ТЕНДЕНЦИЯ ПОСЛЕДНЕГО ПОЛЕТА
"Фильм о безумной любви, неумолимой силе, бросающей людей в объятия друг друга, хотя они понимают, что не могут быть вместе!"
_____________________________________________________________________________
… Яркое расплывчатое пятнышко постепенно приобретает очертания, и вот уже становится ясно, что это блестит солнце сквозь бокал терпкого темно-бордового вина в руках человека.
… Лицо человека. Он прищурился и разглядывает солнце в бокале, развалившись в пластиковом кресле у входа в маленькое кафе летним утром.
… И вновь яркое пятнышко пробивается сквозь терпкое темно-бордовое, искрясь в глубине за тонким стеклом.
___________________________
"Больше всего мне не нужна любовь!
Когда я был молод, некоторые женщины говорили мне, что любят меня за мои длинные ресницы. Я принимал Это. Позже меня любили за мой ум. Потом - за мою власть и деньги. Потом - за мой талант. Потом - за мою мудрость. Ну что ж, это все мне подходит.
Единственная женщина, которую я боюсь, это та, которая любит Меня самого. У меня для нее есть свои планы: у меня есть яд, кинжал и могила для нее. Она не должна жить. Особенно, если она верна мне, никогда не лжет и всегда ставит меня на первое место в своей жизни.
Женщины всегда устраивали мужчинам засады: в их колыбели, на кухне, в спальне. И у могил детей, где никогда не услышишь мольбы о милосердии!
Я не обижен женщинами - я всегда их любил!
Но только женщины способны сделать меня несчастным, и они всегда это делали - с пеленок. И ничего тут не поделаешь!"
_________________________
Женская клетка просто погибнет,
если не будет купаться в крови!
__________________________
… Яркое, но расплывчатое темно-бордовое пятно постепенно приобретает очертания, становится ясно, что это блестит маленькое солнце сквозь бокал вина в руках человека.
… Лицо человека. Он прищурился и разглядывает солнце в бокале, развалившись в пластиковом кресле посреди раннего лета. Утро.
… Всё! Сегодня он не молод и решил покончить с жизнью - с прошлой жизнью! Вчера ещё решил. То, что произошло с ним за тридцать семь лет, порядком его утомило и заставило разочароваться. Он не верил больше никому, ничему и ни во что. В первую очередь - себе. Наверное, поэтому в его голову пришла шальная мысль покончить с прошлой жизнью, начав новую с нуля. Абсолютно с нуля! Ему не было жаль прожитых лет, и он не стыдился своих поступков. Просто всё надоело, всё было не так, как он хотел, всё шло совершенно по-другому, и он решил себя прошлого оставить на суд потомкам (если повезет). Грубо говоря, он решил набраться наглости и заявиться на Высший суд с двойным комплектом: вот я какой "До" - судите, и вот я какой "После" - наказывайте!
Он уже порядком набрался. Точнее, набрался-то он вчера, а сегодня просто любуется солнечным утром и размышляет о вчерашнем решении, продолжая потихоньку напиваться. Все легко, просто, солнечно и свежо. Вся жизнь безумной каруселью, короткими кадрами мелькает в голове, вспоминается всякая чушь, когда-то прочитанные книги, люди и события, слагавшие его жизнь. Наверное, так будет легче проститься с прошлым, если воспоминания смешать с мечтами, незаконченными фразами, выдуманными историями, размышлениями и, непонятно откуда взявшимися, галлюцинациями. Жизнь его больше не пугала, смерть не волновала - как будто прозрел, как будто сбросил с плеч неимоверно тяжелую ношу, которую тащил все это время. Прошлое прошло, а будущего может и не быть! Время не имеет значения - день, год, годы - какая разница? Когда наступит конец, любой срок покажется мигом, потому что назад не будет пути. Любая жизнь, какой бы короткой или длинной она не была, станет мимолетной тенью на склоне горы - пшик… и всё!
