– Подожди, я только начала развивать мысль.
– Вечная любовь, вечная весна, как там еще?
– Вечная память!
– Да, благодарю! Вечность. Сколько это? Никто не знает, только потому, что наш мозг не воспринимает категорию бесконечность к осознанию.
– Тоня, может не надо?
– Надо! Сколько времени?
– Без пяти двенадцать, – ответил я, глянув на часы.
– Успеваем, – с этими словами она быстро вскочила, подбежала к столу, и, мгновенно налив рюмки, выпила залпом. Кинув в свой аппетитный ротик, который мне уже безумно хотелось поцеловать, кусочек селедочки с лучком, указала на порог. – Продолжим! Так вот, гражданин планеты Земля, вечность – это навсегда. Хотя мотылек, которому природа отвела жизнь длиною два часа, считал бы восемьдесят лет, которые нам отвела природа, вечностью! "Фауст" Гете, помнишь? Meфистофель подарил ему вечность, и что? Все продолжалось веками, и жизнь ему показалась бесконечной, и он сказал: "Остановись, мгновение, ты прекрасно!", и тем самым подписал себе смертный приговор.
Она закурила.
– Так, о чем это я?
– А Бог его знает. Но там был и Фауст, и Джульетта, и шесть детей, а главное, по-моему, там почему-то нет границ.
– Серьезно? И это обо всем я сказала?
– Да, Тоня, ты.
Она встала, молча пожала мне руку, сказала: "До свидания" и ушла, заперев за собой дверь.
Придя домой, я плюхнулся на кровать и, засыпая, улыбнулся, вспоминая шикарное декольте и короткую мини-юбку, которая, собственно, от моих внимательных глаз ничего и не закрывала, а даже очень наоборот! Хотя, думая про женскую логику, я почти был уверен, что все, что стало доступно моему глазу, было частью большого и коварного плана. Но не окунуться в этот омут я бы уже не смог.
Глава седьмая
Дорогу открывали торжественно. С разрезанием ленточек, с кучей гостей, владельцев новых участков и коренных жителей деревни. Все как-то сразу подружились и договорились жить мирно. Был большой стол, за которым мы все поместились, и, как положено в любой деревне, первый тост на таких мероприятиях дали мне.
– Дорогие мои товарищи, односельчане и гости. Дорога эта, в основном, была отремонтирована благодаря двум людям. Первый, это Сергей Назарович, большой друг нашей деревни. Сами знаете, сколько раз он засыпал нам ямы, чтоб хоть как-то можно было ездить по деревне. И в этот раз он пошел нам навстречу и сделал все быстро, недорого и качественно. Я хочу первый тост выпить именно за него. Спасибо тебе, Сергей Назарович! В нашей деревне ты всегда желанный гость. Приезжай, рыбачь, отдыхай, мы тебе всегда рады. Здоровья тебе, и еще раз спасибо!
Все дружно выпили и стали жадно закусывать жареной рыбой, грибами, картошкой и солениями, которые люди притащили из дома.
– Внимание, друзья! Второй тост – конечно, за Антонину Игоревну Суходольскую, новую жительницу нашей деревни, которая, как бы это помягче сказать, заставила меня эту дорогу сделать. Без нее, а это я вам точно говорю, не видать бы нам этой дороги еще четыре года! За Вас, Тонечка!
Никто не крикнул "Ура", никто не поднял рюмки, все смотрели на меня. Я глянул на Тоню и, увидав в ее глазах согласие, продолжил:
– Хотел сначала сделать это наедине, а теперь передумал. Тоня, я прошу Вас стать моей женой. Я люблю Вас!
Все получили, чего ожидали. Кто-то даже начал орать "Горько!", однако все ждали ответа.
Тоня встала, окинула всех взглядом, и без ломаний и сюрпризов, которые очень не любят люди, спокойно заорала: "Эх, бабы! Где наша не пропадала! Гуляем через месяц свадьбу!".
После этих слов пьянка понеслась, как положено. Ночью, когда деревня уже спала, мы, лежа в обнимку, наслаждались первой внебрачной ночью.
– Сережа, а ты почему меня назвал настоящим именем?
– Ну, во-первых, как бы я потом объяснял всем, что у тебя и отчество, и фамилия резко поменялись.
– А во-вторых?
– А во-вторых, – тут я наклонился и достал из брюк конверт, – ты уже стала гражданкой Российской Федерации, и я в торжественной обстановке, в постели, вручаю ваш паспорт. – Я пожал ей руку и она, смеясь, кинулась жадно изучать документ.
– А почему раньше не отдал?
– Ты мне запретила к тебе подходить до пьянки, да и зачем людям об этом знать. Все уверены, что ты нормальная российская гражданка.
