Он ухмыльнулся, словно и не сомневался в моём согласии.
Так мы стали играть в киллеров. Агафон сказал, что сделает всё по-тихому.
- И глазом не моргнёшь.
- Большой опыт?
Он опять ухмыльнулся.
И зачем я согласился? Оттого, что всё позади? Или, правда, со скуки? Сроки мы не оговаривали, но глядя на удалявшуюся спину, я испытал холодок на своей.
Была ранняя весна, на сосульках играло солнце. Я спускался в метро, оглохший от немоты, онемевший от молчания, а вокруг плыли такие же измождённые, одинокие, злые. Он вырос сбоку и пырнул ножом. "Грубая работа! - схватил я его за руку, отстёгивая под рубашкой широкий металлический пояс. - А обещал, по-тихому!" "Слишком много заказов", - буркнул он, растворяясь в толпе. Так я узнал, что стою в очереди. И почувствовал ревность. "А вы примитивны, - поддел я его на следующем занятии, - выше ножа ничего не выдумали. Счёт 1:0?" Он больше не ухмылялся. А уже вечером меня едва не переехала машина. Потом грохнулась с крыши сосулька, и я спасся чудом.
- Опять промах! - подкараулил я его после занятий. - Убить непросто. Даже психологически.
- Тогда почему на свете миллионы убийц?
Он оскалился. И я чуть не влепил ему пощёчину.
- А, может, помощь нужна? Разгрузить очередь?
Он повернулся на каблуках.
- Две попытки за мной! - крикнул я вдогон.
С тех пор моя жизнь переменилась. Теперь я пролистывал книги задом наперёд, а думал о Дрыне. Я уже не замечал дыр в кармане, не ломал голову, где достать кусок хлеба, не видел своего одиночества. Оно отступило, как отражение, когда, насвистывая, отходишь от зеркала. У меня появился кровный друг, тот единственный, кому я был не безразличен. Мы шли теперь в одной связке, то я был его поводырём, то он моим. Поначалу я только защищался, избегая его ловушек. А Дрын становился всё изощрённее - подсыпал яда, стрелял через дверной глазок. За ним уже числились десятки попыток, казалось, он вот-вот добьётся цели…
Свет едва пробивался сквозь пыльное, решётчатое окно, на столе душно желтели флоксы. Перестав писать, следователь поднял глаза:
- А когда у вас появилось желание с ним расправиться?
Человек в наручниках заёрзал на стуле.
- Оно появилось значительно позже, когда в нём всё стало раздражать. Он был для меня живым укором. "Я - не ты, а ты - не я!" - хмыкал он при разговоре, замечая, как я нервно комкаю в кармане платок. Мочась на снег, он успевал расписаться желтоватой струёй. А я? В лесу едва дотерпишь до общественного туалета. "Пардон!" - дёрнув дверь, смутишься, обнаружив кабину занятой. "Запираться надо!" - гаркнет Дрын, выгоняя занявшего пинками. Комплексы? А что это такое? Воспитание? Сказки для дураков! Я его почти ненавидел! "А ты, смотрю, добра не нажил, - заглянув как-то в гости, состригал он ногти на газету. - Гроб-то придётся напрокат брать".
- Так вы близко сошлись?
- Ближе некуда! В дни перемирия даже философствовали за рюмкой. "Живём, будто в компьютерной игре, - подливал он мне. - И к своей жизни относимся, как к виртуальной, и к чужой". "Будто вечные", - чокался с ним я. "А привычка? Гарантирует от сумасшествия, кредитуя скуку". "Говорю же, в бессмертие верим". "Виртуальные герои тоже верят, а потом - гейм овер!"
Расставаясь, пожимали руку. Чтобы опять взяться за ножи, чтобы снова вырыть томагавки.
- А когда же вы стали убийцей?
- Когда? Знаете, убеждённых подлецов мало. Преобладают негодяи по слабости. Чтобы не сподличать, силы нужны, твёрдость. А люди плывут по течению, чуть что: "Ах, оставьте меня в покое!" И нет им никакого до вас дела. Хотя при случае прихватят, что плохо лежит. Им и убить-то лень, это ж тоже чувства иметь надо…
- Я спрашиваю, когда вы стали убивать.
- Так я вам и отвечаю. Была у меня жена, которая постоянно капризничала: "У тебя всё время дела! Нам даже некогда заняться любовью!" "А чем же, по-твоему, - говорю, - мы занимаемся, когда выясняем отношения? Если есть любовь, ею занимаются всегда". И ненависть такая же. Вон и Господь явил нам бесконечную любовь, а Его распяли. А сейчас? Блекло всё, вяло…
- Значит, убивали от полноты чувств?
- А от чего же? По крайней мере, не лицемерил, не актёрствовал. Под влиянием Дрына вышел из роли. А читать бросил. Понял, что писатели только притворяются героями, а сами тряпки, вроде меня да Дрына.
- А какой он, Дрын? Опишите.
- Искать станете?
- Просто интересно.
Человек в наручниках состроил гримасу.
- Да был ли Дрын? Может, Дрына-то и не было?
- А за кем же тогда тянутся убийства?
- Считайте, очередь разгружал… На тот свет.
- И которым в ней оказался Дрын?
Человек чуть не расплакался.
- Да они все - дрыны! От первого до последнего! Я их с детства терпел. Ах, уроки не выучил - ступай в угол! Наказываю тебя ради твоего же блага! Плохо работаешь, потому и мало получаешь! Вон, сосед жене машину подарил, а ты? Неделя прошла, что мне приятного сделал? И - дрын-дрын-дрын! А телевизор? Правительство работает в нужном направлении! Терроризм не пройдёт! Дрын-дрын-дрын! И все они ловят меня, хотят уничтожить, испепелить! Так уж лучше я их, а?
Громыхнув наручниками, человек погрозил стене.
- Самооборона?
- Отчаявшегося! У Дрына-то руки о-го-го, какие, где хочешь, достанет! А мои - только ножом и удлинишь. И меня же теперь чудовищем выставляют!
Человек закусил губу.
- А вы, значит, герой?
- Ещё бы, раз и за вас бился!
- Я уж как-нибудь сам… Вернёмся к Дрыну. К вашим "казакам-разбойникам".
- А чего к ним возвращаться? Я и теперь - разбойник, вы - казак. Или нет? Или вы не Дрын? Лучше я про очередь расскажу. Я долго их слушал, думал, умнее. А оказалось, прав Дрын - тупицы…
Человек уставился в угол.
- А жена тоже - Дрын?
- Конечно. Весь мир - Дрын. А ей по природе положено. И дьявол был женщиной…
- Был?
- Ну да. Он умер, не выдержав с нами конкуренции.
Человек вздохнул.
- А Бог?
Человек пожал плечами.
- Он развёл нас, как рыб в садке, чтобы пускать после смерти на Свои нужды. Вроде, как на органы…
- Что пускать? Душу?
- Да. Только душа со временем вся вышла! Вот и стали мы не интересны, вот и остались без присмотра. И развелись такие, как Дрын. Они, как домашние животные, без хозяина дичают…
Кабинет уже наполнил вечер.
- Забавный сон, - устало потянулся врач, отложив историю болезни. - Любопытная персонализация зла. И сколько же раз вы убивали Дрына?
Человек в больничном халате проглотил слюну.
- Не считал, много.
- А в себе?
- В себе?
- Ну, да.
- Эта мысль мне не приходила…
- Рано или поздно пришла бы. А за ней - и суицид. Так что вы вовремя обратились к нам, Агафон Дрын.
СЕМЕЙНЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