- Да так оно и есть, Татьяна Алексеевна, это же повсеместная практика. Можно подумать, что вы, работая на участке, ничем подобным не занимались?
- Представьте себе - не занималась! - Пахомцева повысила голос. - И вообще сейчас речь идет не обо мне, а о вас. К Антону Владимировичу поступила жалоба, и он поручил мне разобраться!
- Разрешите ознакомиться? - Шипягина протянула руку.
- Знакомьтесь!
Читала Шипягина долго, перечитывая некоторые абзацы по нескольку раз.
- Классическая совковая кляуза! - оценила она, возвращая письмо Пахомцевой. - Вот он, русский донос, бессмысленный и беспощадный.
- Как у вас только хватает… смелости, чтобы так шутить?
- Для этого смелость не нужна, - Шипягина улыбнулась, демонстрируя прекрасное расположение духа. - Столь эмоциональное и совершенно лживое письмо не может не вызвать желания приколоться.
- Прикалываться будете, когда станете писать объяснительную!
- Ах уж эти объяснительные! Татьяна Алексеевна, может быть, мы отпустим Надежду и поговорим с глазу на глаз?
- Хорошо, - согласилась Пахомцева. - Иди, Надя.
- Скажи очереди, что я скоро буду, - добавила Шипягина и, когда за Надеждой закрылась дверь, сказала: - В объяснительной я напишу, что предложила гражданину Крюкову, будь он неладен, вернуться ко мне, если вдруг окажется, что в нашем аптечном пункте нет бисакодила и панкреатина. Ну, чтобы выписать ему что-то из аналогов. А он то ли недослышал, то ли увлекся созерцанием Надюшкиного декольте и, в общем, понял мои слова превратно. Вот и все. Каюсь, грешна, надо было объяснять подоходчивее. Готова понести заслуженное наказание.
- Пишите объяснительную и возвращайтесь на прием.
Татьяна Алексеевна повернулась к окну и стала следить за мужчиной, который с голым торсом делал зарядку на одном из балконов дома напротив. "На улице минус двенадцать, - подумала она. - А ему хоть бы хны".
- Вот, пожалуйста, - Шипягина все делала быстро, быстро писала, быстро принимала пациентов, быстро ела, быстро впадала в гнев и столь же быстро отходила. - Можно идти?
- Да, - сухо ответила Пахомцева.
На написание докладной главному врачу у нее ушло втрое больше времени, чем у Шипягиной на объяснительную. Закончив писать, Пахомцева с бумагами в руках вышла из кабинета, заперла дверь (у работавшей с ней медсестры был отгул) и пошла по коридору в сторону приемной главного врача.
Антон Владимирович прочитал оба документа, объяснительную и докладную, поиграл бровями и вышел из кабинета в приемную.
- Юлия Павловна, подготовьте, пожалуйста, приказ о строгом с занесением выговоре доктору Шипягиной за… халатность, проявленную в работе с пациентами, и поступки… нет, про поступки, порочащие высокое звание врача, лучше не упоминать.
- Хорошо, Антон Владимирович.
- И когда будете ознакамливать ее с приказом, скажите от моего имени, что на полгода она может забыть о премиях. Татьяна Алексеевна, проведите профилактическую беседу с заведующей аптечным пунктом.
- Прямо сейчас и проведу, Антон Владимирович.
Пахомцева плохо представляла, о чем ей надлежит говорить с заваптекой, но переспрашивать не стала, решив, что просто расскажет о случившемся и попросит обращать особое внимание на рецепты, подписанные Шипягиной.
- На завтрашней конференции этот случай обсуждать не надо, - добавил главный врач.
У выхода на лестничную площадку Татьяна Алексеевна столкнулась с Даниловым.
- Вас вызвал Антон Владимирович? - спросила она, не без тайной надежды на то, что главный врач все же решил "проработать" Данилова.
- Нет, я к рентгенологу, - ответил Данилов.
- Какие у вас могут быть дела с рентгенологом?! Почему вы ходите к рентгенологу во время приема? И сами отвлекаетесь от работы, и людей отвлекаете!
- А если я по делу?
