Джоу на минутку остановилась, чтобы перемолвиться с Фэй, которая проходила мимо нее с группкой гостей, а затем ушла. Через пару секунд Фэй уже улыбалась мне и представляла спутников, так что возможность улизнуть и попробовать успокоить мою подругу оказалась упущенной.
- Кен! Думала, ты меня избегаешь.
- Эмма! Если бы… - возразил я, присаживаясь рядом с ней на одну из двух сияющих хромом и кое-где обтянутых черной замшей кушеток, размещенных в одном из главных "объемов".
Мы подняли бокалы и чокнулись.
- Выглядишь потрясно, - сообщил я ей.
Простенькие джинсики, свободная шелковая блуза и ленточка в волосах, как у Алисы из Страны чудес, но Эмма действительно смотрелась классно. Конечно, мы все тогда были подшофе, но дело заключалось, разумеется, вовсе не в том, ничего общего с теми разговорами в подпитии, когда все бабы кажутся красавицами. Она же только слегка приподняла брови.
Эмма была женой Крейга Виррина, моего лучшего друга, с которым мы учились в одной школе в те времена, когда я жил в Глазго; у нас с Крейгом, когда мы ходили в пятый и шестой выпускные классы, образовалась там своя маленькая, состоявшая всего из двух человек команда, но потом он уехал, пошел учиться в Лондонский университет и уже через год обзавелся женой и маленькой дочкой. Тогда как меня злокозненные учителя сделали козлом отпущения под тем надуманным предлогом, что я, видите ли, плохо подготовился к экзаменам, и я остался дома, готовить чай и добывать наркотики для еще более ленивых и беспутных диджеев с радиостанции "Стратклайд-Саунд".
Эмма была и стильная, и забавная, и привлекательная, и все это в той мягкой, милой и ненавязчивой манере, которая свойственна некоторым блондинкам; она всегда нравилась мне до безумия, но все то, что соединяло нас, дало трещинку из-за того печального и заставившего нас терзаться виной секрета, о котором мы, конечно, никому не рассказывали и который состоял в том, что однажды - всего один раз - мы с ней переспали. Когда это случилось, они с Крейгом как раз переживали трудную полосу: он загулял на стороне, она об этом узнала - впрочем, теперь они опять разошлись, вот уже года два как… но все равно. Жена моего лучшего друга - и о чем, черт меня подери, я тогда думал? Следующее утро выдалось, наверное, самым поганым за всю мою жизнь. И ей, и мне стало так стыдно, что попросту не имело смысла притворяться друг перед дружкой, будто все является не тем, чем было на самом деле, - а именно, колоссальной ошибкой.
Похоже, это и есть одна из тех вещей, о которых мечтаешь, чтобы ничего подобного никогда с тобой не случалось. Но из памяти такое не выкинешь, хотя мы и старались сделать это изо всех сил, и только время несколько притупило чув-ство вины, однако все-таки иногда, когда наши с ней взгляды встречались, возникало ощущение, что все произошло только вчера, и нам приходилось отводить глаза. Я жил в нескончаемом страхе, что Крейг может узнать.
Думаю, это отчасти напоминало те случаи, когда мы с Джуди оказывались в одной постели после нашего с ней развода, но здесь присутствовало и нечто совсем другое. Это была еще одна связь, о которой я никому не мог рассказать. Если задуматься, то я вообще не смог бы никому рассказать о большинстве своих связей, интрижек, или как там их еще, - либо по одной, либо по другой причине. И разумеется, я не стал бы никому говорить о своих серьезных делах с Селией - Селией сноровистой, Селией сексапильной, Селией сногсшибательной, - никогда. Бог ты мой, если бы человек поверхностный задумал взять у меня интервью о моей личной жизни, он бы ушел под впечатлением, что во флирте мне нравится привкус опасности, но в данном случае была даже не просто опасность, здесь могло дойти до нешуточной беды, а то и хуже.
В минуты уныния мне порой приходило в голову, что все эти заморочки - а то даже и какая-то одна из них - когда-нибудь могут свести меня в могилу.