Он не будет больше бояться - самое страшное, как не крути, неизбежно. Он не будет больше лгать - незачем и некому. Нет смысла говорить правду или ложь - все равно никто не поверит. Он не будет больше любить, потому что не будет больше ненавидеть. Да он, наверное, просто пьян и поэтому несет всякий бред, разговаривая сам с собой. Но разве не интересно узнать откровения человека перед собой самим в минуты пьяного прозрения.
___________________
- Сколько способов покончить с жизнью, уйти из неё, решив все проблемы?
- Четыре. Всего четыре способа окончить жизнь:
1. Болезнь (в том числе, когда организм безнадежно состарился);
2. Катастрофа (то, что называется судьбой);
3. Убийство (не желаешь, не знаешь, но приходится);
4. Самоубийство (добровольный расчет за все, что обрыгло).
(Развить графически)
Вот и всё. Остальное, лишь разновидности, многочисленные производные этих четырех способов перехода в качественно новое состояние, именуемое "Смерть". Перекрестись на все четыре стороны, и в путь - жди, когда твое настанет!
* * *
- Мясо с помидорами сделать или так пожарить? - Архип вышел из кухни с жирным ножом в руке.
Эта цыганская душонка всегда умела жарить мясо.
На кухне шипела сковорода, и вкусный запах жарёхи заполнял квартиру.
- Как хочешь, - ответил Андрей, перебирая листы на столе. - Это ты сам написал?
- Не, это мы вместе с Бонюэлем и Марио Пьюзо - для любимых женщин. Про солнце в бокале и четыре способа ухода из жизни - я придумал. А всё, что с соплями - Бонюэливское и Пьюзо. Петровна вчера заходила. Ловушка для разочарованных. Безотказная! Короче, я с помидорами жарю.
Архип пошёл готовить дальше.
Андрей пришел к нему на кухню:
- Что, опять встречаетесь?
- Есть маленько. Два года, два месяца и два дня не виделись, потом встретились. Тыры-пыры, чё-почём, "Приезжай, - говорю, - один живу". "Приеду" - говорит. Я листики на столе разбросал. Этот сверху положил. Безотказный вариант - все попадаются. Писатель! Всем охота с писателем. Лучок подай.
Андрей достал из пакета головку лука, подал.
- Я побольше лучка накрошу, чисто для запаха, как ты говоришь, - Архип строгал на доске продукты. - Ну вот, приехала, понюхала - бабами не пахнет. Расслабилась. Выпили вина. Потом - всё остальное. Знаешь, Андрюха, давно не виделись - видимо отвык. Пять лет жили - всё устраивало. Два с небольшим года не вделись - человека, как подменили. Честно сказать - повзрослела и потолстела. Таз - большой и каменный. Как ящик с патронами отжарил. А что поделаешь? Тридцать лет для бабы - возраст. Это тебе - ни те двадцать два. Другая, но с похожей….. Ну, короче, разочарован я.
Архип махнул рукой, в которой был нож. Нож, за что-то зацепив, звякнул.
- А какая девчонка была?! А? Белокурая осень. "Волосы, как воск текли с плеча". Ножки длинные. Любил, чего скрывать. Во, время! - девок совсем не жалеет! Не удобно, даже как-то смотреть, вроде на чужую жену пялюсь. И она отвыкла. Стесняется. Голая сидит - прикрывается рукой, как малолетка. А ведь мы провели с ней весьма бурную жизнь. Ну, да Бог с ней, я - не об этом. Короче, пока я в душ ходил, она прочитала этот лист. Я знал, что в бумаги залезет. Любопытная же. Прочитала, всплакнула для виду, давай меня жалеть. Я ей говорю:
- Не плачь. Все прошло, чего жалеть. Хочешь, я тебе стихи напишу?
- Хочу, - говорит.
Я тут же, с ходу, царапаю. (Где-то там листок лежит, зелёной пастой написано… Если не забрала…) Сейчас посмотрю.
Архип бросил резать лук, сходил в комнату, порылся в бумагах, нашёл листок, вернулся.
- Слушай:
"Гибкая дикая кошка
Мягко ступает на мох,
Тихо и очень нежно.
Осень. К вечеру выпадет снег.
Бережно и небрежно
Вода затекает в след.
