Слушая Бабушку, Жук тихонько вздыхал о несбыточном - его-то в ряды Вооруженных сил или хотя бы органов правопорядка не взяли. Конечно, по причине малообразованности. "Вот если бы я жил в городе и закончил курсы служебного собаководства…" - иногда мечтательно говорил он Марианне. Кошка, которая, кстати, тоже всегда внимательно слушала Бабушкино чтение, только фыркала в ответ: куда, мол, тебе, деревенщине!
Жук вздохнул и покосился на дрыхнувшего Ваську. Ничего не поделаешь, придется ждать, пока проснется.
Завещание
Катя бесцельно побродила по дому, включила чайник, заварила свежего чая. Наглая дама с визжащей собачонкой не шла из головы. Да, что же делать с домом?
Здесь прошло детство, здесь выросла мама, почти всю жизнь прожили бабушка и дед, а до них - прабабушка Поля и прадед Гриша, которые и построили первый сруб на берегу речки. Здесь каждая доска, каждый кирпич были согреты их руками. А старый сад, бабушкин розарий, который она пестовала, как ребенка? А пруд с "пристанью", которую когда-то сколотил отец специально для Кати и с которой они вместе пускали радиоуправляемые модели корабликов?
Продать все это, отдать в чужие руки, людям, которые не будут помнить родные для нее голоса, не будут знать, кто и зачем вбил этот гвоздь, повесил эту полочку, вырастил эту герань? И уехать в Питер, навсегда вычеркнув из истории тихую и достойную жизнь нескольких поколений ее предков? А куда потом приезжать, чтобы навестить их могилы?
От невеселых мыслей ее отвлекли шаги на крылечке.
- Кто там? - крикнула она с кухни. - Проходите, не заперто.
- Можно? - В проеме воздвиглась фигура соседа. - Не помешал?
- Да нет, проходите, пожалуйста!
Он быстро прошел, посмотрел на нее, все увидел - и мокрые глаза, и растерянное лицо…
- Извините, если не вовремя, - протянул ей узкий конверт. - Катерина Васильевна просила вам отдать, когда ее… В общем, когда я ее в больницу отвозил. Забыл вчера, вы простите.
Он потоптался на месте. Катя не знала, что говорят в таких случаях.
- Может быть, попьете со мной чаю? - неуверенно спросила она. - Только что заварила.
- Чаю? Можно, у меня еще с полчаса есть.
Она быстро налила чаю в две кружки, придвинула к нему хлебницу с сушками и пряниками. Полуотвернувшись, разорвала конверт.
"Милая моя девочка! - красивым учительским почерком писала бабушка. - Если ты читаешь мое письмо, значит, меня уже нет. Не плачь! Я прожила хорошую жизнь и ухожу спокойно, просто потому, что устала. Завещание мое ты уже видела. Дом, участок, книги и все остальное оставляю тебе, распорядись этим, как считаешь нужным. Побеспокойся, пожалуйста, о моих питомцах - Жуке и Марианне, пристрой в хорошие руки.
Хочу, чтобы ты знала самое главное: после смерти Сережи, после гибели Лизы и Саши моя жизнь уменьшилась во много раз. Я давно ушла бы, если б не ты - самое дорогое, что у меня оставалось. Очень хочу, чтобы и у тебя было все, чем дорожат люди, - любовь, семья, дети, внуки. Верь в себя, ты сильная и мужественная девочка, многое сумеешь. Очень тебя люблю! Будь счастлива, твоя бабушка".
Катя опустила письмо на колени, посмотрела мокрыми глазами на Николая. Тот невозмутимо пил чай, стараясь не встречаться с ней взглядом.
- Вот, - насморочным голосом начала Катя, - сегодня тетка какая-то приезжала, хотела дом купить… Сказала, что все равно сгорит.
- Так и сказала? - удивился Николай. - Надо же, какой народ смелый пошел! А вы что?
- А я ее прогнала… - неуверенно ответила Катя. - Только я на самом деле не знаю, что делать.
- Ну, неудивительно, - кивнул он. - Я бы тоже на вашем месте не знал.
- А вы мне что посоветуете? - без особого интереса спросила Катя.
