Но, ощутив исходивший от вареной курицы аромат, почувствовала, что слабеет, что едва держится на ногах, и значит не будет ничего предосудительного, если она позволит себе присесть. Альберто сунул длинный кусок грудки в рот и с выражением невыразимого удовольствия принялся жевать. Затем, подхватив кусочек поменьше, протянул Ливии. Она было потянулась к курятине, как вдруг почувствовала, что его рука легла ей на плечо, слегка клоня его к столу. Ливия поняла, чего он добивается, и покорно открыла рот навстречу, куску, который Альберто туда и вложил.
И прикрыла глаза. Так было легче. Она чувствовала, как его толстые, липкие от куриного жира пальцы тычутся ей в губы, но ощущала лишь вкус курицы. Сочный, густой мясной аромат заполнил рот, наполнил мысли, вытеснив все остальное. Аромат ушел. И Ливия, уже собой не владея, приоткрыла рот, чтоб еще раз испытать то же: так птенец раскрывает клюв навстречу корму. Два толстых пальца проползли ей в рот, и она почувствовала, как с жадностью слизывает с них куриный жир, стараясь не упустить ни капельки.
Альберто убрал пальцы, и Ливия открыла глаза, сгорая от стыда за содеянное. Но в его пальцах увидала очередной кусок курицы - sella, седловинку, два кусочка темной мякоти из нижней части, прямо за крылышками: самое вкусное мясо. Снова Ливия прикрыла глаза, и снова почувствовала, как его пальцы пробираются к ней в рот, и снова слизала с них все до капли. Голос Альберто зашептал ей прямо в ухо:
- Когда в прошлый раз спросила, почему - ты, я соврал. Плевать, что надо мной будут смеяться. Это потому что я тебя люблю.
То, что происходило, то, что она слышала, ей с закрытыми глазами вынести было легче. Ливия молчала. Немного погодя еще один кусочек курицы ткнулся ей в губы.
Когда Альберто ушел, Ливию едва не стошнило. В тот же вечер она заглянула в самый дальний угол кухни, где оставила кастрюлю, куда аккуратно сливала куриную кровь, и кликнула Маризу:
- Я кое-что придумала. Что скажешь насчет танка?
- Какого танка?
- Того самого, который подорвался, после твоего заклинания против tedesco солдата. Если б этот танк завести, можно бы использовать его вместо трактора.
Мариза задумалась:
- Надо бы куриной крови раздобыть.
Ливия протянула ей кастрюльку:
- Ничего, что курица очень старая?
- Думаю, сойдет. Но, Ливия, ведь ни ты, ни я не умеем управлять танком!
- Подумаешь! - Ливия дернула плечом. - Думаю, что это не так уж сложно. Им солдаты управляют, а глянь на них, одни недоумки.
На следующий день сестры отправились в поле за деревней, на то место, где стоял сломанный немецкий танк. Из бутылки, которую она с собой захватила, Мариза налила в бак зловонное месиво. Наложила руки на бронированный корпус танка.
- Ну-ка, попробуй! - бросила она Ливии.
Ливия забралась внутрь танка. Там было очень темно - свет просачивался только из нескольких щелей в броне. А внутри воняло машинным маслом, застарелым мужским потом и еще чем-то горелым - должно быть, порохом.
Она уселась на водительское место и осмотрела панель управления. Казалось, тут особых трудностей нет. По обеим сторонам торчали две рукоятки, которые, похоже, регулировали ход гусениц. Прямо перед водительским креслом в крошечную щель открывался совсем узкий обзор дороги. Справа виднелось еще несколько рукояток и переключателей, но зачем они, понять Ливия не могла. Похоже, черная кнопка могла приводить двигатель в движение. Ливия нажала. Ничего. Она наобум подвигала разными рычагами, снова нажала кнопку. И вдруг весь танк с силой содрогнулся, и Ливия решила было, что ей каким-то образом удалось выстрелить из пушки, но потом сообразила, что это включился двигатель как раз у нее под правой пяткой. Внутренность танка наполнил густой черным дым. Ливия тронула рычаги, и машина рванула вперед.
