Он смутился:
- Вы не слышали?
- Я слышала, как бомба упала. И заорала, чтоб вы легли на пол, но что говорили вы, нет, не слыхала.
- Я сказал… - он осекся, - я порол всякую ерунду. Должно быть, взрывы вывели меня из равновесия. Как бы то ни было, прошу меня извинить.
- Да уж пожалуйста, - сказала Ливия и как-то странно на него посмотрела.
Тут к ней подошел кто-то из американцев, пригласил танцевать и увел.
Минут через пять Ливия вернулась, слегка запыхавшись, с пылавшими щеками от возбуждения и от множества похвал ее кулинарному мастерству. И запальчиво спросила:
- А вы, капитан Гут, со мной не станцуете?
- Охотно, - отозвался Джеймс. - Но только нормальный танец, не этот дурацкий джайв.
- У вас все по норме, уж это точно, - вздохнув, сказала Ливия.
- Имею в виду, - заметил Джеймс, вставая и выводя ее на простор, - короля танцев, фокстрот.
Ливия призналась, что, как танцуют фокстрот, не знает.
- Вам повезло, я знаю. Просто слушайтесь меня.
Пальцы его левой руки перевились с пальцами ее правой, его левая рука легла ей чуть ниже плеча, и Джеймс легко, но уверенно увлек Ливию скользящим ходом.
- Медленно, медленно, быстро, быстро, - наставлял он. - Уверяю вас, это вовсе не сложно.
- Я вижу, - отозвалась она, прилаживаясь к его шагу.
- А теперь - поворот…. - Он резко увлек ее в обратном направлении, на миг они коснулись бедрами.
- Капитан Гуль! - удивленно воскликнула Ливия. - Вы замечательно танцуете!
- Знаю, - бросил он, легким движением возвращая Ливию обратно. - Быстро… теперь медленно…
Ливия перевела взгляд на свою левую руку, лежавшую на плече Джеймса. Плечо было довольно крепкое, сильное плечо. Она вспомнила его плечо без рубашки, когда сестра обрабатывала рану, и невольно подумала: интересно, если скользнуть рукой слегка под китель, окажется ли у него такое же мускулистое предплечье? Понятно, проверять она не стала, и, встретившись взглядом с Джеймсом, переключилась на спасительный танец.
Что же касается Джеймса - он внезапно и остро ощутил ее близость. С каждым ее поворотом блестящие черные волосы овевали его волнами розмаринового аромата. Рука от лопатки, обхватываемой им, казалась ему нежной, как птичье крыло, а огромные глаза впервые с момента знакомства смотрели на него с выражением, в котором уже угадывалась улыбка. Джеймс почувствовал внезапное напряжение ниже живота и был вынужден немедленно сделать еще несколько поворотов от бедра, чтобы Ливия ничего не обнаружила.
"Что я делаю? - думала Ливия. - Эти люди убили моего мужа. Эти люди пристрелили Пупетту".
Ей вдруг сделалось немного совестно, что она обе эти гибели свела в один ряд. Но что поделать, как убивали Пупетту, она видела своими глазами, а бедный Энцо погиб, отвоевав четыре года, - а ведь вместе они прожили всего год.
Но почему, спрашивала себя Ливия, сейчас мне так хорошо? Ведь это всего лишь танец, и ничего особенного в нем нет.
Музыка кончилась. Оба партнера восприняли это и с облегчением, и с разочарованием.
Джеймс отвел Ливию назад к столу, между ними повисла неловкая тишина. То она взглянет в надежде, что он что-нибудь скажет, то он взглянет, будто готовый что-то сказать. Но язык словно к горлу прирос, да и ее неаполитанское красноречие на этот раз как будто ей отказало.
Внезапно Ливия вскочила:
- Хотите, научу вас плясать тарантеллу?
Джеймс, по-прежнему мучимый то и дело возникавшими ниже пояса сложностями, замотал головой:
- Это замечательно, но лучше не сейчас. Пока с меня хватит.
