Фабинг стал давать ей Френкель, сначала осторожно, маленькими дозами, в таблетках. Потом повысил дозу, и это вывело златокудрую Юнону из ада, в котором она находилась. Быстро выздоравливая, прелестная молодая девушка рассказывала доктору Фабингу о своих ужасных галлюцинациях: она гуляла под руку с мертвецами, у которых черви выползали из провалившихся щек; она слышала чудную музыку и стихи, в которые врывались голоса, звавшие ее к веселью и распутству.
Под действием френкеля страшные видения и звуки исчезли. Она снова стала милой, разумной девушкой, живет с родными и успешно занимается. Она аккуратно принимает небольшие дозы френкеля, который даже в огромных дозах безопасен и безвреден. Френкель стоит стеною между нею и ее былыми страданиями. Это могучее средство против галлюцинаций. Химическая его формула: "альфа (4-пиперидил) бензгидрольгидрохлорид".
Говард Фабинг с сожалением отмечает, что Френкель слишком быстро улетучивается из организма. Средняя Цифра улучшений в серии из 115 случаев, сообщает Фабинг, составляет около 40 процентов. Не так уж плохо, если принять во внимание непобедимый ужас галлюцинаторного психоза.
"На шизохроников френкель действует не так хорошо, - отмечает Фабинг. - Острые случаи лучше поддаются его действию",
У Фергюсона не оказалось острых случаев; он решил испытать Френкель на хрониках с относительно нормальным поведением. Была у него больная, которая при общем прекрасном поведении утверждала, что она возглавляет предстоящую экспедицию адмирала Бэрда на Южный полюс; она вела также переговоры о местоположении планируемой ракетной базы в Северном Мичигане. Она изводила стопы бумаги, составляя планы - для представления властям штата и федерации - реорганизации больницы Траверз-Сити. Она стряпала сразу на всех горелках...
Джек Фергюсон установил, что таблетки Френкеля не только сняли у нее умственную сверхактивность, но и убедили больную в абсурдности ее фантазий. Джек установил на многих пациентках, что Френкель действительно рассеивает галлюцинации, не поддающиеся действию серпазила с риталином. Какая же химическая реакция происходит где-то там внутри черепа среди десяти биллионов мозговых нейронов?
Этот вопрос поставил перед собой не Джек, а Фабинг. Джек занимался лишь поверхностным пластом безумия, ненормальным поведением. Говард задался целью при помощи Френкеля разведать, какой дефект имеется в обменном механизме больного мозга. Какие химические винтики ослабели, где произошло короткое замыкание, какие химические подшипники сгорели в этой машине, какой химический дефект мозга приводит к галлюцинаторному помешательству?
Говард Фабинг является энциклопедистом в многосложной и противоречивой литературе о химических реакциях, якобы определяющих наше поведение как нормальное или ненормальное. Случилось так, что еще задолго до появления Френкеля Говард Фабинг заинтересовался любопытным свойством химическдхо_препарата LSD-25 - II сокращенное название для лизергиновой кислоты_диэтиламида.
Открытие LSD -25 можно объяснить только шутлив! вмешательством господа бога в дела его детей.
Доктор А. Гофман из лаборатории Сандос в Базеле, Швейцария, переносил стеклянной пипеткой несколько капель производного спорыньи из одной колбы в другую. Случайно он втянул чуточку этой жидкости в рот. Не прошло и часа, как доктор Гофман сошел с ума; появилась путанность сознания, бессвязность речи, боязливость, галлюцинации. Потребовалось несколько дней, чтобы одолеть этот приступ искусственной шизофрении. Доктор Гофман был храбрый человек. Чтобы выяснить научное значение этого факта, он уже сознательно проглотил несколько капель того же снадобья и снова спятил, ненадолго, но в довольно острой форме.
Новый нашумевший препарат LSD-25, вызывающий экспериментальное безумие, родился в начале сороковых годов. Было установлено, что одна семисотмиллионная часть веса человека - такое бесконечно малое количество LSD-25 - ввергает полного сил юношу в состояние безумия на срок от пяти до десяти часов. Сделано крепко. С академической точки зрения замечательное открытие. Но что это давало? Ничего не давало...
Абсолютно ничего вплоть до 1954 года, когда Фабинг начал возню с Френкелем. Как философ-биохимик, он поставил перед собой такой вопрос: LSD-25 - галлюциноген, химический производитель галлюцинации, френкель, наоборот, снимает галлюцинации.1 А галлюцинации у шизофреников в точности похожи на те, что вызываются препаратом LSD-25. Подействует ли Френкель на молодых людей-добровольцев, сведенных с ума препаратом LSD-25? Как по мановению волшебного жезла, Френкель погасил у них галлюцинации, страхи и спутанность мыслей.