- Давненько тебя не видела, - наклонясь ко мне, произнесла Эмма так тихо, что ее слова почти растворились в окружающем нас гвалте.
- Закрутился, жизнь прямо бурлит.
- С этим не поспоришь. Я видела, в каком бурном настроении выскочила отсюда Джоу и как ее при этом штормило.
- О нет, это еще не шторм. Хотя, конечно, не самая обычная ее походка. Так, где-то посередке; скорее просто поспешная.
- Что ты ей сказал?
- На этот раз я вообще ни при чем. Просто напряг по работе, оттого и буря. Где Крейг?
- Забирает Никки, - Она взглянула на часы, - Скоро придет.
- Ну а как прекрасная…
- А как там твоя программа? - перебила меня Эмма.
- Ты еще спрашиваешь! - Я притворился обиженным, - Не слушаешь, что ли?
- Ты меня отвадил, когда говорил, что оружие должны иметь одни преступники.
- Собственно, мы, кажется, выразились не совсем так.
- Может, стоило выражаться яснее. Так что ты сказал?
- Не помню, - солгал я.
- Нет, помнишь. Что преступники должны иметь оружие.
- Вовсе нет! Совсем другое. Я привел такой довод: если вы заберете оружие у нормальных законопослушных людей, то получится, будто оружие останется у одних преступников. На самом деле довод очень дерьмовый и придуман теми, кто просто хочет иметь оружие.
- Почему?
- Потому что именно обыкновенные законопослушные граждане и сходят с ума, а потом отправляются в какую-ни-будь начальную школу и там открывают огонь по детям; по сравнению с ними уголовники пользуются оружием куда более осмотрительно и ответственно. Для них оружие является обычным орудием труда, которое они используют против других преступников, а вовсе, добавил бы я, не против целого класса детишек, которым не исполнилось и восьми.
- Ты сказал: преступники должны иметь оружие - это цитата. Я слышала.
- Если я это и сказал, то преувеличивая, для комического эффекта.
- По правде сказать, я не думаю, что это…
- Ты, кажется, пропустила целый кусок моих рассуждений, - остановил ее я, - Помнится, мы пришли к выводу, что оружие можно давать только тихим психам и людям, с головой ушедшим в себя, а там уже как получится, преступники они или нет. Потому что сходят с ума только тихони. Ты не замечала? А потом их потрясенные соседи твердят одно и то же: он всегда был такой спокойный, мы и подумать не могли… Так вот: оружие - только психам. В этом весь смысл.
- Ты сам себе противоречишь. Только что ведь говорил - мол, оружие должно иметься у всех.
- Эмма, я же профессиональный спорщик. Зарабатываю на жизнь, говоря всякую всячину всем наперекор. Может, я передумал. Осознал вдруг, что играю на руку тем, кто заявляет, будто Америка и Израиль превратились в благословенный рай, царство мира и порядка благодаря тому, что там каждый вооружен до зубов.
Эмма усмехнулась.
- Однако, - возразил я только что сказанному, делая патетический жест рукой, в которой не было виски, - статистика не больно-то на их стороне. В Швейцарии тоже вот оружия много, а преступлений, связанных с его применением, не очень.
Эмма заглянула в свой стакан и легонько его встряхнула, закрутив содержимое водоворотом.
- В Штатах ты бы долго не продержался, - пробормотала она.
- Почему? - спросил я с удивлением.
- Тебя бы прикончили.
- Что? - Я рассмеялся. - Там даже Говарда Стерна никто до сих пор не подстрелил.
- Я, скорее, имела в виду ревнивых мужей, бойфрендов и так далее.
- Ага. - Я выпил залпом остатки своего виски, - Вот это уже действительно совсем новый поворот темы, - Я встал, - Тебе принести еще выпить?
В длинной блестящей галерее, которая служила кухней, Фэй сметала с кафельного пола осколки разбитого бокала. Развозчики, только что доставившие еще несколько охлаждающих контейнеров с едой, распаковывали их. Я начал протискиваться сквозь толпу людей, которых едва знал, и мимо своих приятелей-рекламщиков, говоря направо и налево "Привет!", "Здравствуй!", "Как дела?", улыбаясь и похлопывая по плечу, пожимая протянутые руки.
