Обиженная Марта снова втиснула грудь в обтягивающий топ и пожала плечами.
- Очень на тебя похоже, - пробурчала она, - ты-то сама нисколько не изменилась. Такая же дохлая интеллектуалка.
В Анкоридже Марта так по-дружески поддразнивала Кейт. Теперь между ними не было ничего общего, кроме прошлого.
- А ты? - спросила Кейт, которая теперь немного освоилась, но так до конца и не разгадала тайну Мартиного преображения. - Расскажи, что ты делала все эти годы.
- Я? Ну, ты же знаешь, из какого я теста, - сказала Марта и хлопнула в ладоши, снова вызывая слуг, чтобы те принесли кофе. - Меня и тогда интересовал только шоу-бизнес, песни да фильмы. Так что, как только нас выпустили из Анкориджа, я быстренько свалила сюда, в Лос-Анджелес.
- К матери?
- Еще не хватало. Моя мамаша теперь просто старая развалина. Нет, просто так приехала, и все. Сначала я поселилась на Таксон-драйв у своего приятеля-гитариста. Он помог мне немного освоиться в здешних местах. Ты куришь?
Марта вытащила пачку табаку и листок бумаги.
- А здесь это не запрещено? Разве тут не безопасная зона? - спросила Кейт.
- Надо же, ты действительно нисколечко не изменилась. Ничего не запрещено, если у тебя есть средства. К тому же я-то курю вовсе не табак.
При этих словах она достала из ящичка коричневый шарик и начала медленно подогревать его на огне.
- Чтобы тебя не смущать, я сегодня буду курить только разрешенную травку. Видишь, тут написано: "Конопля. Сертифицировано глобальной монополией психотропных средств". И подпись генерального прокурора. Ты же не хочешь быть святее самого папы?
Кейт молча наблюдала, как ее подруга скручивает косяк.
- Короче, я обосновалась в Лос-Анджелесе. И тут до меня доходит, что делать-то я ничего не умею. Здесь, чтобы пробиться, надо или петь, или идти в актрисы. Певица из меня никакая. А у артисток жуткая конкуренция. И, опять-таки, мода против меня: сейчас всем подавай женщин с большим будущим. Девчонке со свеженькими щечками и тугой попкой здесь ничего не светит.
Она курила свою сигаретку и попутно отпивала большими глотками красное вино.
- Режиссеры тут ни при чем. Я с ними много раз об этом говорила. Стоит им взять на роль девчоночку вроде тебя, потом хлопот не оберешься. Антипедофильские ассоциации скажут, что фильм пропагандирует сомнительные вкусы, феминистки возмутятся, что женщинам навязывают элитарные, а то и фашистские ценности: юность, красоту и естественное здоровье. Начнут протестовать профсоюзы хирургов, потому что их хотят оставить без работы. Короче, молодежь никому не нужна. Публика к этому привыкла. Большинству нравится искусственная красота. Старухи, одним словом.
Кейт согласилась-таки выпить бокал красного вина и слегка опьянела. Язвительная Марта с задорным блеском в глазах снова смешила ее, как когда-то в Анкоридже.
- И ты решила от них не отставать?
- Не раздумывая. Можешь мне поверить. Начала я, естественно, с носа. Говорят, тут нужно как минимум три операции, чтобы получилось то, что ты хочешь. Потом я в первый раз прооперировала грудь, а дальше понеслось: глаза, губы, накладки на бедра, выравнивание зубов, наращивание ногтей и всякие ненужные вещи вроде фальшивых шрамов, как будто мне вырезали аппендицит и варикозные вены. Когда действительно хочешь сойти за зрелую женщину, мелочами пренебрегать нельзя.
- И после всего этого ты начала сниматься?
- У меня уже четыре фильма! - гордо объявила Марта. - Причем два из них - самое жесткое порно. Кстати, со своим парнем я познакомилась на съемках.
- Он что, имеет отношение к кино?