Глава 18
К этому времени Джеймс уже привык к возбужденным звонкам офицеров с дичайшими сообщениями о контрнаступлении или иных угрозах безопасности; потому, когда из Санта Антастазиа позвонил какой-то капитан и сообщил, что где-то возле Боскотреказе люди видели немецкий танк, Джеймс, вспомнив предостережение Джексона, сказал:
- Успокойтесь, этот слух ложный, это проверено.
- Не знаю, как вы там проверяли, - прозвучал в трубке бесплотный голос, - но тот, кто об этом сообщил, участник боев в Африке. Этот сказки рассказывать не станет. К тому же, ему известно, как выглядит немецкий танк. Сказал, что совершенно отчетливо видел, как бронированный танк двигался по дороге выше Капелла Нуова.
Джеймс справился по карте. Капелла Нуова располагалась на склонах Везувия, всего в нескольких милях от союзнического аэродрома в Терциньо. Если и в самом деле в этой местности скрывается бронетанковая дивизия и если она решит атаковать, неприятностей не оберешься.
Джеймс позвонил майору Хеткоту, изложил ситуацию.
- Мне кажется, сэр, лучше нам связаться по телефону с аэродромом, чтоб они там подняли тревогу. И, может, послать туда наши танки, чтоб те разведали обстановку?
- Танки? Откуда, интересно, я их вам возьму? - рявкнул майор. - Все наши бронетанковые единицы сейчас находятся в районе Кассино. Придется уж разведать вам самому, и если действительно обнаружите что-нибудь, запросите подкрепление с воздуха.
- Но… разве это не дело пехоты, сэр? Может, хотя бы кого-то с противотанковым оружием туда послать?
- Возьмите парочку carabinieri. И если кому и суждено взлететь на воздух, уж позаботьтесь, что это были вы, а не кто-то из них.
Карло и Энрико явно оживились, узнав о предстоящей вылазке. На следующее утро они появились в сопровождении полудюжины дружков, и на этот раз снова разодетых в лучших традициях кинобоевика про Аль Капоне - галстук-бабочка, гетры, канотье и жилет. В очередной раз выдача автоматов вызвала у всех столь радостное рвение позировать, для чего они прихватили с собой и фотографа со вспышкой. Словом, Джеймсу пришлось призвать всех к порядку.
- Никакой самодеятельности, - наказал он. - Если что обнаружим, вызовем на помощь авиацию. Без моего приказа категорически не стрелять и по возможности вести наблюдение с расстояния, оставаясь незамеченными.
Джеймс впервые отправился в сторону Везувия. С дальнего конца залива невозможно было определить истинные размеры горы, - оттуда была видна не сама гора, а целый конгломерат из предгорий и крутых склонов, который внезапно взвивался вверх гигантской вершиной, раздвоенной на пики Монте-Сомма и Монте-Конна, составлявшие собственно вулкан. Дым, который постоянно вился над ним и из Неаполя казался таким нежным и воздушным, теперь зловеще нависал над головой. Похоже, подумал Джеймс, на дым от прогоревшего, но все еще не затухающего костра.
Продвигаясь впереди колонны, - Джеймс сел на мотоцикл, чтоб не ехать в джипе вместе с вооруженными итальянцами, - он увидел перекореженный знак, указывавший, что они проезжают мимо развалин Помпеи. Отметил про себя, что надо будет когда-нибудь сюда вернуться, осмотреть эти места.
Дорога петляла вверх по склону, здесь весь ландшафт был исчеркан громадными языками застывшей лавы; иные блестели, как расплавленное черное стекло. И все равно вдоль нижних склонов примостилось с десяток деревень и городков, - Джеймс воспринял это как триумф оптимизма в вопросе перспективности планирования. Выходит, Помпеи - та самая память, что только придает азарт желанию строиться в этих местах?
