- А Деверель? Джек-проказник, Джек-красавчик…
- Так оно и вышло, сэр. Если хотите знать, сэр Генри попал из огня да в полымя!
- А дамы! Он, должно быть… о нет! Леди Сомерсет прекрасная женщина, а его наклонности простираются…
Мистер Аскью засмеялся.
- Если вы думаете о мистере Девереле, то ему любая гавань хороша - от супруги лорда до девочки, которая еще в игрушки играет.
- Девочки? Деверель?!
- Он не прост, наш Джек.
Я невольно вскочил. Фонарь устрашающе балансировал у меня над головой.
- Так что, сэр, совершенно бесполезно искать мистера Девереля здесь и где-либо еще, разве что вы умеете плавать быстрее корабля. Да и вообще, есть и среди нас парочка, кому очень хотелось бы известий о Джеке-проказнике… чтобы надежды не терять когда-нибудь вернуть свои денежки.
- А где мистер Бене?
- С мистером Саммерсом, между грот-мачтой и помпой. О Господи, вот уж достанется бедному Джорджу, если они поинтересуются насчет обшивки и пошлют за ним. Вы его основательно накачали, мистер Тальбот.
- Я уже сообщил вам, мистер Аскью, что он накачался сам.
(12)
Было по-настоящему темно. В прошлое свое посещение нижних отсеков я имел в качестве проводника юного мистера Тейлора. Кроме того, тогда мы тихо скользили по тропическим водам, а теперь я шел по свихнувшемуся кораблю и пробирался ощупью. Всего два ярда от освещенной фонарями шкиперской - и вот уже в моем мире нет таких понятий, как свет и направление. Преодолев пять ярдов, я заплутал так основательно, как никогда не плутал в самой густой чаще! Мне остались только звуки: сильный скрип и какой-то песчаный шелест; но был еще и шорох воды, такой, как бывает на покрытом галькой берегу. Я немного подождал, в надежде, что глаза мои привыкнут к темноте, и потому только смог хорошо расслышать, какая у нас неприятность. Впрочем, оценка моя вряд ли была верной; вследствие моего невежества в морском деле естественные опасения переросли почти в ужас.
Я услыхал негромкие всплески в трюме, капанье и журчание воды, но это не самое скверное. Было еще нечто - и большее, и меньшее, чем эти смутные намеки. Я протянул руку в сырую тьму, и по пальцам заструилась вода - я не видел, откуда она текла и куда уходила. Одной рукой я ухватился за какой-то деревянный край, другая ткнулась во что-то тряпичное. Проход здесь был не более ширины доски; я согнулся и ждал, а в голову мне ломился простой и страшный факт, объясняющий, почему мы так медленно тащимся.
В плеске воды слышался некий ритм, который на палубе и в моей каюте, среди звуков ветра и моря, не улавливался. Звук льющейся воды начинался недалеко - где-то у носа, если я верно определил направление. Я замер, согнувшись, и весь обратился в слух. С возрастающей скоростью ко мне приближался шум разбивающейся волны! Волна прошла мимо, но воды не прибавилось. Звуки удалились, постепенно затихая, в том направлении, откуда я пришел; теперь слышалось только беспорядочное капанье и журчание. Пока я в поисках опоры инстинктивно цеплялся правой рукой за дерево, подо мной прошла еще одна волна - поперечная, от одного борта до другого. А следом покатилась обратно первая волна - вдоль судна!
Я зашарил вокруг руками, упал, споткнувшись о какой-то канат, и почувствовал под коленями мешковину. Надо мной сверкнул благословенный свет, словно палуба разверзлась и внутрь заглянуло небо.
Раздался голос:
- Кто здесь?
- Это я!
Выяснилось, что я нахожусь у таинственного помещения баталера. Сам он стоял на пороге, отводя в сторону холщовую занавеску.
- Вот раскричался! Кто здесь, спрашиваю?
- Это я, мистер Джонс. Эдмунд Тальбот.
- Мистер Тальбот? Что вы тут делаете? Входите, пожалуйста.
Я перелез через здоровенные узлы, которыми трап крепился к еще более здоровенной поперечной балке.
