- Пусть сорванцы резвятся. А то так и вырастут, не понюхав настоящей мальчишеской жизни, - пьяно засмеялся Девлин.
Их было шестеро: Билл с Беккой, Девлин с Тессой, Шейн и блондинка из Южной Африки - новая приятельница Тессы по фитнес-центру. Блондинка принадлежала к прослойке иностранцев, которая появилась в Шанхае совсем недавно. На вопрос, чем она занимается, женщина назвалась стилисткой. Сама она в подробности не вдавалась, а собравшихся это не особо интересовало. Тесса пригласила ее для Шейна, желая помочь ему исцелить душевную рану, нанесенную внезапным уходом Росалиты. Однако замысел не удался. Шейн с его прямолинейностью мачо пришелся блондинке не по вкусу. Австралийцу она тоже не понравилась. Он больше пил, чем говорил. Чувствовалось, что он предпочел бы сейчас оказаться в каком-нибудь баре, среди незнакомых людей, чем слушать всю эту болтовню. Но по мере того как на столе прибавлялось пустых бутылок, его интерес к южноафриканской стилистке начал проявляться все заметнее.
- А не закончить ли нам этот милый вечер в постели? - без обиняков спросил австралиец.
- Я непременно закончу его в постели, - ответила блондинка, глядя перед собой. - Только не с вами.
- Видела местных крестьян, - рассказывала Бекке Тесса. - В целом выражение "чумазые китаёзы" - не преувеличение. Дети у них похожи на маленьких трубочистов. Просто уличные мальчишки из романов Диккенса. Честное слово. Сразу вспоминаешь этого… как его… Ловкого Плута. Они тупо глазеют на вас и все. Представляете? Стоят и глазеют. Похоже, больше они вообще ничего не умеют.
- Я тоже видела нечто подобное в "Плаза-66", - оживилась блондинка, поворачиваясь к Тессе. - Они там торгуют часами. Вонь от этих торговцев такая, что меня едва не стошнило.
- Не надо их так строго судить, - мягко, не собираясь вступать в спор, сказал Билл. - Половина из этих ребят вообще не бывала в школе. И почему они грязные - тоже понятно. Они целыми днями работают на полях вместе с родителями. Хотите знать, куда уходит половина бюджета китайских сельских школ? На обильные банкеты для школьных инспекторов. Учителя не смеют заявить этим важным шишкам, что сами живут впроголодь.
- Да будет вам, Билл! - засмеялась Тесса, считая это розыгрышем.
- Это правда! - упрямо произнес он.
Ему почему-то захотелось убедить Тессу в правоте своих слов. Часть его, еще сохранявшая трезвый рассудок, призывала ни в коем случае не затевать спор. Но Билл слишком много выпил, чтобы прислушиваться к голосу разума. Он вспомнил яндунского мальчишку, бросавшего камни в "чудо-дома", и жестокость охранников. Тесса должна знать об этом. Они все должны знать об этом.
- Понимаете, детям яндунских крестьян отказывают в праве на будущее. Они уже сейчас не нужны государству, а когда вырастут - тем более не будут нужны. Нет никакой разницы между этими ребятами и фабричными рабочими Дунбэя, которых государство "временно уволило". Временно! До конца их жизни! Но те-то хоть взрослые. А здесь - дети. Китаю не нужны его дети!
Бекка встала, чтобы посетить туалет. Перехватив взгляд мужа, она выразительно постучала по своим часикам. Пора возвращаться и отпустить аму, которую они оставили с Холли.
- Определенное неравенство, что и говорить, существует, и его нельзя отрицать, - кивнул Девлин.
Он поднес к губам бокал. Бокал был пуст, и это чрезвычайно удивило главу Шанхайского филиала.
- Согласна, - заявила стилистка, поняв слова Девлина по-своему. - Взять тех же мигрантов. Полиция должна принять какие-то меры.
Проходя мимо Билла, Бекка слегка дотронулась до его макушки. Это был второй сигнал не затевать спора.
- Определенное неравенство? - переспросил Билл, игнорируя болтовню модной южноафриканской дурочки.