Кул стоял, прислонившись к кирпичного цвета холодильнику "SMEG", а какой-то "пиджак" с багровым лицом и тоненьким кейсом тыкал его в грудь и что-то втолковывал.
- …понимаешь, обязательно выйти сегодня на работу хотя бы после перерыва, - говорил "пиджак", - Намечено совещание.
Кул пожал плечами:
- Приятель, я организую концерты. Работаю без выходных. Это первый день, когда мы оба смогли все бросить к черту и что-то устроить.
- Ну ладно, так и быть, на этот раз ты прощен, - заявил багровый "пиджак", покачиваясь, - Но больше чтобы этого не было, - И он громко расхохотался.
- Ха-ха, - подхватил Кул.
- Да, и чтобы больше ни-ни, - повторил "пиджак", направляясь к выходу. - Ну, это было потрясающе. Потрясающе. Спасибо. Спасибо за приглашение. Получилось великолепно. Надеюсь, вы будете счастливы.
- Спасибо, что пришел. Береги себя.
"Пиджак" на кого-то наткнулся и разлил виски.
- Извиняюсь, извиняюсь.
Он обернулся и поискал глазами Куда, чтобы помахать ему рукой, но тот уже повернулся и пошел в сторону главного в его пентхаусе "объема".
Я занялся самообслуживанием и плеснул себе какого-то ординарного виски, затем увидел, что кто-то принес бутылку "лафройга" бочковой крепости, так что я отставил свой первый бокал и налил этого напитка богов во второй, после чего пошел к холодильнику за льдом.
- Привет, Кен!
Я закрыл дверцу холодильника и увидел Крейга - того самого, который считался моим лучшим другом (по Шотландии). С его обычной слегка застенчивой усмешкой и в какой-то потрепанной, мятой одежде, на бритой голове круглые очочки. В ту пору, когда цвет его волос еще поддавался определению, они у него были черными, как и у меня; может, вились немного больше. Мы с Крейгом всегда были схожей, довольно стройной комплекции, только с третьего класса старшей ступени школы я обгонял его на пару дюймов. Нас иногда принимали за братьев, что каждый из нас считал для другого незаслуженной лестью. У нас были глаза разного цвета - у него карие, а у меня голубые. Рядом с Крейгом стояла, балансируя на костылях, его дочь Никки. Чтобы узнать ее, мне потребовалось несколько секунд.
В последний раз я видел Никки больше года назад, когда она еще училась в школе; угловатая, неловкая, она все время краснела. А теперь вытянулась и стала такая же высокая, как отец, и такая же красивая, как ее мама. У нее были длинные шелковистые волосы, золотистые, но с рыжинкой, наполовину скрывающие бледное личико с тонкими чертами, прямо-таки сияющее молодостью и здоровьем.
- Крейг! Никки! - воскликнул я. - Девочка, ты выглядишь неподражаемо, - я посмотрел на ее свежезагипсован-ную ступню, торчащую вперед под некоторым углом из-под высоко подвернутой штанины джинсов, - но ты, кажется, сломала ногу.
- Футбол, - И она повела плечами, так широко, насколько позволили костыли.
Мы с Крейгом обменялись тычками и похлопали друг друга по спине в полном соответствии с каледонской традицией, предписывающей подобное поведение для всех давно не видевшихся земляков-шотландцев. Я обнял и Никки, но несколько более сдержанно. Она как бы наклонилась, чтобы попасть в мои объятия, и "клюнула" меня в щеку. От нее пахло той сельской свежестью, какая встречается лишь на приличном расстоянии от Лондона.
- Слышал, ты в Оксфорд надумала, ага? - проговорил я, глядя на нее и качая головой.
Она покивала.
- Угу… Просто воду или что-нибудь вроде того, - Эго она уже обращалась к отцу.
- Китайский, кажется? - спросил я.
- Эге, - кивком подтвердила она.
- Здорово. Тебе повезло. Сможешь научить меня ругаться по-мандарински.
Она хихикнула, внезапно опять превратившись в ребенка.
- Если только пообещаешь делать это в прямом эфире, дядюшка.
Я втянул воздух сквозь зубы.
- Умоляю, не называй меня дядюшкой, о’кей? Подари мне, старику, немного счастья, пусть люди подумают, что ты просто шальная девчонка, которую мне случайно удалось подцепить.
- Кен! - И она заехала мне по ноге костылем.
- Эй ты, - пробормотал я, потирая голень, - должен же я поддерживать репутацию. Или придерживать.
- Ты ужасен!
- Да ладно тебе. Пойдем лучше где-нибудь присядем, - предложил я, протягивая руку, чтобы она могла опереться, и объявил: - Крейг, нам здесь больше делать нечего, мы двинем туда.
Он помахал мне рукой. Никки мотнула головой, подавая знак, чтобы я шел впереди.
- Хромай за мной, - распорядился я и стал протискиваться сквозь толпу, направляясь к главному "объему", а Никки заковыляла следом.
Я обернулся, чтобы опять взглянуть на нее, когда мы выбрались из кухонной толчеи, и вздохнул:
- Ах, Никки, Никки!
- В чем дело?
- Знала бы ты, сколько сердец разобьешь в Оксфорде, малютка.
- Ага, значит, вместо того чтобы ломать кости, ты советуешь взяться сразу за внутренние органы, удачная мысль.
- М-да. Так, значит, футбол?
- Девчонки, знаешь ли, нынче тоже в него поигрывают.
- Господи, не может быть! И как только вам не мешают длинные юбки… Ой! Да поосторожней ты с костылями!
- Ну…
- И кем ты на поле?
- Форвардом; меня сбили как раз в штрафной. Кстати, это был бы хет-трик.
- Вот свинство!
- Никки, Никки. Эй, Никки! - Откуда-то появилась Эмма. Она крепко обняла дочь, аж глаза закрыла.
Я немного помаячил возле, но на диванчике, на который они присели, больше не нашлось места, и к тому же Эмма, такое впечатление, сознательно меня игнорировала. Я помахал Никки и побрел прочь. Пора втянуть еще пару дорожек, а то и сыграть быстренько разок-другой на приставке "Плей-стейшн-2", которая, как я знал, есть у Кула (если вам кажется, что я похож на мальчугана, которому родители не хотят или не могут купить собственную игрушку, то, во-первых, умоляю простить мне мои приступы детства, а во-вторых, такая приставка еще недавно имелась и у меня, только я одной пьяной летней ночью сильно разозлился и выбросил ее за борт. Обитая на приспособленной под жилье барже, я иногда могу такое проделывать).
Занюхав пару дорожек, выпив еще пару бокалов и потрепавшись еще с несколькими людьми, я почувствовал себя лучше и опять вышел на террасу, чтобы насладиться открывающимся с нее видом и сделать несколько глотков свежего осеннего воздуха. Теперь, когда Джоу ушла, у меня появилось ощущение свободы, дополненное предвкушением открывающихся возможностей, ведь впереди заманчиво расстилались и остаток дня, и вечер. У меня имелась с собой парочка "Иво-8", и я подумывал, не закатить ли колесо. Хватит на остаток дня. Хотя это означало бы, что я опять войду в противофазу с Джоу, если доведется воссоединиться с ней до конца дня. Правда, если уж вклинились ребята из "Аддикты", на скорую встречу с ней я могу не рассчитывать, но кто знает.
Чья-то рука обняла меня за пояс. Затем ко мне прижалось ласковое тело, последовал поцелуй в щеку и вкрадчивый, как у кошечки, голосок прошептал:
- Привет, мур-мур-мур.
- А, Эйми, привет и тебе.