- С тех пор как мы с вами виделись, мистер Тальбот, вы все хворали. Присаживайтесь, вот этот ящик в самый раз. Итак, чем могу служить, сэр? Неужели вы исписали тетрадь, что у меня приобрели?
- Нет, конечно. Я…
- Заблудились?
- Растерялся.
Мистер Джонс покачал головой и благодушно улыбнулся:
- Могу вам в точности сообщить, где вы находитесь с точки зрения устройства корабля, но вряд ли в этом будет прок. Вы только что ощупью прошли мимо швартовного шпиля.
- Проку и вправду нет. Я, если позволите, отдышусь и продолжу путь. Я ищу мистера…
- Кого же?
- Мистера Саммерса или мистера Бене.
Мистер Джонс уставился на меня поверх полумесяцев очков в стальной оправе, аккуратно снял их и положил на стол.
- Обоих джентльменов вы найдете поблизости, по эту сторону от помпы, которая в свою очередь находится по эту сторону грот-мачты. У них там что-то вроде совещания.
- Обсуждают грозящие судну опасности?
- Они мне не докладывались, а я не интересовался.
- Но вам же тоже интересно, как и всем!
- Я-то застрахован. - Он покачал головой и улыбнулся, явно довольный. - Я, знаете ли, со странностями.
- Это, конечно, утешит ваших иждивенцев, но…
- Нет у меня иждивенцев, сэр. Вы неверно поняли. Я доверил жизнь тем, кого считаю наиболее надежными в опасный момент - отважным морякам, искусным в своем ремесле.
- Но мы все в таком же положении!
- Нет, сэр. С какой стати я стал бы заботиться обо всех?
- Неужели вы столь эгоистичны и столь уверены в своей безопасности?
- Пустые слова, мистер Тальбот!
- Но если ваша безопасность не воображаемая, она распространяется и на нас.
- Это не так. У многих ли на корабле имеется в распоряжении тысяча фунтов? Пожалуй, что только у вас, сэр, - а больше ни у кого.
- Черт возьми!
- Понимаете? У меня есть соглашение, надлежащим образом оформленное - во всяком случае, все они отметки свои в нем проставили, крестики поначеркали. Случись с кораблем беда, я обойдусь самым опытным и умелым морякам в мире в одну тысячу фунтов. Это верней Английского банка!
Теперь уж я рассмеялся в голос:
- Неужели вы - человек, причастный к коммерции, искушенный в торговле - на деле столь простодушны? Ведь, сэр, в случае катастрофы они (не следует ли сказать - "мы"?) обязаны спасать женщин и детей, а уж потом заботиться о таких, как вы.
Баталер с жалостливым видом покачал головой.
- Вы же не думаете, что я начну пересчитывать наше золото и выдавать каждому его долю на тонущем корабле? Не понимаете вы сущности кредита, мистер Тальбот. У меня нет иждивенцев, а вот у моряков - есть. Но деньги они получат, только когда я попаду на берег, не раньше. Господи, мистер Тальбот, да шлюпки не вместят и десятой части наших людей. И без соглашения, вроде того, что у меня в обычае подписывать, наша жизнь в море - не более чем лотерея.
- Помилуйте, да это бред! Не может быть, чтобы даже такие безрассудные люди, какими обычно считают моряков, поставили вашу жизнь выше своей.
- Моя шлюпка, мистер Тальбот, наверху, на выстреле.
- А что капитан Андерсон?..
Мистер Джонс подавил зевок, потом снова покачал головой и улыбнулся, словно вспомнил о чем-то приятном - вероятно, о своих странностях.
- Я подниму и подержу занавеску, чтобы вам видно было, покуда вы спускаетесь. Там дальше фонари.
Его conge лишило меня дара речи. Пробираясь мимо баталера, я попытался вложить в легкий поклон порцию презрения, но он, кажется, не обратил внимания. В одном Джонс был прав. Прежде чем оказаться в полной темноте (свет странным образом уменьшает звуки - в том числе и плеск нашей внутренней маленькой волны), я заметил другой мерцающий огонек, освещавший нечто вроде коляски, завернутой в мешковину.