Новый физиотерапевт оказался настолько наглым, что позволил себе улыбнуться. Эта улыбка несказанно возмутила Пахомцеву.
- Какое у вас может быть дело, кроме приема пациентов?! - на весь этаж завопила она. - Что вы мне тут голову морочите?! Немедленно вернитесь в свой кабинет!
- У меня закончились статталоны. Главной медсестры, которая их выдает, сейчас нет на месте. Доктор Рябчиков любезно согласился поделиться со мной…
- А почему за талонами ходите вы? Что делает ваша сестра?
- Дает процедуры, а у меня как раз нет никого на приеме. Почему бы и не сходить за талонами?
Данилов говорил тихо, спокойно, и от этого для Пахомцевой его слова звучали еще более оскорбительно.
- Вам не у кого было попросить талоны на этаже?
- Сейчас принимает только окулист, но я не рискнул продираться сквозь толпу, осаждающую вход в ее кабинет.
- Пойдемте! - Пахомцева почувствовала, что вот-вот задохнется от гнева.
Она привела Данилова к себе в кабинет, вручила ему толстую пачку статталонов и проследила, куда дальше пойдет Данилов - налево к рентгенологу или направо к лестнице.
Данилов пошел направо. Не иначе как и впрямь приходил за талонами. Пахомцева не выносила, когда врачи и сестры в рабочее время бродили по кабинетам и точили лясы. В ее понимании подобное поведение было сродни разврату. Сама же она могла подолгу болтать с главной медсестрой о вещах, никоим образом не относящихся к работе, и не видела в том ничего предосудительного. То, что дозволено Юпитеру, не дозволено обычному быку.
Не дождавшись Данилова, Рябчиков сам принес ему талоны.
- Спасибо, - поблагодарил Данилов. - А меня на полпути перехватила зам. по экспертизе, наорала на меня прямо в коридоре и сама дала мне талонов, лишь бы я не отвлекал вас от работы.
- Климакс - страшная штука, - махнул рукой Рябчиков, - а климакс у дуры - страшнее всего. Не берите в голову. Лучше скажите, как вы относитесь к чебурекам?
- Хорошие - люблю, - ответил Данилов. - С плохими стараюсь не встречаться.
- Тогда, может, после работы съедим по парочке хороших чебуреков? - предложил Рябчиков. - Здесь, на углу проспекта и Козицкой, есть хорошая чебуречная. Не притон типа забегаловки, а нормальное кафе.
- Непременно попробуйте, Владимир Александрович, - вмешалась Оксана. - У них все вкусное - и чебуреки, и беляши, и хачапури. И совсем недорого, с учетом географии.
- А при чем тут география?
- Так район у нас небогатый, не Таганка и не Рублевка. Чебуреки по двадцать пять рублей, а размером они с тарелку. И никакой собачатины, можете быть спокойны!
- Да я насчет собачатины крайне спокоен, - улыбнулся Данилов. - Выдумки все это.
- Так я за вами зайду, - пообещал Рябчиков и ушел.
- Бедный Рудольф Иванович, - вздохнула Оксана и в ответ на вопросительный взгляд Данилова сказала: - Мягкий характер у человека, вот все, кому не лень, его и клюют…
Кафе располагало к себе чистотой, уютом и вкусными запахами, доносившимися с кухни.
- Предлагаю съесть первые чебуреки на брудершафт, - сказал Данилов, когда официантка принесла заказ - чебуреки и чайник с чаем.
- Это как? - не понял Рябчиков.
- Очень просто. Как съедим, так переходим на "ты".
- Договорились.
Первые чебуреки были съедены торжественно, в полном молчании.
- Откуда у тебя такое редкое имя? - спросил Данилов, разливая по чашкам чай.
- В эпоху немого кино был такой секс-символ, американский актер Рудольф Валентино, - усмехнулся Рябчиков. - А мама моя, царствие ей небесное, писала по немому кино кандидатскую. Дальше объяснять?
- Да нет, и так все ясно.
