* * *
Крайне неловко выпрыгнув, а вернее – вывалившись из кабины набиравшего скорость поезда метро, Миша должен был получить тяжелые травмы. Но видимо порция таблеток "от сумасшествия", принятая им этим утром и вправду придала ему сверхъестественных возможностей.
Хорошо известно – тело человека, находящегося в состоянии опьянения, – алкогольного ли, наркотического ли, – расслаблено. Поэтому пьяный, падая, зачастую получает относительно нетяжелые травмы, а то и не получает их вовсе. Миша треснулся коленом о кожух контактного рельса. В страхе, что может коснуться той его части, которая не закрыта кожухом и находится под напряжением, он сделал какой-то почти акробатический кульбит. В результате упал на бетонный мост и ударился о него головой.
На пару мгновений он потерял сознание. Очнувшись, взвыл, потому что состав, увозивший сумку со всеми кредитными деньгами, втягивался в жерло тоннеля. Изменить что-либо невозможно.
Медлил Лопоухий недолго. Надо уносить ноги. Странно, но боли от ушибов он почти не чувствовал. Немного кружилась голова. Но это неприятное ощущение он испытывал и в другие, обычные дни без всякой связи с травмами.
Верзила приблизился вплотную к кромке моста. Вытащил заткнутый за пояс альпинистский трос и прикрепил большой карабин, которым он заканчивался, к ограждению. Приспособление для плавного спуска прикрепил к карабину на поясе, – тот на нем, и в самом деле, был надет специальный. Повернувшись к краю моста спиной, ухватился за трос обеими руками. Оттолкнулся ногами.
Медленно верзила двинулся вниз. И тут только его осенило: он ведь даже не посмотрел, куда спускается! Ждет ли кто-нибудь его там, внизу, на речной поверхности?.. Так и есть! Психа под мостом не было. Миша в голос завыл. Теперь ему остается только одно – болтаться на этой проклятой веревке, пока его не снимут спасатели, чтобы тут же передать в руки спецслужбе.
– Сволочи! Они меня кинули! Я сдам всех! – в голос прокричал он, тут же подумал, что сдать органам он, по сути дела, никого не может, так как все контакты с "Группой личностей" ограничивались двумя типами, про которых он не знает почти ничего, кроме прозвищ и словесных портретов. "Единственное, за что можно будет зацепиться, – подумал лопоухий. – Они оба, конечно же, сумасшедшие. А значит, могли быть прикреплены к какому-нибудь медучреждению, в котором их могут опознать…" Тут же он разглядел внизу резиновую лодку и усиленно работавшего веслами Психа, который то и дело запрокидывал голову и смотрел на Мишу, – пытался расположить надувную плоскодонку так, чтобы машинист "приземлился" прямо в нее. Течение реки мешало Психу осуществить свой замысел.
Когда лопоухий завис на высоте примерно в полтора метра, Психу, наконец, удалось подгрести под него и, отпустив веревку, Миша свалился в лодку так, что лже-Скворцов, подпрыгнувший на другом ее конце вверх, был вынужден ухватиться за надутые борта. Иначе он бы вывалился в воду. Лопоухий отцепил приспособление для спуска от карабина и опрокинулся на спину. Он был без сил.
Псих начал грести с еще большей силой, чем прежде. Наступил самый рискованный момент во всей "акции": успеют ли они добраться до места "высадки" на берегу прежде, чем туда прибудут люди из соответствующего ведомства…
* * *
Времени после того, как со станции "Коломенская" в сторону окраины уехал предыдущий состав, прошло много. А очередной поезд так и не прибыл.
Пассажиров, несмотря на то, что час пик еще не наступил, скопилось предостаточно. Одни с нетерпением поглядывали на таймер, висевший над "входным" жерлом тоннеля. Он отмечал минуты и секунды интервала между поездами. Другие смотрели в противоположную сторону – в темные ворота "трубы", откуда должен появиться очередной состав. Но его все не было и не было…
Вдруг над станцией пронесся звук, похожий на возглас глубочайшего изумления, смешанного со страхом, вырвавшийся будто из чьей-то богатырской груди. Возглас этот, прокатившись по вестибюлю станции, не смолк, а вдруг, словно повторенный эхом, зазвучал вновь и начал становиться громче и громче.
