Та смотрит на куртку и, понятное дело, не может понять, что же в этом такое особенное и о чем здесь вообще говорить. А Белла как дура продолжает ей рассказывать, как она зашла в магазин и увидела эти куртки, висящие совершенно свободно, представляешь? Это она англичанке говорит. В общем, так довела ее, бедную, своей курткой, что та, так ничего и не поняв, отдвинулась от Белки на всякий случай, а на перемене и вообще пересела подальше.
- Да, вот этой радости достать что-нибудь, они и тут и в Англии точно лишены. Юрка, помнишь, как мы джинсы на толчке или у моряков покупали. Двадцать раз проверяли, чтобы были точно фирменные, чтобы фуфло не подсунули.
- Ага, и терли их ваткой, и ниточки поджигали, а как стирали? В ванной, в теплой воде, детским мылом намыливали и руками не терли, а гладили, чтоб цвет не потеряли.
- А деньги сколько времени на них собирали, месяцами, если не годами…
- Так ведь стоили сколько, я помню за свой последний левис отдал двести семьдесят, на минуточку. А охотился за ним как, всех фарцовщиков предупредил, что мне нужен фирменный "левис", в крайнем случае, возьму "вранглер" или "супер райфл", но только в крайнем. Два месяца ждал. Конечно, будешь радоваться, как сумасшедший, когда так тяжело достается.
- Ой, а мы Юрке перед отъездом на толчке вот эти тертые джинсы купили, а здесь он их постирал и повесил за окно сушиться и забыл о них, представляешь?
- А потом через пару дней, - смеясь подхватил Юра, - подходит к нашему окну соседка местная и говорит:
- Это не на ваших джинсах кошка второй день спит?
Смотрим, точно. Они каким-то образом упали с веревки, а кошка не будь дура на них улеглась и очень даже довольна. И никто не украл, даже внимания никто не обратил, а представляешь, что у нас бы там было? Фирменные джинсы за сто восемьдесят ре валяются на земле и кошка на них преспокойно спит.
Они, наверное, еще долго вспоминали бы свою жизнь на доисторической родине, но в дверь начали заглядывать новые желающие послужить в финском торговом флоте, и Вовка моментально сделав очень серьезное лицо, выпроводил их, громко говоря, так чтобы его слышали, стоявшие в коридоре.
- Значит, смотрите, через пару дней вам перешлют билет и подъемные, и можете ехать. Я вам советую не затягивать с отъездом, потому что все может быть. В общем, собирайтесь.
Услышав это, честный Юра только чопорно поджал губы и ничего не ответил, но Рита, которой всегда гораздо легче давались сделки с совестью, и которая к тому же и сама любила всякие авантюры, радостно подыграла ему.
- Да, конечно, мы поняли, спасибо вам большое, мы все сделаем, как вы сказали.
По коридору они шли сопровождаемые завистливыми взглядами других соискателей. Некоторые явно рвались подойти к ним, чтобы выяснить подробности, но Рита, боясь разоблачения, схватив брата за руку, чуть ли не бегом выскочила на улицу и помчалась дальше.
- Знаешь что, - недовольно сказал Юра, когда они уже были на остановке. - Не втягивай меня в Вовкины авантюры. Я и тебе, кстати, тоже не советую быть замешанной в них. Еще неизвестно, чем все это кончится.
- А чем это может кончиться? Он же действительно с них деньги не берет, а перевод анкеты они получают.
- А то, что он людей обманывает, это, по-твоему, ничего? Все нормально?
- Ну, нет, конечно, - неохотно вынуждена была признать Рита, - но он ведь не так много у них берет, всего двести шекелей, не умрут же они от этого.
- Как ты не понимаешь, что дело даже не в этих деньгах, а в том, что, во-первых, что это обман, а во-вторых, он же сначала дает людям надежду, а потом лишает ее.
- Да, это нехорошо, но эти люди ничего другого и не заслуживают, - вдруг сурово сказала она.