Какая тонкая ножка,
Какой еле слышный вздох…
Гибкая дикая кошка.
Мокрый и мягкий мох".
(Архип, как гусар, закончил, кивнув головой, закрыв глаза).
Она вообще в слезы. Впечатлительная. Сотку баксов на стол.
- Ты же, - говорит, - не работаешь?
- Нет, - говорю, - отдыхаю.
- Давай, - говорит, - я тебе немного денег оставлю.
Она теперь в банке работает - с деньгами проблем нет.
Я без комплексов - сам знаешь. К тому же, я её когда-то в этот банк толкал. Говорю:
- Оставляй.
Прикинь, дожил - раньше я бабам платил, а теперь Петровна мне. Что, кстати, тоже хорошо - за проведенное со мною время и такие стихи, сто двенадцать баксов - красная цена! Верно?
- Идиот! - ответил Покуль.
Архип, не смущаясь, продолжил:
- Потом помялись ещё маленько, попуцкались, поврали друг другу про любовь и всё такое, стемнело, она к мужу упылила. А я побрился, и побрёл в казино. Накупил фишек и давай сгоряча и с горя номера обставлять. И тут, так покатило… Вот, считай, Петровна и лично, скажем прямо, порадовала (несколько раз), и за квартиру оплатила, и за Сашу (отдельное спасибо), и мясо её, в некотором смысле, жарим. С помидорами.
- Всё-таки ты, сильная свинья! - улыбнулся Андрей.
- Ещё какая! Старый хряк борозды не портит. Точнее, хрена ль им - красивым бабам, как говорится. Сам знаешь. Я на днях парня тут одного знакомого встретил, он мне сказал так: "Хорошая Петровна баба, безотказная. Надо только хорошо попросить. Ни кому не отказывает". Понимаешь? Вруша она конечно отличная. А свинья, братишка, у нас на сковородке. И скоро готова будет. Давай, лучше, "Алюторской" нарежь, как ты умеешь. Развесил уши, Неудачник, про моих девочек слушать. Режь, давай!
Архип пододвинул Андрею пакет с рыбой.
Было время, Архип вообще презирал селёдку. Как вид, как класс, как подвид, как тип, как рыбу, как продукт питания, как, не знаю что. С детства, когда его одного замыкали в квартире, он призирал селёдку… и радио. Он тогда ещё совсем маленький был, жил одно время у тёти Оли. Его замыкали, когда уходили на работу, чтобы никто чужой в дом не зашел. Тогда сильно воровали, могли запросто зайти и при взрослых, а тут ребенок, вот его и замыкали. Радио висело высоко, он не мог достать, чтобы выключить. И весь день приходилось слушать: "То березка, то рябина…", "Жил отважный капитан…" или "Легко на сердце от песни веселой…" Ой, как добивало его радио! Как он его ненавидел! А на столе всегда лежал огромный нож с железной ручкой, на которой было клеймо "ИЗТМ". Нож ужасно вонял селедкой. Дядя Сеня уважал выпить и закусить селедкой. Дом был не благоустроенный, поэтому нож, чаще, только протирался - воды-то не было. И вот, вонял этот нож безбожно! Как он ненавидел этот запах селедки на ноже! Да, и вообще, запах селедки! Да и селёдка-то в то время была только "ржавая", вонючая, гнилая. А тут как-то Покуль говорит:
- Давай возьмем водочки и селёдки.
Зима была, холод - самое время напиться. Но селёдка!
- Нет! - конкретно отвечает Архип. - Только не селёдка. Всё, что угодно, только не селедка! Лучше расколотку сделаем. Из хариуса, из сига или из омуля, на худой конец. Но только не селедка! Селёдку я вообще не ем!
- Давай я сделаю, а ты потом скажешь, - предлагает Покуль.
- Завязывай, Андрей! Я даже запах её переносить не могу. Какая селедка? В "Собачьем сердце" Шариков жрал селедку руками из миски, я чуть не блеванул! Фу-у! - Архип скорчил рожу. - Мерзасть! Кто её придумал?!