- Ни малейшего. Просто снимали мы вон на том пляже. Видишь киоск с мороженым? Вся история крутилась вокруг него. По сюжету я шла по пляжу и подходила к киоску. Продавец был высокий брюнет, по регистрации турок или перс, что-то в этом роде. Дело кончалось, как ты понимаешь, совсем не мороженым...
- И вы снимаете такие вещи вот так, посреди улицы?
- Здесь всем на это наплевать. Главное - не перекрывать движение.
- А... твой парень?
- Сидел у себя дома, вот на этой самой террасе, и смотрел на нас в бинокль. Когда мы закончили, он спустился и пригласил меня зайти к нему пропустить по стаканчику. В общем, в тот день с мороженым мне явно не везло...
И они обе прыснули со смеху, как озорные школьницы.
- А чем он занимается?
- Всего и не упомнишь. Я стараюсь особенно не вникать. Он из очень известной семьи. Ну и, кажется, приторговывает кое-чем помаленьку.
А потом, выбросив маслянистый окурок, добавила:
- Кстати, ты-то мне еще ничего не рассказывала про свои любовные дела.
Кейт ненадолго задумалась, глядя куда-то вдаль. Мысли ее покачивались, словно меланхоличные верхушки кокосовых пальм на берегу океана. Под действием вина стыдливость отступила, и, позабыв об осторожности, девушка поведала подруге свою историю.
Марте она показалась довольно удручающей. Вот так, ни с того ни с сего, втюриться по уши в какое-то ничтожество, в интеллектуала самого худшего толка, в слабовольного идеалиста - одним словом, в неудачника по нынешним временам означало обречь себя на многолетние лишения и нищету. Хорошо еще, что Кейт выбрала не какую-то посредственность, а прямо-таки экстремистский вариант, и от этого в глазах Марты дело приобретало интерес. То, что этот Байкал, нарушив запрет, пробрался в антизону, был схвачен, арестован, а потом таинственным образом выслан из Глобалии, придавало ему определенную оригинальность. Марта прониклась симпатией к юноше, увидев в нем такого же сорвиголову, как она сама, хотя и на свой лад.
- Дай мне время подумать, - сказала она, - я соображу, что тут можно сделать.
Больше Марта не упомянула об этом ни разу за весь день. Поскольку Кейт устала после долгого путешествия, Марта предложила ей пораньше отправиться спать.
На следующее утро Марта объявилась в двенадцатом часу, то есть, в ее понимании, ни свет ни заря. Она томно куталась в махровый халат с вышитыми инициалами. Но все, что не было прикрыто роскошной белоснежной тканью, выглядело далеко не лучшим образом, и Марта это прекрасно знала. Слугам было приказано заранее накрыть на стол и не подходить к ней ближе чем на десять метров..
- Я вчера вечером подумала о твоем дельце, - осипшим голосом сообщила Марта. - У меня появилась одна мысль. Сегодня Лу и Дэн, мои близкие друзья, устраивают вечеринку. У них потрясная вилла на Малибу. Кстати, я там сегодня собираюсь пополнить свои запасы.
- Ты о чем?
- Ну надо же мне чем-то заправлять сигаретки. И еще надо прикупить розовых таблеток, они хорошо идут под виски.
- Разве психотропные средства не в свободной продаже?
- Само собой, не устаю этому удивляться. Стоит включить экран, только и слышно: "Смерть наркотикам! Долой алкоголь! Нет сигаретам!" А вот такие штуки продаются на каждом шагу.
По утрам Марта пребывала в философском расположении духа. Потягивая кофе, она продолжила свои рассуждения:
- Когда я говорю об этом со своим парнем, он всегда отвечает, что так уж устроено демократическое общество: каждый свободен делать все, что вздумается, но при этом каждый виноват во всем. И каждый - жертва всего. Ты понимаешь, что он имеет в виду?
- Кажется, да.
