- Всё в порядке, - по-матерински сказала она. - Теперь тебе станет полегче. Не обращай внимания на этих странных священников. Главное сейчас - твое здоровье. Тебе пора подумать о своем здоровье.
После этого духовидица отправилась в туалет и не выходила оттуда минут двадцать. Обеспокоенная Кэролин то и дело заглядывала к ней:
- Тебе нужен доктор.
- Нет, не нужен.
- Что случилось?
- У меня месячные.
- У тебя болит живот?
- Да, что-то вроде сильных спазмов.
- Мало того, что у тебя грипп, так не хватало только спазмов.
- Это сейчас пройдет.
- У тебя есть тампоны?
- Я не пользуюсь тампонами.
- А прокладки?
- Прокладками я тоже не пользуюсь.
- Что же ты делаешь?
- Подкладываю носовой платок или салфетки.
- Это же каменный век.
- Тем не менее.
- Но это негигиенично.
- Мне очень плохо.
- Я чувствую это по голосу.
- Ты не потеряешь сознание?
- Принеси, пожалуйста, мою куртку.
Кэролин сбегала за курткой.
- У меня осталось несколько таблеток тайленола. Пожалуй, я приму пару штук. И таблетки от аллергии.
- Я принесу тебе воды, - сказала Кэролин.
Она пошла в офис, чтобы взять чашку Энн.
- Как она там? - спросил отец Коллинз. - Что с ней?
- Это женские проблемы, - ответила Кэролин. - Вы в этом ничего не смыслите.
Она отнесла Энн чашку вместе с тайленолом и упаковкой фенатола. Даже в уборной, над унитазом, со спущенными джинсами, Энн выглядела очень хорошенькой, у нее были стройные, как у подростка, бедра и упругие икры без капли жира. Кэролин почувствовала тоскливую зависть.
- У меня что-то с желудком.
- Ты серьезно больна.
- У нас в школе это называли "месть Монтесумы".
- Понос?
- Да.
- Только этого нам не хватало! Грипп, месячные, а теперь еще и понос.
- Да. И мне опять тяжело дышать. У меня снова обострилась астма.
- Иногда нужно делать перерыв. Понимаешь, о чем я? Твое тело взбунтовалось, милая Энн. Оно просит тебя: "Помоги мне, давай сходим к доктору".
- Завтра. Во второй половине дня. После встречи с Пресвятой Девой.
При этих словах Кэролин закатила глаза.
- Я съела слишком много апельсинов, вот и всё, - сказала Энн. - Все будет нормально.
Кэролин направилась назад, в офис. Священники сидели ссутулившись и наперебой зевали.
- Мы тут размышляли о феномене мучеников, - сказал отец Коллинз. - В связи со страданиями Энн.
- Мученики… - задумчиво произнесла Кэролин. - Неплохое название для рок-группы.
- Речь идет о душе, избранной Богом, - сказал отец Батлер, - которой предназначено вынести множество страданий и болезней во искупление грехов человечества. Предположительно, такая душа разделяет страдания Христа. Так считают чудаки, которые верят в подобные вещи. На самом деле это полная ерунда. Первый пример, который приходит мне в голову, это история Вероники Люкен, провидицы из Квинса, известной также как Вероника Креста.
- Никогда о такой не слышала.
- Чем она только не болела! Диабет, камни в желчном пузыре. Не помню, чем еще, все это продолжалось не один десяток лет. Еще была провидица по имени Мэри Энн Ван Хуф, которая обожала разглагольствовать о евреях и коммунистах. Кажется, у нее на руках были стигматы, при этом ее беспрерывно тошнило.
- Хватит, - сказала Кэролин. - Я больше не желаю это слушать. Пойду посмотрю, как там Энн.
- Прекрасно, - сказал отец Батлер.
Энн стояла у раковины и мыла руки. Она туго затянула надвинутый на голову капюшон.
- Больше никаких апельсинов, ты права, - сказала Кэролин. - Там слишком много кислоты. Или чего-то еще.