Николай внимательно смотрел на нее. Светло-русые легкие волосы убраны в хвост, глаза прозрачно-серые, как речная вода, но сейчас потемнели и стали серо-синими, как грозовая ту ча. На носу еле заметные веснушки, губы, не тронутые помадой, тонкая шея… Сколько же ей лет? Должно быть не меньше тридцати, а выглядит как девчонка. То ли на самом деле беспомощная, то ли так хитро прикидывается. Взгляд ясно-вопросительный, совсем девчачий.
- Ну, из меня какой советчик! - едва заметно улыбнулся Николай. - Сам себе не могу советовать, не то что вам.
- Ну да, конечно, - вздохнула Катя. - Я должна подумать. Только не думается.
- Ну, ничего, как-нибудь образуется, - отставил кружку Николай. - Спасибо за чай, пойду…
- Да-да, конечно, - поднялась и Катя. - А я пойду бабушкины розы прополю, а то забросили мы их…
Мухина команда
Жук дождался, пока Васька проспится, вяло поковыряется в остатках Жукова обеда и уйдет на речку, поесть лечебной травы.
"Сдает все-таки, подлец!" - думал Жук, глядя вслед неровно ковыляющему коту.
Пес прижал уши, пятясь назад, ловко выпростался из растянутого ошейника и неспешно побежал к станции. У небольшого рынка рядом с железнодорожным вокзалом проживала веселая сучка Муха. Помимо сродства имен Жука в ней привлекал бесшабашный характер и готовность к авантюрам. Кроме этого, из-за своего положения - вполне законного проживания при рынке, точнее, под бытовкой рыночного сторожа Муззафара - Муха всегда была информирована лучше всех. К тому же ей часто доставались разнообразные обрезки и объедки со стола рыночного сообщества.
В общем, Муха была всесторонне привлекательная женщина. Одно в ней было плохо: безотказность распространялась не только на Жука. Поэтому вокруг Мухи всегда крутилась разношерстная собачья шобла - от отставного сторожевого пса Байкала, давно беззубого и тощего, как забор, до наглых щенков прошлогоднего помета, уже довольно зубастых и мускулистых. Но в силу дипломатичности характера и воспитания Жук как-то умудрялся поддерживать со всей этой командой корректные отношения, не переходя пределы дозволенного и приемлемого.
- Привет, Жучок! - радостно осклабилась навстречу ему Муха. - Ты как?
- Да как, - пригорюнился Жук. - Бабушка вот у нас померла.
- А, да-да, слыхала! - Муха потерлась умильной мордой о шею Жука, повиляла сочувственно хвостиком. - Ты не убивайся, что же делать-то…
- Да я ничего. - Жук вовсе не собирался вываливать Мухе все свои беды, ведь сразу же раззвонит по всему поселку. - У вас тут что новенького?
- Да ничего вроде. - Муха наморщила бровки. - Узбеки вот приехали к Муззафару. С женами, детьми. Дети бегают, орут. Черешню привезли, абрикосы ранние. Почем продавать будут, еще не знаю.
- Да что мне абрикосы! - грустно взвыл Жук. - Живодеры не проезжали?
- Нет, ты что! - испугалась Муха. - Давно уже не было. В Москве-то, говорят, вообще перестали собак мочить. Теперь ловят, какую-то операцию делают, чтоб щенков не было, и отпускают опять на волю.
- Да ну? - не поверил Жук. - Это зачем же отпускают, если уже поймали?
- Ну как тебе сказать, - сделала умную морду Муха. - Какие-то права собак, что ли… Гуманизм… В общем, одна тут москвичка бабам на рынке рассказывала, что убивать нехорошо, а так очень хорошо - сами повымрут… - окончательно запуталась Муха.
- Гляди ты, чего только демократы не придумают - сами чтоб вымирали, значит? А перед выборами говорили: каждой собаке - по хозяину! Вот и верь после этого агитации!
- Тебя-то новая хозяйка не обижает? - озаботилась Муха.
- Да нет вроде, она хорошая, - похвалил Катю Жук, решив не упоминать, что Внучка вчера забыла покормить их с Марианной. Мало ли чего, может, случайно… - А где твоя команда?
