- Не мужское это дело! Брось это! - закричала она и отвернулась к стене. В груди у нее нарастали гнев и отчаяние.
Рифаа подошел к лампе, взялся за фитиль и загасил его. Стало темно.
53
После свадьбы Рифаа сразу приступил к задуманному.
Он уже почти не заглядывал в мастерскую, и если бы не любовь и сочувствие отца, ему не на что было бы жить. Рифаа ходил по улицам и уговаривал каждого встречного из своего рода довериться ему и избавиться от злого духа, чтобы познать истинное счастье, которое они до этого не знали. Члены рода Габаль перешептывались, что Рифаа, сын Шафеи, лишился остатков разума. Кто-то говорил, у Рифаа и раньше замечались странности, другие же считали, что причиной тому женитьба на такой женщине, как Ясмина. Об этом судачили и в кофейнях, и в гостях, и в толпе бродячих торговцев, и в курильнях. Как же удивлена была Умм Бахатырха, когда Рифаа, склонившись, со свойственной ему мягкостью прошептал ей на ухо:
- Позволишь мне очистить тебя?
Женщина ответила, ударив себя в грудь:
- Кто тебе сказал, что мой дух злой? Вот как ты думаешь о женщине, которая полюбила тебя как родного сына?!
- Я предлагаю это только тем, кого люблю и уважаю. Ты - воплощение добра, в тебе есть благодать, но ты не свободна от жадности, которая заставляет тебя торговаться с больными людьми. Если ты избавишься от этого, будешь творить добро даром!
Не сдержавшись, она рассмеялась:
- Хочешь пустить меня по миру? Да простит тебя Бог, Рифаа!
Люди, посмеиваясь, передавали друг другу эти слова Умм Бахатырхи. Даже дядюшка Шафеи не мог сдержать грустной улыбки. Однажды Рифаа сказал ему:
- Ты тоже нуждаешься в моей помощи, отец. Мой долг - начать с тебя.
В ответ Шафеи печально покачал головой, с силой забил гвоздь и, взяв себя в руки, произнес:
- Боже, дай мне терпения!
Юноша попытался убедить его, но отец с болью в голосе произнес:
- Не хватит ли с нас того, что мы притча во языцех для всего квартала?
Расстроенный Рифаа отошел в угол. Отец недоверчиво посмотрел на него и спросил:
- Это правда, что своей жене ты предлагал то же, что и всем?
- Она, как и вы, противится быть счастливой, - с сожалением ответил Рифаа.
Рифаа вошел в курильню Шалдама, которая находилась в лачуге позади кофейни. Вокруг жаровни он увидел самого Шалдама, Хигази, Бархума, Фарахата, Хануру и Зайтуну. Они странно посмотрели на него.
- Здравствуй, сын Шафеи! - сказал Шалдам. - Женившись, ты осознал пользу курения?
Рифаа положил на стол сверток со сладостями и сказал, присаживаясь:
- Я пришел к вам с подарком.
- Благодарим за такую честь! - ответил Шалдам, перевернув уголь.
Неожиданно Бархум засмеялся и, не подумав, сказал:
- Сейчас он предложит нам устроить обряд изгнания бесов!
Зайтуна, пожирая Рифаа злым взглядом, выкрикнул своим гнусавым голосом:
- У твоей жены бес. Его Баюми зовут. Избавь ее от него, если сможешь.
Мужчины замолчали. На их лицах читалось смущение. Демонстрируя всем свой разбитый нос, Зайтуна добавил:
- Это из-за него!
Казалось, Рифаа не сердился. Фарахат с сочувствием посмотрел на юношу.
- Твой отец, - сказал он, - хороший человек и отличный плотник. Но ты своим поведением доставляешь ему неприятности и делаешь из него посмешище. Только он пришел в себя после твоей свадьбы, как ты бросаешь мастерскую и идешь изгонять бесов! Да излечит Всевышний тебя самого!
- Я не болен. Я хочу счастья для всех вас.