Все утро они объезжали склоны вдоль и поперек, время от времени делая остановки и расспрашивая жителей деревень. В Сан-Себастьяне после извержения 1923 года лава разделилась на два рукава и аккуратно обошла городок с обеих сторон, - тот, кто показывал местность Джеймсу, уверял, будто это чудо содеяно деревянной статуей святого Себастьяна, которую огненно-белая лава испепелить не посмела. Эта статуя, слегка обожженная, теперь находилась в церкви, стоявшей всего в нескольких сотнях ярдов от края лавы, и к стене не крепилась, чтобы можно было ею ненадолго, в случае необходимости, воспользоваться. Джеймс спросил, не появлялся ли в этих местах танк. Разведя руками, крестьянин с неким фатализмом заметил:
- Так ведь они в самом вулкане прячутся. Это все знают. В один прекрасный день снова объявятся и обратно Неаполь захватят.
Слова жителя деревни Джеймс воспринял, скорее как старую байку, чем свидетельство очевидца.
С противоположной стороны горы, однако, сведения казались более правдоподобными. Всего дня два назад один пастух видел, как по сельской дороге несся танк. Еще несколько человек утверждали, что видели танк в поле выше Боскотреказе.
- Это возле Фишино.
На этом, вроде бы, сходились все.
Словом, к середине дня сформировалось мнение, что, пожалуй, стоит направиться в эту деревеньку.
Они по-прежнему двигались колонной, и обзор Джеймсу почти полностью закрывал передний джип. Только когда тот внезапно дернулся вбок с дороги и резко затормозил, Джеймс понял: что-то не так.
Он посмотрел левее вперед. Впереди и в самом деле был танк, свастика отчетливо виднелась сбоку. После долгой погони за ним Джеймс даже как будто испытал некоторое облегчение - во всяком случае, мифическое чудовище хоть как-то материализовалось; по крайней мере, угроза не была ложной. Танк двигался полем прямо на них примерно в пятидесяти ярдах выше по склону, слегка подпрыгивая на крутящихся гусеницах. Carabinieri, сжимая автоматы, вмиг посыпались из кузова джипа.
- Помним план действий! - выкрикнул Джеймс. - Отступаем и призываем воздушную помощь.
Никто и внимания не обратил на его команду, все бежали к танку, беспорядочно стреляя от бедра. Искры разлетались от брони при попадании пуль по металлу. Внезапно что-то больно ударило Джеймса в плечо.
- Засранцы! - с чувством выругался он.
В него угодило рикошетом. Он осторожно тронул плечо. К счастью, как будто ничего особенного.
- Не сметь! Отойти! - громче гаркнул он.
На сей раз carabinieri с готовностью подчинились приказу. Сообразив, что их пули бессильны перед танковой броней, они с не меньшим энтузиазмом, чем в недавней атаке, бросились сломя голову назад под спасительное укрытие джипа. Джеймс со всей очевидностью обнаружил, что остался без прикрытия один на дороге прямо на пути у танка.
Перемахнув через небольшой подъем, танк косо съехал на дорогу, попутно обрушив часть стены. Пушка явно была наставлена прямо на Джеймса - или, быть может, ее просто развернуло на ухабистом пути? Чувствуя на себе взгляды carabinieri, Джеймс выхватил пистолет. Крикнул:
- Стой!
Понял, что даже если команда танка и расслышит сквозь шум двигателя, то вряд ли его поймет.
- Хальт! - добавил он для верности, подняв вверх левую руку ладонью вперед.
Танк не остановился. По мере приближения его странно болтало из стороны в сторону, очевидно, таким маневром он намеревался увернуться от противотанковых снарядов. Еще мгновение, и танк, казалось, сомнет Джеймса своими гусеницами.
И вдруг в самый последний момент танк замер на месте. Дуло громадной пушки приспустилось, целя прямо в Джеймса. Он ощутил прилив безотчетной ярости. Да, сейчас он умрет, не познав женщины, вдали от родного дома, и все потому, что эти говнюки итальянцы не подчинились приказу.
Люк открылся, возникло лицо. Хоть и вымазанное в масле, лицо было не лишено приятности: огромные глаза, нежная линия щек, темные брови. И тотчас на Джеймса обрушились ругательства:
- Какого хрена, черт подери, ты посреди дороги торчишь? - исторгла физиономия по-итальянски. - Я же задавить тебя могла, идиот паршивый!
- Я крикнул "стой"! - заметил Джеймс.
- С какой стати я должна останавливаться? Это ты убирайся с дороги!
Подтянувшись обеими руками, молодая женщина выбралась из люка, обнажилась стройная загорелая нога. Со стороны carabinieri раздался дружный вздох восхищения. Едва незнакомка скользнула вниз, чтоб соскочить с танка, самые ретивые ринулись подать ей руку. Несколько обескураженно Джеймс спросил:
- Это ваш танк?
- Ну не в нем же я родилась! - бросила она.
Carabinieri, чей недавний страх уже очевидно иссяк, загоготали. Помогавший ей спуститься явно не собирался отпускать ее руку, пока незнакомка с ослепительной улыбкой не одарила его благосклонно "Grazie mille".
- Выходит, танк краденый, - не отставал Джеймс.
Она высвободила длинные, блестящие, очень темные волосы из-под воротника, под который упрятала их, чтоб не мешали.
- Ну и что?
- Боюсь, вы не имеете права его присваивать.
Молодая женщина перевела взгляд с танка на Джеймса, удивленно вскинула брови.
- Ты хочешь, чтоб я разыскала немцев и отдала им их танк? - спросила она изумленно.
Carabinieri весело заржали.
- Придется вам отдать танк нам.
- Ага, и вы его украдете?
Carabinieri, все, как один, кивнули и уставились на Джеймса в ожидании, что тот скажет в ответ.
- Нам это, собственно говоря, положено, - заметил он. - В качестве трофея.
Она задумалась. Потом сказала:
- Отлично. Я его вам продам. Предложите цену.
- За присвоение военного вооружения и поимку с поличным полагается десять лет тюрьмы.
- Да ну? - С явным изумлением воскликнула она. - Ой, но ведь никакого военного вооружения у меня нету.
- Мадам, - сказал Джеймс, - вы правили танком.
Она махнула рукой:
- Ну и что?
Джеймс многозначительно поднял глаза на четырехдюймовую пушку у себя над головой.
- Ах, это… - сказала девушка, как будто пушку увидала впервые в жизни. - Верно, к нему пушка приделана, но я-то здесь причем? Для меня он вместо трактора. Гляди!
И она указала на тыльную часть танка, куда, как Джеймс теперь заметил, было прицеплено примитивное устройство наподобие бороны.
- Могу я узнать, есть ли у вас разрешение на вождение транспортного средства?
Женщина хотела было что-то на это ответить, как вдруг ее взгляд упал ему на плечо:
- Ты ранен!
- Могу я узнать…
- У тебя кровь!
Джеймс покосился на плечо. Действительно. В напряженности момента он и не заметил, что китель на нем пропитался кровью.
- Пустяки, - сказал он.
Но молодая женщина, отвернувшись, уже честила carabinieri за то, что те стоят как бездельники, в то время как их капитан истекает кровью. Есть бинт? Нет? Тогда надо отнести его к ней в дом, который, к счастью, прямо тут, за углом, и там ее сестра maga в момент обработает рану. Глядите, капитан еле стоит на ногах, вот-вот упадет. Надо чтоб он сел и опустил голову между коленей, пока не принесут носилки.
Мгновенно Джеймс обнаружил, что вокруг него завертелось полдюжины carabinieri, орудовавших гораздо энергичнее под водительством этой молодой женщины, чем под его руководством; признаться, уж лучше б они держали свои автоматы не наперевес, а дулом вниз, когда сажали его на землю, пригибая ему голову к коленям. Притащили носилки из одного из джипов. Джеймса подняли и опустили на них осторожно, словно малого ребенка, и затем понесли с невероятной осторожностью по неровной земле.
Его водрузили на стол в кухне, тут же призвали осмотреть рану еще одну молодую женщину, похожую на первую и почти такую же красивую. Прежде чем Джеймс успел сообразить, что происходит, женщины стянули с него рубаху и осмотрели плечо; та, что помоложе, участливо заахала. Рану промыли, и та, что помоложе, крепкими прохладными пальцами потрогала кожу вокруг нее. Что-то быстро на местном диалекте сказала сестре, и старшая, склонившись над Джеймсом, протянула руку.
- Сожми! - велела она.
Сжав ей руку, Джеймс ощутил твердую окружность обручального кольца.
- По-моему, у него может быть еще и растяжение, - сказала младшая.
Она вышла из комнаты. Джеймс продолжал лежать на спине, уставившись в завесу душистых темных волос, упавших на лицо водительнице танка. Сообразил, что все еще продолжает сжимать ее руку.
- Простите, - сказал он, отводя свою.
- Как тебя зовут? - спросила она.
- Капитан Гулд. Джеймс Гулд.
- Шеймс Гуль?
- Джеймс Гулд.
- Джемс Гут?
- Примерно так.
Ему вдруг почему-то сделалось весело. Только что пушечным снарядом его могло разнести на куски, а теперь его обхаживают две красавицы, каких он в жизни не видал. Такое может случиться только в Италии.
Младшая вернулась с двумя баночками.
- Лежи, не двигайся, - велела она Джеймсу.
Осторожно засунув пальцы в первую банку, она извлекла оттуда пчелу. Насекомое вело себя спокойно, или, может, она его приручила: пчела ползала по ее пальцам смиренно, как божья коровка.
- Сейчас немного больно будет, - сказала девушка.
Она приложила пчелу к плечу Джеймса, он почувствовал резкую боль: пчела куснула.
- Какого черта… - взорвался Джеймс, пытаясь встать.
- Это поможет заживить рану.
Из второй баночки девушка извлекла немного чего-то, похожего на мед, и смазала края раны.
- И это поможет.
Явная чушь, но Джеймс решил, что они просто хотят хоть как-то помочь. Однако пальцы девушки весьма ловко массировали кожу, боль отступала… Джеймс откинулся навзничь и прикрыл глаза.
Когда он снова их открыл, его рубашка уже была порвана на бинты.
- Спасибо, - сказал он. - Вы очень добры.
- При чем тут доброта, - по-деловому отозвалась старшая. - Просто неохота отправляться в тюрьму.
- А я думал, вы от чистого сердца, - сухо сказал Джеймс.
- Мариза считает, кому-то из нас надо б с тобой полюбезничать, на всякий случай. Говорит, пусть лучше я, - добавила она, - потому что на меня ты больше засматриваешься.
С чего это она взяла, в самом деле?
- Надеюсь, вы ей сказали, что она не права? - пробормотал он.
Девушка обернулась и посмотрела на него сверху вниз. Он заметил, что глаза у нее зеленые-зеленые, и они как-то странно на него сверкнули, ему даже показалось, почему-то с презрением.
- Нет, - бросила она. - Я ей сказала, что скорей умру, чем буду любезничать с британским солдатом.
Младшая сестра стала перевязывать ему плечо.
- Что ж, приятно слышать… - побормотал Джеймс, огорошенный внезапной неприязнью в ее голосе.
Но в данный момент в искренности своих слов он не был полностью уверен.
Рана была перевязана, и рука пристроена на шлейке, и боль унялась, растекшись давящей теплотой по плечу. Может, подумал Джеймс, укус пчелы и в самом деле помог: надо расспросить друга-медика, что бы это все значило.
Перед ним была поставлена тарелка с какими-то белыми кругляшками, положена вилка, и приказано: "Ешь!"
Джеймс тронул вилкой один из шариков. Он казался мягким, как проваренное в кипятке яйцо. А когда ковырнул, оттуда исторглось что-то похожее на крем цвета слоновой кости. Попробовал. Рот заполнила сочная масса. Ощущение почти нежной травяной свежести, но вкус полнее, богаче, чуть сладковатый.
- Черт возьми, - вырвалось у него. - Что это?
- Буррата. Мы ее сами готовим.
Это слово было Джеймсу неизвестно. И он строго спросил:
- Все-таки мне хочется узнать про танк поподробнее. Прежде всего, откуда вы его взяли?
- Его Мариза заговорила.