- Короче говоря, я их стандартное фуфло на дух не переношу. Это для рабочих лошадок. И потом, я после стольких операций привыкла к таблеточкам покруче.
Она рассеянно посматривала на серфингистов, скользивших по воде. Паруса были снабжены специальными светочувствительными устройствами, которые приводились в движение под действием солнечных лучей.
- У нас тут раздобыть такие штучки - раз плюнуть. Правда, лучше всего завести себе хорошего поставщика, чтобы он сам всем этим занимался. Моего зовут Степан. Сегодня вечером я хочу тебя с ним познакомить.
Весь день провалявшись на террасе, ближе к ночи они отправились в Малибу на невообразимо длинной Мартиной машине. То была шикарная сверхсовременная модель, настоящая передвижная гостиная. Несмотря на все усилия подруги: тяжелый макияж, бесчисленные украшения, дорогое, вычурное платье "как у настоящей женщины", Кейт по-прежнему выглядела удручающе молодо.
Дом Лу и Дэна стоял на самом берегу океана, на склоне холма, и отличался поистине вавилонской роскошью.
Ночью стеклянный свод наверху становился совсем незаметным, была видна только великолепная вереница бассейнов со струящейся водой да освещенные снизу доверху высокие королевские пальмы. Довершал эту феерическую картину дом на вершине холма, построенный из простого белого камня. Украшением этих гладких стен служили лишь огромные окна. Подобные постройки так часто можно было увидеть в светской хронике и в сериалах, что они казались одновременно и полуфантастическими, и привычными. Удивительнее всего было видеть такие вещи в жизни, а не на экране.
Обитали в этих сказочных краях не менее фантастические существа, едва напоминавшие людей. Неужели у простых смертных могли быть такие неправдоподобно светлые локоны, такие ровные белые зубы и груди столь совершенной формы? Может быть, все эти НЛО наутро отключали свои реактивные моторы и запирались в ангарах? Лу и Дэн встречали гостей в маскарадных костюмах, изображая двух герцогинь времен Французской революции. Из-за сложного грима и напудренных париков почти невозможно было определить ни возраст, ни пол, да и просто различить хозяев между собой. Марта прогуливалась от компании к компании, направо и налево раздавая поцелуи.
- Пошли, - скомандовала она Кейт, - Степан наверняка пристроился на верхней террасе.
Они поднялись еще выше, на сей раз по винтовой лестнице, и наконец оказались на плоской крыше одного из зданий. Почти все пространство занимал огромный бассейн с подсвеченным дном. Окаймлявшие его узкие проходы были уставлены большими керамическими горшками. В них росли апельсиновые деревья, с которых свисали массивные плоды. На первый взгляд на крыше никого не было. Но, пройдя несколько шагов по решетчатому настилу, Марта наткнулась на чьи-то вытянутые ноги, торчавшие между глиняных горшков. Ноги оказались мужские, облаченные в светлые брюки и мокасины от "Тоггс" из суперсовременного полимертитана, последний крик глобалийской моды.
- Я так и знала, что ты здесь, - воскликнула Марта, - все никак не налюбуешься на свои новые башмаки?
- Они особенно хорошо смотрятся на голубом фоне. Как драгоценный камень в ларце с шелковой обивкой, - отозвался мужчина, удобно устроившийся в шезлонге, заложив руки за голову.
На глазах у озадаченной Кейт Марта с неожиданным проворством наклонилась, схватила томно вытянувшегося мужчину за ногу и сорвала туфлю. И вот она уже носилась вокруг бассейна с мокасином в руке.
- Фу! - крикнула она, сделав вид, что нюхает стельку.
- Верни сейчас же, чертово отродье! - прорычал мужчина, который вылез из своего шезлонга и теперь прыгал на одной ноге, пытаясь догнать Марту.
- Надо их хорошенько отмыть! Начнем с этого!