- Почему это? - удивился Юра.
- Да потому, что они просились сюда, в Израиль, как будто хотели вернуться на Родину. И вот Родина их привезла бесплатно, между прочим, дала деньги на жизнь, на учебу, с ними тут возятся, на курсы всякие бесплатные берут, пособие по безработице платят, а они при первой же возможности согласны уехать отсюда. Точно, что это колбасная алия.
- Ну вот, мало того, что местные так на нас говорят, теперь еще и ты к ним присоединилась.
- А что, неправда? Мы с тобой тоже за наследством приехали.
- Да, но мы-то уезжать не собираемся. Мы выучимся, будем здесь жить и работать во славу Родине, можно сказать, так что успокойся, а то развоевалась тут. Кстати, ты его изобретательностью так восхищалась, а я тебе, знаешь, что скажу? По-моему, учиться здесь, да еще на чужом для тебя языке, намного труднее и требует гораздо больше способностей.
По тону брата Рита поняла, что он обижен на нее и даже, наверное, ревнует и решила сменить тему. По дороге они говорили только о том, как трудно будет учиться в местных ВУЗах, и что им еще нужно будет сделать. Домой они приехали уже совершенно в другом настроении и как всегда по вечерам сели за учебу.
* * *
С воскресенья у Беллы должна была начаться практика в школе, и она думала об этом с ужасом.
- Ритка, - умоляюще говорила она, - если бы ты знала, как я боюсь этих детей. Ну, пошли со мной, пожалуйста, мне нужно только в первый день, чтобы ты помогла. Понимаешь, у меня на уроках будет сидеть их учительница по-английскому, она с ними справляется, но завтра ее не будет в школе. Завтра я одна, представляешь?
- Как же я пойду? - удивлялась Рита, - Меня же не пустят на урок. Они же знают, что им прислали только одного человека.
- Да кто тебя не пустит? Никто и внимания не обратит, что нас двое. Или, знаешь, что? Скажем, что ты тоже учительница, но только собираешься на курсы, а перед этим хочешь посмотреть, что из себя представляет их школа. Чего им тебе отказывать? Что у них там есть такое военное? Ну, пошли, пожалуйста, - ныла Белла, и, в конце концов, жалостливая Рита не выдержала и решила прогулять занятия ради подруги. Беллу она понимала. Для практики ей выделили самые трудные классы, шестые. Они и в Союзе были самыми проблематичными, а здесь, наверное, и совсем сумасшедшими.
Утром они пришли в школу как полагалось по советским правилам за двадцать минут до начала уроков. Стоявший возле ворот молодой русский охранник удивленно сказал, когда они подошли:
- Привет, девчонки, вы чего это прибежали ни свет, ни заря?
- Мы на практику, - уныло объяснила Рита. - У нас уроки в шестых классах.
- Ну, вы молодцы, - то ли в шутку, то ли всерьез восхитился парень. - Храбрые, наверное, очень. Я бы, например, без своего пистолета, в класс не вошел.
- Что так плохо? - совсем упала духом Белла.
- Ну, не знаю, - увидев ее реакцию дипломатично сказал тот. - Во всяком случае, если они там творят то же самое, что я вижу здесь на переменах, то я вам не завидую. Так что держитесь, но если будет уже совсем плохо высовывайтесь в окно и кричите. Я прибегу и постреляю в воздух, может быть, это поможет.
После этих слов он захохотал, очень довольный собой, а несчастные практикантки двинулись дальше навстречу испытаниям.
В помещении школы их встретила тишина. Ни учителей, ни учеников не было. В учительской находился один-единственный человек, молодой здоровый мужчина, наливавший воду в электрический чайник.
- Шалом, - приветливо сказал он, увидев их. - Чего вы пришли так рано?
- Мы на практику, у нас первый урок, - объяснила Рита.
- Понятно, - кивнул он, - но зачем вы тут так рано?