Зайтуна сделал глубокую затяжку, сурово взглянул на Рифаа, выдохнул дым и спросил:
- Почем тебе знать, что мы не счастливы?
- Дед хотел для нас другого, - ответил Рифаа.
Фарахат рассмеялся:
- Оставь эти байки про деда. Он, наверняка, давно забыл про нас!
Зайтуна зло посмотрел на него, но Хигази толкнул его, предупреждая:
- Уважай людей, с которыми сидишь! И не думай драться!
Хигази, желая разрядить атмосферу, кивнул своим товарищам, и они запели:
Вот на волнах качается лодка любимого,
Распустив паруса на ветру…
Рифаа ушел. Некоторые посмотрели ему вслед с жалостью. Рифаа вернулся домой с разбитым сердцем. Ясмина встретила его спокойной улыбкой. Сначала она упрекала, что из-за его выходок про них стали придумывать анекдоты, но, отчаявшись, перестала укорять. Она терпела такую жизнь, не зная, к чему все это приведет, и относилась к Рифаа с теплотой и нежностью. В дверь постучали. Не спросив разрешения, вошел Ханфас - надсмотрщик квартала Габаль. Рифаа встал, приветствуя его. Ханфас схватил его за плечо своей крепкой рукой, похожей на собачью лапу, и без предисловий спросил:
- Что ты говорил об имении в курильне Шалдама?
Ясмина перепугалась, кровь прилила к лицу и голове. Но Рифаа, хотя и казался воробушком в когтях коршуна, спокойно ответил:
- Сказал, что дед желает нам счастья.
Ханфас тряхнул его.
- Кто тебя надоумил?
- Так он говорил Габалю.
Ханфас еще крепче сдавил ему плечо.
- Что об имении?
Рифаа больше не мог терпеть боль.
- Меня не волнует имение, - сказал он. - Счастье, которого я еще ни для кого на этой улице не добился, - нечто иное. Не имение, не вино, не гашиш. Я говорил об этом повсюду в квартале Габаль. Многие слышали это от меня.
Ханфас снова затряс его.
- Твой отец тоже сначала был непримиримый, но потом раскаялся. Смотри, не повторяй его ошибок! Не то раздавлю, как вошь.
Ханфас толкнул его - Рифаа упал навзничь на диван - и ушел. Ясмина бросилась к мужу, чтобы поддержать и размять плечо. От боли Рифаа прижал голову к плечу. Казалось, он был без сознания.
- Я слышал голос деда, - бормотал он, будто обращаясь к самому себе.
Она с сочувствием и тревогой заглянула ему в лицо. Неужели он и правда потерял рассудок? Раньше он такого не говорил. Ее охватил ужас.
Однажды Рифаа встретил на дороге женщину из другого рода. Она вежливо поздоровалась с ним:
- Доброе утро, уважаемый!
Он удивился, с каким почтением она его приветствовала, назвав уважаемым, и спросил:
- Чего ты хочешь?
- Мой сын одержим, - взмолилась женщина. - Прошу, избавь его от этого зла!
Как и все из рода Габаль, он смотрел свысока на остальных жителей квартала, и ему показалось недостойным оказывать женщине услугу - это могло обернуться презрением к нему самому.
- В вашем квартале нет знахарки?
- Есть. Но у меня нет денег, - ответила женщина плачущим голосом.
Сердце Рифаа растаяло. Ему также было лестно, что женщина обратилась к нему, ведь его род смеялся над ним и относился с пренебрежением. Он посмотрел на нее и решительно сказал:
- Я к твоим услугам.
54
Ясмина наблюдала за улицей, разглядывая новый вид из окна: внизу играли мальчишки, расхваливала свой товар торговка финиками, а в это время надсмотрщик Батыха одной рукой держал кого-то за шиворот, а другой бил его по лицу. Бедняга напрасно молил его о пощаде. Рифаа, сидя на диване и подстригая ногти на ногах, спросил ее:
- Тебе нравится наше новое жилище?
Она повернулась к нему:
- Здесь улица под окнами. А раньше из комнаты мы видели лишь полутемный коридор.
