- Вы меня выгнали с полуострова и вот теперь наказаны за это, - не удержался я и упрекнул студентов.
Появился пан Кароль, неся удочки в чехле.
- Боже милостивый, что здесь происходит? - Завопил он. - А я, не слыша бедствия преспокойно ловлю рыбу.
- И не заметили, что прибывает вода? - Удивился господин Опалка. Заличка, которая очень симпатизировала господину Каролю, сразу накинулась на скульптора:
- Вы получили право говорить в трагической для нас ситуации. А теперь должны снова молчать.
Господин Кароль забегал вокруг палаток и лагерных вещей, составленных на холме в одну большую беспорядочную кучу.
- О господи, - отчаянно завывал он, - пожалуй, все мои вещи погибли. Видимо, мои вещи тут потерялись…
Магистр Алина вступилась за Опалка. По ее мнению, сказала она, условие пари было слишком жестоко. Да и можно считать, что господин Опалка уже заплатил за свой проигрыш долгим молчанием.
Решили проголосовать: кто за то, чтобы господину Опалке вернуть речь. Включили электрические фонари, чтобы подсчитать количество поднятых рук и тогда оказалось, что кроме антропологов и господина Кароля, кто-то еще сидит среди нас в моем гараже.
- Кто вы такая? И что здесь делаете? - Послышался удивленный Заличкин голос.
- Я знакомая господина Томаша, - прозвучал ответ. Голос показался мне действительно знаком. Это была Тереза, девушка с автостопом, которую мы встретили позавчера в Цехоцинке в обществе ее тети и бородача.
- Ну, если так, то просим ближе к спиртовке, - насмешливо сказала Заличка. - Вам нальют кружку горячего чая.
Меня сначала удивил, а потом разозлил неожиданный визит рыжей девушки, ее поступок был по крайней мере неуместен. Я встретил ее, когда она бродила по шоссе с ватагой ребят, где-то украли курицу. А теперь, наверное, убежала от своей тети и вдруг пришла ко мне, к человеку, которого видела два раза в жизни.
Я протиснулся к девушке и прошипел ей в ухо:
- Это возмутительно. Я вас не приглашал. Конечно, вы могли меня навестить, но днем, а не ночью. Или вы не понимаете, что девушка не должна так себя вести? Вы ушли от своей тети, а?
- Бежала, - кивнула она головой. - Мне стало скучно в Цехоцинке.
- Утром я отвезу вас к тете. Девушка засмеялась:
- Кукиш. К тетке я не вернусь. Если же вы меня отсюда прогоните, то опять поеду автостопом.
"Вот же упрямая девушка! - Подумал я. - Наверное, мне не удастся отвезти ее к тете. Разумнее было бы оставить ее в лагере антропологов. Она могла бы жить в палатке с Заличкой и помогать при раскопках и за то ее бы кормили. А я привез бы сюда тетю, пусть она сама забирает племянницу".
В три ночи начало немного рассветать. В пять мы взялись строить новый лагерь антропологической экспедиции - на опушке, в ближайшем соседстве с моим шатром.
Голосованием было решено, что господин Опалка должен и дальше молчать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
"Красный заезд". - Бандит Барабаш и его жертвы. - Прожорливый друг Палько. - Что увидел друг Палько. - Разговор с начальником милиции. - Смерть Никодема Плюты. - "Романтичность". - Я приглашаю Заличку на опасную прогулку. - Засада на черную машину
С той памятной минуты, когда Пилярчикова узнала в творении господина Опалка лицо человека, который посетил ее в прошлом году осенью, меня не покидало ощущение, что я напал на след какой-то печальной истории. К тому же бессонная ночь, когда вода ворвалась в лагерь антропологов, довела меня до состояния нервного возбуждения. Целый мир я видел теперь только в черных красках.
Утром я побежал к реке, туда где была Скалбанина лодка и убедился, что она лежит так, как мы ее положили. Это означало, что Скалбан не пришел за ней, то есть не возвращался домой. Что-то здесь было не так, ведь Скалбан знал, что у него дома остался пес, голодный да еще и на цепи.