- Дружище, лучше пропустим еще по бокальчику, - попытался отвлечь его Шейн.
Билл проигнорировал и его.
- Все китайское "экономическое чудо" построено на неравенстве. Говорят, к середине века Китай по уровню производства превзойдет Штаты. Возможно. Но и тогда полмиллиарда китайцев будут жить на два доллара в день. Это у них называется коммунизмом.
- Китайцы давно уже не коммунисты, и вы это прекрасно знаете, - раздраженно возразил Девлин.
- Я что-то не понимаю, на чьей вы стороне, Билл? - со смехом спросила Тесса.
- Но вы ждете хотя бы символического заявления о равенстве. Формального кивка. Разве не так? - допытывался Билл. Сейчас, как никогда, ему было важно добиться от босса понимания. Он залпом осушил бокал и продолжал: - Вы ждете, что правительство хотя бы осторожно признает существование неравенства и кинет жалкие крохи помощи тем же яндунским детям. А зачем Китаю равенство? Оно здесь не работает. Я скажу больше: западный мир тоже не заинтересован в здешнем равенстве.
Девлин поморщился, будто жевал лимон. Шейн махнул официанту, заказывая очередную бутылку.
- Если здесь установится равенство, кто согласится работать за миску лапши? - все больше распалялся Билл. - Себестоимость производства резко взлетит, и тогда Китай потеряет привлекательность. Китай богатеет, пока в нем сохраняется обездоленное большинство. - Он нетерпеливо повернулся к Шейну. - Да где же это чертово шампанское?
- Ох, Билл! - Тесса засмеялась так, как обычно смеются взрослые над рассуждениями подростков. - Что за речи, Билл?
Шейн наполнил бокалы. Едва пригубив, Билл понял, что переполнен шампанским. Пьяный задор остывал, однако желание растолковать этим людям очевидные вещи не исчезало.
- А что вам не нравится в моих речах, Тесса? - с вызовом спросил он. - Что вы желаете от меня услышать? Панегирик китайским "чудесам"?
Тесса перегнулась к нему через стол, как будто они сидели здесь только вдвоем.
- Без этого ужасающего неравенства, Билл, вы бы все потеряли, - почти шепотом сказала она.
- Как это понимать? - спросил он, тоже подаваясь вперед и глуповато улыбаясь.
Жена Девлина сердито тряхнула головой.
- Нечего лить слезы по чумазым китаезам, Билл. Все, что мы имеем, построено на вопиющем неравенстве. Или вы впервые слышите об этом? Я поверила бы вам, если бы вы только вчера приехали в Китай. Но вы живете здесь почти год. Так усвойте наконец: в этой стране все строится на неравенстве. Да, Билл. Все, что вы имеете сейчас. Все, что вы будете иметь, когда станете партнером. И все, что вы имели до сих пор.
- Как прикажете понимать ваши слова?
За столом вдруг стало тихо. Билл прекрасно знал, как понимать ее слова.
- Как это ни цинично, но нам нужно радоваться, что это чумазое большинство существует. Им нужно выживать. Любой ценой. И потому они готовы работать на самых жутких фабриках, скрести наши туалеты и делать еще десятки и сотни тяжелых и скучных работ. Кто половчее, зарабатывает раздвиганием ног. А иначе у нас не было бы образа жизни, к которому мы привыкли, вторых домов, бонусов и много чего еще. - Тесса умолкла, решая, стоит ли продолжать. Но она тоже достаточно выпила сегодня. - Да, Билл, у нас не было бы ничего, чем мы вдоволь наслаждаемся сейчас. И вам бы не видать вашего великого маленького приключения как своих ушей.
Они молча глядели друг на друга. Билл ждал, не зная, осмелится ли она выдать его тайну.
- А не пора ли нам отправиться по домам? - спросил Шейн.
Он заметил официанта и что-то пролаял ему на мандаринском диалекте.
Девлин взял жену за руку. Тесса даже не шелохнулась.
- Не понимаю, о чем вы, - сказал Билл.
Опьянение не прогоняло страх, а лишь опускало поглубже, где он продолжал бурлить, норовя вырваться на поверхность.