Те, кто не понимал, чем он вызван, уже через мгновение увидели, что стоявшие ближе к краю платформы люди смотрят в жерло тоннеля. Через пару мгновений эти, до сих пор ничего не понимавшие, пассажиры метро смотрели туда же.
Картина была настолько невероятной, что завораживала. Люди не кинулись прочь от края, не побежали с платформы к выходам, хотя уже в этот момент было очевидно, что им грозит серьезная опасность… В тоннеле катился невероятный огненный цветок. Пламя, бушевавшее в кабине, вырывалось через открытую дверь, плясало за стеклами…
Огненный поезд выкатился на станцию. Под ее сводами пронесся еще один потрясенный вопль, перемежаемый криками ужаса. Толпа отхлынула от края. И следом все в ужасе метнулись прочь, стараясь отбежать от края платформы как можно дальше. Многие и вовсе ринулись к выходам со станции.
Ужасным и странным выглядело и то, что происходило в других вагонах: если в головном вагоне было заметно какое-то непонятное, явно осмысленное и кем-то направляемое движение в передней его части и ужас и паника в задней, то начиная со второго вагона пассажиры за закрытыми дверями не понимали, что происходит. Видели панику, которая охватила при появлении поезда весь вестибюль "Коломенской". Не в силах понять, чем она вызвана, тоже начали паниковать.
Поезд с горевшей кабиной проехал станцию и, не снижая скорости, втянулся в жерло тоннеля…
* * *
Никто не знал, что Миша, когда-то занимавшийся в кружке радиолюбителей и неплохо знакомый с азами современной электроники, постарался внести как можно больше неисправностей в те системы поезда, которые отвечали за его безопасность. Правда, за то короткое время, что было ему отпущено, – движение на нескольких перегонах, – он не мог сделать многого. Но кое-что ему все-таки удалось. Он испортил систему пожарной сигнализации…
Правда, до какой степени он ее нарушил, лопоухий в точности не мог понять и сам. Перерезал несколько проводов, казавшихся ему критически важными…
Состав метро включен в большую и довольно надежную систему безопасности движения. Существуют различные блокировки, но все-таки…
* * *
К тому моменту, когда Псих и Миша подгребли к месту "высадки", нервы у обоих были напряжены до предела. После неудачи с сумкой, лопоухий находился в подавленном состоянии. Почти наверняка знал – на берегу их арестуют. Уверенность в этом основывалась на факте: до сих пор ему "не везло".
Пока Псих, обливаясь потом, налегал на весла, верзила не проронил ни слова. Не рассказал своему знакомому ни о человеке, неожиданно вошедшем в кабину на "Автозаводской", ни о драке… Все эти обстоятельства казались ему теперь неважными. Он ждал ареста.
Между тем "сумасшедшая" работа лже-Скворцова приносила свои плоды – лодка довольно быстро двигалась вперед. Им помогало то, что они плыли по течению.
Псих рассчитывал, что им повезет – может, никто из водителей машин, проезжавших по Нагатинскому мосту, и не позвонит в полицию, не даст точное описание происходившего. Все-таки Миша зажег не стоявший, а двигавшийся поезд. Значит, состав с пылавшей кабиной был на глазах многочисленных зрителей меньше минуты. Притом, что пламя стало заметно со стороны не сразу. Возможно, оно разгорелось в достаточной степени лишь, когда поезд оказался в тоннеле… Необязательно органам уже известно о выпрыгнувшем из горевшего поезда человеке, который спустился с моста в лодку.
Высланы ли люди на их перехват?..
Район Нагатинской поймы удобен для того, чтобы высочив на берег, быстро скрыться…
* * *
Псих ожидал, что на берегу окажутся люди, но заросший кустарниками участок земли – пустынен.
– Полиции нет, – едва слышно выдохнул Псих. Грудь его вздымалась от напряженной гребли. Леденящий страх, который он испытывал с того самого момента, когда верзила спустился с моста в лодку, немного отпустил. Лже-Скворцов начал верить в то, что все пройдет удачно.
