежали за ним на тоненьких ножках, распевая пронзительными голосами: "он такой хороший парень"! Старые книги и журналы слетались отовсюду, шелестя страницами, ныряли ему прямо в рюкзак, складываясь аккуратными стопками и безостановочно шурша: "соберу макулатуру - получу литературу!" Появившийся непонятно откуда Безумный Шарманщик наигрывал что-то веселое, а на перевернутой ванне крысы в разноцветных юбочках танцевали и жонглировали подгнившими мандаринами.
Запахи Помойки начали преследовать его даже наяву, появляясь в разгар рабочего дня, маня куда-то и отвлекая от служебных обязанностей. В конце концов, это стало похоже на безумие.
Решив, что сопротивляться наваждению он больше не в силах, а также, весьма кстати прочитав, что лучший способ победить страх - это посмотреть ему в глаза, Денис в одно из воскресений надел старую туристскую одежду и отправился на Помойку. Он только зайдет в свою бывшую комнату, заберет вещи, поздоровается со знакомыми и сразу назад. Ну, может быть, задержится до вечера, в конце концов, выходной у него или как? А свой законный выходной он имеет полное право проводить, где ему хочется.
Всю дорогу от автобуса он летел как на крыльях. Что-то впереди звало его, и противиться этому у Дениса не было никакого желания. Помойные ароматы тянулись навстречу, окутывая его и, казалось, встречая как лучшего друга. Все было как в преследовавших его снах и, в то же время, все было другим. Запахи… что-то они сегодня какие-то не такие, что-то изменилось, пока его здесь не было…
Взобравшись на первый же мусорный холм, Денис обнаружил, что передвигаться по этой беспорядочной, расползающейся под его весом массе стало как-то неудобно. Наступив на помятую пластиковую бутылку, он поскользнулся, упал, перекувырнулся несколько раз, чудом не напоровшись на торчащую арматуру и битые стекла, растянулся во весь рост и тут же с воплем вскочил, увидев перед самым лицом то, что когда-то было серой полосатой кошкой.
Пройдя немного, он заметил фигуру, сидящую в куче картонных коробок. Это было существо, кажется, женского пола, закутанное в вытертое пикейное одеяло в виде сари или римской тоги. Судя по "амбре", перекрывающему даже помойные ароматы, "женщина" пребывала в алкогольной нирване. "Это же Лариска-йогиня, ну и видок, а я еще считал ее симпатичной. Подойти, что ли, поздороваться… нет, противно что-то. Как можно быть такой неряхой, а еще девушка!"
Со смешанными чувствами вошел Денис в "помойный поселок". Все здесь стало каким-то другим. Дома покосились, оконные стекла стали от грязи и копоти почти непрозрачными, двери отсутствовали или держались на честном слове, а на то, что виднелось внутри, смотреть было уж вовсе неприятно: неужели так трудно хоть немного прибраться? Чем они тут, вообще, заняты целыми днями, небось, все мировые проблемы решают. Как им только не надоест все время языком молоть?
Пройдя шагов десять, Денис увидел на другом конце улицы Астронома и спрятался от него за полуразвалившейся трансформаторной будкой. А то полезет как всегда со своими рукопожатиями…
У Дениса едва хватило духа дойти до своего бывшего пристанища. Неужели он жил в этом свинарнике: спал на куче тряпок, накиданных на каркас доисторической кровати, ел всякие отбросы и считал все это прикольным? И как он мог так долго обходиться без мыла и зубной пасты? Чтобы так жить, надо совершенно потерять к себе уважение! К вещам, лежащим в комнате, он не смог заставить себя даже притронуться.
А вскоре, Денис поймал себя на мысли, что больше всего на свете ему хочется бежать отсюда без оглядки. Он промчался с хорошей спринтерской скоростью два километра до автобусной остановки и, не в силах ждать автобуса, припустил прямо по шоссе. Опомнился он только рядом со станцией метро. Там он совершил еще один безумный, с точки зрения окружающих, поступок: купил в каком-то магазинчике бутылку шампанского и, выйдя на улицу, выпил ее из горла.
…Вечером того же дня Денис до смерти напугал соседей. А что прикажете думать: сосед закрылся в ванной и больше часа оттуда не выходит. Заснул или еще каких дел натворил, а потом снизу придут на протечки жаловаться.
С того дня сны о Помойке его больше не мучили. Только однажды Денису приснилось, что он бежит на работу, обгоняя еле ползущий транспорт, и радостно вопит во все горло: "Ура! Каникулы закончились!"
На работе дела тоже как-то незаметно пошли в гору. Денис стал сначала просто агентом, а потом "дорос" до директора по персоналу. Его фамилию можно видеть в списке тех, кто читает лекции о самопрезентации и психологии собеседования. Недавно он выступал с докладом на крупном международном семинаре. Картина "Прощание с Мойкой" украшает его кабинет, а еще несколько, купленных в том же магазине - его новую квартиру в одном из самых престижных районов города.
Недавно у него раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Денис услышал незнакомый голос: "Мы проводим социологический опрос. Скажите, пожалуйста, вы считаете себя счастливым человеком"? И бывший житель "помойного поселка" без малейшего колебания ответил: "да, конечно, считаю".
* * *
А Помойка? Окончательно поглотив поселок, она захватывает все новые территории. Она отравила химическими стоками оказавшееся на ее пути озерцо и приближается к совхозным теплицам. Жители городских окраин уже бьют тревогу, но пока безуспешно.
Как и прежде, Помойка затягивает и растворяет в своих недрах неосторожных, которые, поддавшись своеобразному очарованию, попадают в ее сети.
И, судя по всему, она проживет еще не одно столетие.
Ужас на кафедре фонетики
Почти все из рассказанного здесь
Произошло на самом деле
Случилась эта история давным-давно, когда филологический факультет был совсем не таким, как теперь. Когда во дворе его стоял гараж, служивший пристанищем полуразобранным механическим монстрам и не одному поколению кошек и котят самых немыслимых расцветок, когда упражнения по изучению итальянской фонетики сливались с ревом моторов и энергичными комментариями тех, кто безуспешно пытался вернуть эти самые моторы к жизни. Когда старинный камин в вестибюле был покрыт слоем желтой краски и, наконец, когда на всем филфаке не было ни одного компьютера. Одним словом, в самые, что ни на есть, стародавние времена.
Среди обитателей филфака бытовали неофициальные названия его географических частей. Если кто-то говорил, что первая пара будет сегодня в школе, то это следовало понимать так, что упомянутая пара будет в одной из аудиторий, выстроившихся за поворотом сразу после актового зала. Помимо всего прочего, эти аудитории были примечательны тем, что в них стояли самые настоящие круглые печки. Холодными зимами многие студенты и преподаватели мечтательно поглядывали на них, кутаясь в пальто и жалея о том, что печное отопление давным-давно не в ходу. Через двор с отдельного входа располагалась территория, именуемая лингафоном. Там и в самом деле находились лингафонные классы, где студенты осваивали разговорную речь с помощью такой аппаратуры, которая у современной молодежи вызвала бы состояние легкого шока. Был еще "хор" - помещения, находясь рядом с которыми по вечерам, можно было слышать репетиции студенческого хора.