ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
"За семью печатями". - Бандит Урганов. - Сенсационное открытие ученого Тарасова. - Можно воссоздать лицо покойника? - Ученые и криминалисты. - Антропология на службе милиции. - Чей череп найден в бункере? - Скалбанина лодка. - Ужасная ночь. - Опять рыжая девушка
Пригласив г. Опалка в палатку, я угостил его шоколадом и сигаретами, а когда он хорошо угостился, спросил:
- Вы слышали, что сказала госпожа Пилярчикова, когда увидела голову, которую вы воспроизвели?
Господин Опалка кивнул головой, а это значило, что он слышал слова госпожи Пилярчиковой.
- Не думаете ли вы, что это чрезвычайное происшествие? Ведь Пилярчикова узнала человека, который осенью был у нее в лавке.
Опалка покачал головой. Я не знал, что и думать: господин Опалка ничего не подозревал и не считал этот случай чрезвычайным. Поэтому я спрашивал дальше:
- Наверное, вы воссоздали настоящее лицо покойника? Иначе говоря: видно, что реконструированная голова похожа на настоящую?
Господин Опалка молча кивнул раз, другой и наконец третий. Очевидно, он был глубоко убежден, что точно воспроизвел лицо человека, череп которого найден в лесу в старом бункере.
Я недоверчиво посмотрел на Опалка. Он понял мой взгляд и вышел из палатки, но тут же вернулся с развернутой книгой и подал ее мне.
Это была русская книга "За семью печатями" - сборник трудов по археологии и антропологии. Раздел, где господин Опалка предлагал мне почитать, назывался: "Человек и череп".
Я остался один и принялся читать книгу. Содержание ее передам очень сокращено.
В свое время большой успех имела повесть напечатанная в советском журнале "Огонек". Это было приключенческое произведение о том, как милиция разыскивала опасного преступника по фамилии Урганов. Наконец в милицию поступило известие: бандит Урганов погиб, замерз в тундре. Но у следователя возникло сомнение, не фальшивая ли это весть и не является ли она еще одной хитрой затеей ловкого преступника. На север выехал криминолог. Он привез череп, который считался черепом погибшего преступника. Милиция имела фотографии Урганова и после кропотливых исследований установила, что это череп не бандита, а чтобы убедиться в этом, череп направили ученому Тарасову, чтобы тот воссоздал лицо покойника. И вот, по мере того как работал Тарасов, становилось очевидным - человек, замерзший в тундре, не Урганов…
Приключенческая повесть печаталась в популярном еженедельнике и, конечно, не могла быть источником научных выводов. Ведь воображение писателя неисчерпаемо. Однако для многих ученых, особенно для археологов и антропологов, работа такого ученого как Тарасов, могла быть очень полезной и сделать науке неоценимые услуги. Ведь палеонтологи давно умеют воспроизводить животных по их костями. Знаменитый Кювье утверждал, что ему достаточно одного зуба, чтобы представить и воспроизвести существо, которому принадлежал этот зуб.
Поэтому могло бы показаться, что нет ничего проще как воссоздать внешность человека. Однако это очень трудно. При воспроизведении животных нас удовлетворяет общее, "типичное" сходство. Достаточно того, что ученый воссоздает корову вообще и никому не придет в голову требовать от него, чтобы это была конкретная Красавка или Ласка.
Что касается воспроизведения образа человека, то огромное значение имеет ее раса, даже семейная сходство. Ведь если бы профессор Тарасов воссоздал по черепу просто человека, то его труд не имел бы для криминологов никакого значения. Он воспроизвел лицо конкретного человека, идентичность которого подтвердила догадки криминологов.
В том же "Огоньке" (№ 21 за 1956 год) можно найти информацию об интересном достижения адъюнкта Военно-медицинской Академии В.П. Петрова, который воспроизвел "модель" лица убитого (труп уже разлагался) так точно, что его узнала мать.
Поэтому получается, что история, которую рассказали нам авторы детективной повести, не придумана. Правда, В. П. Петров имел дело с телом - хотя уже и деформированным, - а не с черепом, как профессор Тарасов, однако он сделал важное: воспроизвел семейное сходство покойника.
Есть основания предполагать, что авторы приключенческой повести, напечатанной в "Огоньке", имели в виду определенного ученого и его научные достижения, а именно - антрополога и скульптора Михаила Герасимова. В большой научной работе "Реконструкция лица по черепу" ученый кратко изложил свою теорию. Эта книга имеет 600 страниц, состоит на 90 процентов из таблиц, диаграмм и чисел и доказывает, что на основании одного только черепа можно воссоздать настоящий портрет покойника.
Вокруг этой интересной книги сразу вспыхнула дискуссия. Ведь надо помнить, что до сих пор ученые вообще не решались воспроизводить человеческие лица с найденных костей. Единственные попытки - с очень хорошим результатом - это идентификация черепа на основании портрета.
В начале прошлого века, через двадцать один год после смерти Шиллера, склеп, где он похоронен, открыли и увидели аж двадцать три скелета. Какой скелет большого немецкого поэта? Один череп сравнили с посмертной гипсовой маской Шиллера, но мнения ученых в этом вопросе разошлись. Спор продолжался четыре года. Только когда могильный склеп открыли второй раз, нашли череп, размеры которого совпадали с посмертной гипсовой маской поэта.
Таким именно образом распознали останки многих выдающихся людей - Гайдна, Баха, Данте, Гете, Канта, Кромвеля. Но все эти факты имеют мало общего с археологией. Ведь перед археологами всегда стоит противоположная задача - они находят череп и по нему хотят воссоздать портрет покойника. А как это сделать?
Еще в XIX веке ученые пытались решить этот сложный вопрос. В те времена антропологи различали несколько типов черепов. Например, они утверждали, что черепа негров, монголов и европейцев очень отличаются друг от друга. Иначе говоря, анатомия человеческой головы позволяет утверждать, что между костяным рельефом черепа и видом человеческого лица существует какая-то прямая зависимость.
Некоторые черты лица можно легко представить, стоит только взглянуть на череп. Вытянутому черепу соответствует, бесспорно, удлиненная голова. Сократу не мог принадлежать череп с низким лбом, - строение черепа свидетельствует о том, что у Сократа был высокий лоб. Когда при жизни у человека были выдвинуты вперед зубы, то такой прикус видно и на черепе.
Но можно ли на основании одного только черепа найти черты лица? Царь Павел I был чрезвычайно курносый, а для большинства Габсбургов характерны большие грубые носы. Но неужели их черепа могут отличаться друг от друга? А челюсти? Бурбоны славились мясистыми нижними губами, это составляло подавляющую характерную черту всего их рода. Разве из этого следует, что увидев череп Бурбонов или Габсбургов, каждый из нас сразу скажет, что эти люди имели мясистую нижнюю губу или грубый большой нос?
Эта проблема настолько сложна, что большинство анатомов XIX и XX веков вовсе не занимались вопросом взаимозависимости между строением черепа и лицом человека. Некоторые анатомы вообще отрицали возможность существования такой взаимозависимости. И сначала надо провести огромную научную работу, чтобы преодолеть этот взгляд. Только после многочисленных экспериментов можно было утверждать, что определенное строение черепа соответствует определенному лицу. Например, у человека со вздернутым носом - своеобразная носовая кость, не такая как у человека с орлиным носом.
Однако такое утверждение не удовлетворяло ученых. Надо было найти взаимозависимость между строением черепа и размещением ткани и мышц лица, нужно было найти постоянные числовые отношения между костями черепа по строению и видом носа, щек, губ и др.
Пока эти проблемы не были решены, все попытки воссоздать внешность человека по его черепу зависели от случая.
А сегодня уже можно сказать, что существует научный метод. Стоит ознакомиться с книгой Герасимова и тщательно изучить его опыт. Но, кажется, интереснее другой путь: сначала узнать о последствиях этой научной работы, а затем проследить, каким образом дошел до этого ученый.
Чрезвычайно интересно, что таких выводов добились в двух совершенно разных областях науки - в археологии и криминалистике. Ученые этих отраслей ставили перед собой совершенно разные цели, а результат был одинаков.
Заглянем в архивы следственных органов и в архивы научных институтов.
… 1940 год. Кафедра судебной медицины в Москве продолжала интересный эксперимент. В прозекторской института делали вскрытие покойников. Эти люди погибли недавно при невыясненных обстоятельствах и лежали одинокие, неопознанные. Поэтому каждого из покойников еще до вскрытия сфотографировали, потому что подобное вскрытие часто деформирует труп. Черепа покойников направили в Ленинград в лабораторию Герасимова и предложили ему воссоздать лица этих людей. А фотографии покойников и описание их внешности оставили в замкнутом сейфе в Москве.
Герасимов воссоздал лицо умерших. На трех научных конференциях скульптор - антрополог продемонстрировал реконструированные головы и ученые единодушно подтвердили: Герасимов воссоздал лица людей по их черепами. Он не знал, кому принадлежали эти черепа, но воспроизвел голову китайца по черепу китайца, лицо женщины с женским черепом и т. д. Неудивительно, что ученые - антропологи, этнографы и археологи - заинтересовались работой Герасимова.
Несколько последующих его работ неопровержимо доказали, что можно воссоздать лицо человека по его черепу. Но окажется ли пригодным метод, применяемый при воспроизведении современных людей, для воспроизведения лиц людей, живших века назад? И всегда ли зависимость между строением черепа и любыми тканями неизменна? А может, каждая раса или каждая эпоха имеют свои неповторимые закономерности?
Поэтому нужно доказать универсальность теории о воссоздании лица. С Московского музея антропологии Герасимову прислали череп без данных, никакой хотя бы лаконичной информации. По мере того как работал ученый, пользуясь своими предыдущими формулами и подсчетами, возникло лицо с толстыми, вывернутыми губами и низко нахмуренными бровями. Едва ли не абиссинец? Наконец работа завершена и ученый легко узнал в своем творении… голову папуаса. Он воспроизвел индивидуальные, расовые и этнографические черты папуаса. Итак, найдены законы и пропорции, которые можно считать универсальными. И можно применять этот метод в работе над черепами людей современных и исторических.
Впоследствии Герасимов воссоздал по присланным ему черепам лица многих выдающихся людей прошлого, например, Ярослава Мудрого и Тимура Тамерлана, воссоздал лица далеких предков современного человека - неандертальца, питекантропа, кроманьонца…
Когда я кончил читать раздел книги "За семью печатями", уже стемнело и из лагеря антропологов доносился громкий шум, видимо, Заличка со своими товарищами возвращалась из города или с прогулки по лесу.
Я лежал в палатке, курил сигарету и думал:
"Господин Опалка воспроизвел лицо по черепу, который нашли гарцеры в бывшем бункере. Вполне вероятно, что ему повезло воспроизвести индивидуальные черты умершего человека, иначе говоря, это лицо очень похоже, а может, даже идентично настоящему лицу покойника.
Госпожа Пилярчикова, - рассуждал я, - узнала в творении господина Опалка лицо мужчины, который был у нее в лавке осенью прошлого года. Пилярчикова глубоко убеждена, что лицо, которое воспроизвел господин Опалка, - это лицо человека, с которым она тогда говорила. Разве не может быть череп, найденный в старом бункере, черепом человека, разгуливавшего в прошлом году по городу? "
Сказать откровенно, мне даже душно стало. Я понял: наш вывод, что череп принадлежал убитому солдату, основывался только на том факте, что череп найден в старом бункере.
Я вспомнил тот бункер, человеческий скелет и… муравьев, больших красных муравьев, которые бросились тогда на меня.
Ужас и страх овладели мной. Подумать только: достаточно покойнику пролежать несколько месяцев у большого муравейника, - и мураши так его "обработают", что останется такой костяк как будто он пролежал здесь по крайней мере несколько лет.
От этих мыслей мне стало жутко. Я вышел из палатки подышать прохладным вечерним воздухом. Потом пошел в лагерь антропологов и заглянул в палатку г. Опалка. Я попросил скульптора-антрополога отпечатать мне на завтра несколько копий фотографий воссозданной головы. Господин Опалка, видимо, догадался о моих намерениях. Он заговорщицки подмигнул мне и кивнул головой.
В лагере антропологов собирались ужинать. Сквозь открытую "дверь" палатки, служившей столовой, я увидел у деревянного стола молодых ученых. Ожидая ужин, они брякали ложками по жестяным тарелкам и громко разговаривали. Я убедился, что среди них не было господина Кароля.
Вернувшись в палатку, я увидел у себя Ганку.
- Господин Томаш, - сказала она, - на берегу реки, в кустах, я нашла Скалбанину лодку.
- Не там, где вчера была лодка браконьеров?
- Там. Лодка вытянута на берег, днище совсем сухое, она там, видимо, со вчера. Весла лежат в лодке.
- Идем, - сказал я.
Мы отправились в лес. В нем было темно, куда темнее, чем на открытом месте, где еще не угас день.
Ганка вела меня по тропинке бежавшей по берегу над рекой.
- Госпожа Ганка, - обратился я к девушке, - кто и когда построил бункеры?
- Я могу ответить вам точно. Это было весной 1944 года. Немцы начали их строить, когда Советская Армия уже победно шла по польской земле.
- Но немцы, кажется, не воспользовались этими укреплениями?
- Не успели. Советская Армия наступала слишком быстро и в нескольких направлениях одновременно. Фашисты боялись попасть в окружение. Так что они ушли отсюда без единого выстрела. Это я знаю от своего отца, потому что тогда мне было только три года.
- Кто-нибудь здешний знает хорошо эти укрепления?
- Знает Скалбан. Строить бункеры гитлеровцы заставляли пленных, видимо хотели, чтобы система укреплений осталась тайной. Затем, кажется, пленных расстреляли. Скалбан тоже работал на стройке, он имел коня, поэтому возил цемент с железнодорожной станции. Рассказывают, что лучше всего в системе бункеров ориентировался Барабаш, потому что он как и Скалбан строил их. Впоследствии Барабаш воспользовался этой осведомленностью для того, чтобы скрываться в них вместе со своей бандой. Люди говорят, что если бы бандиты не оказались на острове, их никогда бы не окружили. Бункеры вроде многоэтажные, но трудно сказать: это правда или вымысел. Много было желающих раскрыть тайну бункеров и пробраться в их подземелье и никому это не удалось.
- Еще неизвестно, - ответил я. - Если кто-то и открыл тайну, то думаю не хвастался перед другими.
"Одно только определенно, - добавил я мысленно. - Когда бункеры строили немцы, то помещик Дунин не мог скрыть там своих сокровищ. Ведь он надеялся, что немцы будут обороняться, а значит бункеры могли попасть под артиллерийский огонь. Так что он не решился бы спрятать там свои сокровища".
Далее я думал так:
"На тропе к бункерам недавно кто-то потерял вещи из коллекций помещика Дунина. Люди в городе думают, что неизвестный тихонько вынес сокровища, спрятанные в бункере, а делал он это сам и ночью, то и потерял несколько ценных вещей. Если же считать, что эти сокровища были не в бункерах, то теперь они именно там. Иначе говоря: неверно считать, что кто-то вынес их оттуда и дорогой потерял несколько предметов; нет, он потерял их, когда нес Дунины сокровища к бункерам".
- О чем вы думаете? - Спросила меня Ганка.
- Я задумался над странной историей, ее свидетелем был сегодня. Гарцеры нашли в лесу, в каком-то бункере, человеческий скелет и принесли череп антропологам. Господин Опалка, скульптор - антрополог, воссоздал по черепу лицо. И представьте себе, госпожа Пилярчикова узнала лицо мужчины, который заходил осенью в ее лавку.
- Это невероятно, - прошептала Ганка.
- Однако какое-то предчувствие подсказывает мне, что Пилярчикова не ошиблась. Вам ничего неизвестно о человеке, что осенью прошлого года бродил в этих краях и исчез? Его убили, а тело бросили в старый бункер на съедение муравьям.
Я надеялся, что Ганка заинтересуется этой историей или хотя бы ответит на мой вопрос. Но девушка молчала. Шла рядом лесной тропинкой и будто ничего не слышала.
- Почему вы молчите? - Спросил я. Вдруг Ганка сердито ответила:
- Откуда я могу знать что-то о человеке, бродившем здесь осенью? Ведь с октября до июня меня здесь не бывает. Я же говорила вам, что учусь в Варшаве.
Нервная горячность, с которой она ответила, была странная. Но я сделал вид, что не обратил на это внимания.
Наконец мы оказались на берегу реки в том месте, где вчера Вильгельм Телль продырявил своей стрелой плотик браконьеров.
Ганка повела меня в кусты ивняка до самой воды. Я зажег электрический фонарик и увидел лодку, ее кто-то вытащил на берег и положил на бок. В лодке лежали весла.
- Вот взгляните на табличку. Это Скалбанина лодка, - сказала девушка.
Я направил луч фонарика сначала на лодку, потом на реку.
По воде плыла белая пена, река бурлила и грозно гудела.
- Воды в Висле стало много, - сказала Ганка. - Отец говорил, что сегодня с полудня вода поднялась на полметра.
- Так, может, вытянуть лодку чуть выше?
Ганка согласилась. Мы вытащили лодку на обрывистый берег, наделав при этом шума. Неожиданно около нас появились Соколиный Глаз и Черника.
- Мы стоим здесь в кустах, - пояснил Соколиный Глаз. - Ждем браконьеров, но вряд ли сегодня они приплывут, слишком река взбудоражена.
Гарцеры помогли нам вытащить Скалбанину лодку на опушку. Ганка пошла домой, а я еще немного посидел с гарцерами, ожидая браконьеров. Наконец пришел вожатый и велел ребятам возвращаться в лагерь. На ночь в засаде у ловушек остались сторожить лесничие из соседнего леса и двое сотрудников милиции.
Попрощавшись с гарцерами, я отправился в обратный путь.
До моей палатки было еще далеко, когда я услышал какие-то возбужденные голоса. Я выбежал из леса и увидел сцену, которая сначала показалась мне очень забавной.
В лагерь антропологов подступила вода. Медленно и бесшумно заглянула в палатки, где все уже спали и вдруг кого-то лизнула. Тот проснулся и крича вскочил. Мгновенно вскочили другие, выскочили из спальных мешков и засуетились, бегая по воде. Когда я подошел, они все бегали в пижамах по лагерю перекликаясь, вытаскивали из палаток намокшие одеяла, матрасы, лагерное оборудование и переносили на небольшой холм. Ночная темнота затрудняла работу, то и дело кто-то цеплялся за палаточные тросы и падал, слышался плеск и крик. Бедная Заличка искупалась несколько раз. В мокрой пижаме, растрепанная, она бегала по всему лагерю и тоненько кричала.
Сначала все это было забавно, потому что вода в реке еще не очень высоко поднялась. Вещи можно было спасти, а палатки перенести на более высокое место. Но через час или два бурное течение могло подхватить не только вещи, но и палатки.
Я включил "самовы" фары и направил свет туда, где плавали палатки. Теперь в лагере стало видно, и антропологи уже не наталкивались друг на друга и не падали в воду. Господину Опалке "вернули" язык и он стал командовать студентами. Прежде он велел все вынести из палаток, а потом снять их и поставить выше, вблизи моего шатра. Возились с этим до глухой ночи.
Заличка и госпожа магистр Алина нагрели чай на моей спиртовке и все собрались под брезентовой крышей моего гаража.