– Скорей! – бросил он Мише.
Они выскочили на берег, поросший у самой воды зеленой травой. Псих сильным движением оттолкнул резиновую лодку.
Отплыв всего на несколько метров, она закачалась на легких речных волнах. Псих подумал, что течение, значительное на середине реки, у берега гораздо слабее. Прежде, чем лодку унесет отсюда, пройдет время. А может, ее и вовсе прибьет к берегу где-нибудь поблизости. Пустая лодка укажет полиции, в каком месте они с лопоухим выбрались на сушу.
Раздумывать было некогда.
– Сначала побежим… До тех пор, пока нас никто не видит. А потом, когда приблизимся к людному месту – пойдем! – распорядился Псих, поворачиваясь к Мише. Он хотел сказать что-то еще, но взгляд упал на лицо верзилы и лже-Скворцов осекся.
Лопоухий, который до последнего момента ждал неминуемого ареста, теперь, так же как и его знакомый, вдруг понял, что, вопреки всем страхам, "акция" может закончиться успешно – им удастся скрыться. И от этого особую болезненность приобретал вопрос утраченной сумки. Большие деньги, которые Миша занял, отрезав себе возвращение к прошлой жизни, пропали! Что же он будет делать в новой жизни, которая начинается теперь, без этого капитала?! Он-то рассчитывал на обеспеченное пребывание где-нибудь за границей. Но теперь… "Что меня ждет? – мысль давила на Мишу. – Лучше бы лодка перевернулась, и мы оба утонули!"
Псих видел: его компаньон чем-то ужасно подавлен, но причины не знал. И опять у него не было времени задумываться над этим. "Что с него взять? – рассудил лже-Сковрцов. – Он такой же ненормальный, как и я. А значит, перепады настроения для него – дело обычное!"
– Я не могу бежать, – прохрипел верзила. Он вдруг припал на одну ногу, уперся ладонью в землю, сел.
"Ну вот… – с тоской подумал Псих. – Началось…"
Ему вдруг представилось, что самым оптимальным вариантом будет убить верзилу и забрать у него деньги. Псих пожалел, что не прихватил остро отточенный нож. Справиться с лопоухим голыми руками не удастся. Даже если напасть на него неожиданно и со спины.
Они теряли время…
* * *
Поезд, кабина которого объята огнем, катился мимо платформы. Первоначальная скорость огненного "монстра", когда он только появился на "Каширской", была такова, что, казалось – не собирается останавливаться. Затем поезд стал резко тормозить. Видно было, как пассажиры в вагонах падают друг на друга. Вкатившись в жерло тоннеля на половину головного вагона, поезд замер.
На станции его ждали…
Двери распахнулись. Толкаясь и грозя подавить друг друга, из переднего вагона вывалилась толпа пассажиров. Меньше, чем за пятнадцать секунд, он полностью опустел. Почти так же стремительно опустели и другие вагоны. Следом прогремел мощный взрыв.
* * *
Тюрморезову удалось повернуть тугую рукоятку, открывавшую дверь из кабины машиниста в вагон. Выскочив из кабины, увидел: люди стараются как можно дальше отодвинуться от ее двери. Но сдвинуться больше, чем на несколько метров не удается. Вагон набит битком.
За спиной – языки пламени… Дым от горевшей изоляции, от кресел, от каких-то деревянных частей в оборудовании кабины вовсю проникал в вагон и прежде. Теперь беспрепятственно валил через открытую дверь.
– Огнетушитель!.. Скорее сюда… Дайте!.. – закричал Евграф во всю глотку.
Поезд катился к станции.
Огнетушитель давно вынут из гнезда. К тому моменту, когда Тюрморезов распахнул дверь, красный баллон преодолел, переходя из рук в руки, почти половину вагона.
Королю Психов не пришлось долго ждать. Однако за те несколько десятков секунд, что стоял лицом к пассажирам, умудрился рассмотреть одну важную подробность.
Чуть позже она сыграет в истории с огненным поездом едва ли не главную роль.