- Эй! Послушайте, эй! Есть здесь кто-нибудь?
В ответ - тишина, ни звука, только жадное чавканье воды в днище. Затем сквозь утробный гул нашей волны я услыхал знакомый голос:
- Кто там?
- Чарльз? Это я, Эдмунд.
После короткой паузы свет усилился и превратился в фонарь, который держал юный мистер Тейлор. Фонарь осветил колеса экипажа, сбрую, дышло - все обернуто мешковиной, той самой, на которую кораблю было угодно меня кинуть, когда волна пробегала от одного борта к другому. Я стоял рядом с какой-то будкой.
- Мистер Тальбот, это переходит все границы! Вы должны немедленно уйти.
- Простите, мистер Саммерс, но это не самое мудрое решение. Мистер Тальбот послан с миссией…
- Позвольте, мистер Бене! Старший офицер здесь я, и останусь таковым, пока в адмиралтействе не сочтут нужным заявить, что это не так.
- Опять же прошу простить, сэр, но поскольку у него заявление от комитета…
Повисла пауза; два бледных лица оборотились друг к другу. Чарльз Саммерс шевельнулся первым - поднял руку, жестом показывая, что сдается.
- Робертс, Джессоп, по местам! Мистер Тейлор, оставьте фонарь и доложитесь мистеру Камбершаму. Не забудьте его поблагодарить. Итак, сэр, присаживайтесь - ради Бога, Эдмунд! - сюда, на тюк. Вы долго хворали, вам ни в коем случае нельзя стоять при такой качке.
- Я прислонюсь к будке.
- К пороховому погребу, вы хотите сказать? Прошу вас, не пользуйтесь этим ящиком в качестве подставки для ног. Здесь хранятся все три наши хронометра.
- С вашего позволения, сэр, временно хранятся, - уточнил Бене.
- Откуда вы узнали про комитет и мое поручение - данное мне поручение?
- Думаете, подобные вещи можно удержать в секрете? Между прочим, вы сейчас находитесь в самом подходящем месте для тайного разговора. Вашему драгоценному комитету следовало собраться именно здесь.
- Прошу прощения, сэр, я проверю, не болтаются ли поблизости Робертс и Джессоп.
- Проверьте, мистер Бене. Итак, Эдмунд, я готов выслушать ваше сообщение.
- Они - наверное, следует говорить "мы" - решили сообщить капитану о нашем мнении, что ради женщин и детей необходимо изменить курс и направиться к Южной Америке.
- Вам доводилось слышать о мертвой точке?
- Насколько я помню - нет.
В свете фонаря возникло бледное лицо лейтенанта Бене.
- Все чисто, сэр.
Чарльз Саммерс кивнул.
- Море, Эдмунд, которому древние народы, варвары, а также поэты - вроде мистера Бене - приписывали умение мыслить и чувствовать, иногда выказывает черты, вполне оправдывающие подобные заблуждения. Те, кто выходит на судах в открытое море, иногда попадают в стечение обстоятельств, которые создают видимость некой злой воли. Я говорю не о штормах и штилях, хотя они и опасны, а о мелких событиях и незначительных особенностях, о редких исключениях из правила, о некоторых обстоятельствах, являющихся отклонениями от нормы… вы слушаете, мистер Бене?
- С самым пристальным вниманием, сэр.
- …которые, будучи неодушевленными проявлениями физического мира, тем не менее иногда создают ситуацию, при которой люди - в здравом уме, сильные, опытные - вынуждены беспомощно наблюдать, как на них постепенно, но неизбежно, надвигается гибель.
Некоторое время мы молчали. Вокруг нас капало и булькало. Снизу, кажется, опять прошла волна.
- Я к этому не готов. Что за положение такое? Мне следует о нем сообщить комитету?
- Сначала разберитесь в ситуации.
- Постараюсь. Но вы мне заморочили голову.