Получается, Скалбан где-то замешкался и не смог вовремя вернуться домой. "Что же случилось?" - Думал я. И не мог отделаться от мысли о человеческом скелете в старом бункере в лесу.
Да еще вспомнились Ганкины слова: Скалбан - единственный, кто выжил из тех, что строили бункеры и он прекрасно ориентируется в них. "Именно в те укрепления перенесены сокровища помещика Дунина", - добавил я мысленно. В моем воображении возник Скалбан, что выслеживает таинственного человека, который прячет Дунины коллекции. Этот человек замечает преследователя, нападает на него и убивает. "Вот почему Скалбанина лодка до сих пор стоит на берегу, а его пес рвется с цепи, глупо ожидая своего хозяина", - мелькнула у меня беспокойная мысль.
После обеда мое плохое настроение еще ухудшилось. Заличка со студентами института антропологии выкопала из колодца на холме над речкой еще два скелета. Итак, колодец прятал останки шести человек, которые умерли, очевидно, не своей смертью. Их когда-то бросили в колодец и засыпали землей и всякими черепками. "Здесь тоже когда-то действовали преступники?" - Думал я, глядя на скелеты и заглядывая в старый колодец.
- "Красный заезд"! Здесь был "Красный заезд", - сказал кто-то из числа студентов.
Мне вспомнился фильм, несколько лет назад шедший на наших экранах под названием "Красный заезд". Фильм рассказывал историю трактирщика, который грабил и убивал людей, останавливающихся ночевать в корчме. По рассказам стариков в городе, здесь когда-то тоже стояла корчма, так что название "Красный заезд" показалось мне очень метким.
Слух о страшном колодце, который раскопали антропологи, быстро облетел городок, и к раскопкам над речкой двинулись толпы любопытных. После обеда в лагерь антропологов притопал пенсионер, бывший учитель истории из Антониновской школы. Это был низенький худощавый старичок с седой головой и желтым, совсем сморщенным лицом.
- Так это Барабаша жертвы, - сказал старый учитель, поочередно касаясь пальцем скелетов, найденных в колодце.
- Но эти люди, кажется, жили в семнадцатом веке, - возразил я. - А Барабаш - история недавняя.
- Послевоенный Барабаш наследовал свою фамилию от другого Барабаша. Вы говорите, эти люди жили в семнадцатом веке?
- В конце семнадцатого века, - уточнила Заличка.
- Именно так, - обрадовался старик, - все совпадает. В древних актах нашего магистрата сохранился приговор процесса, который состоялся в городском суде в 1695 году. Мужчину по имени Барабаш - он был перевозчиком на Висле - обвиняли в том, что вместо перевозки через Вислу Торунского купца Гросика, он убил его, жену и дочь и присвоил себе купцовы деньги. Об этом донес городским властям Барабашев слуга.
Преступника приговорили к казни и обезглавили на городском рынке в присутствии многочисленных свидетелей. Но оказалось, что убийство, за которое он наказан, было не единственное. Другие свои жертвы Барабаш бросал в колодец и только что теперь, через триста лет, вскрылись следы этих преступлений.
- Так здесь было не корчма, а перевозчиков дом?
- Перевозчиков дом мог быть одновременно и трактиром, - вмешалась Заличка. - В те времена Висла имела шире русло, вода достигала холма, на котором перевозчик построил себе дом. Это был, вероятно, большой дом и путники, приезжали вечером, могли здесь переночевать, чтобы на следующий день утром переправиться через реку. Этим пользовался Барабаш, убивал одиноких богатых путников, пока слуга не выдал его. Впоследствии русло Вислы немного отодвинулось и бывший перевозчиков дом стал только трактиром на дороге к Висле.
Я рассказал эту историю лучникам, когда они посетили меня вечером. Ребята записали ее в свои записные книжки, чтобы после каникул рассказать школьным товарищам.
- Вот ведь загадочная история с тем давним колодцем, - сказал Телль. - А мы тоже, кажется, нашли какую-то загадку.
