* * *
Второй день столбик термометра по ночам опускался ниже десяти градусов. Днем несколько раз принимался идти нудный моросивший дождичек.
Дом был двухэтажный. На мансарду во втором этаже вела непропорционально широкая лестница. Из-за нее на веранде было тесновато.
Стены в некоторых местах сколочены из досок от ящиков. В те времена, когда строился дом, в такие складывали плодоовощную продукцию.
Крыша дома протекала. Достаточно пройти небольшому дождичку, – на полу мансарды образовалось несколько луж. Постепенно вода из них просачивалась вниз. Тогда на потолке в двух комнатах на первом этаже и на веранде появлялись капли воды. Они увеличивались в размерах. Падали вниз, разбиваясь при ударе о стол, старый буфет, спинки колченогих стульев на множество брызг.
Печки в доме не было. Вместо нее – странное сооружение, напоминавшее камин, но маленькое, как печка-буржуйка, и с жестяной трубой, выходившей в окно. Труба эта, присоединяясь к "камину", образовывала такие щели, что разводить в нем огонь было невозможно – всю веранду и обе прилегавшие комнаты тут же заволакивало густым дымом…
Два сумасшедших – лже-Скворцов и лопоухий машинист метро – мерзли в комнатах на первом этаже.
Дом принадлежал дяде Психа. Мальчиком лже-Скворцов несколько раз бывал здесь, приезжал сюда и потом…
Они с Мишей появились здесь несколько дней назад. Псих хорошо помнил дорогу от станции до дома, проникнуть на участок не составило никакого труда. Калитка была закрыта всего лишь на щеколду.
Дверь в дом вышибли… Сначала это попытался сделать лже-Скворцов. У него не получилось. Потом лопоухий, отойдя по крылечку на пару шагов, "с разбегу" ударил в дверь плечом. Она распахнулась…
Везти сюда машиниста Псих не хотел. Но другого места не было. Лопоухий – без копейки денег. Первоначальный план, по которому Миша с сумкой, полной наличной валюты, должен исчезнуть за границей, провалился.
Будь лопоухий богачом, он бы сам не захотел оставаться в обществе лже-Скворцова. Но теперь машинист полностью беспомощен.
Псих мог попытаться исчезнуть, но в "Группе личностей" существовала взаимопомощь. Она была нужна хотя бы из соображения, что брошенный на произвол судьбы товарищ может предать. К тому же, Псих опасался, что у Миши от неудачи начнется приступ психического заболевания. Поэтому решил немного отложить осуществление своего первоначального плана.
В любом случае, вечно возиться с лопоухим машинистом ему не придется…
Псих был не против, чтобы Миша пожил на заброшенной даче, сколько ему заблагорассудится. "Да вот только, чую, долго он здесь, в любом случае, не пробудет!" – предполагал лже-Скворцов, глядя на своего товарища. Тот сидел на стуле, обхватив голову руками, и с тупой угрюмостью глядел в пол…
Псих понимал: и на него самого может внезапно накатить приступ болезни. Правда теперь, когда операция "Группы личностей" прошла, как считал Псих – успешно, он, окрыленный "победой", смотрел на преодоление "мелочей", вроде приступа собственной психической болезни, с большим оптимизмом. Гораздо сильнее его беспокоило психическое здоровье лопоухого машиниста.
Отчего-то Псих в эти дни не мог заставить себя выйти из дома. Возможно, это было частью охватывавшего его очередного приступа. Чувствовал себя так, словно некая злая сила отобрала у него волю. Апатия была столь велика, что лежа на старой продавленной кровати – "раскладушке", на которую был наброшен сырой, почти истлевший от времени полосатый матрас, он не мог заставить себя перевернуться на другой бок.
Лже-Скворцов перевел взгляд с машиниста, – тот был виден ему через открытую дверь, – на стену, обитую почерневшими от времени неструганными досками от "овощных" ящиков. Припомнился дядя – брат матери. Тот был психически больным человеком. Но до поры, пока болезнь не одолела его окончательно, ему удавалось скрывать от окружающих свой недуг. Он даже умудрился дослужиться до должности заместителя начальника отдела в крупном советском министерстве, ведавшем множеством промышленных предприятий. Министерство и выделило ему этот участок. Однако болезнь развивалась, и дядя, не получавший никакой медицинской помощи, проигрывал изнурительную войну с ней.
Он не считал себя больным, а все симптомы списывал на влияние умственного переутомления.