- Всё же я сделаю. Для себя. Не хочешь - не ешь. Я тебе говорю - попробуешь, понравится. Не понравится - я съем. Нужно знать, как и какую делать. Договорились? Вот увидишь, не пожалеешь.
С Покулем спорить на эту тему было бесполезно. Архип решил - пусть делает. Себе он купил банку Улан-Удэнской тушенки - макарошки по-флотски сварить.
Андрюха, тогда, выбрал на свой вкус и купил свежую рыбу. Выбрал лук. Дома сам распотрошил, почистил, удалил кости, заправил солью, перцем. Лучком посыпал. Дал отстояться несколько минут. Разложил в "рыбнице". Подал серебристую рыбу на стол. Попробовали. Класс! Под водочку - вообще класс! Давай ещё! Архип не ожидал!
- Это меня Лёня Василевский научил, - сказал Андрей.
- Молодец Лёня!
С Лёней Василевским они вместе как-то работали. Они все втроем вместе работали как-то в Военторге. Номинально Архип был начальник, а Лёня и Андрей - его заместителями. Ох, и хорошие же были тогда времена! Пока Военторги не разогнали. Помнится, как-то их вызвали в Читу с докладом. Те молодцы - всё по-военному, через жопу: звонят в пятом часу вечера и говорят: "Завтра в девять ноль-ноль совещание у начальника управления военной торговли!" Здрасти! Ни раньше, ни позже! До Читы самолетов нет. Поезда ушли утром, а вечерние придут в Читу только после обеда, а в девять ноль-ноль совещание. Что делать? Что делать - садись на машину и дуй в Читу. У Лёни "Десятка". Поедем? Поехали. Лёня был на подъем легкий - сказано, поехали. Погнали они в ночь, сменяя друг друга. Тысяча сто восемьдесят пять километров пути. Можно успеть запросто, если менять друг друга, пока другой спит. Нормально. Несутся. Ночью, уже в Читинской области, темень, тормозят их менты.
- Документы.
- Пожалуйста.
- Куда путь держим?
- В командировку, в Читу, в Управление торговли ЗабВО. Вот командировочные.
- Понятно.
- Всё нормально?
- Нормально. Проезжайте.
Уже когда в машину садились, подошел капитан, говорит:
- Ребята, вы там на дороге, поаккуратней будьте.
- А что такое?
- Зеки сбежали. Два мужика и баба с ними. Часового убили. У них автомат. Прошлой ночью "Жигули" расстреляли. Поаккуратней. Не останавливайтесь никому.
Хорошая новость. "Не останавливайтесь никому!" Дорога вдоль полей идет дугами. Фары встречных машин видно километров за двадцать, пока они с тобой встретятся. Как ночью можно незаметно по такой дороге проскочить? Положи бревно на дорогу - не хочешь - остановишься. А если они мента убили, так у них ещё и форма может быть. Менты, не менты - узнай! Попробуй - не остановись ментам. Они сами тебя расстреляют на ночной трассе, решив, что именно ты и есть тот Зек, только на угнанной машине. Замкнутый круг получается. Что делать? А делать нечего. Ехать надо. Обрадовал, капитан. А они с автоматом. Бревно положили, остановился, "та-та-та" - поминай, как звали. Вот, бля, работнички!
Пришлось Лёне с Архипом всю ночь глаз не сомкнуть, прорываться к Чете, чтобы успеть на драное совещание, так сказать, под свистом пуль, снарядов и бомбежкой. Но ничего - прорвались. Повезло. Зато обратно неслись днём, с копченым омулем, с песнями Высоцкого, с пивом, менее чем за пятнадцать часов. И ещё больше скорефанились. Опасность - сближает работников Военторга.
Архипу всегда вспоминалась эта история из числа многих других, связанных с Лёней Василевским, когда произносили его имя. Но селедка тут была ни причем. Поэтому, похвалив Лёню, Архип добавил:
- Лично меня - Покуль научил селедку жрать!
С тех пор, селёдка - это продукт, который готовит Андрей Андреевич. И больше никто!