- Да кто где, - оглянулась Муха. - Молодые на пруд побежали купаться. Байкал с Глашей по рынку шакалят, где чего подадут. Боцман и Тришка на переезде, там сегодня дачники едут, они обычно бросают всякое из окон… Останешься? - Она игриво повернулась к Жуку хвостиком.
- Не, побежал я, - преувеличенно деловито засобирался Жук. Он и сам себе не признавался, что с возрастом прелести Мухи влекли его все меньше, а позориться не хотелось. - Как бы хозяйка не хватилась.
- Слышь, у меня тут косточка мозговая припрятана, будешь? - щедро предложила незлобивая Муха.
- Ну давай, погрызу, что ли… - великодушно разрешил Жук.
Насос сломался
Марианна проверила, что Катя делает в саду, проскользнула к будке Жука. Пса на месте не оказалось. У его миски, прижав уши, воровато подъедала остатки Дуся, кошка инвалида Барыбина со 2-й Рабочей.
Барыбин и сам ел черт знает что, предпочитая тратить свою инвалидскую пенсию на водочку, и кошку почти не кормил. Но глупая Дуся все равно верно служила Барыбину, исправно ловила мышей и крыс в барыбинском подполе, куда по осени ему наваливали картошки и морковки сердобольные родственники из деревни Лыщиково. За счет этой картошки старик и выживал, и Марианна сама видела, как Дуся с омерзением, но быстро ела вареную посиневшую картоху, которой хозяин делился с ней. А еще каждые полгода приносила инвалиду пять-шесть котят, после чего Барыбин с громкой матерной руганью топил их в поганом ведре и закапывал на огороде. Дуся несколько дней плакала, жаловалась соседским кошкам, но через полгода вся история повторялась…
Завидев Марианну, Дуся отпрянула от миски, прижалась к земле.
- Да ладно, чего там, ешь, - примирительно сказала Марианна. - Твой-то опять в запое?
- Ничё не в запое! - огрызнулась Дуся, пытаясь сохранить морду. - Лежит спит, нога с вечера болела у его. Грела ему всю ночь, да, видать, не помогает. А у вас-то поминки были, небось еды навалом?
- Ну да. - Марианна полизала лапку, полюбовалась на нее. - Ты заходи вечером, может, еще чего вынесут.
- Ладно, приду, если чё. - Дуся, все так же припадая к земле, исчезла в траве за забором.
Запыхавшийся Жук пролез под ворота, носом сунулся в свой ошейник и, умостив его на шее, плюхнулся в тени.
- Ну, чего тут, Мариванна? - с деловым видом поинтересовался он.
Кошка фыркнула, шмякнула его лапой по морде, но когтей не выпустила.
- Бегаешь все, приключений ищешь? - иронично спросила она. - Начистят тебе физиономию на рынке, добегаешься.
- Да ладно, - ответил Жук. - Новости узнавал. Узбеки приехали, черешню привезли, абрикосы. Псы на промысле, все спокойно.
- Тебе не о псах надо заботиться, а о собственной голове, чучело!
- Ну чего, чего о голове-то! - заскулил Жук. - Ты чего меня пугаешь? Что случилось-то?
- Приезжала какая-то мадам с дач, торговалась с Внучкой, хочет дом купить. - Марианна нарочно тянула слова, наблюдая, как нервно дышит пес. - Сказала, если не продаст, сожжет все.
- Как это сожжет? - перепугался Жук. - Это же нельзя, это же, как его… криминал!
- Ладно, не боись! Я же говорю, надо действовать! - И кошка склонилась к уху Жука, тихо промурлыкав свой план.
Катя три часа пропалывала заросший розарий, рыхлила, свозила траву в компост. Высоко поднявшееся солнце уже обжигало нос, обнаженные руки порозовели. Пора было принимать душ и подумать об обеде.
Но когда открыла краны в душевой кабинке, оттуда послышался только легкий свист - вода не текла. "Этого мне еще не хватало", - подумала Катя. Наверное, насос вышел из строя. Она сама несколько лет назад купила для бабушки импортный насос: воду в дом из глубокого колодца он подавал автоматически, стоило только открыть любой кран.