На выделенном участке принялся строить совершенно нелепый дом. Когда у него закончились нормальные строительные материалы, приобрел на овощной базе по соседству с дачным поселком целую гору сломанных деревянных ящиков. Разобрал их на досточки и, использовав их, завершил строительство.
К этому моменту на службе у него были значительные сложности. Коллеги постепенно начинали понимать, что имеют дело с больным человеком. Дядя, наоборот, никак не хотел признавать справедливости предъявляемых к нему претензий. Вовсю скандалил с представителями смежной организации, чуть ли не по два раза в месяц брал отпуск за свой счет. Иногда забывал предупредить об этом начальство и отдел кадров… Кончилось тем, что он уволился сам. Объяснил это родственникам и знакомым тем, что на работе против него "возник заговор".
Потом недолго проработал в одном научно-исследовательском институте. Уволился оттуда через несколько месяцев. Затем устроился уже не по специальности – приемщиком в службу быта, откуда был уволен с плохой записью в трудовой книжке. Псих точно не знал, но кажется, у дяди возник серьезный конфликт с одной пожилой клиенткой, которая написала на него жалобу в вышестоящую организацию.
После этого дядя долго не работал, затем женился на какой-то женщине, не менее странной, чем он сам…
Дачу родственник Психа постепенно забросил. Сначала он появлялся здесь раз в год, потом стал приезжать раз в несколько лет.
Псих уже как-то появлялся здесь без приглашения. Нашел дом и участок полностью запущенными. Решил, что если когда-нибудь ему понадобится лежбище, чтобы переждать какое-то время, обязательно наведается в этот "заброшенный сад"… Что и сделал в компании лопоухого машиниста.
* * *
Связи с криминальными личностями у Тюрморезова были всегда. С того самого момента, когда он начал жить в столице. Он не стремился заводить их специально. Просто поведение, которым Евграф отличался, как-то само собой сводило его с подобными людьми. Когда Тюрморезов "работал" в бригаде "шизиков", сколоченной Робертом, он не открыл для себя новой среды. Он вращался в ней и до этого. Еще даже до сумасшедшего дома.
Особенно его всегда интересовали личности, промышлявшие подделкой документов. Одно время Тюрморезов даже подумывал заняться этим промыслом – очень многие сумасшедшие проявляют недюжинные способности там, где требуется терпение и внимание к мельчайшим подробностям. Он несколько раз приобретал себе фальшивый паспорт и один раз даже сам вносил в купленную "ксиву" изменения – вытравливал прежний номер и рисовал при помощи особой красочки и зубочистки новый.
Он знал нескольких человек, которые промышляли подобными делами. Один из них уже несколько лет работал водителем-экспедитором в фирме, снабжавшей столичные офисы "кулерами" и водой для них, разлитой в большие бутыли.
* * *
Офис компании, торговавшей чистой водой, и ее гараж, из которого выезжали маленькие кургузые грузовички азиатского производства, располагались в разных концах города.
Ровно в шесть утра Тюрморезов зашел в узкую улицу, заканчивавшуюся тупиком. По обе стороны свежего асфальтового полотна, – тротуаров здесь не было, – шли заборы. Вдоль одного из них тянулась узкая полоска земли, поросшаячахлой травой. Евграф приминал ее подошвами ботинок.
Он миновал одни ворота, – они были массивными, дебаркадерными, наглухо закрытыми, – и приближался ко вторым, хилым, с двумя створками, которые охрана запирала на ночь. Еще издалека Тюрморезов рассмотрел: ворота успели отворить. В распахнувшемся широком въезде сидела здоровенная псина и внимательно смотрела в его сторону.
Он был единственным прохожим в этом промзоновском тупике.
Тюрморезов всегда считал, что собаки инстинктивно чуют сумасшедших и недолюбливают их. Почему?.. Наверное, полагают, что эти двуногие относятся к другой стае, не к той, которой служат они.
* * *
Миша вскочил со старого стула. Сжал кулаки так, что отросшие за последнее время ногти, – он забывал их стричь, – впились в ладони.
Теперь ему стало понятно все!
"Развели меня, как лоха!.. Все с самого начала было подстроено. Вот так друзья! Соратники по борьбе!"
Верзила в ярости ударил кулаком по боковине лестницы. Массивная балка была сделана из плохо обструганного щербатого бревна. На костяшках пальцев тут же выступила кровь.