И она зашвырнула мокасин в самую середину бассейна. Все трое молча смотрели, как он погружается в воду. Несколько раз перевернувшись вокруг своей оси, туфля медленно опустилась на фаянсовое дно и замерла.
Мужчина стоял, опустив руки. Казалось, он готов разрыдаться.
- Это же ни в какие ворота... - всхлипывал он.
Кейт на секунду показалось, что сейчас он бросится на Марту. Но он так и стоял с дурацким видом, глядя на свой мокасин, лежащий на пятиметровой глубине.
- Лучше бы ты и второй отправил туда же, - сказала Марта, - так мы сможем спокойно поговорить.
К огромному изумлению Кейт, мужчина, немного поколебавшись, снял второй мокасин и бросил его вслед за первым. А когда тот оказался на дне, расхохотался как сумасшедший.
Он взял Марту под руку, и парочка со смехом отправилась к стоявшему в углу маленькому круглому столику со стульями. Марта знаком подозвала подругу, и Кейт присоединилась к ним.
- Познакомься. Это Степан, - сказала Марта, не переставая смеяться, - пока он в обуви, с ним невозможно разговаривать: он только и делает, что пялится на свои ботинки. А вообще он бывает очень полезен в некоторых делах...
Кейт поняла, что перед ней, скорее всего, настоящий мафиози.
- Ее зовут Кейт, - представила Марта свою подругу.
- Очень приятно, - проворчал Степан, не проявляя к девушке особого интереса, - Мы можем при ней разговаривать?
- Считай, что мы с тобой одни.
- Тогда давай начнем, - сказал Степан, обхватив Марту за талию.
Та громко расхохоталась, но изящно высвободилась из объятий мафиози и слегка отодвинулась.
- Это серьезный разговор.
- Я тебя слушаю.
Теперь, когда глаза Кейт привыкли к приглушенному свету, девушка смогла наконец рассмотреть худощавое лицо контрабандиста. Его черты казались высеченными из неровного мрамора. Надбровные дуги нависали над глазами, как два скалистых выступа. Подбородок, кадык, виски - все состояло из сплошных четких линий и острых граней.
- Что тебе от меня понадобилось сегодня? - спросил мафиози. - У меня внизу есть все, что душе угодно.
- Нет, - прервала его Марта, - на этот я хочу попросить тебя об одной услуге. Для вот этой моей правнучатной племянницы.
Степан снова скользнул глазами по Кейт. То был презрительный взгляд, каким опытный охотник провожает молодую дичь, еще не доросшую до того, чтобы превратиться в достойную добычу.
- Она ищет одного человека, который отправился в антизоны.
- Он из здешних? - удивился мафиози.
- Да. Но миссия прошла неудачно. Он потерялся... А вообще, это не твое дело.
Степану явно нравилось, когда Марта ему грубила. От каждой новой шпильки по его телу пробегала приятная дрожь, как от желанного удара кнутом.
- Короче говоря, - подытожила Марта, - ее другу удалось отправить оттуда сообщение.
Степан моргнул.
- Ну, тогда дело не так уж плохо!
- Нет. Просто она хотела бы побольше обо всем этом разузнать.
- А чем я могу помочь?
- Понимаешь, этот парень, когда отправлял сообщение, не нашел ничего лучшего, как воспользоваться услугами одного грязного мафиози вроде тебя. Некто Тертуллиан. Тебе это имя о чем-то говорит?
- Он контролирует район Парамарибо. Вы хотите, чтобы я вас на него вывел?
- Надо же, какой ты умный!
- Это можно устроить.
- Только имей в виду, Степан. Надо, чтобы все было шито-крыто, а то у нашей подружки уже и так достаточно неприятностей. Социальная безопасность не должна ничего пронюхать. Ты меня понимаешь?
Степан пожал плечами, как бы говоря, что такие само собой разумеющиеся вещи даже не обсуждаются.
- Сколько тебе потребуется времени? - спросила Марта.
- Для верности дай мне два дня.