Глава двадцать третья
Карниз для штор, дешевый коньячок, пивко, трапеза психов и прекрасный шанс уйти от ответственности
Один из пассажиров вез длинный и узкий пакет, в котором находился карниз для подвешивания штор.
– Дайте это сюда! – велел Тюрморезов.
Требование его было моментально выполнено. Разорвав пакет, Евграф обнаружил, что карниз состоит из двух трубок, раздвигавшихся наподобие телескопа. Он сделал резкое движение – одна из трубок выехала из другой.
– Подержи! – истеричным голосом выкрикнул Король Психов, передавая карниз пареньку, который, в свою очередь, протягивал ему огнетушитель.
Евграф резким движением вырвал из огнетушителя "чеку". Стремительно подскочил к распахнутой двери. Дернул ручку, ударила пенная струя.
У Евграфа уже была идея. Правда, ему самому она казалась крайне сомнительной. Но времени на размышления не было. Вполне возможно, секунд, которые стремительно шли, уже ни на что не оставалось.
Мысль о второй канистре, содержавшей взрывчатое вещество, наводила на Евграфа ужас. Делала его движения скованными и неточными. Тем не менее, ему удалось прибить пламя у самой двери и на небольшом клочке кабины от двери до рычага управления. Того самого, который, как он успел заметить, двигал Миша, останавливая состав на мосту.
Отскочив от двери, Евграф бросил пустой уже баллон огнетушителя и вырвал из рук паренька карниз для штор. Дотянулся им до рычага и с силой толкнул его…
Поезд начал резко останавливаться. Тюрморезов едва не ввалился в горевшую кабину. Карниз выпал у него из рук, уже полетев вперед, он успел судорожным движением схватиться за косяк двери. Помогавший ему парнишка тоже полетел вперед, ударился о стенку. Затем, чувствуя, что Евграф падает прямо на огонь, парнишка вцепился в его пиджак и оттащил Тюрморезова назад.
В это мгновение взгляд Тюрморезова упал на сумку. Он бросил ее у самой двери, и она не обгорела. Он быстро наклонился, схватил сумку, зажал под мышкой.
Поезд встал. Двери распахнулись, – видимо, кто-то рванул рычаг их экстренного открытия. С сумкой под мышкой, не обращая внимания на паренька, который с вытаращенными глазами двигался за ним, Евграф навалился на крайнего в толпе, стремительно покидавшей вагон. Это был пожилой человек в матерчатой кепочке со светло-зеленым солнцезащитным козырьком…
* * *
На оживленную улицу Псих и Миша вышли, как лже-Скворцов и задумал с самого начала, спокойным, размеренным шагом. Едва Псих протянул руку, из крайнего правого ряда к обочине подрулил новенький "Форд" черного цвета. Псих не торговался и через минуту они уже катили прочь от района, в котором обоим угрожала опасность.
Водитель, довольный тем, что пассажир согласился заплатить за поездку до центра столицы в три раза больше, чем это обычно стоило, расстарался на славу. Он гнал во всю, старался протиснуться в самые узкие промежутки между машинами, объезжал пробки по дворам. Псих был доволен. Теперь уже был полностью уверен, что все обошлось.
Более того, в его голове родилась прекрасная идея…
Там, на берегу, лопоухий рассказал Психу о потерянных деньгах, о человеке, шагнувшем в кабину машиниста на "Автозаводской". У лже-Скворцова сразу появилась догадка, которая тут же, как только он описал лопоухому Короля Психов, подтвердилась: в кабину к Мише зашел именно Евграф.
– Не волнуйся, мы, может быть, даже вернем деньги!.. – надежда, которую лже-Скворцов подал верзиле на берегу у воды, желая хоть как-то расшевелить его, заставить уйти из опасных мест, позже сработает против самого Психа. Но пока он этого не знал. Верзила, оживленный туманной перспективой, поднялся с травы и сначала быстро пошел, а потом и побежал вслед за подельником…
В такси заметно приободрившийся лже-Скворцов, – он-то своих денег, пусть они были значительно меньшими, чем у Миши, не потерял, – выдумал, а потом и представил в деталях план, который они с лопоухим, – а главным образом Миша, – осуществят.