- Мы назвали ее "тайна черного автомобиля", - добавил Соколиный Глаз.
- Что? - Удивился я. - Тайна черного автомобиля?
- Сегодня в нашем гарцерском лагере произошло военное совещание по борьбе с браконьерами. Начальник лагеря предложил всем гарцерам следующее: пусть каждый расскажет, что его заинтересовало или показалось странным. Наблюдения, собранные вместе, могли бы пригодиться в поисках убежища браконьеров. Гарцеры начали рассказывать. Вот где смеху было, потому что каждый хотел перед другим похвастаться своей наблюдательностью и каждый уверял, что чуть ли не несколько раз встречал в лесу браконьеров.
Все эти рассказы почти ничего не стоят. Под конец совещания взял слово друг Палько, знаменитый на весь лагерь как крупнейший сладкоежка. Так друг Палько бродя по лесу, набрел на поляну, поросшую дикой малиной. Лакомка никому не сказал о ней, но каждый вечер когда не было никакого задания, бежал полакомиться малиной.
Эта поляна лежит недалеко от дороги из города до Вислы, той дороги, которая делает большой поворот. Малина, как рассказал друг Палько, разрослась и на небольшом холме, который был когда-то бункером. В этом месте во время войны закончилось сооружение укреплений. Палько заметил: каждый вечер по дороге в город проезжает большая черная машина и останавливается возле малинника. Водитель выходит из машины и идет на прогулку в лес. Палько не следил за таинственным водителем, потому что у него, как говорится, поджилки от страха тряслись. И хотя все это казалось парню подозрительным, о своем подозрении он рассказал только сегодня утром и очень колебался, понимая, что теперь гарцеры съедят его малину.
- Тайна черного автомобиля, - повторил я за Соколиным Глазом. - Может, пойдем сегодня вечером на ту поляну?
- Конечно! Конечно! Сегодня вечером мы пойдем в малинник, - закричали хором ребята.
- И я с вами пойду, - неожиданно мы услышали Терезин голос.
Она разговаривала с господином Каролем и, видимо, услышала возбужденный голос Телля, который рассказывал о сладкоежке Палько. Девушка подошла к нам в конце разговора и я радовался, что она ничего не слышала о черной машине. Видимо это была машина господина Гертеля, с которым Тереза завела знакомство в Цехоцинке. А кто мог предсказать как она будет вести себя, услышав, что мы собираемся следить за ее знакомым?
- Прогулка на малиновую поляну опасна, - сказал я девушке.
- Да, опасна, - подтвердили ребята и этот очень заинтересовало девушку.
- О, я обожаю опасные прогулки, - стояла на своем Тереза.
- Нет, - отрезал я. - Уже решено. Никакой девушки мы с собой не берем.
Тереза надулась и пожав плечами, пошла на берег к господину Каролю.
Я договорился с ребятами встретиться в семь вечера в лесу возле креста на распутье. Оставалось еще более трех часов. Гарцеры пошли в лагерь, а я отправился к господину Опалка.
Из-за потопа прошлой ночью он не закончил делать фотографии. Пока расположился на новом месте, пока оборудовал темное помещение, прошло полдня. И только сейчас, радостно улыбаясь, он показал мне несколько отпечатков.
Это были не обычные фотографии. Опалка подретушировал фон, дорисовал искусственной голове то ли шляпу, то ли шапку, сделал как живые глаза, подкрасил уста. Поэтому на фотографиях была не гипсовая голова, а как бы живой человек в разных головных уборах.
Господин Опалка отдал мне все фотографии, открыл блокнот, нарисовал в нем фигуру милиционера и подписал: "Уездная комендатура народной милиции".
- Понимаю, - кивнул я головой. - Вы считаете, что я должен занести эти фотографии в милицию и рассказать о наблюдениях госпожа Пилярчиковой?
Господин Опалка захлопал в ладоши, что должно было означать: "Да, именно так вы должны сделать". Спрятав фотографии в карман, я вывел из гаража своего "сама". И через десять минут остановил машину на рынке возле двухэтажного дома Уездной комендатуры народной милиции.