- И что теперь делать? - сама с собой разговаривала Катя, одеваясь и выходя из ванной. - Носить ведрами, как в каменном веке? Или идти новый насос покупать?
Кошка, сидевшая на пороге и тщательно вылизывавшая бок, посмотрела на нее скептически.
- Что делать, Марианна? - спросила у нее Катя. - Без воды нам с тобой не прожить.
Она взяла сотовый и решительно набрала номер Николая.
- Да! - услышала резкий голос.
- Николай, простите, это Катя, - благонравным голосом девочки-отличницы сказала она. - У меня проблема… Насос водяной, похоже, сломался. Вы не могли бы посмотреть? Пожалуйста.
- Зайду, только вечером, - с досадой сказал Николай. - Сейчас не могу, я на объекте.
- Спасибо, буду ждать, - еще более благонравно сказала она и отключилась. - Не может он, - объяснила она кошке. - Он у нас на объекте.
Марианна шикарно взмахнула хвостом и неспешно вышла на крыльцо.
Николай пришел в восьмом часу, все с тем же серым чемоданчиком, но не в комбинезоне, а в свежей майке, чистых джинсах и с мокрыми волосами - видно, только что из душа, с завистью подумала Катя.
Открыл колодец, поковырялся в насосе, что-то отвернул, привернул… Несколько раз просил Катю открывать краны в доме - насос молчал. Катя старательно бегала из дома и в дом.
- А где он у вас запитан? - спросил Николай, с досадой вытирая руки ветошкой.
- Где у нас… что? - не поняла Катя.
- Ну, где подключен к электричеству?
- А-а, наверное, в котельной. - Катя с готовностью махнула рукой в сторону кирпичной пристройки, где размещался отопительный котел, небольшая печь, которую дедушка не разрешил ломать, его старый верстачок, а также хранились все инструменты. Дверь в котельную была приоткрыта.
Николай прошел внутрь, хмыкнул и позвал Катю:
- Идите сюда!
В полутемной котельной он стоял у электрощитка. Подбородком показал на шнур с вилкой на конце, который валялся на полу.
- Он же у вас просто выключен из сети. И все.
- Я… не выключала, - растерялась Катя. - Я даже сюда не заходила еще. Как приехала.
- Ну, стало быть, вилка сама выдернулась, - с иронией произнес Николай.
Он поднял шнур, воткнул в розетку. Отвернул кран над эмалированной раковиной. Вода побежала с шумом, как будто соскучилась в долгой разлуке.
- Черт, как неудобно, извините, пожалуйста. - Катя чувствовала, что покраснела. - Может быть, кто-то случайно отключил. Но кто?
- Да нет, ничего, бывает. - Николай с интересом рассматривал ее растерянное лицо. - Не переживайте, это все пустяки. Если что, звоните в любое время. Чем могу…
Он ушел, а Катя еще долго сидела на лавочке, переживая мелкую неприятность как большую. "Ну что бы мне самой посмотреть, прежде чем человека дергать, - корила она себя. - А теперь он наверняка подумал, что я идиотка - сама шнур выдернула, а потом в панику ударилась".
Марианна лежала в густой траве, прижмурив глаза.
- Ладно, пошли в душ, киска! - Катя решительно поднялась. - Ничего страшного не произошло, подумаешь, сойду за дурочку!
Бессонница
Когда стемнело, Марианна неслышно подошла к будке. Жук дремал, выставившись из будки наполовину - вечер был теплый.
- Ну что, получился контакт? - спросонья хрипло бухнул он, уловив движение кошки.
- Да не очень, - с досадой ответила Марианна. - Прийти он пришел, но не задержался. И Внучка вела себя глупо - нет чтобы все в шутку превратить, всерьез расстроилась, покраснела.
- Ну вот, - приуныл Жук, - а я жизнью, можно сказать, рисковал, с електричеством этим. Ведь запросто убить могло.
- Не електричество, а электричество, неуч, - поправила она. - Ничем ты не рисковал, там шнур защищенный, не прокусишь.
- Да-а, - не поверил Жук. - А что ж ты сама не тянула его?
- У меня бы сил не хватило, Жучок, ты ж у нас силач! - насмешливо сказала кошка. - Нет, номер не вышел. Надо что-то еще придумать.
