- Ладно, живи, бестолочь, - улыбнувшись, ответил он. - А ты знаешь, что из всех живых существ, только дельфины, как люди, занимаются сексом для удовольствия?
- Нет! Правда? - удивилась Юлька.
- Вот! Эта информация - по тебе! Как ты сразу встрепенулась! Какой интерес в твоих бесстыжих глазах! Хорошо, хочешь, я только про это и буду рассказывать?
- Нет. Перестань. Я, правда, больше не буду…. А про дельфинов, ты всё придумал?
- Нет. Какая разница? Где-то читал. Или слышал. Не помню. Ладно, пошли домой.
Они медленно спустились с утеса, попугав по дороге наглых свистящих сусликов.
Вернувшись на базу, попили, помылись и в койку свалились. Любовь, несомненно, до изнеможенья, а что ещё делать? - до изнеможенья, чтоб после свалиться, забыться, задрыхнуть. В прохладе, под простынёю, обязательно голым, обнявши подругу, приятно задрыхнуть, чего не задрыхнуть? Они и задрыхли - устали, намаялись и находились. До ужина в сонную мглу провалились.
"Любимое дело", как пишут в буклетах.
* * *
Уже вечерело. Архип тихонько поднялся, чтобы не разбудить сладко дремавшую Юльку. (Девчонки в её возрасте всегда долго и симпатично спят, особенно, если почти не укрыты.) Взял ветровку, на всякий случай, и вышел на воздух. Тишина - ветра не было. Жара спала. От нечего делать, Архип пошел к месту костра и развалился на удобных, сделанных из бревен, лавках со спинками. Вечером, как стемнеет, наверняка, здесь опять будет костер (конюх с охранником уже натаскали дров), а пока прохлада в тени смолистой, толстой лиственницы. Архип достал из кармана ветровки блокнот (он всегда теперь носил с собой блокнот и карандаш), начал царапать нечто, что пришло в голову на утесе. Увлекся.
- Здорово, брат! - неслышно подошел здоровый мужик - "Загубленная молодость", как его про себя окрестил ещё вчера Архип.
Архип поднял глаза.
- Здорово.
- Что пишешь?
- Я даже не слышал, как ты подошел. Увлекся, извини.
- Бывает. Оперу пишешь?
- Оперуполномоченному, - отшутился старым анекдотом Архип.
- Опер сказал про всех написать? - мужик дал понять, что и он этот анекдот знает, поэтому так и спросил. Засмеялся.
- Верно.
Архип закрыл блокнот. Положил в карман ветровки.
Мужик присел рядом. Протянул банку пива Архипу.
- Будешь?
- Спасибо. Меня, кстати, Архипом зовут.
- Знаю, мы с тобой раз пять вчера знакомились. Юрий.
Мужик протянул руку.
Архип пожал.
- Будем знакомы ещё раз. Теперь не забуду. Вчера выпили много.
- Бывает.
"Тыщщщьььььь" - прошипели баночки, открываясь!
"Чокнулись", выпили.
- Как отдыхается?
- Нормально, - Архип, предложив сигарету Юрию, закурил вместе с ним от одного огонька.
Выпустили дым одновременно и смачно. Развалились с пивом и сигаретами в руках. Вытянули ноги. Красота! Расслабились на какое-то время. Помолчали. Красота, всё-таки!
- Вадик говорил, что ты книги пишешь, - Юрий повернулся к Архипу.
- Слушай его больше - музыканта.
- Понятно, - улыбнулся Юрий.
Архип слегка выпрямился, глотнул пивка, затянулся:
- Пишу маленько.
- Писатель, значит.
- Громко сказано. Повествователь, скорее.
- И о чем повествуешь?
- Да так - ни о чем, ерунду всякую, что в голову придет. Фиксирую на бумаге, потом друзьям даю, чтобы в туалете им было чем заняться. Не слушай его.
- Ясно. Он так и говорил…
- Про туалет?
- Нет, - Юрий опять улыбнулся. - Про то, что ты будешь отбрехиваться от писателя.