Она помогла Энн добраться до офиса, устроила ее на кушетке и укутала одеялом.
- Надеюсь, вам лучше, - сказал отец Батлер. - Мне бы не хотелось продолжать беседу, если она представляет угрозу вашему здоровью.
- Со мной все в порядке.
- Вы уверены?
- Я нормально себя чувствую.
- Ладно, - сказал отец Батлер, - тогда я попрошу вас рассказать мне немного о том, как вы пришли к вере.
- Что вы имеете в виду? - спросила Энн.
На лице отца Батлера промелькнуло легкое раздражение.
- Я хочу знать предысторию. Опишите свой духовный путь.
- Духовный путь? - переспросила Энн. - Думаю… мне кажется, все произошло на берегу моря. Всё из-за моря. Мне нравится океан, очень нравится, я люблю смотреть на волны. Когда я вижу море, у меня возникает такое необыкновенное чувство… Не знаю, как сказать. Наверное, многие ощущают нечто подобное, когда приходят на берег моря. Да, еще звезды, - подумав, добавила она. - Конечно же, звезды. В сентябре я иногда ставила палатку в горах, где хорошо видны звезды, в ясную ночь конечно, и тоже чувствовала что-то похожее. Наверное, все это и так понятно, но раз уж вы спрашиваете… И еще уйма разных мелочей. Ну, например, эти штуковины, как их там… которые сыплются с кленов весной в ветреный день… Я представляла, как из них вырастут новые деревья, и, знаете, при этом у меня тоже появлялось такое странное чувство… Или когда я подолгу разглядывала какую-нибудь букашку, гриб или травинку. Это, наверное, и был этот… как его… духовный путь. Когда я все это видела. Это происходило постоянно. Обычный ветер или что-нибудь еще вдруг вызывали у меня такое непонятное чувство…
- Какая прелесть! - воскликнула Кэролин. - Да ты настоящий поэт!
Отец Батлер, склонившись над своим блокнотом, сказал:
- Прошу вас, Энн, продолжайте. Мне очень хочется услышать от вас что-нибудь еще. Расскажите о своих мыслях.
- О чем я должна рассказать?
- О чем угодно. Говорите все, что приходит в голову. Наиболее памятные эпизоды вашей жизни, светлые воспоминания, неприятности. Я…
- Она не сумасшедшая, - сказала Кэролин. - Если вы имеете в виду это. Она абсолютно нормальна.
- Я не говорю, что она сумасшедшая.
- Но подразумеваете.
- Ни в коем случае.
- Да.
- Ничего я не подразумеваю.
- Могу поспорить, вы считаете ее шизофреничкой. С параноидальным бредом. Или что у нее пограничное состояние.
- Теперь, - вздохнул отец Батлер, - я хочу задать очень простой вопрос. - Он поскреб уголок рта и поморщился. - Мне неприятно об этом говорить, поверьте, но спросить это - мой долг. Алкоголь и наркотики. Что вы на это скажете?
- Ни то ни другое, - ответила Энн. - Я не употребляю ни того ни другого.
- Этот ответ меня не удовлетворяет.
- Я же сказала, я не употребляю ни того ни другого.
- А в прошлом?
- В прошлом - да. Признаю.
- Как давно это было?
- Несколько недель назад.
- Что значит "несколько"? Сколько именно?
- Наверное, три. Три или четыре.
- Наркотики или алкоголь?
- Марихуана.
- И только?
- Марихуана и грибы.
- То есть слова "я не употребляю ни того ни другого" означают, что три или четыре недели назад вы употребляли марихуану и галлюциногенные грибы? Я правильно вас понял?
- С грибами я завязала раньше. Четыре недели назад.
Нахмурив брови, отец Батлер торопливо писал в блокноте.
- Простите, - сказал он, - я очень медленно пишу. - Он оторвался от блокнота, но отблеск света на стеклах его очков не давал увидеть его глаза. - Это важно, - пробормотал он.
Он отложил ручку и типичным для церковного функционера жестом сложил крупные руки над сердцем, переплетя пальцы.
