В какой-то момент лопоухий почувствовал, что ему ужасно плохо. Настолько, что взмолился богу, чтобы его стошнило немедленно, прямо здесь за столом. И наплевать – кругом сидят другие посетители. Лишь бы хоть чуть-чуть стало легче!.. До того невыносимо новое состояние. То, что он теперь был очень пьян, нисколько не облегчало муки…
Чудовищная слабость поразила его, – нужно было немедленно лечь. Столик, за которым сидел лопоухий, рассчитан на четверых. Именно столько стояло за ним стульев. Верзила медленно наклонился в сторону, лег на соседний стул. Ноги, обутые в ботинки большого размера, сначала вытянулись в проход, затем он подтянул их к животу.
Официанта, обслуживавшего лопоухого, в зале в этот момент не оказалось. Люди, сидевшие за соседними столиками, смотрели на странного посетителя, не понимая, почему он себя так ведет.
Примерно через минуту к Мише подлетел обслуживавший его молодой человек.
– Вы… Чего такое?!.. – выкрикнул он.
– Плохо… – сдавленно произнес лопоухий. Его остановившийся взгляд был направлен куда-то под стол.
Миша так никогда и не осознает этого, но ему повезло: официант был в некоторой степени той же породы, что и он. Правда отклонения психики у молодого человека были выражены гораздо меньше, чем у лопоухого. Но все равно – официант не стал вести себя со странным гостем предусмотрительно и осторожно, не позаботился сразу об оплате счета, не подумал о том, что уже сейчас, может быть, надо вызывать полицию.
Вместо этого официант принялся громко хохотать.
Миша перевернулся на спину. "Плохо!" – вновь выдавил он, но уже громче. К столику подошел охранник ресторана.
– Надо бы скорую вызвать… – проговорил он, не разделяя радости официанта.
– Ты видел, как он жрал! – воскликнул молодой человек, перестав громко смеяться. – Как слон!.. Три кружки пива выпил, повторил заказ!..
Охранник пожал плечами и удалился. "Пусть дурачок теперь занимается всем этим!" – подумал он об официанте.
Лопоухому верзиле становилось все хуже. "Господи, зачем я пришел сюда?! Зачем я вообще стал есть?!.. Я страдал от голода, но те муки были ничто по сравнению с тем, что чувствую сейчас", – он испытывал ужасное раскаяние и единственное, чего ему хотелось: чтобы это чудовищное состояние немедленно прекратилось.
Но никаких, даже самых ничтожных сигналов о том, что ему может стать легче, его организм ему не подавал. Лопоухого в дополнение к физической муке охватывал ужас.
Он слышал слова охранника про скорую помощь и видел, что официант не собирается ничего делать.
– Скорей вызови… Врачей! – из последних сил приподняв спину над стулом провыл бывший машинист. Его голос, словно звуки, доносившиеся из какой-то искореженной трубы, содержал в себе такую дозу муки и отчаяния, что официант перестал смеяться. Его лицо стало серьезным.
– Сейчас… – пробормотал он. – Вызову…
Молодой человек выбежал из зала.
Широко раскрытыми глазами Миша смотрел в потолок. Он видел коричневые балки. Образованный ими квадрат выкрашен белой краской.
"Господи, сделай так, чтобы скорая приехала как можно быстрее!" – взывал к высшим силам бывший машинист. В эту минуту ему было неважно, что его наверняка разыскивают после акта "Группы личностей"…
Время шло, к нему никто не подходил. Миша не представлял, что происходит вокруг. Видел лишь белый квадрат потолка между балками. До ушей доносился топот, чьи-то шаги, которые то становилось громким и частым, как будто его со всех сторон обтекают людские ручейки, то вдруг сходили на нет, словно в этом зале он остался один. И мука! Она была главным, на чем в эти минуты сконцентрировалось его внимание: беспредельная, непереносимая… Ему захотелось поскорее умереть!
"Странный результат для тех событий, в которые я себя вовлек, – пронеслось в мишиной голове, – когда вступил в "Группу личностей"…"
– Это он? – раздалось сбоку.