- У Шукшина в одном из рассказов говорится о том, что имя должно соответствовать фамилии. Очень верная мысль. Вот Рудольф Потоцкий или Рудольф Берг - нормальные сочетания, а Рудольф Рябчиков это еще хуже, чем Рудольф Нуриев. А вот брату моему повезло, его Анатолием назвали.
- В честь Папанова? - предположил Данилов.
- При чем тут Папанов? - слегка возмутился Рябчиков. - Я же сказал, что мама специализировалась на немом кино. В честь актера Кторова. Он и в звуковом кино играл, но блистал именно в немом.
- Не припоминаю что-то, - признался Данилов. - Я больше по современному кинематографу специализируюсь.
- Я тоже. Большей частью - для поднятия настроения. Вот сегодня приду домой, поставлю что-нибудь тупое-претупое вроде "Не грози Южному кварталу…" и постараюсь забыться.
- Есть от чего? - Данилов взял второй чебурек.
- Есть, - вздохнул Рябчиков. - Подлый Фантомас отобрал у меня маммографию и отдал ее подхалиму Барашко.
- Кто такой Барашко?
- Наш "узист". Жуткий подхалим, без мыла в задницу влезет, если надо. Совместительства ему захотелось, видите ли.
- Но маммография относится к твоей области, а не к ультразвуку.
- Совершенно верно, и маммограф стоит у меня в кабинете. Но у Барашко хренова куча специализаций - когда он только успел их набрать? - есть и эта. Короче, Фантомас сказал - наше дело выполнять. А так жаль терять полставки…
- Согласен, - кивнул Данилов. - А почему так случилось?
- Потому что Барашко подхалим! - Рябчиков с размаху поставил свою чашку на блюдце. - Он делает то, что ему говорит Фантомас и даже больше того! Фантомас сказал: "Нагрузка должна быть, иначе поликлиника недополучит причитающихся ей денег!", Барашко приписывает к реальным исследованиям еще три раза по столько. А я так не могу и не хочу, ведь это как ни крути, кража государственных денег, и случись что, то за жабры возьмут меня. Фантомасу-то что? Он в стороне. Его намеки к делу не подошьешь, а вот заполненные мною талоны - пожалуйста.
- Это так, - согласился Данилов.
- Чего ради я должен подставляться?! - продолжал кипятиться Рябчиков. - Какой у меня здесь может быть интерес?! Пятьсот рублей к премии за сознательность?! Оно мне надо?! Я вообще предпочитаю не нарушать законов. Так спокойнее.
- Конечно, спокойнее.
- А Барашко рассуждает иначе. Для него главное, чтобы Фантомас был доволен. Так, чего доброго, ему и весь рентген отдадут, а меня того… коленом под зад.
- Велика беда! - хмыкнул Данилов. - Я уверен, что работу вроде этой ты найдешь сразу же. Рентгенологи в Москве нарасхват, или я что-то не понимаю?
- Все ты понимаешь. Но есть еще одно обстоятельство личного характера - Юля Козоровицкая. Если я уйду работать в другое место, то я ее потеряю.
- Так сразу и потеряешь? - не поверил Данилов.
- Да, так сразу. Наши отношения пока еще опираются только на мой энтузиазм, впрочем, у нас и отношений-то никаких нет… Пока только хочется, чтобы они были.
- Ну так действуй.
- Я действую, только пока не очень результативно, - снова вздохнул Рябчиков. - Юля очень сложный человек… Знаешь, из тех, про кого пел Миронов в "Двенадцати стульях". Помнишь: "И тогда вы скажете кому-то, где-то на закате ваших лет, что была, была одна минута, той любви, которой больше нет".
- К чему ты это вспомнил?
- К тому, что пусти я все это на самотек, Юля так и не поймет, что я ее люблю, или поймет, но слишком поздно. Это ничего, что я так разоткровенничался?
- Все нормально.
- Вот и выходит, что терять свое место мне нельзя. Но насчет рентгена это я так, паникую… Куда Барашко к его полутора ставкам на УЗИ с маммографией еще и рентген? Это физически невозможно. Ну, как чебуреки?
- Вкусные, - похвалил Данилов. - Ты молодец, что затащил меня сюда.