- Требуя взвешенных решений, Церковь убеждена, что личность предполагаемого духовидца важна не меньше, чем характер предполагаемых видений. Первое и второе нераздельны. Без подлинного духовидца нет подлинного видения. А подлинный духовидец не употребляет наркотики. Таким образом, признание в употреблении наркотиков не только заставляет усомниться в подлинности видений, но и дает нам простое и ясное объяснение случившегося. Несомненное и неоспоримое. Полагаю, все вы со мной согласитесь. Резонный вопрос при выяснении подлинности видения - не было ли оно галлюцинацией, вызванной какими-либо химическими соединениями. Галлюцинации, вызванные наркотиками, и явление Девы Марии - разные вещи. Думаю, здесь мы будем единодушны.
- Допустим, - сказала Кэролин. - Но Энн не была под кайфом уже почти месяц, а явления Девы Марии происходят сейчас.
Отец Батлер поставил локти на стол.
- Видите ли, - сказал он, - я занимаюсь подобной работой уже много лет. Мне пришлось расследовать явления Девы Марии в Хейт-Эшбери. Я не впервые сталкиваюсь с употреблением грибов, содержащих псилоцибин. Мне хорошо известна их способность - кстати сказать, отмеченная в научной литературе - стимулировать психическую активность и порождать весьма яркие образы спустя значительное время после того, как первичное воздействие сошло на нет. Специалисты называют такое свойство эффектом обратного кадра, и я не сомневаюсь, что вы о нем тоже слышали. Наверняка про эффект обратного кадра вы знаете не хуже меня.
- Это не про меня, - сказала Энн.
- Это не про нее, - сказала Кэролин. - Эффект обратного кадра случается на грани между сном и явью. С Энн происходит нечто совсем иное, это исключительно сильное и глубокое ощущение.
- Не знаю, - сказал отец Батлер, - как определить расплывчатые характеристики отсроченного воздействия псилоцибина на психику. Я не уверен, что в научной литературе можно найти сведения о сроках максимальной интенсивности такого воздействия, мне, во всяком случае, не приходилось встречать ничего подобного, но на данном этапе рассмотрения дела мы должны учесть весьма высокую вероятность того, что исследуемые видения вызваны употреблением грибов с псилоцибином.
Энн покачала головой. Она хотела что-то сказать, но промолчала. Кэролин взяла маленькую руку Энн, положила ее на свое могучее бедро и прикрыла ладонью.
- Погодите, - сказала она. - Я ни разу не слышала, чтобы тот, кто употребляет грибы, видел Пресвятую Деву изо дня в день на одном и том же месте в точно назначенный час и при этом до и после видения вел себя абсолютно нормально, не страдал никакими галлюцинациями и не падал в отключке. Никогда в жизни я не встречалась с эффектом обратного кадра, который хотя бы отдаленно напоминал то, что происходит с Энн, так что ваше объяснение для этого случая не годится.
- Мы учтем ваше мнение, - ответил отец Батлер, - но не станем вносить его в официальный протокол нашей беседы.
Он слегка повернулся на стуле отца Коллинза.
- Энн, - сказал он, - помогите мне еще немного. Помните ли вы, когда начали употреблять грибы, содержащие псилоцибин?
- В шестом классе.
- В столь юном возрасте? Это весьма прискорбно.
- Мы собирали их на продажу. Вместе с мамой. - Энн на мгновение прикрыла глаза. - Вот я и призналась вам в преступлении. Нам нужно было на что-то жить. И тогда я их попробовала. И делала это потом. Иногда.
- Знаете, - сказал отец Батлер, - это напоминает мне одну историю. - Он перевел взгляд на отца Коллинза. - Вам знакомо имя Уолтера Панке? Помните про эксперимент, который он поставил в страстную пятницу? О нем писали в журнале "Тайм" лет тридцать пять назад.
- Меня еще на свете не было, - сказал отец Коллинз.
- В страстную пятницу в подвале одной из церквей Бостонского университета Панке дал псилоцибин двадцати студентам-протестантам, которые изучали теологию, и организовал для них трансляцию богослужения из главной церкви. Он хотел проверить, вызывает ли наркотик религиозно-мистические переживания у добровольцев с соответствующими склонностями. Практически у всех наркотик вызвал галлюцинации религиозно-мистического характера: им казалось, что они погрузились в бесконечность, вкусили вечной жизни или воспарили над миром, точно пророки или святые. Подчеркиваю, Панке использовал во время этого широко известного исследования именно псилоцибин. А теперь скажите, разве это не имеет отношения к нашей Энн?
- Погодите, - сказала Кэролин, - я ведь уже говорила, Энн не была под кайфом четыре недели. А видения происходят сейчас.
- Еще одно исследование, - сказал отец Батлер, - еще один лакомый кусочек из прошлого. Отлично помню, как об этом писали в бюллетене Междисциплинарной ассоциации по исследованию галлюциногенов. Кстати, вы можете себе представить, что в мире существуют подобные организации? - Отец Батлер сокрушенно покачал головой. - Речь шла о том, что наркоманы, употребляющие псилоцибин, нередко слышат голоса. Явственные, хорошо различимые голоса, которые говорят вполне разумные вещи. Вероятно, подобные голосу Матери Божией. То же самое произошло и с Энн. То, что она употребляла псилоцибин, - не случайное совпадение. Неужели вы считаете, что здесь нет никакой связи?
- Но это был не только голос. Я видела ее, отец Батлер.
- Я не говорю - стараюсь не говорить, - что употребление псилоцибина - это ответ на все вопросы. Я говорю лишь о том, что псилоцибин является фактором, который нельзя сбросить со счетов. Его нельзя не учитывать. Я в этом уверен. Вы согласны, отец Коллинз?
Отец Коллинз неохотно кивнул.
- Но Кэролин права, - добавил он. - Насчет четырех недель. И характера видений. Она привела довольно убедительные доводы.
- Не знаете, куда метнуться? - насмешливо сказала Кэролин.
Отцу Коллинзу не оставалось ничего другого, как предложить всем еще чаю. Он был гостеприимным хозяином и не забывал о своих обязанностях. Подливая чаю Энн, он попытался поймать ее взгляд, чтобы напомнить ей, как совсем недавно они сидели вместе на его кровати. Чтобы удостовериться, что между ними сохранилась тайная близость. Но Энн в силу естественных причин почти не воспринимала происходящее. Она обливалась потом, изнемогая от жара. Ее безупречное лицо стало серым и влажно блестело. На нем лежал отблеск яростной и страстной решимости, за которой стояли смерть, страдание, Бог, восторг и экстатическое блаженство. Он мог бы позавидовать ее пылу, если бы не отдался вере иного, менее возвышенного свойства и не был снедаем сомнением.
- Святой отец, - сказала она, - окрестите меня. Помогите мне избежать сетей дьявола. И помогите мне построить церковь. Нашу церковь. Церковь Матери Божией.
Мольба Энн придала ему смелости, и он заговорил так, словно отец Батлер внезапно провалился сквозь землю.
- Энн, - сказал он, - я хочу, чтобы ты поняла, чтоб ты знала, почему я не могу этого сделать. Несмотря на всю мою симпатию к тебе. Несмотря на то, что мне очень хочется это сделать. Я хочу, чтобы ты знала, кто я такой. Я…
- Я знаю, кто вы такой, отец Коллинз. Ведь Пресвятая Дева послала меня именно к вам.
- Я процитирую слова святой Терезы из Лизьё, Маленького Цветка, сестры ордена кармелиток. Я предпочитаю экстазу обыденность самопожертвования. Такова моя натура, Энн. В двух словах. Обыденность самопожертвования. Я - воплощение такого подхода. Или был им раньше. Какое-то время. А сейчас меня терзают сомнения. Самые разные сомнения. Я боюсь, что вот-вот собьюсь с пути и зайду в тупик.
- Святой отец…
- Я всего лишь человек, пойми, Энн. Слабый человек. Человек.