- Но разве это рано? - удивилась Рита. - До урока осталось всего пятнадцать минут.
- Да, - подтвердил он, - еще целых пятнадцать минут. У нас так рано никто не приходит, даже директор. Я просто сегодня дежурный, вот видите, готовлю кофе для учителей. Они же придут, у них не будет времени ждать, так что у нас по очереди кто-нибудь приходит рано и ставит кофе.
- А вы вообще кем здесь работаете? - робко поинтересовалась Рита, подумав, что в случае чего его помощь им не помешает.
- Я учитель, преподаю спорт, - охотно ответил он.
- Учитель, - тихонько застонала Белла, - он учитель, твою мать.
Рита еще ни разу не слышала от Беллы таких слов, но сейчас она ее поняла. Мужик был одет в застиранную растянутую майку без рукавов, бесформенные видавшие виды шорты и в шлепанцы. Таких учителей Рита и сама ни разу не видела. В советскую школу так не приходил никто. Даже родители-пьяницы, и те в школу приходили одетые приличней. Тем временем, не подозревающий об их мыслях учитель, радушно предложил им кофе с печеньем, но девушки, которым от волнения кусок не шел в горло, отказались, взяли классный журнал и снова вышли в коридор, не имея понятия, что им делать дальше, то ли в класс идти, то ли ждать, пока кто-нибудь поведет их туда.
Без десяти восемь стали сходиться дети, учителей все еще не было видно. К возмущению Беллы, которая в душе все еще оставалась советским педагогом, они стали неспешно подтягиваться примерно за пять минут до начала уроков, но и тут, вместо того, чтобы взяв журналы броситься в классы, бросались к столику, где стояли вскипевший чайник, баночка с кофе, сахарница и печенье. Да, кофе здесь было святое дело. Ни один учитель не мог начать урок без этой заветной чашечки в руках, так же как и, впрочем, не начинал прием ни один врач в поликлинике, и ни один служащий в конторе.
Наконец, прозвенел звонок, и только тогда к Белле и Рите подошла приветливо улыбающаяся учительница и сообщила, что она классный руководитель шестого класса, где у Беллы и будет первый урок. Заплетающимся языком Белла попыталась объяснить ей, почему их двое, но учительницу это совсем не заинтересовало, и она все пропустила мимо ушей. Приведя их к нужному классу, она пожелала им у двери удачи и снова пошла в учительскую допивать свой кофе. Они еще минутку постояли в коридоре, но деваться было некуда, и Рита, как более решительная, рванула дверь, и они вошли в класс. Сорок два малолетних дьяволенка, орали, вопили, скакали и бегали по классной комнате. На Беллу и Риту они не обратили ни малейшего внимания. Посмотрев на подругу и увидев ее полные ужаса глаза и дрожащие губы, Рита поняла, что должна действовать сама. Схватив классный журнал, она изо всех сил грохнула им о ближайший стол. Звук получился как от разорвавшейся бомбы, но сидевшие за этим столом и что-то выкрикивающие девочки даже не повернули головы. Остальные, по-видимому в этот гаме вообще не расслышали, что что-то произошло.
Девушки растерянно переглянулись, нужно было делать что-то немедленно. Тогда Рита с отчаянием продолжила что было сил колотить несчастным журналом по все тому же столу, и постепенно по одной по две, головы учеников стали поворачиваться к ним, и в их глазах появилась заинтересованность. Очевидно, до того, чтобы колотить классным журналом по столу, еще никто не додумался, и это явилось для дьяволят чем-то новеньким. Когда, наконец, почти все ученики обратили на них внимание, Рита перестала стучать, и тут мгновенно, чтобы не дать противнику опомниться, инициативу перехватила Белла. Устремясь к учительскому столу, она по дороге быстро объяснила, что она их новая учительница, и, выхватив из сумки первую из заготовленных картинок, подняла ее над головой. На картинке была изображена девочка, которая читала книгу. Под картинкой стояли ключевые слова, которые нужно было использовать в ответах.