Когда Архип с Андрюшей садились выпивать, то любили, чтобы стол был красиво сервирован, насколько это могут сделать двое остроумных мужчин в отсутствии серьезных женщин. Однако всё должно быть разложено по тарелочкам: салатик или овощи, закуски, мясо отдельно, и у каждого своя тарелка, вилка, ножик и салфетка. Только после этого они набрасывались на еду и выпивку, а при такой еде всегда была выпивка - водочка. Андрей быстро ел и пил. Архип выпивал водки столько, сколько мог, но мелкими дозами, а после переходил на пиво, так что водка доставалась Андрею. Тем не менее, всем было хорошо, и разговор продолжался.
- Плиса-то давно заходил? - спросил Андрей, пережёвывая закуски.
- Постоянно заходит. У него выбора нет: денег нет - заходит, ночевать негде - заходит. Правда, взял моду пьяным появляться, тогда я его не пускаю - желания нет его пьяный базар слушать. А так-то, постоянно заходит. Может и сегодня зайдет. Ему тут зуб выбили. Передний. Вообще смешной пассажир стал. Вставить денег нет… и желания. Короче, у него свои причуды.
- Перспектив у него точно никаких.
- Какие перспективы? Сам нихера не хочет. Да и кто его на работу возьмет: три ходки, десять лет на игле? Хорошо хоть с илы сполз. И друзья есть - помогают, денег дают. Но это же не вечно. Старость придет, что тогда? Бухает же, бля, беспросветно.
- Ни ко всем старость приходит, - философски заметил Андрей. - С его образом жизни…
Договаривать он на всякий случай не стал.
Потом они ещё поговорили на разные темы, пока Покуль наконец-то не нажрался. А как нажрался, развалился на диване.
Пришлось Архипу перебираться в кресло.
- Ты, почему себя, как конь-то ведешь? - спросил Архип из глубины старого кресла.
Поглаживая животик, пуская дым в потолок, Андрюша произнес:
- Расскажи ещё чего-нибудь.
- Шахиризаду нашел, что ли?
- Ну, расскажи. Я пока покимарю.
- Да, пошел, ты. Нашел Шахиризаду.
- Что сейчас пишешь? Над чем работаешь? Поведай.
- Очень хочется знать, любопытненький мой?
- Меня всегда интересовала твоя литературная судьба. Ты же один у нас такой…
- Иди на хер!
- … вульгарный. Писатель, а ругаешься. Расскажи лучше, как ты умеешь. Ты же умеешь рассказывать.
- Сейчас!
Архип вышел из комнаты в "свой кабинет". Там у него стоял компьютер. Он его включил и принялся что-то долго распечатывать. Пока он возился с бумагой, Андрюха успел вздремнуть. Но Архип вернулся и разбудил его.
- Я тут тебе текст распечатал, - сказал Архип. - Девяносто четыре листа. Две недели шлёпал. Название, правда, ещё не придумал, но это после. Почитаешь. Правда, сыро ещё. Но мне интересно знать ваше мнение, Андрей Андреич. Там про наших ребят и про Постышево. Повесть районного масштаба, типа. Ну, прочитаешь - поймешь.
- Давай, я лучше сразу книгу почитаю, - зевнув, промычал Андрей.
- Не, Андрюша, мне важно знать, всё ли там правильно, особенно про тех, кого уже нет. Там и ты есть, я про тебя написал. Там все есть. Ну, или почти все. Почитай. Я серьезно.
- Ты бы лучше про меня лично что-нибудь написал. Только хорошее, а ни как обычно. Написал бы про меня, как я всех спасаю и защищаю всех от врагов. Какой я герой на войне. Или в партизанском отряде. Как я пробираюсь за линию фронта. Как отбиваю атаки. Иду по минному полю. А то всякую дрянь про меня пишешь. Напиши, что я смелый и сильный, и людям помогаю. Можешь про меня такое написать?
- Могу. А почему ты думаешь, что я про тебя плохо написал?
- А что ты ещё можешь про меня написать. Что ты писал про меня в институте? "Лес Бианки". Всё помню! Напиши, что я очень отважный и добрый. По-нормальному сделай.
- Обязательно напишу, Андрейка. "Подвиг врачей в современной советской литературе" - пройденная тема, сам знаешь.