Рифаа заметил с сожалением:
- Жаль, что пришлось покинуть священное место, где Габаль одержал победу над своими врагами. Но невозможно было больше оставаться среди людей, которые издеваются над нами и не дают прохода. Здесь же бедняки такие добрые! Воистину велик тот, кто добр, а не тот, кто принадлежит роду Габаль.
- Я их возненавидела, после того как они чуть не прогнали меня, - с обидой проговорила Ясмина.
- Зачем же ты тогда напоминаешь соседям, что ты из рода Габаль? - улыбнулся Рифаа.
Обнажив белоснежные зубы, она с гордостью заявила:
- Потому что я выше их всех!
Рифаа положил ножницы на диван, опустил ноги на циновку и сказал:
- Ты станешь еще красивее и лучше, когда смиришь свою гордыню. Представители рода Габаль ничем не лучше остальных. Лучше всех тот, кто добр. Я ошибался так же, как ты, когда думал только о роде Габаль. Но счастья заслуживает лишь тот, кто искренне его ищет. Посмотри на этих простодушных, как охотно они идут очищаться от бесов.
- Но здесь все берут плату за свою работу, кроме тебя! - упрекнула его Ясмина.
- Если не я, то кто избавит этих несчастных от зла? Они хотят излечиться, но им нечем платить. Среди них я обрел настоящих друзей, которых у меня раньше не было.
Она не стала спорить, состроив недовольную мину.
- Если б ты доверилась мне, как они, я освободил бы тебя от того, что мешает тебе жить светлой, полной жизнью.
- Считаешь меня невыносимой? - рассердилась она.
- Есть люди, которые обожают своего беса, сами того не ведая.
- Мне неприятен этот разговор! - огрызнулась Ясмина.
- Ты тоже из рода Габаль. Они все отказались от исцеления, даже мой отец.
В дверь постучали - они ждали нового посетителя, и Рифаа готовился к его приходу.
Действительно, это были самые счастливые дни в жизни Рифаа. В этом квартале к нему обращались "уважаемый Рифаа", принимали с любовью и радушием. Все знали, что он изгоняет бесов и дарует исцеление, не требуя ничего взамен. Такого чистого человека никто из них в жизни не встречал. Поэтому бедняки и полюбили его как никого другого. И не было ничего удивительного в том, что Батыха, надсмотрщик этого квартала, терпеть не мог Рифаа, который, с одной стороны, снискал всеобщую любовь, а с другой - не мог платить дань. Батыхе нужно было только найти повод, чтобы придраться.
У каждого, кого излечил Рифаа, была своя история. Умм Дауд, например, в нервном припадке кусала своего ребенка, а сегодня она само спокойствие и уравновешенность. Санара, у которого было только две страсти - ругаться и играть в азартные игры, стал кротким и умиротворенным. Карманник Таляба искренне раскаялся и устроился подмастерьем к лудильщику. Авис наконец-то женился. Из всех исцелившихся Рифаа выделил четверых - Заки, Хусейна, Али и Карима. Почувствовав в них искренность, он назвал их своими братьями. До этого никто из них не знал ни дружбы, ни любви: Заки бродяжничал, Хусейн не мог очнуться от гашишного дурмана, Али хотел стать надсмотрщиком, а Карим занимался сводничеством. Все они переродились в людей с добрым сердцем. Они собирались у скалы Хинд, где было пустынно и свежо, разговаривали о любви и чистоте. Глазами, которые горели любовью и преданностью, они смотрели на исцелившего их и мечтали о счастье, которое на белых крыльях спустится на их улицу. Однажды, когда в полной тишине они наблюдали за догоравшей зарей, Рифаа спросил их:
- Почему мы счастливы?
- Ты, ты открыл нам путь к счастью, - с воодушевлением ответил Хусейн.
Рифаа благодарно улыбнулся:
- Потому что мы избавились от бесов. Мы очистились от зависти, алчности, ненависти и другого зла, которое губит жителей нашего квартала.