- Что девочка делает? - как можно громче выкрикнула Белла по-английски.
- Девочка читает, - удивленно ответил класс.
- Что она читает? - так же громко и быстро продолжила выкрикивать Белла, понимая, что не должна давать им ни малейшего перерыва, иначе они снова начнут орать, и тогда она пропала.
- Она читает книгу.
- Где она читает?
- Она читает в библиотеке.
Больше вопросов про девочку Белла придумать не смогла, поэтому она мгновенно выхватила вторую картинку, на которой два мальчика ели яблоки и продолжила засыпать класс вопросами. Картинок у нее было много, недаром они все вчетвером просидели целую неделю, вырезая их из специально купленных или найденных на мусорниках журналов и наклеивая на картон. Но вынимая их из сумки одну за одной как заправский иллюзионист, Белла все-таки с отчаянием думала, что при таком сумасшедшем темпе ей их все равно не хватит. К тому же через некоторое время энтузиазм учеников стал спадать, им элементарно надоело, и Белла поняла, что вид работы нужно менять.
Все также быстро она, как кролика из рукава, выхватила из все той же сумки конверт, набитый записками.
- А сейчас мы с вами поиграем в интересную игру, - с притворно веселой улыбкой объявила она. Дальше началось то, чего она больше всего боялась. Ученики восторженно завопили и от радости стали скакать на стульях. Напрасно Белла пыталась докричаться до них и объяснить, что в игру они начнут играть только, когда будет тихо. Ее не слышали. С ужасом думая, что сейчас сюда на шум сбежится вся школа, Белла неожиданно для себя схватила все тот же много - страдальный классный журнал и, доверяя проверенной тактике, стала, что было сил колотить им по столу. Очевидно, у учеников, как у собак Павлова, уже успел выработаться условный рефлекс на журнал. Они мгновенно замолчали. С облегчением переведя дух, Белла подняла над головой конверт… и вот тут она совершила одну из самых больших ошибок в своей жизни. Она сказала:
- Сейчас я вам раздам записки…
Больше ничего она сказать не успела. С радостными криками, слившимися в один дикий вопль, ученики рванулись к учительскому столу и мгновенно снесли и стол, и стоявшую рядом с ним Беллу. Когда пришедшая в себя Рита кинулась спасать подругу, то даже не смогла пробиться к ней сквозь сплошное месиво, состоящее из дерущихся, визжащих и лезущих друг на друга детей. Она даже начала уже серьезно опасаться за жизнь подруги, когда ажиотаж начал стихать, и ученики один за другим стали возвращаться на места, с недоумением рассматривая обрывки бумаги, которые им удалось добыть в такой страшной борьбе. Через несколько минут на поле боя осталась только прижавшаяся к классной доске, помятая и растрепанная Белла, стол с проваленной столешницей и отлетевший куда-то в угол, перевернутый вверх ногами стул. На полу валялись растерзанный конверт и мелкие клочки бумаги, бывших Беллиных записок.
- Белла, с тобой все в порядке? - встревожено спросила Рита, видя что та обводит класс совершенно неадекватным взглядом, и как будто даже не понимает, где она находится.
- Что, что это было? - всхлипнув, спросила Белла.
- Это ты пыталась провести игру, которую мы дома готовили, - растеряно подсказала ей Рита.
- Да, точно, игру, - начала приходить в себя Белла, - но ведь они все порвали на клочки, - и она всхлипнула, глядя на усыпанный бумажками точно снегом пол.
- Вот видите, что вы наделали, - сердито сказала Рита ученикам, переходя на иврит. - Мы хотели поиграть с вами в игру, а вы все испортили.
- Да, да игру, мы хотим игру, - восторженно завопил класс, потрясая зажатыми в руках чудом уцелевшими клочками бумаги. - Мы хотим игру. Давайте играть.