- Между прочим, - с вызовом сказала она, - у нас это не просто танец, это такой флирт!
Отошла на несколько шагов, взметнула над головой руки, раскинула пальцы и, взвившись на каблучках, вплыла на площадку перед костром.
Джеймса так и подмывало рвануть следом.
- Нет, все же, нет, - сказал он. - Пожалуй, я пропущу.
Она повела плечом.
- Карло!
В ту же секунду Карло стоял перед ней и, распрямив плечи, уже двигался с нею в лад. Энрико подхватил у кого-то из американцев гитару, со знанием дела тронул струны.
- Почти во всех итальянских танцах, - бросила Ливия через плечо Джеймсу, - мужчина обхаживает женщину. Но в тарантелле страстью охвачена женщина. В общем, мужчина стоит на месте, женщина на него наступает.
Пальцы Энрико уже быстрей бередили струны гитары, подхватывая ритм, в котором Ливия, кружа, подступала к Карло.
- Но вот она передумала. Не нужен он ей вовсе, она и без него обойдется.
И Ливия вихрем унеслась прочь.
Все взгляды устремились на нее, остальные танцоры подались назад, расчищая ей место. Ливия вилась, кружилась, юбка всеми складками взвивалась вокруг.
- Теперь она поняла, что скучает. Она возвращается. Но к себе прикасаться ему не позволяет. Он уж думает, что поймал ее, а она не дается.
Ливия прикрыла глаза и, грациозно покачивая бедрами, принялась обходить кругами почти неподвижного Карло. Ритм гитарного аккомпанемента нарастал.
- Вот она сдалась. Она страстно, безумно любит его, она вся горит! - выкрикнула Ливия. - И позволяет ему приблизиться.
Она протянула руки к плечам Карло. Спина застыла, как в объятии, но бедра все еще извивались в плавно пульсирующем ритме танца. Финальный вскрик, музыка оборвалась. Такого эротичного зрелища Джеймс никогда еще не видал. Рядом с этим чувственным, мощным явлением страсти джиттербаг с ду-уопом казались просто бодрой физзарядкой.
Мужчины, поднявшись из-за столов, шумно аплодировали, выражая свой восторг. Энрико стал наигрывать другую мелодию, и офицеры повлекли официанток в освещенный костром круг, с энтузиазмом принявшись воспроизводить только что увиденное.
Ливия вышла из освещенного круга. Джеймс поднялся, надеясь, что она вернется, и они возобновят разговор. Она встретилась с ним взглядом, улыбнулась. Но в этот момент ее перехватил другой военный; что-то сказав, увлек к тихому столику вдали от костра и света. Ливия бросила на Джеймса укоризненный взгляд, как бы давая понять, что он имел шанс, но упустил. Джеймс отвернулся, но все же успел заметить, что расторопным парнем оказался не кто иной, как Эрик.
Глава 24
Претендентку звали Виттория Форсезе, она была в скромном черном платьице. Сказала, что первый муж погиб в Греции. И вот, спустя год ей посчастливилось встретить человека, который ее полюбил. Капрала инженерных войск.
Чувства ее жениха были понятны. Виттория была чудо как хороша и необыкновенно мила.
- На какие средства вы живете? - спросил Джеймс, занося ручку над листом.
Едва заметная пауза.
- На сбережения.
- В каком банке хранятся ваши сбережения?
Снова пауза.
- В "Банко ди Наполи".
Название настораживало.
- Не тот ли это банк, который разграбили немцы?
- Да. Чтобы оплачивать свои военные расходы. Они все украли.
- И на что же вы существуете с тех пор?
- Соседи иногда предлагают кое-что из продуктов, - неуверенно произнесла Виттория.
- Не скажете ли, кто именно?
Очередная пауза.
- То те, то эти…
- Можете назвать имя человека, который может за вас поручиться? Поймите, мне нужно конкретное имя, с кем бы я мог связаться.
Виттория беспомощно развела руками.