– Ну, и как я за неделю изменилась?
– Конечно, даже очень. Юбка стала длиннее и блузка без выреза.
Она принялась меня колотить кулачками, что не могло не привести к очередным объятиям.
До утра мы так и не уснули. Болтали о предстоящей свадьбе и всякой ерунде.
– Ну, скажи мне, как я тебе?
– Не понял?
– Ладно, зададим вопрос по-другому: "Я тебя как женщина устраиваю в постели?"
– Тонька, ты просто обалденная женщина, я просто поражен.
– Ну и хорошо, ты тоже хорош. Так что я согласна выйти за тебя замуж!
– Так ты уже дала мне согласие.
– Нет, дорогой, вспомни, что я сказала. Я сказала всем, что через месяц будем гулять на свадьбе!
– А что это не одно и то же?
– Ох, и тупые вы, мужики! Я сегодня тебе устроила ночью последнее испытание – каков ты в постели. Согласись, было бы очень неприятно после свадьбы, в первую брачную ночь, обнаружить, что ты импотент? Или голубой? Или тебя только на раз в неделю хватает? Что бы я тогда делала? Плакала по ночам в платочек. Ведь вы мужики даже не подозреваете, что регулярно заниматься "этим", – она глазами указала на мое достоинство, – важно и нужно не только, а вернее, не столько вам, как нам. Женщина, если с ней не проводить задушевных бесед, как мы тут с тобой ночью, то она начинает болеть. А болезни эти очень серьезные, могут до смерти довести. Поэтому я тебе это рассказываю, поэтому я тебя и проверяла, скажем так, с удовольствием на удовольствия. На западе принято заключать брачные контракты – это плохо, за исключением одного пункта, где оговорено: в какой день недели они обязаны заниматься сексом. И никого не волнует: устал ты, не выспался, поссорились вы, или что-то другое, ты обязан выполнить свой долг. А это, согласись правильно. А вот если ты не выполнишь хоть раз этот пунктик, то ты останешься холостым и нищим, потому что любой адвокат сдерет с тебя такие штрафы, неустойки и компенсации как морального, так и материального ущерба, что ты трижды подумаешь перед тем, как откажешь удовлетворить жену. Если бы у нас так было, то поверь мне, разводов и тем более, женских болезней было бы втрое меньше. Ничего, что я тебе тут лекцию прочитала?
– Очень познавательно! И полезно! Знаешь, почему?
– Ну?
– Потому что за время лекции я отдохнул слегка и очень бы хотел продолжить наши упражнения по предотвращению женского заболевания от воздержания!
Глава восьмая
Гости, прибывшие издалека, спали в моем доме, и в восемь утра я пошел их будить. Потерь не было, так что к одиннадцати все приближенные подтянулись в дом к Тоне, где мы накрыли стол, разожгли мангал и заложили пиво в холодильник.
"Как невеста?" – этот вопрос звучал чаще других, и Тоня, как истинная скромница, смущаясь на публику, отвечала: "Спасибо, приняли в эксплуатацию успешно!" Веселье продолжалось, все получили приглашения на свадьбу и только поздним вечером разъехались.
Начался обратный отсчет до свадьбы. Трудно описать словами, что такое подготовка к свадьбе. Да и не нужно, потому что слабонервные тогда никогда не будут жениться. Самая большая проблема была в деньгах, которых ни на что не хватало. Мне пришлось даже занять денег, потому что хотелось для Тонечки все самое лучшее. Все было готово за день до торжества. Мы упали вечером в кровать полностью выжатые, как две половые тряпки.
– И это все только ради того, чтобы напоить до поросячьего визга сотню человек, дав им возможность посмотреть на наши новенькие одежды, и поорать "Горько!", – Тоня с ужасом закрыла глаза.
Через сутки стали мужем и женой. Было все, как и предполагали: уничтожение продуктов, водки, вина и трезвости. Все под крики "Горько!" и "Наливай!" На ум приходила только одна мысль: "Скорей бы это закончилось!" Тоня так же, как и я, не любила больших и шумных компаний. Пока мы готовились к свадьбе, их у нас и не было. Мы твердо решили после свадьбы не употреблять спиртного, чтобы вывести из себя гадость, приобретенную во время запоя и для того, чтобы начать заводить ребенка. И хотя мне с моими долгами и зарплатой смутно представлялось, как это будет, я был уверен, что "Бог дает ляльку, Бог даст и на ляльку!"
– Слушай, Сережа, ты знаешь, я смотрю – мы им всем абсолютно пофиг. Может, поболтаем?
– Давай, о чем?
– Ты знаешь, я сейчас сидела и думала, как-то все у нас хорошо происходит. Вот если бы я писала этот роман, то в этом месте обязательно какую-нибудь гадость вставила!