- Послушай, Белла, - Рита вдруг поняла, как можно спасти ситуацию. - У тебя же есть еще один комплект записок для следующего класса. - Давай им их раздадим.
- Ты что с ума сошла? - зашептала Белла, задрожав всем телом. - Я боюсь даже показывать их. Они же опять все бросятся.
- А мы сейчас поступим по-другому. Будем их вызывать по одному.
И Рита, взяв классный журнал, прочитала выбранную наугад фамилию.
- А что я? А почему я? - не зная, зачем его вызвали, на всякий случай завопил ученик. - Я ничего не делал.
- Перестань орать и подойди. Мы хотим тебе что-то дать, - Рите хоть и с трудом, но все-таки удалось его перекричать. Удивленный мальчишка замолчал и подошел к столу. Остальные тоже замолчали и стали с любопытством смотреть, что будет дальше. Рита вручила ему записку и предупредила.
- Никому не показывай. Мы скажем тебе, когда надо будет прочитать.
- А нам записки, мы тоже хотим записки, - закричали остальные.
- Мы всем дадим, но только, если вы не будете кричать, - подхватила эстафету Белла.
На этот раз все сработало, и дело пошло. Рита называла фамилию, ученик подходил к столу, Белла с таинственным лицом вручала ему записку, требовала, чтобы он никому не показывал, и тот довольный уходил на свое место. Когда все записки были розданы, новоявленные Песталоцци, объяснили условия игры. Те, у кого в записке было начало предложения, зачитывали его, а те, у кого было продолжение, внимательно слушали и пытались определить у кого подходящий конец.
Когда находился правильный конец, по классу пробегала буря ликования. Но те, чья очередь еще не наступила, сами успокаивали ликующих, так как им не терпелось прочитать свои записки. Просто удивительно, что такая нехитрая игра могла вызвать такой энтузиазм. Не обходилось и без споров, так как иногда несколько окончаний подходило к одному началу, но, в общем, игра шла, и девушки в душе благодарили бога, что пока, в общем и целом все шло неплохо. Когда прозвенел звонок, они все еще занимались записками и понятное дело, ничего из остального запланированного материала, Белла не успела дать. Быстро сориентировавшись, она задала им домой подготовить самим такие же записки, чем те остались очень довольны. Но больше всего девушек поразило, что на перемене ученики окружили их и совершенно искренне сказали, что им очень понравился урок. Белла, которая в душе умирала от стыда за такое неудачное начало своей педагогической деятельности в Израиле, была поражена этой бесхитростной похвалой в самое сердце. Мало того, многие девочки обнимали их и спрашивали, когда они снова придут, простодушно уверяя, что уже успели полюбить их.
Когда, наконец, ученики их отпустили, они вышли из класса совершенно без сил, и моральных и физических. К счастью, в этот день у Беллы было только два урока, и следующий ее урок был по расписанию последний. Мечтая только об одном, присесть где-нибудь в тихом месте, перевести дух и успокоиться, они спустились на первый этаж, и зашли в учительскую положить журнал. Там их опять встретили милыми, но равнодушными улыбками, предложили кофе и печенье. Больше всего они боялись, что их будут расспрашивать об уроке, но, слава богу, прозвенел звонок, и все разошлись. Оставшись в одиночестве, они сами налили себе кофе и уселись в углу за последним столом. Нужно было снова написать комплект записок для следующего класса. Когда записки были готовы, они допили кофе и на все еще дрожащих ногах вышли во двор. Увидев их лица, охранник даже не стал смеяться, а наоборот сочувственно покачал головой.
- Да, я вижу, вам круто пришлось. Зря вы не взяли мой пистолет с собой.
- Какой там пистолет, - махнула рукой Рита. - Там меньше, чем пулеметом или базукой не обойдешься. Ладно, мы пойдем, посидим где-нибудь в таком месте, где нет детей школьного возраста.