- Да, какой я…? А, впрочем, спасибо - приятно слышать, - Архип улыбнулся в ответ. - Мы вчера с тобой одну тему затронули, я сегодня аж в пять встал, чтобы её обмозговать.
- Ну и как?
- Нормально. Думаю, ты прав. Точное замечание - для мысли много места в любой обстановке. Ты - прав! Но на воле - лучше!
- Ещё бы! Знаешь, сколько я нагонял? Как две жизни прожил. Лучше тебе и не знать.
- Много было времени?
- Достаточно, - и Юрий задумался, вспоминая что-то.
Архип понимал, что не корректно задавать такие вопросы, раз человек не хочет на них отвечать. И он перестал задавать. Снова откинулся на спинку лавочки-бревна и принялся за пиво. Но надо же было о чём-то говорить - не сидеть же и молчать? Человек сам подошел, пивом угостил…
- Ты сам-то был там? - неожиданно спросил Юрий.
Архип понял, что значит "там".
- Нет. С чего ты взял? В том смысле, о чём ты спрашиваешь - нет. Но так - бывал. А с чего ты взял, что я должен был там быть?
- Так, показалось.
- Нет, не был.
- Я серьезно.
Архип затянулся. Как сказать человеку, если он серьезно? Хорошо, поговорим.
- Серьезно. Родственники и друзья у меня долго были в той системе. Приходилось часто бывать. Понимаешь?
- Да, понимаю. Эта система ни только с той стороны забора. Если уж прихватит - так всех сразу. И с этой стороны, и всю семью, и друзей и родных. Моя, вон тоже, сколько ждала, приезжала, плакала, - и он кивнул в сторону веранды, где о чем-то щебетали, покуривая, женщины. - Дождалась.
- Повезло.
- Не говори. Она у меня классная!
Архип допил банку.
- Сейчас, я ещё принесу, - сказал он. - У меня в холодильнике есть. Холодненькое! Будешь?
- Давай.
Архип сходил за пивом.
Открыли ещё по одной. Ещё закурили.
- Встреча с интересными людьми у костра, как говорится, - заметил Архип.
- Не говори.
- Вы-то так, с семьей, чисто, отдохнуть приехали? - чтобы поддержать беседу, нужно спрашивать о чем-то.
- Да. Надоело в городе. На природе душа отдыхает. - Юрий искренне наслаждался отдыхом. - Отпуск.
- Понятно.
- На рыбалку-то ходил?
- Нет. Я так приехал - побездельничать. С подружкой бродим по берегу, камушки кидаем.
- Ясно. А я сегодня утром сходил. На щуку.
- Ну, и как?
- Да нет ни хрена, не ловится.
- Крокодил не ловится, не растет кокос?
- Не говори.
- Туда, в конец Мухора надо ехать - там рыбалка хорошая, - Архип махнул в сторону Мухорского залива, который остался под тем первым перевалом, с которого они с Юлькой вчера увидели луч прожектора. - Был там?
- Был. Мы там рыбачили. Да, там хорошо хватает. Но раньше лучше было - баз кругом понастроили, народу, как на Карла Маркса.
- Не говори, - и к Архипу приклеилось это выражение.
- Я же тоже так - в охоточку. Блесну покидать, пивка попить на бережку, побродить по камушкам. Так-то я не рыбак. А чем ещё заняться? Кидай себе, да кидай. Красота. Воздух изумительный. Хорошо на природе…
- Да, на природе хорошо.
- Век бы сидел - ни хрена не делал, - вздохнул Юрий. - Но делать надо… Делать что-то надо… Достало это дело… Делаешь, делаешь, а толку…
Юра выпил пивка, явно чем-то раздрожаясь. Видимо, вспомнил что-то.
Архип посмотрел на него и спросил:
- Что за мрачные мысли?
- Да так - накатило. Как обычно, когда делать нехер. Всё думаю, что после нас останется. Как на Байкал приедешь - всё время эта лажа в голову лезет! У тебя такое бывает?
Юрка двумя глотками быстро допил и кинул пустую банку в костровище.