- Неужели не понимаете? - притворно удивилась Тесса. - Попробую объяснить еще проще. Нечего лить слезы об участи китаез. Все, что они продают, - это подделка. Фальшивка.
- Их часы - это точно подделка, - закивала головой стилистка. - У меня в Дурбане есть младший брат. Еще совсем мальчишка. Хотела ему купить часы, а как посмотрела… Позвонила ему и сказала: "Питер, у меня рука не поднимается покупать тебе подделку".
- Китайцы - мастера по части фальшивок, - с нескрываемым презрением повторила Тесса. - У них не только полно фальшивых часов и пиратских дисков с фильмами и компьютерными программами. У них наверняка и оргазмы фальшивые. А их любовь? Тоже явная фальшивка. - Она допила шампанское, поставила бокал и насмешливо поглядела Биллу в глаза. - Китайская любовь…
- Вы опять не знаете, о чем говорите, - бросил ей Билл. - Глупо сваливать в одну кучу какие-то часы и любовь. Сомневаюсь, чтобы вы знали хотя бы одного китайца.
- Как именно знала? В библейском смысле? - усмехнулась Тесса.
- А идите вы к черту! Что с вами говорить?!
- Полегче, Холден, - встрепенулся Девлин. - Вы все-таки разговариваете с моей женой.
Шейн, стоявший возле стола, потянул Билла за руку.
- Вставай, дружище. Пора ехать домой, баиньки, - сказал он. - Тигр ждет.
- Кто-нибудь может вызвать мне такси? - вопрошала южноафриканская стилистка. - Бунд просто кишит попрошайками.
Однако Билл продолжал сидеть. Тесса вновь перегнулась через стол и ткнула в него пальцем.
- А я вас предупреждала, - заявила она. - Еще тогда, когда у вас все только начиналось с этой маньчжурской шлюшкой. Но вы не пожелали прислушаться, Билл. Я тогда еще говорила вам, что все кончается одним из двух: вам придется либо бросить жену, либо расстаться с этой девкой. Я говорила вам, Билл… говорила вам, поганцу. Но вы не слышали. Вы предпочитали не слышать. Вы верили, что у вас все будет по-другому. Нет, Билл, это всегда кончается одним из двух, и всегда кончается плохо.
Тесса подняла голову, и Билл тоже. У другого края стола стояла Бекка; лицо ее бледнело на глазах. Она поняла. Наконец-то все разрозненные нити соединились в целостную картину.
В зале кто-то уронил бокал. Послышался звон стекла и смех.
- Цин бан во цзиечжан, хао ма? - крикнул Шейн, прищелкнув пальцами.
Пора платить по счету!
Все это Тигр видел не впервые.
Он вез их в Губэй, наблюдая за ними в зеркало заднего обзора. И с чего он тогда решил, что эти двое окажутся другими? Шанхай крайне редко укрепляюще действовал на браки.
Эти босс и леди отличались лишь тем, что оба молчали. Ни ругани, ни криков. Нет, они не плевались друг в друга словами. Все дорогу до дома они молчали, будто слова, которые им нужно сказать другу, были слишком ужасны и для языка, и для ушей.
Приехав домой, Билл и Бекка вели себя как нормальная супружеская пара, вернувшаяся из гостей. Они вежливо и дружелюбно поговорили с амой, и та рассказала, что Холли плохо засыпала. Вероятно, и сейчас не спит. Потом они поблагодарили аму и проводили ее до дверей. Бекка прошла в спальню дочери. Билл, остававшийся в комнате для гостей, слышал, как она уговаривает полусонную Холли:
- Спи, дорогая. Я вернулась. Я с тобой. Давай закрывай глазки и спи.
Билл сидел на постели. Заслышав шаги жены, он поднял голову и тут же опустил. Он не мог смотреть Бекке в глаза.
- И кто же она? - сухо, по-деловому спросила Бекка, входя в спальню и откидывая волосы с лица. - Одна из местных шлюх или одна из тех, которые кучкуются во "Вместе с Сюзи"?
Заметив удивление на его лице, она печально улыбнулась.