- Сейчас еще хачапури возьмем!
- Нет, я лучше сегодня не буду изменять чебурекам, - возразил Данилов, - а хачапури попробую в следующий раз. Не стоит смешивать впечатления.
- Ты однолюб, - констатировал Рябчиков.
- Я? - переспросил Данилов. - Да, наверное. Хотя однолюб должен любить что-то одно, а я люблю и чебуреки, и хачапури, только мешать их не хочу.
Из дальнейшей беседы Данилов узнал, что Рябчиков холост, что живет он недалеко от станции метро "Авиамоторная".
- Брату удалось очень удачно разменять оставшуюся от родителей сталинскую "трешку" на две приличные "однушки".
- Твой брат тоже врач? - спросил Данилов.
- Он актер, - с оттенком гордости сказал Рябчиков. - Снимается преимущественно в сериалах, но зато снимается много. Большей частью в комедиях. Вот, например, в "Бюро медвежьих услуг" он играет Леонида.
- Я не смотрю сериалы, - признался Данилов. - Не люблю всей этой растянутости.
- Даже "Доктора Хауса" не смотришь? - удивился Рябчиков.
- Начинал когда-то, но интерес быстро пропал.
- А я думал, что все врачи смотрят "Хауса"…
- Ага, а все милиционеры смотрят "Улицы разбитых фонарей", а все водилы - "Дальнобойщиков", - поддел Данилов. - Профессиональная кинематографическая деформация.
- Кстати, о деформации, - вспомнил Рябчиков. - Сдается мне, что на завтрашней конференции тебя будут учить жизни…
- Это совершенно бесперспективное занятие, - ответил Данилов. - А если не секрет, то за что? И откуда вообще информация?
- Информацию разнесло "сарафанное" радио, других достоверных источников в нашей поликлинике нет. А учить жизни тебя будут за излишнее самомнение.
- Все ясно, - сообразил Данилов. - Ветер дует все с той же стороны.
- А он у нас с другой стороны не дует, - Рябчиков пожал плечами. - Откуда ему еще дуть? Литвинова адекватна и вменяема, может, конечно, и строгость проявить, но ее строгость всегда соразмерна тяжести твоего проступка. А вот Пахомцеву - хрен поймешь. Докопается к какой-то мелочи и давай волну гнать… Вот, например, Башкирцева, нашего хирурга, она просто не переваривает. А за что? За то, что у него по ее собственному выражению "глаза нехорошие". Может, ты ей кого-нибудь из прошлого напомнил? Может, хотела она очаровать кого-то, похожего на тебя, а он на нее и внимания не обратил. А может, у нее просто к имени "Владимир" идиосинкразия? Это - Пахомцева! Где она, там нет места логике. Она вообще с головой не дружит. А кстати, ты при ней случайно про фэн-шуй ничего плохого не сказал?
- Нет, на эту тему мы поговорить не успели.
- И не говори! Она страстная феншуистка. Года три уже, как прониклась. Одно время все стены у нее были увешаны талисманами и колокольчиками. Потом Фантомас психанул и предложил ей "или-или" - или убрать все, или подать ему заявление об увольнении. Ах, да - у нее еще шкаф тогда стоял не у стены, а посередине кабинета. Отражал лучи зла обратно в коридор.
Глава шестая
Это - поликлиника
- Я не собираюсь никого обвинять, я просто призываю вас всегда помнить о том, что все вы врачи, - вещала Пахомцева, - что все вы - коллеги, что все вы - сотрудники одной поликлиники, медицинского учреждения, славного своими традициями…
- Прямо не поликлиника, а Преображенский полк, - негромко сказал уролог Сабуров. - Какие тут могут быть традиции, в нашем курятнике?
- Клюй ближнего, гадь на нижнего, целуй в зад верхнего, - так же негромко ответил хирург Башкирцев.
- Вот, например, на прошлой неделе произошел такой случай. Наш физиотерапевт Владимир Александрович заподозрил, что пациенту, пришедшему к нему по направлению участкового врача, был выставлен не совсем верный диагноз…
Пахомцева почти не пользовалась косметикой и оттого обычно выглядела лет на десять старше своих "паспортных" пятидесяти. "Баба Яга, - подумал Данилов. - Только вместо избушки на курьих ножках у нее кабинет".