У Архипа точно не было никакого желание слушать сейчас чужие рассказы про неустроенность жизни, и он решил опередить собеседника, чтобы тот не начал ныть, мгновенно придумав, о чём рассказать.
- Знаешь, - сказал он, - один мой знакомый, человек состоятельный и не глупый, одно время был зациклен на подобной идее: "что останется после меня?" Он из кожи лез вон, чтобы хоть какую-то память оставить потомкам о своем пребывании на этой земле: пытался занять какие-то места, попасть в журналы, светился на телевидении, выдвигал свою кандидатуру и делал разнообразно-многочисленную подобную чушь, в том числе детей от разных женщин, чтобы помнили. Однажды он меня так достал, что пришлось с ним поговорить открыто, хотя и не трезво.
Послушай, - говорю я ему, - чего ты мечешься? Ты так много тратишь сил и энергии на это дело, что сума можно сойти. А ларчик-то просто открывается.
Как? - переспрашивает он меня.
А так, - говорю. - Откуда мир узнал о Тутанхомоне, Рамзесе, австралопитеках и динозаврах? Из могильников, могил и гробниц. Всё, что откопали археологи и искатели кладов и составляет информацию о прошлом. Но не замуровали бы Рамзеса вместе с его жёнами, наложницами, слугами, конями и прочей чепухой в пирамиду, кто бы о нём знал? Никто! А откуда узнали, что он Рамзес? По письменам, замурованным тут же. А не будь с ним всего этого добра, особенно этих глиняных дощечек с закорючками - он был бы просто какой-то фараон. И только! Типа, египтопитек, грубо говоря. Так вот тебе совет: купи хороший сейф, положи в него свои документы, фотографии, видео кассету со своим изображением (можешь голым по частям себя снимать - поможешь исследователям). Завали его всяким прочим дорогим тебе дерьмом, на подобии, любимых дисков, книг и всё такое. Хочешь, напиши послание потомкам о себе, своих достижениях, своих идеалах и мечтах. Замкни его как следует, но предварительно залей парафином или свинцом. Оберни полиэтиленом, уложи в титановую бочку, завари её и закопай как можно глубже, желательно под шоссе национального значения.
Зачем под шоссе? - спрашивает.
Затем, что дольше пролежит. А сверху будут укладывать и укладывать асфальт. И влага не попадет. А когда придет срок, и шоссе будет не нужно, так как все будут перемещаться с помощью телепортации, твое сокровище откапают, и о тебе узнает весь мир, а может и вселенная к тому времени. Я уверен, найдутся и твои далекие потомки!
Мне казалось, что он шутки понимает.
И что ты думаешь? - Он потерялся на несколько месяцев, но потом пришел с коньяком. Сейчас спокоен, как сто индейцев. Более того, теперь это его бизнес - он закапывает "бочки" всем желающим на клочке собственной земли в глухомани в тайге. И процветает.
- Серьезно? - переспросил Юрий.
- Да, нет - это я только что придумал.
- Серьезно?
- Да, нет!
Они почему-то оба засмеялись. Смешно же получилось - зацепились словами….
- Юр! - одна из женщин на веранде кричала в сторону костра.
- Тебя? - спросил Архип.
- Похоже, - ответил Юрий и крикнул женщине в ответ: - Что?
- Иди сюда! - женщина махала рукой, звала.
- Ну, что надо? - Юре не хотелось идти.
- Ну, иди, Юр - дело есть!
- Опять что-то придумала, - как бы извиняясь сказал Юрий. - Пойду, схожу, узнаю, что там стряслось. Посидеть не дадут. Видимо, точно придется бочку закапывать! - Юрка улыбнулся. - Ты здесь будешь?
- Нет, я, пожалуй, тоже пойду - подружка, наверное, уже проснулась.
- Ага. Ну, ладно, я пошел, - неохотно поднимаясь, Юра добавил: - На ужине встретимся.
- Обязательно.
- Ну, давай.
- Удачи.
Здоровяк побрел к жене, а Архип остался допивать свою банку.
"О чём поговорили? Ни о чем. А о чем здесь ещё разговаривать? Все, как положено!" - подумал Архип, допил пиво, бросил и свою банку в костровище, поднялся и тоже пошел в домик.