Миша поднес кулак к глазам. Твердые задоринки доски разорвали кожу короткими, хаотично расположенными по отношению друг к другу линиями. Сначала он попытался разглядеть в них какой-то зашифрованный знак, но в следующее мгновение его захлестнула волна ненависти к своим, теперь уже, как он понимал, бывшим, товарищам.
Миша забегал по старому ветхому дому. Психа не было, он уехал в Москву. "Что же они со мной сделали! Вот сволочи! И руку, вдобавок, раскровенили…" – думал лопоухий.
То, что ему еще и "изранили" руку, казалось машинисту особенно обидным. Ранки болели все сильнее. По крайней мере ему так представлялось. Вместо того, чтобы поискать йод и какой-нибудь бинт, верзила размазывал сочившуюся кровь по всей кисти. Обе его руки были ужасающе грязными, не знавшими воды уже большие полдесятка дней.
На даче не было никакой еды, кроме трехлитровой банки со старой засохшей карамелью в обертках. Псих сказал, что денег у него нет совсем, что последнее истратил в ресторане. Рассчитывал на мишины, и теперь "жратву купить не на что, надо встретиться с нашими, они помогут. Но все не так просто, все наши залегли на дно". Псих пару раз привозил Мише из города батоны белого хлеба, которые лопоухий в один присест с чавканьем сжирал.
Но сегодня не было и батонов. Желудок лопоуохого был пуст, с каждым часом он зверел все сильнее.
* * *
Мысль о том, что его жестоко одурачили, впервые, как догадка, пришла лопоухому в голову еще в Нагатино. Когда они с Психом выбирались из лодки на берег. Но тогда он был до такой степени подавлен, что у него не было сил поразмышлять на эту тему.
Поездив с Психом по городу, а в особенности, пожив некоторое время на заброшенной психопатской даче, машинист принялся обдумывать произошедшее с ним "спокойно, трезво и вдумчиво".
"Разумеется, такого стечения обстоятельств, чтобы в кабине поезда именно в те минуты появился знакомый Скворцова, в реальной жизни возникнуть не может, – размышлял он. – Отсюда – единственно возможный вывод: все подстроено. А рассказы моего подельника – лишь версия для меня, идиота!.."
Однако, до какого-то момента у Миши оставались последние "несколько процентов", на которые он не был уверен. Но сегодня, то ли от того, что питался лишь найденной на даче окаменевшей карамелью и был совсем слабым, то ли потому, что впервые за несколько дней оказался в одиночестве, – окончательно убедил себя, что Скворцов и Евграф Тюрморезов вступили в сговор, чтобы присвоить себе деньги, взятые им, Мишей, по многочисленным банковским кредитам.
Оставалось понять самое малое: как вернуть эти средства обратно.
* * *
В том психическом состоянии, в котором находился Миша, весьма трудно осуществлять действия, требующие известной сноровки и умения быстро принимать правильные решения.
Но машиниста спасало то, что лже-Скворцов никак не ожидал от верзилы слежки.
В электричке верзила сидел в вагоне за спиной у товарища в трех скамейках от него. Тому, чтобы "срисовать" Мишу, достаточно было просто обернуться. Но он этого не сделал. Машинисту же, чтобы не рисковать быть разоблаченным, стоило всего лишь перейти в соседний вагон. Но он тупо просидел все пятьдесят минут за спиной у "подельника".
На вокзале Псих, выходя из вагона, не обернулся.
Миша выбрался на перрон следом и поплелся в десяти шагах позади него.
Лопоухий осознавал: глупо следить за знакомым столь неосторожно. Но ему было настолько плохо, до такой степени был ушиблен всем произошедшим с ним с момента, когда управляемый им поезд остановился на станции "Автозаводская", – у него просто не было душевных сил вести себя умнее. Не было их и для того, чтобы прекратить эту слежку: бывший машинист не в состоянии был смириться со своим поражением и потерей денег…
Едва покинув вокзал, лже-Скворцов сделал кому-то телефонный звонок.
Верзила догадался, что разговор этот имеет какое-то особое значение…
Псих прошел мимо всего здания вокзала, перебрался по переходу на противоположную сторону улицы. Медленно, словно обдумывая что-то, шел пару кварталов от светофора.
Затем неожиданно для Миши резко, под девяносто градусов, свернул во двор. Казалось, вот тот момент, когда он обязательно глянет назад – вдоль улицы! Но Псих не сделал этого.