Хотя уже был конец рабочего дня, мне посчастливилось застать коменданта капитана Муху. Это был высокий худощавый мужчина лет сорока с очень длинной шеей и вытянутым лицом. Разговаривая, капитан Муха как жираф вытягивал шею и наклонял голову к собеседнику.
Я кратко изложил ему суть дела, показал фотографии. Пока я рассказывал, капитан Муха не обмолвился ни словом, после этого, тоже молча встал с места, открыл сейф, стоявший в его кабинете и вынул из него розовую папку. В ней лежало несколько фотографий. Это были снимки, которые всегда делают для арестованных или заключенных.
- Как вы думаете, это тот самый человек? - Спросил капитан, сравнивая фотографии в розовой папке с теми, которые сделал господин Опалка.
Мне достаточно было одного взгляда.
- Очевидно, те же, - закричал я. - Могу я узнать, кто он и почему его фотографии лежат в милицейских папках?
Капитан Муха немного подумал.
- Мне кажется, - сказал он, - что для пользы дела я должен вам кое-что рассказать. Этот человек по имени Никодем Плют, был один из тех двух Барабашевых людей, которых удалось схватить живыми. За вооруженные нападения Плюта приговорили к смертной казни. Но Государственный Совет заменил смертный приговор пожизненным заключением. Потом было несколько амнистий. Плют хорошо вел себя в тюрьме и поэтому, где-то через пятнадцать лет, осенью прошлого года его выпустили на свободу. Тюремное начальство переслало нам дело Плюта вместе с его фотографиями и поручило осторожно следить за ним, если он снова появится в этих краях. Ведь кто мог поручиться, что Плют не имел здесь каких-то давних счетов и не захочет теперь отомстить. И действительно, Никодем Плют появился в нашем городе осенью прошлого года, но только на один день. Потом исчез как камень, брошенный в глубокую воду. Мы думали, что он уехал. А тем временем…
- Его убили, а тело бросили в бывшей бункер, - добавил я.
- Об этом мы передадим в Главное управление народной милиции, - сказал капитан Муха.
- А тот другой? - Спросил я. - Тот, кто вместе с Плютом был приговорен к смертной казни? Или ему тоже заменили смертный приговор пожизненным заключением? Вышел он из тюрьмы?
- Вышел. Нам сообщили, что был выпущен на свободу в мае этого года, то есть два месяца назад.
- Можно мне взглянуть на его фотографию? Капитан Муха подошел было к сейфу, но остановился и не вынул новой папки. Через секунду он сел к своему столу.
- Я не имею права без разрешения начальства показывать вам никаких документов, - сказал он, беспомощно разводя руками. - Наверное, завтра или послезавтра сюда приедет следователь Главного управления народной милиции. Я не хотел бы иметь хлопот от того, что посвящал журналиста в это дело. Кажется, я и так много рассказал. Знаю, что вас заинтересовала эта история, но к сожалению я обязан хранить служебную тайну. Спасибо за информацию о воспроизведении головы Никодема Плюта и о подозрениях, возникших в связи с этим. Вы выполнили свой гражданский долг, все остальное прошу оставить нам, милиции. Мы будем проводить следствие, а ваше вмешательство только бы затрудняло его.
Мне ничего больше не оставалось как встать с кресла и попрощаться с капитаном Мухой. Я выполнил свой гражданский долг, а если комендант не имел права информировать журналиста, то мне не следовало уговаривать его пренебрегать своими обязанностями.
Выйдя из Уездного комендатуры, я сел в "сама" и вернулся в лагерь.
Наступал вечер. В палатках антропологов горели керосиновые лампы и через брезентовые двери я видел студентов, которые уже заканчивали ужинать. В одной палатке у стола, сбитого из досок, пан Кароль, Тереза и господин Опалка играли в карты.
Я побежал на минутку к берегу помыть руки. Река все еще грозно шумела, несла белую пену, ил и песок. В том месте, где раньше стояли экспедиционные палатки, теперь бурлила вода, и казалось, там образовалась большая яма.