Катя долго лежала без сна. Ворочалась, переворачивала подушку холодной стороной, вспоминала любимые стихи. Она уже давно вот так не жила - без дел, без четкого расписания, без суеты, привычного бега по кругу: работа - дом - работа.
В незанятую работой голову без спроса лезли мысли, которые она в последние годы старалась не пускать, не давать им воли. И оказалось, они все это время сидели где-то "под полом" и вылезли, как только освободилось место от бесконечных макетов, проектов, планов.
"Что делать? - думала она. - Мне уже почти тридцать, а что я собой представляю? Ну, неплохой веб-дизайнер, мои проекты сайтов без замечаний принимают заказчики, работаю с рекламой, мои идеи хвалят, меня ценят в конторе. Есть круг друзей - нет, скорее товарищей по работе. Подружки как-то растерялись - кто за границей, кто в своих делах, в детях, видимся редко. Да и говорить с ними теперь почти уже не о чем - у каждой своя жизнь. Тата вся в бизнесе, у нее здорово получается, и говорит только об акциях, фьючерсах, курсе валют, пакетных инвестициях… С ума сойдешь. Ленка вообще ударилась в религию, ходит в белом платочке, губки поджаты, глазки опущены… У Наташки трое детей - там свои песни: зубки, животик, Антоша букву "ш" не выговаривает…
А я? Жизнь проходит - это теперь уже понятно. Вот бабушка - всю жизнь учила детей, и тут ее все знают, и она все про всех знала, ее жизнь была какой-то… полной, что ли. Даже гибель мамы ее не сломала, даже смерть деда. Никуда не спешила, а столько всего успевала. Все ей было в радость. Что же в ней такого было, что делало ее такой уверенной в себе, такой стойкой?"
Катя снова перевернула подушку. Лунный свет бил в окна, пластами лежал на полу. "Почему мы живем как-то в спешке, суетливо, а радости нет? Почему мы с Алексеем прожили вместе столько лет, а оказалось - я его совсем не знала, не понимала, только квартира и была общей. Приползали туда вечером, чтобы поспать, даже разговаривать сил не было. Может, поэтому все и развалилось? Пока взаимное чувство питало само себя, наш союз казался вечным. А как только помимо любви жизнь заполнила работа, неотложные дела, контакты с другими людьми, обязанности, она не выдержала, по крайней мере, его любовь… И я осталась одна, вся льдом покрылась…"
Вдруг Катя поняла, что сейчас совсем не чувствует этой ледяной корки, сводящей внутренности в комок, нет на лице жуткой маски с опущенными вниз уголками рта, а вернулись нормальные, живые ощущения. И боль от ухода бабушки была какой-то совсем иной, острой, но живой.
Она встала, прошла на кухню, попила холодной воды из чайника. В темноте сверкнули неоном кошачьи глаза.
- Спи-спи, Марианна, это я, - успокоила кошку Катя. Легла снова, но сон не шел.
"Может быть, я выбрала не то дело и не тот образ жизни? Ведь выбирала не сама, покорно и не раздумывая приняла то, что выбрал Алексей - как само собой разумеющееся. Хотела быть математиком, мечтала об открытиях. А занимаюсь совсем другим… Признайся, часто чувствуешь себя не в своей тарелке в агентстве. И не только от пронзительных глаз Вероники. Порой, вынырнув из очередного проекта, каким-то чужим взглядом видишь все вокруг: этот стерильный придуманный интерьер, эти привычные шуточки коллег, эти разговоры о биеннале, конкурсах, бюджетах, выделенных заказчиками на очередной проект… Разве тебе это все интересно? Разве этому ты хотела посвятить жизнь? Будь честной: ты мечтала только об од ном - посвятить жизнь Алексею, раствориться в нем. Но ему это оказалось не нужно. Не потому ли и твоя жизнь потеряла смысл, вкус, запах и цвет? И неужели так теперь будет всегда?"
Вот бабушка - она удовольствовалась скромной ролью сельской учительницы. Неужели у нее не было выбора? Училась в институте на круглые пятерки. После него могла уехать в другое место, остаться в городе, делать научную карьеру. Но она вернулась в свою деревенскую школу - зачем, почему? Из-за деда?