* * *
Первое, что увидела Юля, открыв глаза, это то, что Архип, сидя на табуретке за письменным столом, что-то вычитывал в зеленой книжке, потом заглядывал в какую-то желтую, толстопузую книжку и озабоченно записывал что-то в свой блокнот.
Она сладенько так потянулась, улыбнулась и сказала:
- Привет. Что делаешь?
- Немецкий учу, - не поднимая головы, ответил Архип. - Привет.
- Что-о? - удивилась Юлька.
Архип поставил жирную точку в блокноте, поднял глаза, посмотрел на Юльку, улыбнулся её заспанному, милому виду и повторил:
- Немецкий учу, Зайчонок. Как спалось?
- Хорошо.
От такого ответа она окончательно проснулась. Села на кровати "по-турецки", прикрыв простынкой лишь нижнюю часть своего юного, но уже женского тела. А, так как делать ей спросонья было нечего, а настроение было хорошее, она начала допытываться, что за немецкий он там учит.
- Что за немецкий ты там учишь?
Глядя на её верхнюю, не прикрытую, но тоже уже однозначно и совсем, женскую часть, можно было много чего и очень долго ей объяснять. Глупо было бы просить её прикрыться, однако это видение могло отвлечь от "умных" занятий. А так как Архип не был стеснительным ханжой, поэтому, просить её прикрываться он не стал. Ему нравилась такая картинка на белоснежной кровати. Посмотрел он на своего Зайца, оценил удобность и прелесть её "турецкой" позы и сказал без лишних эмоций:
- Хорошо. Попытаюсь объяснить. Но ты так и сидишь. Лучше будет, если ты простынь ещё и снизу сдернешь.
Она сдернула на мгновение: "Так?", и тут же снова закрылась.
Промелькнуло нечто темненькое, заманчивое и чуть-чуть приоткрытое.
- Так! - подтвердил он, хитро улыбаясь. - А вот теперь сиди и слушай!
"Лекция номер три!" - подумала Юлька, а в слух добавила:
- Я внимательно слушаю Вас, доктор-лектор.
Сделав паузу, он посмотрел на неё лукаво и внимательно, и затянул свою обычную волынку:
- Значит, дело как было? Идем мы, значит, - я, там Руба, Зевельд, Вильдан…
- Бардас, Сорока Старший, Сорока Младший… - слышали уже! - перебила она его. - Ну, правда, давай по-нормальному. Чего ты там учишь?
- Как скажешь, дочка, - и, спохватившись, он тут же добавил, - народа своего узбекского. "Сыктым бар, оненски гужеляб, кура кутак!"
Она показала ему кулак.
- Ты чуть не выпросил.
- Ты слушаешь? Или сидишь мне всякую гадость показываешь? - как будто с досадой и злостью спросил он, улыбаясь. И не дожидаясь ответа, заметил: - Красивый кулачок.
Она посмотрела на свой кулачок, покрутив его перед глазами, пожала плечами:
- Да.
- Что, - "да"?
- Рассказывай, давай.
- Сижу я, значит, учу немецкий… Ты какой язык в школе учила?
- Английский.