– Например?
– Ну, например, идет свадьба, все счастливы, и тут вдруг врывается твоя бывшая жена и от зависти кидается на меня с ножом и режет на куски, а ты потом сидишь и плачешь над моим телом, а ночью вешаешься в сарае.
– А что, веселый конец истории, главное – добрый!
– Теперь давай ты придумай, как бы ты закончил, – в это время толпа проорала очередной раз "Горько!", мы мило и застенчиво улыбаясь, словно в первый раз, целуемся, чмокаемся как первоклассники и под улюлюкание народа степенно садимся на свои места.
– Так, – задумался я, – я бы так: "И в это время в дом, под абсолютно гробовую тишину, входит бледный-бледный муж Тони, которого все считали утонувшим, и с криком "Так не доставайся же ты никому" убивает тебя. Слезы, сопли, кровь, занавес.
– Очень неплохо, только вот "не доставайся же ты никому" уже где-то было.
– Да, напортачил немножко.
– Не, ну все равно неплохо.
– Тогда вот так: "И в это время в дом входят семь полицейских. Тоня думает, что это за ней, за мошенничество с документами. Сергей уверен, что это за ним, за нарушения при строительстве дороги. Полицейские подходят к ним и объявляют, что они арестованы оба. Тоня через пять дней погибает в тюрьме от тоски, а Сергея убивают полицейские при попытке к бегству, когда он узнал, что его любимая умерла". Смех, слезы, тоска, и Ромео с Джульеттой, как напоминание всем о силе любви.
Тоня от восторга захохотала и захлопала громко в ладоши. Все стихли, ожидая объяснений.
– Народ, почему так долго нет криков "Горько", я хочу целоваться, – с этими словами она обхватила меня за шею, и по-взрослому, взасос, поцеловала меня под оглушительное одобрение присутствующих. Все стали пить и заниматься своими тарелками.
– Замечательно, Сережа, – уже шепотом на ушко сказала она. Подумав, продолжила, – теперь моя очередь. Представь, мы поцеловались, и ты мне говоришь: "Как же мы жить будем, милая, у меня долгов полный рот, а тут еще тройня скоро родится". Я тебя успокаиваю: "Ничего, как-то проживем, любовь такая штука, ради которой надо чем-то жертвовать". И тут к нам подходит твой товарищ по институту Арсений, – в это время Арсений, который приехал на свадьбу, действительно подошел к нам и говорит: "Сергей! Месяц назад ко мне позвонила Тоня, которая узнала мой номер, и попросила узнать, преследуют ли ее на бывшей родине".
– Вы что это отрепетировали? – не выдержал я, перебив его. Тоня и Арсений приложили пальцы к губам, приказывая замолчать, чтобы продолжить этот спектакль.
– Так вот, – продолжил Арсений, – мы все узнали, и оказалось, что Тоня не только не проходит по делу о гибели мужа, так как следствие установило, что ее муж с любовницей утонули в результате падения с лодки, а еще и является потерпевшей стороной. Мало того, муж ее обладал двадцатью пятью процентами акций банка, в котором работал. Поскольку наследников у него не было, все акции подлежали передаче Антонине. Мы связались с Антониной, и она сообщила нам, что когда-то слышала от мужа, что акции эти стоят около двух миллионов долларов.
– Ребята, хорош прикалываться, – я возмущенный поднялся, – свадьба все-таки, люди хотят веселиться.
– А вот теперь самое веселое, Антонина и Сергей, – не обращая внимания на меня, продолжил Арсений, – мы продали эти акции не за два, а за три с половиной миллиона, двадцать процентов из которых взяли себе, как договаривались, а остальные положили в банки, на депозиты. Теперь каждый месяц вы будете получать проценты – около нескольких тысяч долларов наличными.
Я возмущенно махнул рукой и пошел на воздух. Арсений с Тоней за мной. Когда мы вышли на улицу, я уже хотел сорваться и наговорить гадостей. Но он не унимался и продолжал:
– Сделка сделана, и мы считаем необходимым отблагодарить таких выгодных клиентов, как вы. Поэтому я сейчас хлопну в ладоши…
– И вон та тыква превратится в БМВ шестой серии! – подыграл я ему.
– Вот видишь, с маркой мы угадали, – сказал он парню, стоящему на дороге. После чего он хлопнул в ладоши, и я увидел, как к нашему дому подъезжают два джипа БМВ с одинаковыми номерами, только один черный, второй белый.
Машины остановились, из них вышли водители, демонстративно кинули ключи зажигания на сидения и отошли в сторону.
– Тоня, разрешите ребятам доехать домой на вашей машине, я думаю, она вам уже не нужна?