Лопоухий впервые повернул голову. Человек был в синей шапочке и синем халате.
"Врач скорой помощи!" – понял Миша.
– Здоровый, как бык! Жрал, как слон! А тут вдруг взял, повалился… – услышал Лопоухий откуда-то с другой стороны голос молодого официанта.
– Его в вытрезвитель надо тогда… – проговорил врач. Физиономия его Мише не понравилась сразу. Он был старше средних лет, с острым личиком – "лисьей мордочкой".
– Нет, он не пьян, – заступился за лопоухого официант. – Всего три кружки пива выпил. С такой-то закуской!.. Не мог он так окосеть…
– Тогда дело плохо, надо его в больницу везти, – врач подошел к Мише, присел возле него на корточки. Пощупал пульс. За его спиной появился второй человек, который держал в руках угловатый чемоданчик.
Он поставил его на пол, раскрыл.
Тот, что с лисьей мордочкой, достал оттуда одноразовый шприц, ампулу… Аккуратно надпилил ее, сломал кончик.
Мише сделали укол.
– Чего болит?.. – только теперь спросил врач.
– Плохо, – вымолвил верзила.
– Лежи, не вставай, – врач похлопал его по плечу, хотя Миша и не собирался вставать. – Сейчас за носилками сходят. Сами тебя отнесем. Только ради бога не шевелись. Понял?
Лопоухий не отрываясь следил за его лицом.
"Толком не расспросил, что со мной. Вколол что-то… Может, это и не врач вовсе? Какой-нибудь медбрат – отправили на вызов, потому что других не было. Ну и медицина!" – стучали тревожные мысли у верзилы под теменем.
– А расплатиться? – вдруг забеспокоился официант. – Он же не рассчитался со мной за заказ!..
Врач поднялся с корточек.
– Ну поищи у него в карманах. Возьми сам, – равнодушно посоветовал он молодому официанту. – Думаю, он на тебя не обидится, – "лисья мордочка" внимательно посмотрел на распростертого на стульях верзилу. – Ведь не обидишься же, правда?
Миша пришел в ужас. Эти двое – врач и официант – показались ему могильщиками, которые еще совсем немного – и переправят его, еще живого, куда-нибудь, откуда уже нет возврата. Где никогда не светит солнце.
Перед глазами возник склонившийся над ним официант. Он обыскивал его карманы. Прошарив по ним, официант не поленился залезть и в последний – задний карман брюк. Своей задницей лопоухий почувствовал, как протискиваются туда настырные пальцы молодого человека.
– Ничего нет! – воскликнул официант. – Куда же он деньги задевал?!
– Вообще ничего нет? – удивился врач. – Странный малый… – он наклонился к лопоухому. – У тебя деньги есть?
Верзила лежал без движения не произнося ни слова.
Второй врач, – а может быть это был медбрат и Миша по незнанию принял его за врача, – и еще какой-то дядька, – должно быть, водитель кареты скорой помощи, – принесли носилки. Поставили их рядом со столом.
– Нет, я его так не отпущу! – проговорил официант и сделал шаг в сторону, словно намереваясь встать на пути у людей с носилками. – Ты платить будешь, козел? – крикнул он, наклонившись к Мише.
– Плохо! – произнес лопоухий.
– Давай, парень… Мы его заберем, потом разберетесь! – врач взял официанта за плечо, чтобы тот отошел. – Давайте, забирайте его, – сказал он, повернувшись к своим помощникам.
– Вызывай полицию! – крикнул кому-то официант. Охраннику или бармену, – верзила не видел.
Сзади Мишу ухватили под мышки чьи-то руки. Мышцы их напряглись: бывший машинист был очень тяжелым. Перед глазами верзилы – "медбрат", он ухватил его за лодыжки. Рывком Мишу подняли стульев, после чего он плавно переместился на носилки. За мгновения, что его переносили со стульев, лопоухий, – его голова дернулась из стороны в сторону, – успел окинуть взглядом зал ресторана. Все сидевшие там люди смотрели на него.
На некотором отдалении от столика, за которым недавно сидел Миша, ближе к выходу стояли официант и врач. Молодой парень держал человека с лисьей мордочкой за руки. К ним от бара быстрым шагом двигался охранник.
Двое – водитель и второй медик – подняли носилки с лопоухим и понесли их к выходу.
– Нет!.. Пока он не заплатит, он никуда не уедет… – услышал Миша, – перед его глазами плыли квадратики потолка. Голос принадлежал официанту.
– А если он помрет, ты будешь отвечать? – спросил врач.
Возникла пауза. Официант осмысливал сказанное.
Вдруг он приблизился к носилкам, наклонился к Мише и засунул руку во внутренний карман его куртки. Носилки остановились. Официант нащупал паспорт, вытащил его. Лопоухий не шевелился.
– Оставь! – произнес врач.
– Надо данные переписать, – этот голос, похоже, принадлежал охраннику
– Где полиция?! – истерически воскликнул официант.
Носилки с Мишей двинулись дальше к выходу.
Уже в дверях охранник догнал их и засунул паспорт обратно лопоухому в карман.
Когда носилки грузили через распахнутые двери в карету скорой помощи, на глаза Мише попалась полицейская машина. Она подкатила к ресторану, но сидевшие в ней люди в форме почему-то не выходили из автомобиля. Затем шофер скорой закрыл двери и лопоухий больше ничего не видел. Один из медиков сел к нему в отсек для перевозки больных.
– Моя сумочка там? – спросил с переднего сиденья врач с лисьей мордочкой.
– Здесь… – откликнулся медбрат, взял с пола и потряс в воздухе черную сумку с ремешком для ношения ее через плечо.
Миша в этот момент повернул голову и внимательно взглянул на сумку.
Медик поставил ее на пол. Карета скорой помощи тронулась и через каких-нибудь полминуты уже неслась на хорошей скорости по оживленному проспекту.
Лопоухий вдруг осознал, что ему стало значительно лучше. Он прикрыл глаза, чтобы как-нибудь ненароком, каким-нибудь неосторожным взглядом не выдать своего состояния. Миша передвинул правую ногу по кушетке сантиметров на двадцать. Пошевелил пальцами правой руки. Он хотел убедиться, что его тело по-прежнему подвластно ему.
Двигатель старенького автомобиля надсадно гудел, – дорожных заторов на его пути пока не встречалось. "Ну, застрянь же где-нибудь! Попади в какую-нибудь пробку!" – заклинал бывший машинист. Ему нужно было, чтобы карета катилась до больницы, в которую его везли, как можно дольше. В этом случае он бы имел время, чтобы еще вернее прийти в себя. Лопоухий заерзал на кушетке. "Вроде бы все прошло!.. То ли переварилось, то ли укол подействовал…"
Вдруг карета "скорой помощи" резко свернула куда-то, через несколько мгновений остановилась, вздрогнув всем корпусом.
– Приехали! – раздалось с переднего сиденья. Голос принадлежал врачу с лисьей мордочкой. – Дай-ка мою сумку, – обратился он ко второму медику.
Все было как тогда, – на перегоне метро: замкнутое пространство кабины, сумка, стресс… Тогда у него забрали сумку. Со всеми его деньгами!
Верзила резким движением поднялся и сел на своей "койке". Левая его лапа вцепилась в сумку, рванула на себя. Медик выпустил ее. Одновременно правой Миша нанес ему удар в глаз. Он оказался такой силы, что медбрат откинулся назад. Охнул, закрыл лицо руками, как бы демонстрируя нападавшему, что будет вести себя пассивно и не собирается оказывать никакого сопротивления.
Лопоухий рванулся к двери, открыл ее, выскочил на улицу. На все это ему понадобилось не больше двадцати секунд. В течение этого краткого промежутка времени ни водитель, ни врач с лисьей мордочкой не пошевелились.