- Я всегда знала, что на тебя можно положиться.
- И не только в таких делах, - проворковал Степан, приближаясь к Марте. - Может, отправишь свою племянницу поиграть внизу? А мы с тобой приведем себя в надлежащий вид и нырнем за моими мокасинами...
Марта позволила ему расстегнуть верх платья, а потом резко выпрямилась, напрягая слух. Снизу доносилась едва различимая музыка. Это заиграл один из оркестров, рассеянных по внутренним дворикам и гостиным.
- Слышишь, Кейт? Они играют "Moon of my Age"!
Пользуясь тем, что в обуви бегать намного удобнее, Марта вскочила со стула и заспешила к лестнице, таща за собой Кейт.
- Позвони мне сразу, как только что-нибудь узнаешь! - бросила она Степану, спускаясь к остальным гостям.
Мафиози несколько раз в отчаянии перевел взгляд с опустевшей лестницы на бассейн, где медленно всплывали вверх его разбухшие от воды туфли.
Глава 5
БАЙКАЛ МЧАЛСЯ ГАЛОПОМ на статном гнедом коне, а Фрезер трясся следом, кое-как пристроившись на спине у маленькой коротконогой лошадки. Они старались ехать самым коротким путем, торопясь поскорее добраться до леса, где обитало племя фрезеров и где бы им больше ничто не угрожало. Стук копыт разносился далеко вокруг, заранее возвещая встревоженным пешеходам о приближении всадников, а потому за все путешествие друзья так ни разу никого и не встретили.
По дороге Фрезер во все горло распевал разные песни, и Байкал очень скоро выучил наизусть большую часть куплетов и припевов. Он мало что понимал в них, но ему нравилось бросать навстречу ветру дошедшие из глубины веков строки, которые в былые времена пробуждали мечты и смягчали горечь поражения, звали в атаку и служили сигналом к отступлению, подбадривали моряков и несли утешение вдовам.
Путь их снова лежал через унылую, неприютную местность. Повсюду глаз натыкался на свалки промышленных отходов, необработанные поля, фрагменты разрушенных дорог, мостов и столбов. Повсюду природа свела на нет недолговечный порядок, установленный человеком. Сквозь все щели и разломы беспорядочно прорастали корни, листва, колючие кустарники. Как ни странно, этот хаос, враждебный по отношению к человеческому роду, казался Байкалу гостеприимным и даже уютным. Никогда еще юноша не чувствовал себя настолько свободным. Нигде еще ему не было так покойно, как в этих диких краях, где царили насилие и смута. Ни за что на свете не согласился бы он вернуться в Глобалию.
Но это счастье оставалось неполным, как и всякая радость, которую нельзя разделить с любимым человеком. В тяжелых испытаниях, в минуту опасности Байкал порой даже радовался про себя, что Кейт нет с ним рядом. Но когда он был счастлив, ему ее мучительно не хватало: Он то и дело воображал, как она сидит на крупе гнедой лошади, обхватив его за пояс и прижавшись щекой к его затылку. Байкал живо представлял себе, как длинные волосы девушки развеваются по ветру и хлещут ее по лицу.
В жаркие дневные часы, когда конские гривы становились белесыми от пота, а высокие молочаи словно воздевали руки к солнцу, умоляя о тени, когда голова шла кругом от жажды, а сознание мутилось, сладко было мечтать, отдаваясь на волю любви и желания. Но с наступлением сумерек, когда начинал дуть свежий ветерок, а закат окрашивал облака и камни в красноватые тона, Байкал вновь испытывал всю горечь разлуки. Подступала усталость, самое черное отчаяние ломилось в душу, грозя овладеть ослабевшим разумом. Как ни старался Фрезер развеселить своего друга, их вечерние посиделки у костра были безрадостны. Байкал не отрываясь смотрел на угли, и его била дрожь. Юноше казалось, что над пламенем роятся целые вереницы мрачных мыслей и зловещих предзнаменований.