Этим опытом Говард Фабинг поставил новую веху в психиатрии. Он научился химическим способом открывать и закрывать экспериментальное безумие, словно воду в кране. И замечательно то, что ему удавалось прекращать галлюцинации и при других формах экспериментального безумия, вызванных, например, химическим производным кактуса мескалином. И опять-таки какой во всем этом толк? Сделано, конечно, блестяще; это очень занимательно; это может быть увлекательной темой для кинокартины, показывающей, как производители галлюцинаций сводят человека с ума и как Френкель возвращает им здоровую психику. Это интересная абракадабра. Ну а где же ответ на главный вопрос: какой химический дефект мозга лежит в основе галлюцинаций у шизофреников?
Но тут случайное стечение обстоятельств превратило Говарда Фабинга из философа-биохимика в сельского врача.
Доктор Фабинг сидел в больничной палате у своего тестя через сорок восемь часов после того, как старому джентльмену (тоже врачу) была сделана операция на предстательной железе. Фабинг только что спустился из своей лаборатории, где он смотрел молодого добровольца с экспериментальным сумасшествием, вызванным галлюциногеном мескалином. Сидя у постели больного, он вдруг заметил странную перемену в поведении своего тестя. Тот начал болтать всякий вздор, потерял ориентировку, чего-то боялся, галлюцинировал. Нередкое явление после операции на предстательной железе, подумал Говард. "Послеоперационный психоз" - так это называют.
Но постановка диагноза нисколько не улучшила состояния его тестя. Ему становилось все хуже. Он начал ; буянить. Он пытался соскочить с постели и выдернуть вставленный ему катетер, и бог знает, что могло случиться, если бы тут не было Говарда, который удержал его.
- И вдруг, - рассказывает Говард, - меня осенила мысль, что больной ведет себя совершенно так же, как мой "мескалиновый" доброволец там, наверху в лаборатории.
Почему бы не испробовать френкель?
"Я дал ему внутривенно пятьдесят граммов снадобья, - пишет Фабинг, - и мог наблюдать, как явления психоза стали улетучиваться и окончательно исчезли в течение получаса". Френкель подавил начинавшуюся атаку шизофрении.
Это было ценным вкладом Фабинга в разрешение проблемы острого безумия, известного под названием "послеоперационного психоза", и Фабинг сообщает, что Френкель почти одинаково хорошо подействовал в семидесяти пяти случаях этого внезапного, загадочного хирургического слабоумия.
Джек впервые начал испытывать Френкель на маниакальных и галлюцинирующих больных, он применял его как единственное лекарство. Снял этих больных с серпазила и риталина; он всем им давал только френкель. Вместе со своими 107 надзирательницами Джек едил за результатами. Сначала с обычным своим оптимизмом Джек только восхищался. Казалось, что френкель обладает двумя прекрасными свойствами. Некоторым больным, молчаливым и замкнутым, целыми днями что-то бормотавшим себе под нос, он придавал активность и значительно улучшал их поведение. В то же время Френкель показывал чудеса на одичалых женщинах, которые постоянно отгоняли от себя кошмары и весь день кричали: "Уходи от меня, не трогай меня!"; они набрасывались с кулаками на все, что казалось им демоном-мучителем; они в отчаянии бились головой об стену, чтобы избавиться от страшных видений.
Джек был на седьмом небе от успехов. Но тут пошли неприятности. Улучшение психики достигало своей жалкой вершины через две-три недели - повторяю, жалкой, потому что у 90 процентов этих, казалось бы, выздоровевших больных ужасные кошмары и ложные представления взрывались с новой силой. У некоторых это протекало даже хуже, чем до френкеля. Какая неудача, какой удар!
Но не для Джека Фергюсона. Джек упрямо гнул свою линию. Он продолжал то же лечение, невзирая на рецидивы болезни, уговаривая сестер-надзирательниц любым способом вводить френкель самым буйным и самым замкнутым больным. И совершенно неожиданно у многих из них снова прояснилось сознание... Это вторичное просветление не будет, конечно, долго продолжаться, думал Джек. Это было бы слишком хорошо, чтобы поверить этому. И просяетление действительно не продолжалось.
- Френкель, только френкель, - понукал Джек своих сестер-надзирательниц.
И тут произошло то, что оказалось не только закономерным, но и удачным. Первоначально полученная вершина улучшения снова была достигнута. И гораздо быстрее, чем в первый раз. Приступы безумия с каждым разом становились короче.
- Продолжайте френкель, - командовал Джек сестрам-надзирательницам.
А затем, когда у сверхактивной больной начинали появляться признаки возврата галлюцинаций, Джек стал добавлять к Френкелю серпазил. Малоактивным же больным Джек добавлял риталин.