Джеймс оглядел маленькую квартирку. Она была идеально чиста и роскошью отнюдь не блистала. Но бросались в глаза красноречивые детали: помада в спальне, небольшая банка оливкового масла в кухне, пара туфель на кожаной, не на деревянной подошве.
- Деньги вы получаете у солдат, ведь так? - мягко спросил Джеймс.
Виттория не ответила, по щеке тихо скатилась слеза.
Джеймс соображал, как быть дальше. Девушка красива; кажется, трудолюбивая, честная, добрая. Ей выпало счастье встретить парня, которого она полюбила и который любит ее.
Он застыл в нерешительности, ручка зависла над блокнотом. Внезапно решение пришло само собой. Захлопнув блокнот, Джеймс встал, протянул руку:
- Вам, должно быть, крупно повезло с соседями, - сказал он. - Не говоря уже о женихе. Поздравляю, Виттория. Не вижу причин, которые помешали бы вам вступить в брак и как можно скорее.
Ее благодарные слезы еще не успели высохнуть у него на щеках, когда Джеймс выходил из квартиры Виттории. Он остановился, перевел дыхание. Неаполь, почти как всегда, был погружен в свои заботы. Сияло солнце. Высоко над головой две невидимые домохозяйки переругивались через узкую улочку, разделявшую их жилища. Двое стариков сошлись, расцеловались при встрече. Под навесом двери пухлый малыш восседал на коленях у матери, величаво, точно с трона, обозревая все вокруг и с достоинством принимая приветствия и заигрывания прохожих. Аромат помидоров, тушившихся где-то с петрушкой и чесноком, царственно струился по улице, перемежаясь с пыльным запахом жаркого камня. Мать младенца смущенно улыбнулась Джеймсу, он приподнял фуражку в ответ.
Да, подумал он, Виттории Форсезе и в самом деле повезло с соседями. Как и всем в этом необыкновенном городе.
Глава 25
Все чаще и чаще Джеймс под разными предлогами оказывался около кухни.
- Для вас будто и войны нет! - сказала однажды Ливия.
- Да я, собственно, и не воюю, - ответил он. - Не такой уж я грозный.
- По-моему, как раз наоборот.
- Вы так думаете? - Джеймсу это, как ни странно, польстило.
- Когда вы наставили свой автомат на мой танк, я так перепугалась!
- Я перепугался еще больше, - заверил Джеймс Ливию. Кивнул на помидоры, с которых она счищала кожуру: - Давайте помогу.
- Ну, если хотите…
Ему нравилось смотреть, как ее тонкие пальцы вращают плод и так, и эдак, выворачивая мякоть из треснувшей кожицы, и он попытался изобразить то же.
- Расскажите еще про вашу девушку, - сказала Ливия, не отрываясь от работы.
Джеймс метнул на нее взгляд. Искушение фантазировать оказалось непреодолимо.
- Ну что сказать…, - начал он, - она довольно миниатюрная, худенькая. У нее темные волосы. Обожает меня поддразнивать. И она в общем… властная. Любит всеми командовать.
- Немного на меня похожа. Не в смысле командовать. Я про внешность.
- Верно, - сказал Джеймс. - Пожалуй, она немного с вами схожа. Как-то раньше не думал.
- Может, если б вы с ней не встретились, могли бы меня выбрать.
- Ливия!
- А?
- Нет, ничего.
Некоторое время трудились молча.
- Капитан Гуд!
- Прошу вас, - сказал он, - зовите меня лучше Джеймс.
- Джомс!
- Да? - улыбнулся Джеймс.
- Что такое "бом"?
- Звук такой. Вот, скажем… - и он ударил по медной кастрюле на плите.
- Так я и думала. - Она кинула в кастрюлю очередную пригоршню помидоров. - Разве я могу быть "бом"?
- Кто это вам сказал?
- Эрик. Он говорит, что я "сексбом".
- Он так сказал? - вырвалось у Джеймса. - И когда же?
- Нынче утром. Я разве не говорила? Он учит меня по-английски.