Али, внимавший его словам, подхватил:
- Мы счастливы, хотя мы бедные и слабые. Владеть имением или быть надсмотрщиком - счастье не в этом.
Рифаа кивнул:
- Люди истязают себя ради призрачного имения, ради того, чтобы обладать слепой силой. Прокляните это имение и всех надсмотрщиков!
Каждый произнес слова проклятия. Али поднял с земли камень и швырнул его со всей силы в сторону горы. Рифаа продолжил:
- Поэты рассказывают, что с тех пор как аль-Габаляуи сподвиг Габаля сделать из каморок, принадлежавших роду, жилища не хуже Большого Дома по красоте и размерам, люди захотели обладать такой же силой и таким же положением, как дед, позабыв о других его достоинствах. Значит, Габаль не смог изменить их лишь тем, что добился для них прав на имение. А когда он упокоился с миром, сильнейшие превратились в грабителей, слабейшие в завистников, и всех постигло горе. Я же открываю врата в счастье, где не существует никакого имения, никакой силы и власти.
Карим склонился к нему и поцеловал.
- Завтра, - продолжал он, - когда сильные увидят счастье слабых, они поймут, что их сила, их власть и деньги, добытые обманным путем, - ничто.
Друзья отвечали ему одобрением и похвалами. Ветер донес до них из пустыни песнь пастуха. На небе зажглась звездочка. Рифаа вгляделся в лица товарищей.
- Но для излечения жителей квартала моих усилий недостаточно. Пришло время и вам научиться всем секретам изгнания беса из одержимого.
Радость отразилась на их лицах.
- Это наша заветная мечта! - воскликнул Заки.
- Вы будете ключами к счастью нашего квартала, - улыбнулся Рифаа в ответ.
Когда они вернулись на свою улицу, в одном из домов горели праздничные свадебные огни. Завидев Рифаа, люди обступили его, чтобы пожать руку. Сидевший в кофейне Батыха вскочил со своего места. Выкрикивая проклятья, от злости раздавая пощечины направо и налево, он двинулся на Рифаа:
- Ты кем возомнил себя, мальчишка?
- Я - друг бедных, - наивно ответил Рифаа.
- Тогда и веди себя как бедняк, а не как жених на свадьбе! Забыл, что тебя прогнали из квартала, что ты муж Ясмины и всего-навсего знахарь?! - плюнул Батыха в раздражении.
Люди расступились. Стало тихо. Но тут раздались свадебные песни.
55
Баюми, надсмотрщик улицы, стоял у задних ворот своего сада, откуда открывалась дорога в пустыню. Ночь только наступила. Мужчина ждал, вслушиваясь в тишину. Когда в дверь тихонько постучали, он распахнул ее, и в сад, будто отделившись от ночи, в черной накидке и чадре проскользнула женщина. Он схватил ее за руку и повел по дорожкам, сторонясь дома. Дойдя до крытой веранды, Баюми толкнул дверь, и они вошли внутрь. Он зажег свечу и поставил ее на подоконник. Помещение выглядело заброшенным: диваны сдвинуты в ряд, посреди поднос с кальяном и всеми принадлежностями, вокруг разбросаны тюфяки. Женщина сняла с себя покрывало и чадру, и Баюми притянул ее к себе с такой силой, что кости у нее чуть не хрустнули и она посмотрела на него, прося пощады. Женщина ловко высвободилась из его объятий. Тихо усмехнувшись, он присел на тюфяк и стал искать на подносе в кучке пепла еще тлеющий уголь. Она устроилась рядом с ним, поцеловала в ухо и сказала, указывая на кальян:
- Я почти забыла, как он пахнет.
Он принялся целовать ее щеки и шею, а потом произнес, укладывая на кальян уголек:
- Этот сорт в нашем квартале курят только управляющий и я, грешный.
С улицы донесся шум разразившейся ссоры, брань, потом удары палок, звон разбитого стекла, топот бегущих ног, женские вопли, лай собак. В глазах женщины появились тревога и вопрос. Однако Баюми продолжал как ни в чем не бывало измельчать гашиш.