Вдруг я вспомнил про Остров преступников. А может, именно среди его зарослей скрыт ключ к загадке, которая не давала мне покоя. "Почему и где именно исчез Скалбан? - Подумал я. - Может, исчез потому, что пригласил меня к себе, чтобы рассказать что-то важное?"
- У-гу-гу! - Раздалось над самым моим ухом. Я вздрогнул и уронил в воду скользкое мыло. Оглянувшись, я увидел Заличку. Это она пошутила, подкравшись ко мне.
- Ну вот! - Рассердился я. - Из-за вас я мыло уронил.
- Эва, я дам вам свое, - сказала Заличка. И вздохнула. - Я думала, что вы романтик. Но ошиблась.
Я вытер полотенцем мокрое лицо.
- Конечно, я романтик. Только вы не разбираетесь в этом.
- Когда я впервые встретила вас в лесу, где вы одиноко жили в палатке, вы показались мне совсем другим, чем сейчас.
- Вы думаете, романтичность - это одинокая жизнь в лесу? А я вынужден был все время сидеть в своем лагере, чтобы кто-то не украл машину или палатки. Что же это за романтичность, когда человек вынужден оставаться на месте будто привязаный к колышку. Это же как неволя. Здесь я чувствую себя иначе. Могу гулять, ездить на машине…
- Да, - прервала меня девушка. - Вы не романтик, а… склонны к романам.
- Вы помните стихотворение Мицкевича "романтичность"? - Спросил я Заличку. И не дожидаясь ответа, начал:
Слушай, девушка! - Идешь и не слушаешь.
Там городок! Белая денек! Около тебя никого.
Что же вокруг себя ты видишь?
Кого ты приветствуешь? Идешь и не слушаешь.
Я замолчал и посмотрел на часы. Времени до условленной встречи осталось мало.
- Извините, но мне надо идти.
- Свидание? А может, "романтическая прогулка" при луне? - Насмешливо сказала Заличка.
- Я договорился с гарцерами встретиться в лесу на перепутье, там, где стоит склонившись деревянный крест. Мы пойдем собирать малину.
- Теперь? В темноте? - Снова насмешливо заметила Заличка. - А помните ли вы балладу "Люблю я"?
Смотри, Марыля, то он на опушке:
Лозы справа стеной,
Красные слева овраги раскинулись,
Прямо мостик над водой.
Церковь старушка, дом совиный,
Крест на колокольне наклонный,
С краю колокольни засохла малина,
В той малине могилы.
Черт там завелся, душа заколдована,
Знай! До ночи глухой каждый,
Кто должен то место пройти,
В странном своем беспокойстве…
Заличка декламировала стихотворение, пытаясь отогнать ужасное, зловещее настроение. То ли от такого способа читать, то ли от неожиданного дыхания холодного ветра с реки - неизвестно, только меня аж морозом царапнуло. "С чего бы господину Гертелю, - подумал я, - ездить по вечерам в лес до тех малиновых кустов вокруг старых бункеров". И вдруг я решился:
- Не хотите ли вы убедиться в том, что все же я романтик? Так знайте, я ни с кем не договаривался ни встречаться, ни гулять при луне. На опушку, где находятся старые военные укрепления, каждый вечер приезжает таинственная черная машина. Я хочу узнать, зачем она туда приезжает. Приглашаю вас прогуляться со мной, может, повезет познакомиться с ее таинственным водителем.
- Прекрасно! - Воскликнула Заличка. - Таинственная черная машина! Наконец-то что то необычное!
Девушка подняла такой шум, что из палатки выбежала Тереза. Она подозрительно посмотрела на нас и пошла снова играть в карты, а я почувствовал угрызения совести за то, что до сих пор не отвез девушку в Цехоцинк к тете.
Я взял Заличку под руку и делая вид, что иду с ней на вечернюю прогулку, медленно направился к лесу.
- Не думаете ли вы, что следует сообщить об этой машине господину Каролю? - Спросила Заличка.
- Господину Каролю?
- Ведь пан Кароль - детектив.