– Да вы что, совсем охренели, – заорал я, – вы что "Золушку" на современный лад разыгрываете?
– Серега, заткнись и слушай. Все, что я тут рассказал – правда. Машины – ваши. Ты мне подогнал богатого клиента, и у меня есть виды на строительство еще одного поселка у вас в селе, – и за это тебе вот эта премия, а она подогнала нам жирное дельце – и вот это ее премия. Все законно, не тупите, принимайте честно заработанные премии, или подарки, называйте, как хотите. А счета в банках, – он повернулся к помощнику, – вот. Так что поздравляю, ребята, вы теперь не бомжи! Пошли бухать!
Постояв на крыльце еще немного, мы закрыли машины, тайком заглянув в техпаспорта, чтобы прочитать свои фамилии, пошли в дом, не то чтобы счастливые, а… ну вы поняли.
– Будем бухать! – уверенно сказал я.
– Миленький, – передо мной стоял умоляющий ангелочек, в глазах которого было столько чистоты и ожидания счастья, – а можно и я тоже?
– Можно, ребенком займемся через два месяца. Тащи саксофон!
"Проклятие Овидия"
Часть первая
Глава первая
Моя бывшая теща лежала при смерти, и, к сожалению, это исправить уже было нельзя. Она позвонила мне и попросила прийти к ней, и я, посоветовавшись с моей женой, согласился. Они были знакомы давно, и она, как и я, ничего плохого об этом человеке не могла сказать.
– Просто к ней и прийти-то некому. Поэтому сходи, Лешенька, нельзя человеку в таком состоянии отказывать.
– Я не представляю, зачем эта встреча вообще нужна?
– А ты не думай, не гадай, а просто сходи, мало ли, что она тебе сказать хочет, может что-то важное, а даже если просто выговориться ей нужно, посиди, послушай.
– С чего это бывшая теща бывшему зятю душу изливать будет? Позвала бы священника и исповедалась по-людски.
– Леша, иди и не морочь голову ни себе, ни людям.
Я понимал, что не идти нельзя, но и идти смотреть, как умирающий человек будет мне рассказывать о своих мыслях и чувствах, тоже не очень хотелось. Но, все-таки решился.
Никогда я не любил больниц. Да и кто их любит? Своеобразный запах, шаркающие походки больных в каких-то нелепых халатах и строгий, разновозрастный персонал в идеально белых одеждах всегда вызывали во мне какой-то холодок внутри. До палаты меня проводили и сказали, что женщине, к которой я иду, осталось совсем недолго жить. Когда я спросил: "Есть ли какие-то ограничения по времени и предмету разговора?", врач в недоумении пожала плечами и ничего не ответила. Я зашел. В нос ударил запах каких-то лекарств, отчего у меня засосало "под ложечкой".
– Здравствуйте, Марья Степановна!
– Здравствуй, Лешенька! Проходи, садись возле меня.
– Как Вы себя чувствуете? – не зная с чего начать, спросил я.
– Мне бы хотелось ответить: "Не дождетесь!", но, видимо, тут не тот случай. Плохо мне, Леша. Даже не физическая боль меня гнетет, а душевная, – тут она посмотрела на меня и стала успокаивать, – ты не бойся, я плакать не буду, и винить тебя ни в чем не буду – не за что. Получилось все так в моей жизни, что ты сегодня оказался самым близким мне человеком, с кем я могу перед смертью поговорить. Так уж вышло. И ты, пожалуйста, посиди, послушай меня, а я хоть выговорюсь напоследок, хорошо?
– Конечно, Марья Степановна, я слушаю Вас.
– Подай мне водички, а то что-то в горле пересохло.
Она попила, легла повыше и, глядя мне в глаза, начала:
Дружба закончилась, и мы возненавидели друг друга. Обе семьи распались. Отец Нины после скандала с рукоприкладством уехал в другой город, бросил пить и завел себе другую семью. Мой отец ушел от нас, жил в общежитии, некоторое время еще встречался с мамой Нины, но новой семьи не получилось. Он запил и через пять лет умер. Мама Нины вышла замуж за военного, и живут они в хорошей квартире на набережной, возле речного вокзала.
– Вы хотите сказать, что ваша подруга Нина – это Нина Петровна, моя нынешняя теща и мама моей жены Светы? А военный – Николай Васильевич, мой тесть?
– Да, Леша, жизнь такая штука, что никогда не знаешь, что от нее ждать. Нина и я – бывшие лучшие подруги, а теперь, по очереди, стали твоими тещами. Вот такая петрушка. Водички попить не хочешь?
Я попил, попила и Мария Степановна. Не дав мне осознать то, что мне уже сообщила, она продолжила: