- Хуже всего то, - добавил начальник БИУ с обиженным видом, как человек, который хочет, чтобы его воспринимали всерьез, - что этот тип с недавнего времени посещает некую ассоциацию под названием "Уолден". Эти люди собирают старую бумагу. Официально они зарегистрированы как профессиональные старьевщики, но на самом деле они читают книги, обсуждают разные темы...
- Будь на то моя воля, - вмешался Сизоэс, - я бы давно уже прикрыл это заведение. Но у них, похоже, влиятельные покровители...
- Мы полагаем, главная опасность состоит в том, что он может вовлечь девушку туда. А там полно подозрительных личностей, которые суют нос не в свои дела, вечно что-то вынюхивают. Им будет очень интересно послушать историю о похищении Байкала, почитать его сообщение...
Сизоэс повернулся к Патрику. Раз уж он так хотел поучаствовать в операции, пусть теперь берет на себя всю ответственность.
- Гленн прав: все это очень тревожно. Ваш дядя просил нас следить за девушкой, мы выполняем приказ, и, осмелюсь сказать, хорошо выполняем. Но теперь пора действовать.
Генерал специально оставил в конце длинную паузу, якобы чтобы перевести дух, но Патрик не смилостивился над ним и промолчал. Генералу ничего не оставалось, как начать формулировать конкретные вопросы.
- Можно ли и дальше позволять этому маргиналу крутиться вокруг девушки? Не лучше ли его поскорее арестовать? Не следует ли устроить проверку в ассоциации, чтобы отбить у них всякую охоту совать нос в это дело? Мне продолжать?
- Прошу вас.
- Не надо ли нам выйти из тени и раз и навсегда объяснить этой девице, что она должна сидеть тише воды, ниже травы? Не нужно ли ускорить и ее карьеру, чтобы она тоже пореже выходила из дома?
Патрик все так же молчал, и Сизоэс продолжал, постепенно обретая былую уверенность:
- Откровенно говоря, операция "Новый Враг" в целом вызывает у меня большую тревогу. Если мы не подкрепим нашу историю новыми фактами, публике все это скоро надоест. Ваш дядя обещал, что очень скоро враг предпримет какие-то впечатляющие действия, но пока ничего такого не происходит. Хорошо еще, что в последние дни было совершено два или три теракта. Возможно, этот бедняга Байкал не имеет к ним никакого отношения, но мы, конечно, вешаем всех собак на него. И все-таки ему давно уже пора как-то проявить себя.
Перед тем как ответить, Патрик позволил себе ненадолго отвернуться, чтобы посмотреть в окно.
- Сначала о девушке и о тех, кто ее окружает, - заговорил он наконец. - Чего мы можем здесь опасаться?
Как он ни старался держаться скромно, в его голосе зазвучали начальственные нотки, как у человека, от которого другие ждут какого-то решения. Сизоэс задохнулся от ярости при виде подобного нарушения субординации.
- Что касается бывшего журналиста, - продолжал Патрик, - то это всего лишь безработный бедолага, без связей, без средств. Пусть себе развлекает девушку. Так она наделает меньше глупостей, чем если останется совсем одна.
Гленн постукивал по клавишам своего мобильного, делая вид, что что-то записывает, но на самом деле украдкой поглядывал на Сизоэса, пытаясь угадать его реакцию.
- Насчет читательской ассоциации, - продолжил Патрик, - нам все давно известно. Два года назад я лично проводил проверку их исторического раздела. Там нарушаются все возможные правила. Но эти исследования касаются столь отдаленных эпох, что никакой практической угрозы не несут. В ассоциации прекрасно знают, что мы закрываем глаза на многие вещи, а потому стараются держаться в рамках. Так что их тоже оставьте в покое.
Это было невероятно. Патрик отдавал распоряжения, и Сизоэс, по-видимому, уже готов был с этим смириться.
- А что насчет девушки?
- Здесь у моего дяди нет никаких сомнений. Принципиально важно, чтобы ей была предоставлена полная свобода.