- Представь себе, я все знаю об этом месте. Думаешь, женам о нем ничего не известно? Как же! Жены - круглые дуры, которые верят, что их мужья сутками пропадают на работе. Так кто она? Местная шлюха или тамошняя?
Билл что-то пробормотал. Бекка приблизилась еще на шаг и, будто глуховатая старуха, поднесла к уху сложенную чашечкой ладонь.
- Что ты сказал? Не слышу ответа.
Билл поднял голову.
- Я сказал, что она - не шлюха.
- Идиот… идиот… идиот.
Она била его обеими руками: по рту, по носу, по щекам и даже по глазам. Билл лишь опустил голову, даже не пытаясь прикрыться. Обручальное кольцо жены оцарапало ему нос, отчего у него заслезились глаза.
- Плевать мне на вас обоих! - выдохнула Бекка, наконец опустив руки. - Я тебя не держу. Вы с ней стоите друг друга. Представляю, что ты говорил ей. "Жена меня не понимает… мы так и не нашли с ней общего языка… малышка, у нас с тобой все всегда будет так… верь мне, маленькая моя, мы сумеем найти способ… я еще никогда не был так счастлив, как с тобой…"
Бекка мастерски пародировала вкрадчивые голоса актеров из дурацких сентиментальных фильмов о любви.
"Наверное, так оно и было, - подумал Билл. - И наверное, так было бы и дальше. Жалкая пародия на реальную жизнь".
Бекка села рядом и закрыла лицо руками.
- Ты разбил мне сердце, - дрогнувшим голосом сказала она. - Ты разбил мне сердце, Билл.
"Что это? Кино наяву? Неужели мы разучились говорить своими словами? Наверное, других слов просто нет. Все зависит от того, чем они являются для тебя: ролью или…"
- Прости меня, - сказал Билл, обнимая ее за плечо. - Прости меня. - Он несколько раз повторил ее имя, добавив: - Бекки, только не разлюби меня. Слышишь?
- Не прикасайся ко мне! - Бекка сбросила с плеча его руку. Она перестала плакать, вытерла нос и вдруг обрела ледяное спокойствие. - Не трогай меня после того, как ты лапал ее.
Это прозвучало как новое правило для их новой жизни.
- И не смей целовать Холли после того, как твои губы целовали эту грязную шлюху из Третьего мира!
- Ты мне запрещаешь целовать мою дочь?
- Да. Держись от Холли подальше. - Глаза Бекки сузились до щелочек, полных ненависти. - Держись подальше от моей дочери, грязный кобель.
Билл бормотал что-то, непонятное даже ему самому. Это заставило Бекку поднять голову. Глаза ее покраснели, а на щеках, вместе со слезами, блестели недовытертые сопли.
- Ты разучился внятно говорить?
- Я сказал: Холли - и моя дочь тоже.
Бекка оскалила зубы.
- Твоей шлюхе стоило бы обо всем этом подумать, прежде чем тянуть тебя в постель. Если, конечно, она способна думать. - Бекка встряхнула головой. - Когда собираешься уходить? Сейчас или утром?
- Никогда. - Билл опустил голову.
- Что-о?!
Бекка вскочила и стала мерить шагами их просторную спальню. Билл с горькой усмешкой подумал, что и эта сцена встречается чуть ли не в каждом фильме: разъяренная женщина, мечущаяся среди красивого интерьера.
- Я никуда не уйду. - Он говорил ровно, даже равнодушно. Все эмоции кончились. Он говорил, сам не слишком веря своим словам, как будто право решать теперь принадлежало не ему, а Бекке. - Я никуда не уйду.
Бекка заговорила с ним… даже не как с ребенком, а как с деревенским дурачком.
- Но, Билл… ты нам здесь не нужен.
- Говори за себя. Так и скажи, что тебе я здесь не нужен.
- Да. Ты мне здесь не нужен.
- Но я не хочу уходить.
- Это почему, Билл?
- Потому что я люблю тебя.
- Я сейчас умру от смеха!
- И дочь свою я тоже люблю.
Билл думал, что уж в этом Бекка не посмеет усомниться. Он ошибся.