На это стоило посмотреть. Это было ново и беспрецедентно. Риталин, добавленный для слабоактивных, и серпазил, добавленный для сверхактивных, имели одну и ту же цель: вернуть и поддержать первоначальное действие френкеля на глубинные пласты безумия, на галлюцинации и ложные представления.
90 процентов больных при лечении их одним Френкелем неизменно показывали циклические подъемы и падения от здоровья к безумию. Но 60 процентов этих расстройств были взяты под контроль при добавлении к Френкелю серпазила или риталина.
Джек Фергюсон не очень гоняется за статистикой.
- Беда в том, - говорит Джек, - что мы ничего не знаем о химизме действия Френкеля на человеческое поведение. Это такое же темное дело, как химизм всех ненормальностей, создающих картину психической болезни.
И Джек спрашивает, какой смысл для больших специалистов - да и для него тоже - пытаться установить в точных цифрах сравнительный процент излеченных и не излеченных больных? Какая польза от громоздких статистических выкладок, доказывающих, что данное лекарство полезно при одном виде безумия и бесполезно при другом, если не существует никакой верной пробы, чтобы отличить одну форму безумия от другой?
Джек весело усмехается:
- Вы представляете, какая путаница получилась бы, если бы врачи стали лечить антибиотиками всех лихорадящих больных подряд, не зная еще, чем вызвана та или иная лихорадка?
Джек, как всегда, разрабатывал индивидуальный план лечения для каждого больного. И тут он натолкнулся на факт, который заставил его изменить первоначальную технику лечения. Он заметил, что, если при лечении френкелем к больному возвращались галлюцинации и ложные идеи, он мог за пару часов восстановить магическую силу френкеля, вводя серпазил и риталин не через рот, а внутривенным вливанием.
Говард Фабинг дал Джеку Френкель для борьбы с галлюцинациями и ложными идеями - более глубоким пластом безумия, чем ненормальное поведение. Каждый день серпазил, риталин и Френкель плюс нежная, любовная забота показывали Джеку, что эта комбинация восстанавливает крепкую и нормальную психику у все большего числа хроников.
- Каждый день - это день благодарения для нашей больницы, - лирически выражается Джек.
Любя Джека, я не переставал за него волноваться. Когда человек добивается успеха в работе, всегда есть опасность возникновения паранойи, независимо от того, насколько он разумен, насколько скромен и малозаметен. Джек показывает высокие стандарты разума, скромности и смирения, но все же он - человек, даже слишком человек. А безумие, злейший враг человечества, это гнусное дьявольское наваждение чаще всего проявляется у людей, которые слишком человечны. В мешке гадостей у этого дьявола есть кое-что похуже, чем ненормальное поведение, галлюцинации и ложные идеи. Джек совсем уж было поверил, что нашел действительное средство против безумия, совсем уж готовился перейти в опасное состояние вечного благодарения, как с треском был возвращен к реальной действительности.
Некоторые из его пациенток, чудесным образом вылеченные от безумия, стали показывать новую зловещую форму плохого поведения. Этого уж никак нельзя было предугадать.
Так, например, больная, настолько пришедшая в норму, что могла уже уйти из больницы, вдруг испустила дикий вой и выбросила стул в окно. Другая - своим примерным поведением она завоевала любовь всей палаты и всего персонала - вдруг жестоко исколотила сестру-надзирательницу.
Но "несчастной" случайности - так по крайней мере он сам считает - Джек набрел на лекарство против этой Углубленной формы безумия. Это было опять-таки химическое соединение- "2-[альфа-(2-диметил-амино-этокси) альфа-метил-бензил]-пиридин". Поскольку это нелегко запомнить и даже выговорить, химики назвали его "доксиламином".
Доксиламин вовсе не был предназначен для лечения душевных болезней. Это был антигистаминный препарат, сильное средство против сенной лихорадки и бронхиальной астмы. Но у него было одно неприятное свойство: помогая больным против аллергии, он в то же время оказывал на них усыпляющее действие. Во всех других отношениях доксиламин был совершенно безвреден. Можно было принимать его громадными дозами, и он не причинял никакого вреда, кроме непоборимой сонливости, из-за которой человек мог погибнуть на улице, попав под автомобиль.
Джек решил испробовать доксиламин на своих психотиках. Обладая усыпляющим действием, он должен был успокаивать буйных больных, не поддававшихся действию больших доз серпазила. Однако доксиламин оказался странным и капризным лекарством. На некоторых возбужденных больных он не оказывал усыпляющего действия. На разных больных он действовал по-разному. "Изучение доксиламина радует мое сердце", - писал мне Джек.
Этот препарат уничтожал непредвиденность поведения у многих хроников, которым серпазил, риталин и Френкель возвращали нормальную психику, оставив только непредугаданность поведения. Казалось, Джек достиг вер шины успеха в своем наступлении на хроническое безумие. В мае 1956 года он сделал доклад на заседании Общества психиатров-биологов о своем опыте лечения доксиламином...