- Полная свобода?! - не выдержал Гленн, - и пусть себе поднимает на ноги политиков, пусть пишет воззвания? Может быть, чего доброго, еще и дадим ей присоединиться к Новому Врагу?
Сизоэс мысленно поблагодарил своего подчиненного за эту искреннюю вспышку возмущения.
- У политиков все равно нет никакой власти, - возразил Патрик. - А насчет воззваний, вы же блокируете все, что она пишет, не так ли?
При этих словах Гленн покраснел. Не было ли здесь намека на единственную серьезную промашку, допущенную в ходе операции? Ведь сообщение, которое написала Кейт, все-таки было передано и записалось на мобильный Анрика. Получалось, что девушка познакомилась с бывшим журналистом из-за этой необъяснимой технической ошибки.
К счастью, Патрик, судя по всему, ничего не знал об этом промахе и предпочел перейти к следующему вопросу.
- Что касается свежей информации о Новом Враге, - сказал он, - вы совершенно правы, господин генерал. Но здесь нужно найти какой-то оригинальный ход. Почему бы вам не провести серию громких арестов и не наметить новые цели для бомбардировок?
- Мы это уже сделали.
- К сожалению, мой дядя считает, что вы были недостаточно последовательны. Почему бы не поведать общественности о каком-нибудь заговоре внутри заговора?
- Не понимаю.
- Например, этот мафиози, который переслал сообщение. Его можно было бы обвинить в пособничестве Новому Врагу, представить как его агента. Дальше вы найдете ему сообщников и нанесете несколько точечных ударов.
- Но ведь этот тип работает на нас! Вам это известно лучше, чем кому-либо еще.
- Я и не предлагаю вам его уничтожить. Мы только сделаем ему предупреждение.
Сизоэс окончательно запутался.
- Я не понимаю, к чему вы клоните.
- Господин генерал, вы прекрасно знаете, что мой дядя никогда до конца не разъясняет своих намерений. Мне самому известно далеко не все. Но насколько я понимаю, он хочет в том числе поставить этого Байкала в более трудное положение. Если его начнет преследовать мафия, ему придется начать действовать.
- Как скажете, - проворчал Сизоэс, с сомнением качая головой. - Гленн, вы все записали?
Шеф БИУ молча показал на свой мобильный.
- Так что все-таки насчет девушки?
- Господин генерал, - воскликнул Патрик с широкой улыбкой, - придется мне подарить вам "Ромео и Джульетту", чтобы вы еще разок перечитали эту трагедию!
"Еще разок перечитали"! Это было уже слишком. Мучаясь от собственного бессилия, Сизоэс медленно выпускал воздух через ноздри. А Патрик продолжал как ни в чем не бывало:
- Вы недооцениваете любовь и ту силу, которую придает влюбленным разлука. Лучше не дразнить их понапрасну.
- Скажите яснее, что мы должны делать? - не вытерпел Сизоэс.
- Пусть себе ищет своего друга.
- А если она его найдет?
- Тогда и будет видно.
Сизоэс и Гленн переглянулись. За все совещание это был первый взгляд, в котором читалось что-то, кроме страха. Справедливости ради следует сказать, что для двух высоких чинов Министерства социальной безопасности это был совершенно обычный взгляд: подозрительный, хитрый, двусмысленный. Где-то в недоверчивом уме Сизоэса зажглась красная лампочка, и Гленн, который еще не сознавал, о чем говорит этот сигнал тревоги, уже почувствовал, что дело нечисто...
- Ну, если так хочет Рон Альтман... - вздохнул он.
Глава 8
ФРЕЗЕР БЕРЕЖНО ПРИСТРОИЛ над костром окорок косули. Он смастерил два колышка, на которых мясо теперь висело в нескольких сантиметрах от огня. Капли жира уже стекали вниз.
- Доставай-ка свое бордо, - сказал Фрезер Байкалу.
- Оно кончилось.
- Что?! Ни кубика не осталось?
- Ни одного.
Надежда устроить роскошный пир не оправдалась. Фрезер недовольно поморщился.
- Пора нам что-то решать, - сказал он, выпрямляясь. Окорок уже был надежно закреплен над огнем и потихоньку поджаривался без участия повара.
- И не только из-за бордо, - добавил Байкал.
Они так долго бежали, а потом шли, что город Тертуллиана со всеми пригородами остался далеко позади. Кругом снова простирались невозделанные земли, почва выглядела уже не такой загрязненной. На поляне, где путники расположились на ночлег, пахло вереском и хвоей. По краям росли ажурные кустики дрока, защищая друзей от колючих лесных кустарников.
- Понятия не имею, что они там про меня наплели, - сказал Байкал, - но, как бы то ни было, теперь все знают, что я здесь в ссылке. Похоже, моя фотография гуляет по всем каналам. Насколько я понимаю, на меня свалили ответственность за теракт.
Ему вспомнились слова Рона Альтмана: "Нам нужен хороший враг".
- И что из этого следует? - неторопливо спросил Фрезер, снова склонившись над жарящимся окороком.
- Из этого следует, что я, скорее всего, уже никогда не смогу вернуться в Глобалию, не рискуя головой.
- Я тебе это с самого начала говорил.
- Да, но здесь я тоже рискую. Ты же сам подозревал, что бомбардировщики охотятся за мной.
- Просто надо тебе быть поосторожнее, вот и все. Главное, чтобы тебя никто не узнал.
Байкал покачал головой.
- Не думаю, что кто-то мог меня узнать перед теми авианалетами.
Он машинально крутил в руке мини-огнемет, висевший у него на запястье. И тут его осенило.
- Хотя...
- Что "хотя"?
- Они могли встроить какой-нибудь прибор для слежения сюда или сюда, - сказал он, указывая на оружие и свой рюкзак.
- Тогда от тебя бы давно одно мокрое место осталось...
- Кто его знает. В этой истории столько всего непонятного... Может, они хотят только припугнуть меня или настраивают вас против меня.
Байкал чувствовал, что все сильнее запутывается в хитроумных сетях Рона Альтмана, и в душе у него закипала ненависть к старому макиавеллисту.
- Ладно тебе, все гораздо проще, - прервал его Фрезер, переворачивая сочный окорок, - чего тут мудрить? Кто-то знает, что ты здесь, вот и все дела. У тебя один выход - пойти со мной. Только бы добраться до места, а у нас в племени с тобой точно ничего плохого не случится.
- И что я там буду делать? Тоже стану фрезером?
- А что такого? Ничего обидного в этом нет. Не ты первый уходишь в леса из большого северного города. Мой предок так поступил еще задолго до тебя.
Но у Байкала подобная перспектива явно не вызывала особого энтузиазма, и Фрезер обиделся.
- И девушек красивых у нас полным-полно, - не унимался он, - правда, неизвестно еще, понравишься ли ты им.
Байкал пожал плечами, думая о чем-то своем.
- Куда бы я ни пошел, пусть даже и к тебе, они все равно узнают. Конечно, я могу избавиться от следящих устройств, но теперь слишком много народу знает меня в лицо. Помнишь того типа, который следил за нами у выхода из города?
- Он уже давно за нами ходит.
- Хотелось бы знать, что ему нужно.
- Положись на меня. Мы в два счета от него оторвемся.
Этим успокоительным заявлением Фрезер положил конец пустой болтовне. Пора было заняться серьезным делом: окорок уже успел приготовиться. Друзья долго пережевывали волокнистое мясо. А тем временем на лес опустилась ночь, прохладная и тихая. Было слышно только, как ритмично шумят верхушки сосен, раскачиваемые ветром. Фрезер с Байкалом договорились дежурить по очереди, сменяя друг друга каждые два часа. Но они так утомились от быстрой ходьбы, а лес вокруг казался таким гостеприимным, что в конце концов друзья позабыли об осторожности. На рассвете уже оба они глубоко спали. Байкал проснулся первым, разбуженный солнечным лучом, и увидел преследовавшего их незнакомца. Тот сидел напротив, держа на коленях ружье.
- Чего вы хотите? - крикнул Байкал.
- Кофе, - ответил мужчина без тени улыбки на лице.
Это был тот самый человек, который шел за ними накануне. Тот самый, которого они заметили в день распределения гуманитарной помощи.
Фрезер, едва проснувшись, в ту же секунду потянулся за своим старым ружьишком, но незнакомец жестом показал, что это бессмысленно: ружье исчезло.
- Среди нас это ни к чему, - сказал он.
И в подтверждение своих слов отшвырнул подальше собственное ружье.
Глаза его блестели так же ярко, как в тот день, когда он сидел напротив них в кругу возле костра, где жарилась огромная баранья туша. Только на этот раз, оказавшись с ним лицом к лицу при свете дня, друзья смогли рассмотреть его гораздо подробнее.
Самое примечательное в этом человеке было то, что его нельзя было отнести ни к одной из каст, населявших антизоны. При этом в его облике угадывалось что-то от каждой из них. С мафиози его роднил пристальный, цепкий взгляд, благодаря которому Байкал с Фрезером всякий раз узнавали его при встрече. Однако незнакомец не отличался ни претензиями на элегантность, ни подчеркнутой суровостью, свойственной мафии. Глаза и губы его улыбались, он казался словоохотливым, хотя до сих пор ему не представлялось особой возможности разговориться. Одет он был в лохмотья, как все вилланы, но в его манере держаться не было ни обычного для простых бедолаг смирения, ни покорности.
- Я давно уже иду за вами следом, - сказал он низким гортанным голосом.
- А мы давно уже тебя заметили и пытаемся отвязаться, - парировал Фрезер.
Подчеркивая, что разговор на этом окончен, Фрезер взял свою трубку, которая лежала возле костра, и засунул ее в рот. Но незнакомец, казалось, даже его не слышал. Он смотрел только на Байкала.
- Я испугался за вас, когда вы отправились к Тертуллиану. Это все равно что самому заявиться в волчье логово.
- Кто вы? - спросил Байкал. При всей настороженности, которую вызывал у него этот человек, юноша испытывал к нему какое-то безотчетное расположение.
- Моя имя - Говард. Сомневаюсь, что вам это о чем-нибудь говорит.
Фрезер сплюнул в костер и презрительно процедил сквозь зубы:
- Больше всего ты смахиваешь на мафиози-неудачника.
Но Говард все так же любезно улыбался, не обращая на слова Фрезера ни малейшего внимания.
- Я вас сразу узнал, - признался он чуть ли не шепотом. - Еще тогда, в день распределения гуманитарной помощи.
- Узнали? Кого?
- Вас!
- Вы что, где-то видели меня раньше?
- Когда-нибудь вы непременно побываете у нас в деревне, - сказал мужчина, наклонившись вперед, словно собирался открыть какую-то тайну. - Многие из нас неплохо разбираются в электронике, так что мы смастерили себе экран... Конечно, он не идет ни в какое сравнение с тем, что есть у вас в Глобалии. Наша антенна принимает всего один канал. По вечерам все, включая детишек, собираются у экрана и смотрят новости.
Говарда было приятно слушать: говорил он непринужденно, легко, на свободном, богатом англобальном языке. Уже давно Байкал нигде не встречал подобного красноречия. Даже в самой Глобалии язык заметно обеднел. А в антизонах говорили на архаичном диалекте с примесью множества других языков.
- Там мы вас и увидели однажды вечером. Ваше лицо во весь экран! Да, конечно, это были именно вы. Как только я вас увидел тогда у костра, у меня не осталось ни малейшего сомнения. С тех пор я стараюсь не выпускать вас из виду.
И он рассмеялся. Если бы Байкал не почувствовал на себе осуждающий взгляд Фрезера, то наверняка улыбнулся бы в ответ. И все-таки, при нем уже во второй раз упоминали о какой-то кампании, развернутой на экранах, где ему отводилась главная роль. На этот раз Байкал не удержался, чтобы не порасспросить обо всем поподробнее.
- Я слышал, что обо мне много говорят в последнее время, - сказал он, стараясь держаться как можно увереннее, - но не знаю точно, в связи с чем.