Мы с Эйми ладили. Вообще-то первоначально она считалась одной из подруг Джоу, но, мне думается, последнее время наши с ней отношения развивались гораздо лучше, чем отношения между нею и Джоу, которая, похоже, к ней охладела. Эйми была почти одного роста со мной; ее ухоженные, доходящие до плеч темновато-белокурые волосы вились от природы. А еще у нее имелись очень длинные ноги и потрясающая фигура. Вместе с тем она словно попала в какую-то временную петлю, потому что, будучи на год младше Джоу, одевалась и вообще вела себя так, словно была на пять или даже на десять лет старше. Пресс-секретарь в фирме, занимающейся лоббированием всевозможных проектов.
- Хорошо выглядишь, Кен.
Эйми выгнулась назад, развела руки, и ее локти легли на кирпич парапета. На ней были жемчуга, синяя блуза и юбка-миди с длинным жакетом, а также баскетбольные туфли.
- Аты, как всегда, выглядишь крайне аппетитно, - проговорил я с улыбкой.
Мы с Эйми частенько встречались, чтобы на пару съесть ланч. И все время флиртовали и подшучивали друг над другом, вот уже с год изображая страстный роман, но оба знали, что на самом деле до этого никогда не дойдет. Ну, скорее всего, что так. Это с Эйми я не так давно разговаривал по телефону, когда пришлось разъединиться.
Она расслабленно улыбнулась и осмотрелась по сторонам.
- Джоу здесь?
- Была, но пришлось уйти. Работа.
- Опять эта аддиктивная банда?
- Именно.
Она изящно поднесла к губам свой бокал с белым вином и слегка пригубила.
- И как прошло венчание? - Несильный порыв ветра разметал ей волосы и забросил прядку налицо. Эйми ее сдула.
- Не знаю, - ответил я, - Меня там не было - сидел на работе, вел эфир.
- Поня-я-ятненько… Слушай, Кен, у тебя что есть при себе?
- Чутка кокса и пара доз экстази.
- Снежком не поделишься? Просто захотелось вдруг с чего-то кокаинчику, - И она мило наморщила носик, - У тебя бывает такое чувство?
- Да каждый божий день.
На свадебной тусовке присутствовала пара детишек и к тому же промелькнули двое журналюг, которым я не слишком доверял, поэтому в дальнем конце единственного на этом чердаке коридора мы отыскали подходящую комнату. Раньше здесь находился кабинет Фэй, а теперь стояло множество коробок, в которые она упаковывала подготовленное к переезду имущество.
Вернувшись вскоре на террасу, мы трепались друг с дружкой уже взахлеб, и тут Эйми заметила все еще лежащее на парапете недоеденное яблоко, взяла его и принялась разглядывать.
- Все в порядке, - успокоил я ее, - это наше.
Она бросила его мне. Вид у яблока теперь был отвратный: там, где я его надкусил, оно все покоричневело. Я перегнулся через кирпичную кладку и подержал яблоко на весу, примериваясь, куда оно может упасть, если его отпустить. Эйми, стоявшая рядом, тоже перегнулась через парапет. Я отпустил яблоко. Медленно переворачиваясь в воздухе, оно падало, почти исчезая из виду.
Ударившись об асфальт автостоянки, оно взорвалось множеством брызг, и его белые кусочки широко разлетелись по темной поверхности; я был в высшей степени удовлетворен.
- Прекрасно!
Эйми даже захлопала в ладоши. Перегнувшись через парапет, мы обменялись взглядами. Внезапно я опять почувствовал себя школьником.
- Послушай, - сказал я.
- Что?
- Давай еще что-нибудь сбросим.
- Мне только что самой пришла в голову подобная мысль.
- Я знаю.
Вот так и вышло, что мы в конце концов перекидали за парапет едва ли не половину того, что было на чердаке у Ку-ла и Фэй. Начали с фруктов.
- Что-то у них там многовато еды, - заявила Эйми, помогая мне подтаскивать к парапету апельсины и бананы; сбросив их, мы принесли дыню и еще яблок.
Затем стали разглядывать на асфальте в сотне футов под нами результаты своих трудов. Они нас разочаровали.
- Как-то не очень, да? - сказал я, в очередной раз оглядывая раздавленное месиво, оставшееся от пары сброшенных нами апельсинов. - Похоже, цитрусовые не подойдут. Фрагментация у них подкачала.
- И у бананов тоже.