Этот и впрямь времени не теряет, подумал Джеймс. Сукины сыны, янки! Недаром про них говорят: эти кобели все подгребли.
- Он научил меня трем выражениям, - гордо сообщила Ливия. - Сказать каким?
- Да уж, любопытно, - пробормотал Джеймс.
Она перестала резать, чтобы лучше собраться с мыслями:
- Эйло, Джиммс. Мини звуте Ливия. Стрипухуя.
И победоносно взглянула на него.
- Стряпуха я.
- Я и говорю: "стрипухуя".
- Нет же, "стряпуха я". Вы говорите "стрипухуя".
- Ну?
- Это не слишком прилично.
Глаза у нее расширились:
- А что это значит?
- Это значит… в общем, звучит, как cazzo, мужской член.
- По-моему, вы смутились.
- Вовсе нет.
- Надеюсь, вы не такой стыдливый со своей девушкой, - дерзко бросила Ливия.
- Признаться, - сухо парировал Джеймс, пронзая ножом помидор, - именно такой.
И тут Ливия сообразила, отчего Джеймс ведет себя так странно. Первое: то говорит с ней по-приятельски, то вдруг надменно. Потом - краснеет, если разговор заходит об интимном; потом - не делает попытки ее потискать; потом - вечно болтается на кухне со своими разговорами; потом - несет явную околесицу насчет придуманной невесты, которую и описать толком не может; потом - он до смешного церемонный, а еще - отлично танцует. Словом, все это нашло вполне очевидное объяснение. Капитан Гулд был finocchio, "фенхелевый", иными словами педик.
Реакция Ливии на собственное умозаключение была неоднозначна. Сначала в восторге от своей сообразительности она захлопала в ладоши. Ну, конечно! Как она раньше не догадалась! Все встало на свои места. Лично она ничего против гомиков не имеет, - был у них в деревне парень, который всегда предпочитал водиться с девушками, мазал губы их помадой, ленточкой подвязывал волосы, а уже когда Ливия вышла замуж и переехала в Неаполь, она увидала там молодых парней, которые за деньги обслуживали туристов. И приметила, что таким часто бывает легче водить дружбу с женщинами. Этим Ливия и объясняла крепнущие дружеские отношения с капитаном.
Но потом Ливия почувствовала некоторое разочарование. Это ее несколько удивило, и она даже попыталась разобраться, откуда оно взялось. О том, что капитан лично ее заинтересовал, не могло быть и речи. Не в этом дело, решила она; просто чаще всего гомики люди грустные и несчастливые, потому что принуждены жить неполноценной жизнью. И так как капитан ей был вполне симпатичен, Ливия решила, проявляя к нему полное расположение, дать Джеймсу понять, что ей, собственно, его ориентация безразлична.
С принятием подобного решения сделалось легче на душе, а прежнее чувство разочарования скрасилось радостным предвкушением того, что они просто будут дружить.
Джеймс отправился на поиски Эрика, но путь ему преградил ординарец.
- Вход воспрещен, сэр. Только для служащих контрразведки.
- Что за бред! Я здесь работаю.
- Из соображений безопасности.
- Черт побери, мы же союзники!
Джеймс попытался оттеснить ординарца, но тот - поскольку, как стало очевидным, как раз и приставлен был здесь в качестве стража, - также стоял на своем.
- Джеймс! - Эрик, заслышав знакомый голос, выскочил из кабинета. - В чем дело, дружище?
- Прежде всего в том, что я не могу попасть в собственное помещение.
- Это лишь временная предосторожность, - заверил его Эрик. - Просто на виду разложены некие документы деликатного свойства, только и всего.
- Настолько деликатного, что надо скрывать от союзников?
Эрик развел руками:
- Бюрократия! Сам знаешь, кому-то что-то взбрело в голову, спустили приказ, а мы, жалкие пигмеи, должны разбираться. Что у тебя за срочность?
И, подхватив Джеймса под руку, Эрик повел его в соседнюю комнату.
- Я о миссис Пертини.
Эрик выгнул бровь.