- Великолепно! - воскликнул Говард, хлопнув себя по бедрам. - Вот это настоящий политик...
И он взглянул на Фрезера, как бы призывая его в свидетели, но тот лишь с презрительным видом выпустил облачко дыма.
- Конечно, вы ничего не слышали ни о заминированной машине... - продолжал Говард с заговорщицким видом, - ни о террористической сети, ни о новых бомбардировках... Не беспокойтесь, я тоже ничего об этом не знаю. Все останется между нами!
И он снова рассмеялся, да так заразительно, что, казалось, даже Фрезер вот-вот готов был последовать его примеру. Сопротивляясь этому искушению, он с такой силой закусил свою трубку, что у него от напряжения раздулись виски.
Байкал подумал, что так ничего и не узнает, если сам хоть немного не подыграет своему собеседнику.
- Само собой, - кивнул он, - конечно, я знаю, о чем идет речь. Но я уже так давно нахожусь за пределами Глобалии, что хотел бы знать, что они там обо мне говорят.
Говард, казалось, только этого и ждал. Он подробно пересказал все, что видел и слышал о террористической сети, созданной Байкалом.
А тот, поняв, в какую чудовищную игру оказался втянут, уже больше не смеялся. Лицо его посерело, черты исказились. Заметив это, Говард остановился.
- Я понимаю, вы не ожидали, что здесь о вас столько всего известно. В любом случае, это была прекрасная мысль - бежать, переодевшись жалким вилланом.
- Сам ты жалкий виллан! - заорал Фрезер, который только и ждал удобного случая, чтобы вмешаться. - Ты сам-то из какого племени, что кривляешься, как обезьяна?
Эти последние слова Фрезер пропищал, в подражание Говарду втянув щеки и вытянув губы дудочкой.
Тот был явно озадачен. Поднявшись во весь рост, он проговорил еще более низким голосом, чем обычно:
- Как, вы до сих пор не догадались, кто я такой?
Сперва он взглянул на Байкала.
- Понимаю, - произнес Говард уважительно, - вы еще не до конца освоились в наших местах.
А потом повернулся к Фрезеру, испепеляя его взглядом.
- Но ты-то! Ни за что не поверю, что ты не в состоянии распознать бунтаря.
Фрезер едва не выронил трубку от удивления.
- Бунтарь! - повторил он. - Ты что, из бунтарей?
- Из самых настоящих, - отозвался Говард, ударив себя кулаком в грудь. Раздался глухой утробный звук. - А теперь, когда ты наконец понял, может, попытаешься объяснить ему, кто мы такие?
- Ну, короче, - начал было Фрезер, - бунтари... Как бы тебе сказать... Это такое племя...
- Подозреваю, - прервал его Говард, - что ты никогда еще не встречал никого из наших.
- Что правда, то правда, - удрученно признался Фрезер.
- Это твое единственное оправдание. Все дело в том, что бунтари - это вовсе не племя. Мы отказываемся считать себя племенем. Понимаете?
Теперь он обращался к одному лишь Байкалу, которого упорно продолжал называть на "вы".
- Бунтари появились в те давние времена, когда между Глобалией и антизонами еще не было границы. Разразилась кровопролитная война, а потом два мира окончательно разделились. Бунтари - это те, кто отказался признавать это разделение, решил покинуть Глобалию и уйти сюда.
Байкал вдруг увидел в этом человеке нечто такое, чего не замечал раньше. В нем действительно было что-то от обоих миров, и в этом смешении заключалась какая-то непонятная сила, будоражащая воображение.
- А почему вы не признаете себя племенем?
- Племенем? Никогда! - громогласно сказал Говард, воздев вверх указательный палец. - Бунтаря родители с детства готовят к тому, что он должен будет покинуть их, не останется жить с себе подобными, а станет в одиночку распространять по миру то, что для нас важнее всего.
- И что же это такое? - с долей насмешки поинтересовался Фрезер.
- Протест, - прорычал бунтарь, - непокорство, революция, гнев, возмущение.