- Иисус тоже был человеком, - сказала Энн.
- Я не Иисус.
- Но все мы созданы по его подобию.
- Я понимаю. Или мне только кажется, что понимаю.
- Самое важное, - твердо сказала Энн, - построить церковь, о которой говорила Пресвятая Дева, и уговорить Компанию Стинсона впустить меня в лес завтра. Для этого мне нужна ваша помощь. Помогите мне, отец Коллинз.
- Если бы я мог!
- Но вы можете. Помогите мне!
- Но я не верю, - сказал он.
Энн встала и накинула на голову одеяло. Теперь ее лицо полностью скрывала тень.
- Я иду к алтарю, - сказала она, - молить Господа повлиять на Компанию Стинсона. Чтобы мне позволили войти в лес и встретиться с Пресвятой Девой. Я буду молиться об этом, отец Коллинз. И буду молиться за вас. И за будущую церковь. Извините. Я пошла.
- Я помогу тебе, - сказала Кэролин. Она встала и обняла Энн за плечи. - Бедная моя девочка, - добавила она.
Отец Батлер бросил ручку на стол и откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой и, как крылья, раскинув локти.
- Мы продолжим позже, - сказал он.
- Храни вас Господь, - сказала Энн. - Спасибо вам.
Она вышла, опираясь на Кэролин. Отец Коллинз собрал чайную посуду, ощущая себя мальчиком-переростком, что прислуживает в алтаре. Из окон вестибюля было видно, что неистовство почитателей Девы Марии нарастает: толпа стала значительно больше, люди пели, молились, держа в руках зажженные свечи, и скандировали имя Энн. Их крики стали громче, когда Энн показалась в грязном окне вестибюля. Люди бросились к окнам и, прижавшись лицом к стеклу, пытались увидеть, что происходит внутри. Их энтузиазм вызвал у отца Коллинза опасения, что оконные стекла могут не выдержать такого напора.
Он поставил поднос на кухонный стол и поспешил в церковный зал, где уже сидел на скамье отец Батлер, а чуть подальше - Кэролин, которая делала вид, что читает молитвенник. Энн стояла у алтарной балюстрады, подняв лицо к распятию над дарохранительницей. Наклонно подвешенное на оттяжках из проволоки, распятие напоминало огромную хищную птицу, готовую камнем упасть вниз. Плачевное состояние церкви вызывало у отца Коллинза чувство вины, ему казалось, что ее неухоженный вид бросает тень на его отношение к своим обязанностям. Скамьи в церковном зале за годы службы покрылись рубцами и шрамами, доски для коленопреклонения осели и покосились. Не менее прискорбно выглядела алтарная балюстрада, а трубы органа, помятые и потускневшие, явно нуждались в чистке. Крыша протекала, поэтому на полу стояли ведра, и стук падающих с потолка капель мешал богослужениям. Нередко во время мессы отец Коллинз вздрагивал от звуков капающей воды. Плюх, плюх, плюх, плюх… Во время созерцательной молитвы слышалось, как этот звук эхом отдается от стен.
Энн опустилась на колени и вытащила четки.
- Здесь очень холодный пол, - сказала Кэролин. - Прошу тебя, не стой на коленях.
- Я подстелила одеяло.
- Все равно.
- Я должна преклонить колена.
- Нет, не должна. Ты не обязана это делать. Господь не так глуп. Он сидит на небесах, качает головой и говорит: "Ради чего она уселась на пол?"
- Я отвечу: чтобы прочесть Розарий.
- Я уверена, что Господь с радостью избавит тебя от этой обязанности, чтобы сохранить тебе здоровье. Его действия должны иметь какую-то логику.
- Нет.
- К тому же ты хрипишь.
Энн слабо перекрестилась и, бормоча себе под нос, принялась читать Розарий. Отец Батлер вздохнул и сложил руки на животе. В помещении было заметно, что его лицо покрыто морщинами, а увядшие стариковские губы отдают предательским лиловым оттенком.
- Грибы с псилоцибином, - прошептал отец Батлер.