Миша и на этот раз не сумел проявить осторожность. Когда лже-Скворцов исчез из виду, он прибавил шагу и тут же, оказавшись между двумя домами, увидел профиль напарника по "Группе личностей". Тот стоял у мусорных баков с мобильным телефоном в руке.
Лже-Скворцов разговаривал, обхватив ладонью подбородок. Пальцы его, – по крайней мере, так показалось бывшему машинисту, – прыгали по подбородку, норовя подняться как можно выше – к губам: заткнуть рот. Точно Псих сам боялся и не хотел произносить то, что говорил.
Когда лопоухий увидел это, испытал шок. В теперешнем поведении знакомого, – и сам не смог бы объяснить, почему, – почудилось предзнаменование неких уготованных Мише чудовищных бед. Более ужасных, чем те, которые обрушились на лопоухую голову в последнее время.
"Боже, о чем он может так разговаривать?!" – пронеслось в эти отчаянные секунды в Мишиной голове.
На самом деле Псих звонил в агентство, занимавшееся арендой квартир и комнат. Для того, чтобы начать "новую" жизнь, лже-Скворцову требовалось новое съемное жилье.
Не дойдя до своего приятеля шагов семи, Миша остановился, как вкопанный. Удивительным образом Псих до сих пор его не заметил.
Лопоухий бывший машинист вздрогнул, – от шока пришел в себя, понял, что в следующее мгновение будет обязательно разоблачен.
Он развернулся, побежал со двора. Его дешевые грубые ботинки с толстыми подошвами издавали громкий топот. Но лже-Скворцов и теперь не обернулся.
Псих в эти минуты был полон оптимизма и радости жизни. И как каждый счастливый человек, он был беззащитен…
Хорошее настроение лже-Скворцова – явление временное. А мрачная правда текущих обстоятельств Психа заключалась в том, что его состояние за последние дни значительно ухудшилось. Он находился на краю разверзшейся черной ямы безумия, попав в которую можно выкарабкаться только с помощью врачей и сумасшедшего дома.
* * *
Отдав молодому парнишке тоненькую стопочку тысячных купюр, Псих еще раз взглянул на арендованную только что комнату и вышел из квартиры. Лифт быстро спустил его на первый этаж. Выйдя из подъезда, он пошел по улице к станции метро. Лопоухого Мишу, на этот раз предусмотрительно прятавшегося за стоявшим у обочины грузовиком, Псих не заметил.
* * *
У Миши от голода кружилась голова. Пока он сидел на даче – не чувствовал, насколько ослаб. Но теперь, преследуя Психа, понял: на таком "питании" очень скоро от слабости окажется неспособен осуществить свой мстительный план.
Денег не было, и купить себе еду он не мог.
Миша с тоской проходил мимо лавок, торговавших арабской шаурмой. Ему чудилось, что сочное, поджаривавшееся на штыре мясо смотрит на него с призывом. Рубленые луковицы, листья салата – все отняли у него Скворцов с Евграфом Тюрморезовым. Причем теперь Миша был уверен: главный из двоих – именно Тюрморезов.
Еще верзила сделал вывод, что Скворцов, раз он "сдал" товарища – Евграфа, держит каким-то образом все деньги при себе. И где-то не так далеко. Возможно даже, на даче. Но когда Тюрморезов успел передать деньги Скворцову? "Они встретились ночью, когда я спал… – рассуждал Миша. – Нет… – сопоставлял он известные ему факты. – Скворцов впервые предложил мне "заложить" Тюрморезова сразу после акции на мосту. Значит, к этому моменту или сразу после него деньги должны были перекочевать от Евграфа к еще одному сообщнику". И с этим человеком у знакомого Миши – очень тесные взаимоотношения.
Значит, достаточно вызнать каким-то образом у Скворцова, где находятся деньги, чтобы вернуть их обратно…
Глава двадцать шестая
Бегство одного и приготовления к бегству другого. Лопохому остается лишь жратва из "Макдональдса"
Когда Скворцов быстро взбежал по низеньким, но широким ступеням, что вели к входу в большое офисное здание рядом с метро "Коломенское", изумлению бывшего машиниста не было предела: какие дела могут быть здесь у Психа?! Что он вообще может делать в этом месте, отстоящем от эпицентра их акции всего лишь на какую-нибудь сотню метров?! Миша не знал, что Псих незадолго до мероприятия "Группы личностей" устроился работать в один из здешних офисов.
Теперь Псих решил наведаться к работодателю.