- Ты любишь свою дочь? А о чем ты думал, когда ложился с этой грязной китайской шлюхой? Или ты вообще не подозревал, как все это ударит по ребенку?
- Ударит? Как?
- Билл, ты что, действительно идиот?! Тесса тебе правильно сказала: рано или поздно эти игры кончаются. И на что ты надеялся? Что я не узнаю? Или, узнав, буду терпеть ради дочери? Может, тебе и в голову не приходило, что я могу развестись с тобой?
Да, такое ему в голову не приходило. Билл запоздало понял, что слишком многое не приходило ему в голову.
- Твои родители не разводились. Твоя мать умерла. Наверное, я скажу страшную вещь, но тебе повезло, Билл. Для детей развод хуже смерти. Да, смерть - это горе. Но развод - еще худшее горе. Отец или мать уходят не из жизни вообще. Один из них уходит из твоей жизни. И ты ощущаешь… свою никчемность, свою ненужность. Ребенок думает не так, как взрослые. Ты можешь объяснять ему что угодно, но в глубине души ребенок всегда считает причиной развода себя. И эта рана остается на всю жизнь. Из несчастных детей вырастают несчастные взрослые. Хуже всего - они начинают верить, что заслужили такую жизнь.
- Тогда зачем ломать жизнь Холли? Я должен остаться. Если я тебе больше не нужен, я по-прежнему нужен дочери.
- Неужели ты не понимаешь, что это невозможно? - Вопрос был задан уже иным, надломленным голосом. - Билл, как ты мог так жестоко поступить с нами? С теми, кому ты был дороже всего?
Бекка села на постель, оцепенев от горя. Билл не осмеливался протянуть к ней руку. Потом она совладала с собой, вытерла глаза тыльной стороной ладони и сказала:
- Ответь мне на один вопрос, Билл.
- На какой? - спросил он, страшась услышать ее вопрос.
- Тебе это действительно было нужно?
Билл ощутил ее ненависть. Он разрушил свою жизнь с Беккой. Скорее всего, и жизнь Холли теперь бесповоротно изменится. Тоже по его вине. И сколько бы он ни говорил о своей любви к ним, как бы ни просил разрешения остаться, их маленькая семья уже не будет прежней.
- Ничего мне не было нужно, - тихо произнес Билл.
Он верил, что говорит правду. Жена с изумлением глядела на него, пытаясь понять. Она вдруг перестала понимать человека, за которого семь лет назад вышла замуж.
- Билл, неужели нам с тобой было плохо? Неужели наш брак так мало для тебя значил? Брак - это время. Брак - это доверие. Брак… не знаю, что это еще, но я знаю… это что-то такое, чего ты никогда не получишь от шлюшки, которую подцепил в баре. Может, ты считаешь себя… изобретательным? Ловкачом, умеющим жить двойной жизнью, не возбуждая ни малейших подозрений?
- Никем я себя не считаю.
- Какой же ты глупый… - Бекка не слушала его. Ее голос снова начал дрожать, и она держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Прежде, чем расстаться, она должна ему кое-что сказать. - Да, Билл, ты очень глупый. Заурядный кобель - вот в кого ты превратился. Теперь Холли будет жить лишь с матерью. Одним несчастным ребенком на свете станет больше. Она все равно узнает, когда повзрослеет. Не удивлюсь, если она вообще возненавидит мужчин. Такое бывает. И все из-за папочки, который променял дочь на грязную китайскую шлюху.
Билл думал, что Бекка вновь ударит его. Нет. Она была слишком удручена горем. Смята. Раздавлена.
- И во всем будешь виноват ты, - всхлипнула Бекка. - Ты предал нас обеих. Я любила тебя, верила тебе, а ты бездумно растоптал все это. Я вот думаю, почему? Наверное, для тебя это ничего не значило. Время, что мы провели вместе, - чепуха. Все, через что мы прошли, - тоже чепуха. Ты испоганил все хорошее, что было в моей жизни. - Она уронила голову на грудь. Плечи ее затряслись.
- Бекки, не плачь. Прошу тебя, не плачь. - Но она плакала, не в силах остановиться.