- Мне нелегко было добраться сюда, - сказала женщина. - Чтобы не попасться никому на глаза, пришлось идти в аль-Гамалию, оттуда в аль-Даррасу, а потом через пустыню к задней стороне твоего дома.
Продолжая работать пальцами, он наклонился к ней так близко, что вдохнул запах ее тела.
- Но не мне же являться к тебе в дом! - ответил он.
Она улыбнулась:
- Если бы ты пришел, никто из этих прихвостней и пикнуть не посмел бы. Сам Батыха посыпал бы тебе дорогу песком. Свой гнев они выместили бы на мне, - она погладила его жесткие усы и сказала, заигрывая: - А здесь ты боишься жены.
Он оставил гашиш и обнял ее с такой силой, что она застонала.
- Упаси Бог от любви надсмотрщиков, - прошептала она.
Он отпустил ее, вскинул голову, как петух, выпятил грудь и заявил:
- Есть только один надсмотрщик, остальные - молокососы.
Поигрывая его густыми волосами на груди, видневшимися из-под галабеи, она сказала:
- Это для них ты страшный, но не для меня!
Он ущипнул ее и протянул руку к кувшину:
- Ты - корона на моей голове!.. Отличное пиво!
- От него сильный запах, - недовольно сказала она. - Мой муженек может учуять.
Баюми сделал несколько глотков, чтобы напиться, снова взял кальян и сказал, насупившись:
- Подумаешь, муж! Видел его сто раз. Похож на умалишенного. Первый и единственный мужчина на этой улице, занявшийся знахарством!
Пока он раскуривал кальян, она сказала:
- Я обязана ему жизнью. Поэтому терплю и живу с ним. Вреда от него никакого, а обмануть его проще простого.
Он передал ей кальян. Она с наслаждением сделала несколько затяжек и выпустила дым, зажмурившись от удовольствия. Он же курил нервно, маленькими затяжками, между которыми обязательно что-то говорил:
- Оставь его… Он играет тобой… как ребенок…
Она пожала плечами:
- У него нет работы. Занимается только тем, что избавляет бедняков от бесов.
- А ты его еще ни от чего не избавила?
- Клянусь, я так несчастна! Достаточно один раз взглянуть ему в лицо, и все ясно без слов.
- Что, ни разу в месяц?!
- Ни разу за год! Ему не нужна жена, он изгоняет бесов!
- Чтоб они его! А что за выгода ему от всего этого?
Она растерянно покачала головой:
- Он ничего с этого не имеет. Если б не его отец, мы бы померли с голоду. Он считает, что его долг - осчастливить несчастных и избавить их от зла.
- А кто его надоумил?
- Говорит, что этого желает владелец имения.
В узких глазах Баюми промелькнула озабоченность. Он отставил кальян в сторону.
- Он сказал, что этого хочет владелец имения?!
- Да…
- И кто мог ему такое внушить?
Женщина занервничала. Она не хотела портить вечер, тем более боялась, что он закончится неприятностями.
- Так он толкует предания, услышанные от поэтов, - уклончиво ответила она.
Он снова взял трубку:
- Будь проклята эта улица! Самая мерзкая из всех. На ней появляются всякие шарлатаны, которые распространяют ложь об имении и десяти условиях. Придумывают, что владелец - их предок. Вчера был Габаль, обманом завладевший имуществом, а сегодня этот одержимый проповедует то, что не надо. Завтра он будет утверждать, будто слышал эти слова от самого аль-Габаляуи.
- Он ничего не хочет, - встревожилась она, - только избавить бедняков от бесов.
- А кто знает, может демон сидит и в имении?! - прорычал Баюми в шутку, затем повысил голос, рискуя обнаружить их тайное свидание: - Владелец мертв. Или все равно что мертв. Сукины дети!
Ясмина испугалась. Шанс мог быть упущен. И она потихоньку начала стягивать с себя платье. Черты хмурого Баюми разгладились, и он приблизился к ней, глаза его горели страстью.