- Если брать в целом, то Владимир Александрович поступил правильно. Он обратил внимание коллег на то, что диагноз требует пересмотра. Это, как я уже сказала, правильно, но какую тактику выбрал при этом Владимир Александрович?
Многозначительная пауза.
- Тактику он выбрал совершенно неправильную. В корне неверную, чисто популистскую, нацеленную на снискание дешевого авторитета среди пациентов…
"Вот так раз! - удивился Данилов. - Что же она дальше наплетет?"
- Он демонстративно устроил прямо у себя в кабинете консультацию невропатолога, а затем отвел, да, буквально - отвел за руку пациента к заведующей вторым отделением, хотя можно было ограничиться обменом мнениями с участковым врачом…
- Я с этого и начал, - сказал Данилов. - Но ничего не добился.
Коканова, сидевшая в первом ряду, пробормотала:
- Конечно.
- Надо было правильно аргументировать свое мнение, - нахмурилась Пахомцева. - Светлана Владиславовна не поняла, о чем идет речь. Ей показалось, что вы просто не хотите назначать пациенту процедуры. А вы сразу же рванули с места в карьер… Чему вы улыбаетесь, Владимир Александрович? Разве я говорю что-то смешное?
- Это я с непривычки, - ответил Данилов. - Просто меня никогда еще не обвиняли в намерении подставить кого-нибудь из коллег.
- Почему же тогда в нашей поликлинике вы начали вести себя именно таким образом? - с ехидцей спросила Пахомцева.
- Ничего такого я не делал. Поняв, что у пациента не радикулит, а скорее всего, онкология, я позвонил участковому врачу, которая его ко мне направила, внятно объяснил суть дела и встретил непонимание. После этого мне пришлось обратиться к невропатологу и после его консультации сопроводить пациента к заведующей отделением, чтобы лично объяснить ей суть проблемы. Если бы доктор Коканова повела себя более разумно, то я бы ограничился тем, что попросил бы пациента вернуться к ней.
- Спасибо на добром слове! - громко сказала Коканова.
Некоторые из сидящих в зале рассмеялись. Данилова их смех слегка покоробил, но он предпочел не подавать виду.
- Давайте будем с большим пониманием относиться друг к другу! - призвала Пахомцева. - Давайте будем проявлять больше уважения! Давайте начнем заботиться не только о том впечатлении, которое мы производим на наших пациентов, но и о репутации всей поликлиники, репутации наших коллег…
- Блюдите честь мундира, короче, - прокомментировал Башкирцев.
- К Владимиру Александровичу у меня есть и еще кое-какие замечания, - продолжила Пахомцева, - но я не стану все их озвучивать, потому что не вижу в этом смысла. Вы, доктор, человек новый, вы еще не до конца адаптировались в коллективе, вы еще не сработались, не притерлись, но я прошу вас думать не только о себе, но и о своих коллегах. Договорились?
Данилов молча кивнул. Что толку спорить? Выйдет скандал и ничего больше. Умные и так понимают, что Пахомцева, попросту говоря, несет чушь, а дураков, во главе с заместителем главного врача по клинико-экспертной работе, все равно не переубедить. Лучше подождать дальнейшего развития событий - может, Пахомцева натешится, да и оставит его в покое. Внушало надежду и то, что главный врач не принимал ровным счетом никакого участия в шельмовании Данилова. Он молча дождался, пока Пахомцева усядется на свое место и сказал Бариновой:
- Прошу вас, Светлана Георгиевна.
Главная медсестра встала и сообщила, что все сотрудники, имеющие несовершеннолетних детей, могут получить у нее билеты на новогоднюю елку.
- По билету на ребенка! - строго сказала она. - Напоминаю, что взрослым билеты не полагаются.
- А где будет проходить елка? - спросили с места.
- Как всегда - в музыкальном театре Усачёва, - ответила Баринова. - Билеты на Кремлевскую елку до нас не доходят.