Как только Мишины ноги оказались на асфальте, он посмотрел по сторонам: где он?.. Карета стояла на просторном дворе какой-то больницы. В паре десятков метров от верзилы виднелась будка и шлагбаум. Он был поднят, машина проскочила мимо поднятой полосатой перекладины, не останавливаясь. Лопоухий обернулся. Перед приемным покоем обшарпанного невысокого здания больницы стояла еще одна карета скорой помощи. Двери ее были открыты. Врачи помогали выбраться из кузова маленькому старичку в пальто, накинутом поверх старомодной полосатой пижамы, и в тапочках на босу ногу.
Верзила побежал к шлагбауму. За стеклом в будке виднелся силуэт охранника в шапочке с длинным козырьком. Тот смотрел куда-то в противоположную от приемного покоя сторону и не видел того, что происходило у больничного подъезда. Миша беспрепятственно пробежал мимо шлагбаума и, не останавливаясь, ринулся дальше – забор больницы выходил на малоезжую улицу. С другой ее стороны торцами к проезжей части стояли длинные грязно-белые дома советской постройки. Дворы между ними утопали в зелени деревьев с раскидистыми кронами. Но верзила ринулся вдоль забора дальше – туда, где улочка пересекалась с другой – большой и оживленной. Видно было, как по ней движутся в обе стороны потоки машин и снуют прохожие.
Лопоухий опасался, что от быстрого бега ему опять станет плохо, но этого не произошло. На бегу он несколько раз оборачивался: его никто не преследовал, – из-за шлагбаума никто не появлялся. Добежав до угла, Миша перешел на быстрый шаг. Сумку, которую до этого держал в руке, повесил за ремешок на плечо.
Он добрался до следующего перекрестка со светофором. Перешел на зеленый на другую сторону проезжей части. Двинулся дальше по улице, пересекавшейся под прямым углом с той, по которой шел прежде.
Шагал по этой новой улице, не оборачиваясь, минут пять.
Потом свернул в какой-то двор, увидел в нем скамейку, торопливо присел на нее.
Не обращая внимания на то, что происходит вокруг, не кинув ни одного взгляда туда, на улицу, откуда только что пришел, Миша раскрыл сумку. В ней оказались бутерброды с вареной колбасой в целлофановом пакете, потрепанный детектив в мягкой обложке, – почему-то из "дамской" серии, – шерстяные носки и конверт.
Не вынимая из сумки, лопоухий раскрыл конверт. Там лежала тоненькая пачка рублевых купюр не самого высокого номинала.
Он вытащил конверт из сумки, сунул к себе в карман.
Оставив сумку на скамейке, встал и пошел в сторону улицы.
Потом вдруг замер, словно его внезапно поразила какая-то важная мысль, вернулся к сумке на скамейке. Вытащил из нее пакет с бутербродами и носки. Затолкал все во внутренний карман куртки. Пошел прочь.
Только теперь он заметил, что неподалеку возле песочницы, в которой возились дети, стоят две молодые женщины и старушка. Все трое внимательно смотрят ему вслед.
Выйдя на улицу, верзила прошел некоторое расстояние и тут почувствовал, что устал. Он подошел к бровке тротуара и протянул руку. Тут же рядом с ним остановился какой-то "частник". Дверь распахнулась. Не обсуждая цену, верзила влез в машину, велел отвезти его на вокзал.
Когда автомобиль остановился на площади, он щедро расплатился и неторопясь, вальяжно пошел к той части вокзала, откуда уходили пригородные электрички. В кассах взял билет в обе стороны, действительный в течение суток, посмотрел на часы и медленно двинулся на платформу…
Выйдя на загородной станции, Миша быстрым шагом дошел до дачного поселка, озираясь свернул к заветной калитке… В построенном из ящиков доме он разулся, одел украденные носки и вытянулся на кровати, которую прежде занимал Псих.
Впервые за много дней лопоухий спал крепким освежающим сном.
Глава тридцатая
Квартира смерти и боли
Сегодня утром, проснувшись, Миша вскочил с кровати, снял, бросив на пол, шерстяные носки. Обулся и пошел на станцию.
В поезде по дороге в столицу он с очень важным видом показал контролерам свой законный билет…
Добравшись до Коломенского принялся не таясь прогуливаться возле подъезда офисного здания. Псих не появлялся.