Под наблюдением находилось шестьдесят больных, у которых серпазил-риталин не смогли искоренить галлюцинации и ложные представления. Доксиламин снял у них иепредугаданность поведения. Была еще другая группа в двадцать восемь человек. У Двадцати двух из них доксиламин уничтожил неприятные и опасные вспышки. Трое из этой группы, проявлявшие себя очень аккуратными, контактными и деятельными внутри больницы, в то же время были хроническими "беглецами". При малейшей возможности невзирая ни на какую погоду, они скрывались в неизвестном направлении. Под влиянием доксиламина все трое стали оседлыми, работали на огороде и вели себя прекрасно. Могли бы уйти домой, если бы у них был родной дом.
Вы помните девушку, которая при общем хорошем поедении вкалывала себе иглы в ноги и живот. Пройдя лечение доксиламином, она бросила это нелепое и опасное занятие.
Но, увы, доксиламин оказался не таким уж совершенным, "радующим сердце" лекарством. Он, правда, не причиняет особого вреда пациентам Джека. У некоторых он снимает непредугаданность поведения. Но у многих безумцев развивается загадочная сопротивляемость к доксиламину; у них то и дело повторяются неожиданные вспышки несмотря на то, что Джек повышает ежедневные дозы в три и даже в четыре раза.
- Ну, и вы решили бросить этот препарат? - спросил я Джека, беседуя с ним по междугородному телефону.
- О нет, - сказал Джек. - Мои сестры не позволяют мне прекратить эксперимент. У нас уже больше сотни больных на доксиламиновом лечении.
- Но вы признаете, что преждевременно восторгались им? - спросил я.
- Да, - сказал Джек. - Доксиламин - хорошая штука, но не такая уж замечательная, как я думал. Да, да, я немного поспешил со своим докладом, - признался Джек.
- Мы абсолютно доверяем доктору Фергюсону, - говорит директор фармацевтической фирмы. - Мы внимательно следим за его работой, его методами и тактикой лечения. То, что он признает хорошим, можно смело рекомендовать врачам. А если что-нибудь считает плохим - мы уж знаем, что это не годится.
Когда у Джека рушится надежда на какое-нибудь химическое вещество - как ато было со стимулирующим средством БА-14469, от которого, вы помните, больные лезли на стену, - он это честно признает и безжалостно критикует самого себя. Такая же история произошла с аналогом резерпина - гармонилом. Это химическое подобие серпазила, только у гармонила не хватает одной химической группы, состоящей из кислорода, углерода и трех атомов водорода; Джек испробовал гармонил на нескольких буйных больных. Под его успокоительным действием они стали тихими, как мельничная запруда.
- Но после этого, - рассказывает Джек, - оставаясь внешне спокойными, они стали показывать признаки легкомыслия. Они начинали смеяться и никак не могли остановиться - даже в церкви.
Но Джек - оптимист. Он дюжинами испытывает новые средства для многих фармацевтических фирм и первый стремится найти в каждом лекарстве что-нибудь хорошее. Он попросил фирму Апджон прислать ему для испытания антигистаминный препарат ролозот. И он установил, что это лекарство оказывает специфическое действие на спутанность сознания у его старушек. Но тут руководство фирмы Апджон сообщило, что розолот несет с собой опасность агранулоцитоза - серьезной болезни крови.
- Апджон не стала дожидаться, пока я зарегистрирую такой случай у себя, - сказал Джек. - Она сняла препарат с продажи немедленно. Мне очень повезло, что ни одна из моих пациенток не заболела ролозотовой болезнью крови.
Его молчаливая позиция в отношении прославленного успокоительного средства торазина показывает, насколько Джек боится причинить вред своим больным. Тысячи врачей во всем мире применяют торазин. Как успокоитель психических больных, говорят авторитеты, он обладает таким же или еще более сильным действием, чем серпазил. Джек и сам неоднократно применял торазин в Траверз-Сити. Я спросил его, почему он не опубликовал хорошие результаты, полученные от торазина.
- Торазин - хорошее средство, но лишь в условиях больницы, - сказал Джек. - Он тоже вызывает иногда агранулоцитоз, но в больнице можно это быстро определить.
- Но ведь такое осложнение встречается крайне редко, - возразил я.
- Может быть, и так, - согласился Джек. - Но позвольте вам это объяснить: я никогда не рекомендую лекарства, пока окончательно не убедился в его безопасности для больного. Так я всегда поступал в Гэмлете, работая за двадцать три мили от ближайшей больницы.
Такая установка Джека в отношении торазина является "спорной". Некоторые клиницисты высказывают такие же опасения в отношении серпазила. О сравнительных достоинствах и опасностях этих двух мощных успокоителей последнее слово в науке еще не сказано.