- Вот. А я - немецкий. Мне учебник по английскому не достался. Пришлось брать немецкий и учить. Правда, в школе я плохо его учил. У нас только Вовунька отлично по-немецки шпрэхал, а остальные - кое-как. Училка у нас забавная была. Их даже две было. Но одну всё время муж бил, как с любовником поймает. Говорят, даже из окна однажды выкинул. Благо, они жили на первом этаже. Ну, так вот, она всё время с синяком под глазом ходила, поэтому уроки часто пропускала. А вторая, та - постарше была, уже почти бабушка. Та чудила по-своему, донимала нас вопросом: "телевизор - это роскошь или необходимый предмет?" Мы говорили, что необходимый. Она утверждала, что это роскошь и приводила в пример, как они упорно жили во время войны, когда не было телевизоров и в школу, вместо портфеля, ей папа из фанеры сделал ранец. Как они писали перьевыми ручками, макая их в чернильницы-непроливайки, но всё равно учились и выучились. А мы, в отличие от её поколения, разгильдяи, учиться не хотим. Ручки у нас шариковые, у всех хорошие портфели, форма у всех школьная, а у нас на уме только дискотеки и развлечения. Девчонок хулила за короткие юбочки, мальчишек - за длинные волосы. И так далее. Какая тут учеба? Придет, задаст задание, что-нибудь переводить, а сама сядет, закроет глаза ладонями, типа, устала, а сама сквозь щелки на нас зырит. Ну, мы же дураки, конечно - ничего не видим, не понимаем. А мы всё видим, всё замечаем! Мы с Лёхой Бутиным сидели за одной партой, понятное дело, трепались, вместо учебы. Она однажды, как дала Лёньке указкой по рукам! Лёха даже завертелся от боли! Ну, думаю, не буду говорить кто, - отомщу! И что мы сделали? Паренек у нас учился один смешной - Юра Поддубный. Он на уроках сам себе письма, якобы, от девочек писал с просьбой выслать ему два календарика по три копейки и два - по одной копейки, и нам показывал, как по нему девушки сохнут. Ещё тот пассажир. Так вот, притащил как-то Юра в школу пачку порнографических карт. Карты стрёмные такие, на фотобумаге, на сто раз перефотографированные, темные, ни хрена толком не разберешь. Но, что надо - очень ярко выделяется. Особенно пошлые моменты, связанные с оральным сексом. Мы взяли у Юрки эти фотографии и выждали момент, когда наша училка по немецкому из класса выйдет. У неё привычка была, минут за десять до конца урока выйти из класса, потеряться до перемены, а после звонка зайти и полоскать нам мозги домашним заданием, когда на перемену бежать надо. Ну, вот, она вышла, а мы с Лёхой напихали ей этих пошлых, вонючих, даже по нашим меркам, фотографий везде: в сумочку, в карманы её пальто, между страниц её книг и учебников - везде куда можно. Она пришла, задала задание, не заметила, мы свинтили. Не знаю, что было потом, но могу представить, если где-нибудь в учительской с неё начали сыпаться эти фотографии. Или дома, на глазах родных. Мы хохотали, представляя это, до слёз! На уроки немецкого она нас больше не пускала, ставила тройки и так, лишь бы не видеть. И в аттестате у меня трояк по немецкому. А потом, через много лет, я поехал в Германию. Второй или третий раз - не помню. Но нужно было сфотографироваться на новый загранпаспорт. Прихожу я на рынок в "Экспресс-фото" получать фотографии. Глядь, а фотографии выдает моя учительница по немецкому.
- Здравствуйте, - говорю.
- Здравствуй, здравствуй! - узнала. - Куда собрался?
Она по чеку поняла, что у меня фотографии на загранпаспорт.
- В Германию, - отвечаю.
- Чего ты там делать будешь? Ты же языка не знаешь!
- Извините, - говорю, - знаю. Вы же сами меня учили.
Получил я свои фотографии, сказал ей: "Данкэ шон!" и ушел.
Но в памяти моей остались навсегда её глаза. Грустные глаза. Она всю жизнь, таких как я разгильдяев учила немецкому, а сама ни разу в Германии не была. И, теперь, уже, наверное, никогда не будет. Не справедливо, видимо, устроена жизнь - кому-то ранец из фанеры, а кому-то телевизор и Германия, не зная языка.
Вот и решил я, все-таки выучить немецкий язык, чтобы получилось, что не зря она меня учила… и тройку ни за что поставила. Ясно? Вот, сижу и учу от нечего делать.
Архип показал свой блокнот, в котором были какие-то каракули и мазня, на немецком и на русском языках.
- Как-то странно ты его учишь, - сказала Юля. - Чего ты там пишешь?
- Чего странного? Стихи пишу.
- Стихи? На немецком?
- На русском стихи. Перевод с немецкого. Чего не понятно? - Архип показал зелёный томик стихов и ткнул пальцем в желтый немецко-русский словарь.
- Ну, ты даешь! Система какая-то?