"Бесполезно!" – решил лопоухий. Сегодня он принимал решения стремительно.
У Миши в карманчике хранился адрес дома, куда ездил его приятель. "Остается заявиться туда, и попытаться выяснить, где Псих!"
Лопоухий оставил свой "пост" и пошел к метро. За все время, прошедшее со вчерашнего преступления, он ни на минуту не задумался о том, что его могут искать. Сыщикам хорошо известно имя человека, напавшего на врача скорой помощи.
В метро он спокойно прошел мимо турникетов, возле которых стоял полицейский. На эскалаторе достал из кармана куртки бумажку и принялся прикидывать, как ему лучше добраться до нужной станции.
* * *
Лопоухий издалека узнал дом, возле которого он караулил Психа. Длинная серая девятиэтажка протянулась одной стороной вдоль улицы, другая сторона, на которую выходили подъезды, смотрела на маленький стадиончик. За ним стояла башня с магазином, пристроенным к первому ее этажу, ряды гаражей из проржавевшего железного листа. Подъездов – много, но на Мишиной бумажке записано, в какой из них, считая от торца, ближайшего к метро, зашел Псих.
Подходя к двери подъезда, лопоухий прикидывал, сколько квартир придется обойти, прежде, чем нападет на след знакомого. "Да и много ли шансов, что я обнаружу хоть какую-то зацепку?! К кому он здесь приходил?.. Если к сообщнику – тот насторожится и вряд ли выдаст его…"
Верзила уже стоял возле домофона. Механически набирал комбинации из двух цифр, потом жал на кнопку "вызов", "сброс"… Он даже не удосужился посмотреть, какие номера квартир находятся в подъезде: сверху чуть левее двери – небольшая табличка, на которой они указаны. "Придумать "легенду", что-нибудь эдакое… Хитрое… Чтобы нельзя было ничего понять…" Минута шла за минутой, никаких идей на этот счет в голове бывшего машиниста не появлялось. Все набирал одну за другой комбинации кнопок. Домофон пищал от возмущения. Когда Мише удавалось угадать номер квартиры в подъезде, выдавал длинные гудки. Никто не отвечал…
Лопоухий потерял надежду и принялся озираться по сторонам: не идет ли кто к подъезду, – вслед за ним проскочить внутрь… "Алло… – донесся из домофона старческий голос. – Коля, это ты?.. Почему так рано? Ты ушел из школы?!" В тоне, с каким говорила пожилая женщина, сквозила тревога.
– Открывай скорей, горло… – пропищал тоненьким голоском верзила.
Тут же раздался писк, сигнализировавший о том, что замок открылся. Лопоухий проскочил в подъезд. "Сейчас она начнет искать его…" – пронеслось у него в голове. Действительно, где-то выше, кажется, на втором этаже, послышались щелчки отпираемого замка.
Миша поднялся по лестнице на один пролет, – на площадку выходили двери четырех квартир. Он свернул налево и, подойдя к железной двери, нажал на кнопку звонка. В это мгновение ему стало очевидно: вся его затея бессмысленна. В утренние часы, скорее всего, жильцы на работе. Кроме старухи, поджидающей своего внука, ему никто не откроет.
Подождав совсем немного, – секунд двадцать, – он позвонил в следующую дверь.
– Коля. Где ты? – раздалось сверху.
Лопоухий перешел на другой конец лестничной площадки, там позвонил в одну из квартир.
Когда переходил к двери другой, краем глаза заметил: полная пожилая женщина спустилась на полпролета вниз, на то место, откуда уже видно площадку нижнего этажа и, облокотившись на перила, щуря глаза, рассматривает его.
– Вы тут мальчика не видели? – спросила она, когда верзила повернулся в ее сторону.
– Бегали тут двое… Все смеялись, – буркнул Миша и отвернулся.
– Вот хулиганы! – воскликнула пожилая женщина. – Я так сразу и подумала. Голос-то был… Не его!.. Это из их класса. Такие маленькие, а уже мерзавцы!..
За дверью, перед которой стоял лопоухий – тишина. Он повернулся к пожилой женщине.