- Красавице Ливии? А в чем проблема?
- Ты обучаешь ее английскому. Или скорее, - саркастически сказал Джеймс, - американскому, что вовсе не одно и то же.
Эрик пропустил колкость мимо ушей.
- Между нами говоря, Джеймс, я надеюсь обучить ее гораздо большему, - сказал он с ухмылкой. - И что?
- Ты назвал ее сексбомбой.
Эрик расхохотался.
- Едва ли это красиво с твоей стороны, - отрезал Джеймс. - Ты обратил внимание, что она - миссис Пертини? Что она замужем?
- Так ведь ее муж погиб, - вставил Эрик и, заметив, как Джеймс изменился в лице, добавил: - Ты не знал? Он воевал на стороне немцев, его убили в России.
- Вот как…
- Хотя к моменту его гибели она не видалась с ним целых четыре года. Что должно было стать известным и тебе, если бы ты позаботился задать ей соответствующие вопросы.
Верно: Джеймс взял Ливию на работу, даже толком ничего о ней не разузнав.
- А ведь она, Джеймс, может быть немецкой шпионкой, - сказал Эрик, наслаждаясь его растерянностью. - И сюжет из ее досье насчет участия в партизанском движении вызывает некоторые тревожные сомнения.
- На Ливию заведено досье?
- Досье имеются на всех, - загадочно сказал Эрик. И хлопнул Джеймса по спине. - Ну, теперь, когда твоя британская галантность полностью удовлетворена, даешь мне добро на уроки языка для леди? - Он прищурился: - Если только на кое-что менее галантное не нацелился сам?
- Разумеется, нет! - презрительно бросил Джеймс.
- Вот и договорились. Блюди себя для своей… как ее?
- А? Ах, да… Джейн.
- Блюди себя для Джейн!
Джеймс пошел обратно к своему письменному столу, намеренно проигнорировав стража, по-прежнему стоявшего начеку перед дверью в американское ведомство. Его распирало от бурного ликования. Ливия не замужем! Теперь оставалось только устранить некоторое неудобство, связанное с воображаемой помолвкой и Джейн, и тогда можно начать ухаживать, и чем скорее, тем лучше, - учитывая, что Эрик обошел его на круг.
Избавиться от Джейн было нетрудно. Многим с родины то и дело приходили письма, в которых их извещали об отставке. Нет, решил Джеймс: пусть будет не измена, пусть будет трагическое сообщение о кончине. Например, Джейн разнесло на куски от взрыва бомбы, или ее скосило пулеметной очередью с "Мессершмитта". Затемнение дает громадный выбор возможностей для фатального исхода: автомобили с потушенными фарами, темные улицы без фонарей уже столько раз становились причиной гибели людей, что придумать очередной случай не составляло труда. Или, может, сочинить что-то более героическое. Джейн, выполняя секретную миссию, высадилась с парашютом на территории Франции, и там ее схватили фашисты… Джеймс старательно перебирал в уме всякие варианты, как вдруг, точно громом, его поразило страшное прозрение. Он же брачный офицер!
Вспомнились слова Джексона, сказанные ему в его первый же день в Неаполе. Вы должны служить положительным примером. Можно представить, что сказал бы майор Хеткот, если бы Джеймс сам подал прошение на брак с итальянкой!
Разумеется, некоторые офицеры заводили с итальянками связь, не имея в виду жениться. Но это вовсе не то, что ухаживать за женщиной, зная наверняка, что брак с ней невозможен. Джеймс подозревал, что в любом случае поблажки, оказываемые прочим офицерам, скорее всего ему в его положении не светят. Высшее командование вряд ли одобрит, чтобы брачный офицер открыто заводил как раз те отношения, которые призван пресекать.
Он сидел, отчаянно ломая голову над создавшимся положением, и как раз в этот момент вошла Ливия, неся стакан свежевыжатого лимонного сока.
- С добрым утром! - сказала она приветливо. - Такая жара, я принесла вам попить.
- О, спасибо!