- Мы - в мертвой точке. Так иногда называют место, где встречаются два течения и образуют стоячую воду, где можно бы ждать движения. Лучших слов для описания наших обстоятельств я не нахожу. Или - безвыходное положение? Вопрос, видите ли, не в том, направимся ли мы к Южной Америке или нет. Думаю, вы подразумевали залив Ла-Плата. Мы не сможем двигаться в том направлении. Более того, как выяснилось, мы не сможем причалить где-либо у Мыса. Мы слишком сместились к югу.
- Это он, чтоб его, завел нас слишком далеко на юг!
Чарльз повернулся к Бене:
- Заметьте, мистер Бене, я выражаю полное несогласие с высказыванием мистера Тальбота о капитане.
- Замечено, сэр.
- Но ведь корабли заходят и гораздо южнее! Господи, как же они… Китобои проводят в Южных морях годы!
- Вы не поняли. Согласны ли вы - не хочу говорить "солгать", согласны ли преуменьшить серьезность нашего положения для наших пассажиров и переселенцев на борту?
- Объяснитесь же наконец!
Чарльз Саммерс присел на какой-то тюк, мистер Бене устроился на чем-то вроде скамьи, я же прислонился к мешку; на стойке, где хранились хронометры, стоял фонарь, заливая нас бледным светом.
- Все сводится к тому - поскольку речь идет о корабле, к тому, как его строили.
- Про такие корабли, мистер Тальбот, говорили, что их строят целыми милями, а потом нарезают на куски.
- Некачественное строительство, мистер Тальбот, для военных судов дело обычное. Медные сквозные болты иногда одна видимость: снаружи фальшивая головка, а изнутри - тонкий стержень. Так, понимаете ли, сберегается много меди, что идет на пользу чьим-то карманам. Обычно об этом узнают, когда корабль разваливается.
Мистер Бене весело засмеялся.
- И, конечно, в море - когда дыры начинают течь, да только об этом не всегда докладывают.
- Неужели такое делают? Но ведь…
- Неизвестно, есть ли подобные недостатки у нашего корабля. Они еще не все полностью обнаружились. Но корабль ходуном ходит, совсем расшатался, и пакли из него слишком много вылезло, должной крепости в наборе нет - посудина наша старенькая. Вдобавок ветер поменялся на дюжину румбов - в тот самый момент, когда некий бестолковый офицер, ваш приятель Деверель, отправился вниз за выпивкой и доверил судно этому несчастному гардемарину…
- Виллису.
- …из которого моряка не выйдет, проживи он хоть сотню лет.
- Вы желаете продолжить, мистер Бене, или все же позволите мне? Я еще и половины не сказал, Эдмунд. Мы вышли из ветра, хотя любой грамотный офицер этого бы не допустил. Корабль накренило, и мы бы опрокинулись, если бы не сломались стеньги. Кроме того, фок-мачта повернулась в гнезде, и оно треснуло. Посмотрите на фок-мачту, видите ее чиксы? Верхушка того, что осталось, выписывает круг. Фок-мачтой пользоваться невозможно, а значит, и на бизань-мачте парусов ставить нельзя - по соображениям равновесия, как вы понимаете. Теперь заметьте - тот самый ветер, который нас изувечил, отнес неуправляемое судно назад, в теплые воды. Мы заштилели, обросли, стали из-за этого еще более беспомощными. В результате у нас нет выбора. Остается только двигаться туда, куда нас несет.
- И что же будет? Выходит - мы пропали?
- Никоим образом. Подчинившись и повинуясь силам природы, мы сможем их обмануть.
- И более того, как вы знаете, сэр, я предложил принять меры против наростов…
- Могу я закончить мысль, мистер Бене?
- Простите, сэр.
- Ничего. Итак, Эдмунд, доводилось ли вам видеть карту с проложенным на ней маршрутом корабля из одного пункта в другой?
- Нет.
- Вам, думаю, будет интересно. Например, корабль, идущий в Индию с Мыса, не отправится по прямой линии через Индийский океан, но опишет огромную кривую, которая выведет его почти в Австралию.
- Мы снова встретимся с "Алкионой"!
Чарльз улыбнулся и отрицательно покачал головой:
- Нет, Эдмунд, к сожалению, мы не встретимся. "Алкиона" на всех парусах пойдет по ветру и обогнет Мыс. Нам тоже придется пойти по ветру. Курс, который мы возьмем из нашей мертвой точки, лежит обратно, в южные широты. Там господствующие ветра изменятся и подуют с запада. Они понесут нас в Австралию. Видите, подчиняясь неизбежному, мы достигнем цели.
- Это, мистер Тальбот, все равно что ехать под гору, когда вам не по силам подняться, а спуститься все равно нужно. Всю дорогу к антиподам мы будем ехать под гору.
- Понятно… Нет, господа, я и вправду понял.
- Путешествие, Эдмунд, предстоит долгое.
- Мы можем утонуть?
Офицеры переглянулись. Чарльз повернулся ко мне:
- На вас можно положиться? Да, возможно, мы утонем.
Я умолк, пытаясь разобраться в своих впечатлениях от этой суровой правды, - и преуспел даже больше, чем ожидал. Я замер - как в тот миг, когда Джек Деверель вручил мне саблю. Саммерс рассмеялся.
- Да полно, Эдмунд! Это случится не сегодня и не завтра, а то и вовсе не случится - с Божьей помощью.
- И еще хронометры, сэр. Не забывайте про хронометры! - снова встрял Бене.
Чарльз Саммерс никак не отреагировал на слова молодого офицера; человек, непривычный к морской службе, счел бы такое поведение оскорбительным.
- Мы полагаем, что эти сведения не следует сообщать пассажирам и переселенцам.
- Но мы же неплохо держались, когда готовились к обороне от корабля, который оказался "Алкионой"!
- Там все произошло быстро, неожиданно и скоро кончилось. Нам грозит опасность иного качества. Она утомит всех, кроме самых сильных духом - как будто нам недостаточно качки!
- Согласен, Чарльз. Однако это ставит меня в затруднительное положение: я обязан сообщить что-то этому дурацкому комитету - не могу же я от них отмахнуться! - но мне известно слишком много!
- Думаю, сэр, мистеру Тальботу следует воспользоваться моей метафорой и сообщить другим, что мы будем всю дорогу ехать под гору, - вмешался Бене.
Чарльз тускло улыбнулся:
- В наших обстоятельствах неосведомленность пассажиров весьма желательна, и мистер Тальбот, вне всякого сомнения, справится с задачей.
- Но что мне, черт возьми, сказать?
- Что мы изменим курс к югу и что им станет легче.
- Хорошо бы, сэр, если бы мистер Тальбот упомянул о чистке днища.
- Если сказать, что мы не попадем ни в Африку, ни в Южную Америку, люди станут опасаться самого худшего. Если сказать, что таков приказ капитана Андерсона, они поверят и обвинят его в том, что он намеренно подвергает их мукам и серьезной опасности.
- Да, нелегко. Боюсь, задача вам не по силам - ах, Эдмунд, не вздергивайте подбородок, точно гордый римлянин! Вы, несомненно, выберете наилучший вариант, но наилучшим в этом случае было бы продемонстрировать ваше собственное неведение…
- Мистер Саммерс имеет в виду, мистер Тальбот, что вам следует слегка заморочить этот комитет и постараться убедить их, что все будет в порядке, и мы, мол, в данных обстоятельствах предпримем все от нас зависящее. Признаюсь, меня обескураживает перспектива плыть к югу - там солоно придется! Отчеты о тамошних местах повергают в трепет. В них пишут о таких морях, каких нигде больше нет. Даже крепкий корабль…
- А наш гуляет, как старый башмак.
Чарльз рассмеялся, но как-то невесело.
- В адмиралтействе обошлись тем, что было под рукой. А из-за небрежности вашего приятеля Девереля мы имеем сломанные стеньги, треснувшую фок-мачту и разболтанный корпус.
Он вытянул руки и продемонстрировал, как болтается корпус.
- Капитану Андерсону следовало отказаться от такого судна!
Мистер Бене покачал головой:
- Капитану, который отказывается от судна, другого не дадут.
Чарльз повернулся к нему: