Спорт
Спорт - неотъемлемая часть существования. Активный образ жизни - естественное состояние любого детёныша, если он не больной или калека. В детских играх зарождаются навыки будущего охотника. Включите канал "Дикая природа", и вы всё поймете. Вот первоклашки, и носятся и носятся, и носятся и носятся, откуда только силы берутся? Сколько энергии? Задолбают под ногами мельтешить! Те, что повзрослей, уже меньше носятся. Но наверняка где-нибудь тренируются. В школе постоянные соревнования: по гимнастике, по волейболу, по легкой атлетике, даже свой тир в подвале был. Спорт в нашей школе уважали. И ни только в школе - в стране в целом, в СССР. Грубо говоря, можно всё преподать в таком виде: пацан, не ходивший в секцию бокса, не гонявший в футбол или хоккей во дворе, не посещавший бассейн во Дворце Пионеров, не стрелявший из мелкашек и "Марголина" в ДОСААФ, не бегавший кроссы, не кидавший в дверь охотничий нож, не игравший в Индейцев на крышах гаражей или в поддонах на Кирпичке, не летавший на "Восходе" с подергушкой по тротуарам, не способный отжаться раз сорок и двадцать раз подтянуться - что это за пацан? Значок "ГТО" какой-нибудь степени каждый имел в Советском Союзе. Их выдавали ежегодно в школах, в институтах, на производстве. Ещё у каждого было по несколько штук членских книжек различных спортивных обществ: "Динамо", "Спартак", "Трудовые Резервы", "Буревестник", "Труд", ОСВОД, ДОСААФ, "Охрана природы", "Охрана памятников", "НТО" и т. д. и т. п. Последние пара-тройка к спорту, в общем-то, отношения не имеют, но раз уж зашел разговор о членских книжках, я их для полноты картины вставил. А эти? Игра "Зарница", "Орленок", поднятие флага на линейки, "За дело партии будьте готовы!" "Всегда готовы!". Уклон, несомненно, несколько иной, но без спорта тут не проскользнешь. Помню, наши преподаватели возмущались, что где-то в зарубежных средствах массовой информации пионеров назвали военизированной молодежной организацией. Хотя оно так и было, но всем хотелось сказать, что мы лишь друзья природы, стариков и старушек и дружный коллектив отчаянных малышей, как это показывали в стерильных фильмах прошлых лет про Тимурку и его команду.
Два, а то и три раза в неделю мы могли ходить от школы в плавательный бассейн. Вовунька там так и остался - тренировался и выступал уже как пловец. Про ДОСААФ я уже говорил, нам там тоже нравилось, и мы там тоже участвовали в каких-то соревнованиях районного масштаба.
Бокс. Учитывая ту среду, в которой я рос, а рос я среди друзей отчима, а все его друзья были тренерами по боксу, сам Бог велел мне заняться этим видом спорта. Что я и сделал. Не буду говорить о своих успехах, скажу лишь то, что если я умел боксировать, я учил этому Друзей, как учил меня Жора Черемисин и Виктор Донов. Если Вова умел классно плавать, он учил этому нас, а, поступив в институт, пошел в секцию бокса к дяде Саше Габасову и до пятого курса дрался на ринге. Если Лёнька умел лучше нас кататься на коньках, он нам показывал, как нужно делать это, и мы пытались это делать, и получалось. И так далее, и так далее. Много ребят вышло из нашей школы в большой спорт: Инка Зусман из параллельного класса стала чемпионкой Союза (если я не ошибаюсь) по настольному теннису. Женька Пальчиков занял третье место на чемпионате мира по толканию ядра, а на олимпиаде в Барселоне стал, кажется, восьмым. Племянник нашей одноклассницы Таньки Кандер - звезда мирового бокса. Серьезно культивировался спорт в те времена, но для начинающих существовал стандартный набор Советских спортивных занятий и общефизической подготовки для желающих.
А нам хотелось большего. Нет, не хотелось - требовалось! Хотелось, как Бельмондо, куда-нибудь придти и спросить: "Куда я могу бросить свое натренированное тело?" или, при случае, сказать: "Взгляд орла, а тело барса". И покатать своими "бильярдными шарами" под кожей спины и рук. Так что, помимо школьной программы физической культуры, нам требовалась физическая культура и бескомпромиссный спорт нашего двора.
Перво-наперво, летом футбол. За вторым домом поначалу было футбольное поле на пустыре. Сейчас уже пустырем трудно назвать это застроенное место, но тогда был пустырь. И ребята, те, кто постарше нас лет на пять-восемь, собирались в команды и играли. Допоздна, до темноты, когда и мяч-то уже разглядеть было не возможно, они все равно играли, спорили, носились в потных майках и в пыли. Мы, тогда ещё, будучи слишком малыми, чаще наблюдали, как играют большие. Но если игроков не хватало, то и нас брали в команды. В свои команды мы собирались утром или днем. А старшаки подходили ближе к вечеру, когда спадала жара. Основными здесь, конечно, были братья Штыркины: Петька и Санька. Петька от природы был складным, как Пеле (А тогда Пеле был в зените славы) и двигался, как Пеле, и по воротам бил хитро, технично и хлестко. "Пласированный удар" - так он сам называл свою пайку по воротам. Его младший брат Саня пошёл ещё дальше и в свое время дошел до юношеской Московской команды "Спартак", но на тренировке порвал сухожилие, и на этом профессиональный футбол закончился.
Серега Двойников - виртуоз финтов, жонглёр на футбольном поле. Позже играл в основном составе Иркутской "Звезды" и стал тренером по футболу.
Было ещё много ребят - Женька Пепеляев, Бофан, Кацо, Андрюха Бутин, Нечёска, двое парней из шестого подъезда…
Да всех и не перечислишь. Они были старше, мы им подражали в манере игры, пытались повторить Двойниковские трюки и со временем уже играли с ними на равных.
Потом на Постышево переехал Говорок. И, как по заказу, футбольное поле перестроили в хоккейный корд. Началась эра Бобби Хала, Фила Эспозиты и советских ребят - Харламова, Мальцева, Васильева, Михайлова, Третьяка. А с учетом Говорка, в нашем дворе появилась настоящая, действующая и играющая звезда русского хоккея. Зарубы пошли хоккейные. Команда чётки и нечётки, класс на класс, школа на школу… Сами точили коньки, обклеивали эпоксидкой и загибали клюшки, делали щетки и разрисовывали шлемы, у кого они были. Хриплый Кацо шлемы не признавал, играл вообще без шапки, длинными патлами, горбатым носом и манерой игры напоминая Бобби Хала. Он сам это знал и играл, подражая ему движениями, скольжением по льду, щелчками по шайбе и хриплыми криками, размазывая соперника по бортику. Кацо классно играл.
Даже девчонки с нами играли. Ирка из сороковой кварты после стала чемпионкой мира по хоккею с мячом, получила приз лучшей нападающей чемпионата.
Да уж! Вот так начнешь вспоминать - окажется, что жил, практически, в спортивном зале. Наверняка, ещё многих не вспомнил, кто достиг высот на спортивных аренах. Походу, может, всплывут их имена. Однако продолжим, и продолжим так.
Но! Но в наш мир ворвалось индийское кино со своими Капурами! И элементами рукопашного боя, запрещенного тогда Каратэ. Лидером в этом смысле был фильм "Месть и Закон". Правда, придурки из радиокомитета анонсировали его, говоря "Месть из окон", чем немало веселили народ. А народ тогда только в кино и ходил. Других-то развлечений не было, кроме карусели. Десять копеек стоил билет для школьников. Несколько сеансов - и на Родниках мы уже осваиваем то, что увидели на экране. Удары ногами, ребром ладони, кульбиты и кувырки. Первым партнером оказался Леха Бутин. Напрыгаемся с ним до изнеможения, вываляемся в снегу, накувыркаемся и прёмся домой пистоны получать, что мокрые пришли. Вначале всё это по-детски было, неумело. Потом партнеров становилось больше, "тренировки" чаще, какая-то система начала проявляться, и вдруг Вовуня откапывает где-то сделанную из подпольных фотографий книгу "Боевое самбо". В слове "Тренировки" исчезли кавычки, и пошли они уже более качественно - от разминки, растяжек и стоек до приемов, в том числе и с имитацией холодного и огнестрельного оружия. Кроссы до плотины и обратно, которые вообще всегда присутствовали в нашем времяпрепровождении, стали значительно длинней и чаще. Но и этого было мало. Мы знали, что где-то есть такая вещь, как КАРАТЭ. Вот бы до неё добраться. Но как?
И тут Пиня говорит:
- Парень один знакомый продает книгу Кемпо. Это, конечно, не Каратэ, но основы защиты есть. Удары, блоки, стойки, растяжки, подготовка. Может, поговорить с ним.
- Говори, - отвечаем мы.
Через день, сбросившись, за девяносто рублей мы покупаем опять подпольную, сделанную из переснятых на тысячу рядов фотографий книгу "Кемпо - правила защиты". И к семьдесят восьмому году, когда официально разрешили в Союзе заниматься каратэ, мы уже год как кое-что умели. Вовунина квартира стала нашим спортивным залом. Сам Вовуня стал семпаем, как любил называть его Игорь Пинигин. Ежедневно, подчеркиваю, ежедневно по два часа, пока родичи на работе, мы стояли на ссеках, отжимались, растягивались, отрабатывали стойки, удары, блоки и като в большой комнате, несмотря, на её, в общем-то, скромные размеры, отодвинув стол и пару кресел в угол. Сшили себе кимоно из купленных белых толстых скатертей и тренировались до седьмого пота. А потом переодевались в трико (так тогда назывались спортивные костюмы) и шли играть в футбол или на кросс, или отрабатывать приемы и удары на татарском кладбище, используя кусок резинового шланга вместо ножа и пистолета.
Зимой тренировались в подвале, который обустраивали несколько месяцев. Обычными ведрами, вытаскав из него лишний грунт, в общей сложности в несколько кубометров, застелив пол ворованными на Кирпичке досками, мы сделали макивары, повесили списанные в секции бокса груши, купили лапы, перчатки, гантели и гири. Теперь у нас был свой спортивный подпольный, в прямом смысле слова, зал.
Параллельно, прочитав "Джин Грин неприкасаемый", "Черви", журнал "ФиЗ" с его заметками и статьями по каратэ, другую подобную литературу про Спецназ, Морских котиков, Самураев и Ниндзя, мы были вполне и морально подготовлены ко всем поворотам судьбы, даже для службы в Армии.
Позже нам уже разрешал физрук тренироваться в спортзале школы, а ещё через некоторое время мне и Плисе посчастливилось попасть в команду Каргина - основателя секции каратэ в нашем городе, где мы занимались не только каратэ, но и играли в бейсбол и регби. Правда, к сожалению, это было недолго - я уметелил в Армию. А Плиса почему-то сам свинтил. Как бы там ни было, спортивной подготовке в нашем мире уделялось огромное внимание!
Странно, но
Странно, но, оказывается, довольно сложно описывать воспоминания детства. Тебе самому кажется, что всё происходящее там - в глубине твоих веков, было ярким интересным и запоминающимся. Так оно и есть. Но лишь для тебя и тех твоих друзей, кто в этом участвовал. Для других твои воспоминания могут оказаться скучны, если в них не будет изюма. Так бывает, попадаешь в малознакомую компанию - и сидишь, как пень, поневоле слушаешь, о чем другие судачат, не понимая событий, имен, каких-то фамилий, то, над чем все вдруг смеются, ощущаешь себя совершенно лишним и полным идиотом. И уйти вроде несолидно и оставаться - уже достали!
Конечно, у нас тоже была, пусть не великая, но прекрасная эпоха - эпоха юности в ежедневно изменяющемся мире. Соберешься с друзьями, выпьешь - и давай вспоминать: а помнишь то? А помнишь сё? А помнишь, как он тебя, а ты его? И кто кого, кто за кого…. И ржём, и хлопаем друг друга по плечам и говорим: "Братан, ты был красавчик!" А жены недоуменно жмут плечами, общаются там где-то меж собой на кухне и думают, что мужики их уже напились. А так оно и есть.
- А чё ты не напишешь книгу-то про это?
- А я пишу.
- А ты пиши. Ты всё пиши. Пусть прочитают! Пусть знает молодёжь, какие были их отцы.
- А разве это им интересно? Вы полагаете, всё это будет носиться?
- Я полагаю, что всё это следует шить!
И так далее.
Есть небольшая проблема, хотя бы в том, как передать диалоги. С вершины прожитых лет можно поведать, как было. Но стоит опять погрузить себя в комнату, где ты болтаешь с друзьями, то вряд ли сам разберешься, о чем идет речь. И, боюсь, заскучаешь, как в той незнакомой компании. Но хватит хныкать и извиняться, выбора нет, поехали дальше.
Нас зачем-то постоянно дурили. Взрослые люди, с высшим образованием, с должностями, зачем-то нас постоянно дурили. В газетах, по телевидению, иногда на уроках, чаще - на пионерских слетах и комсомольских собраниях. Многие, не все, но многие взрослые говорили неправду. Зачем? Мы понимали всё гораздо лучше, чем нам пытались навязать, а из-за недоверия происходило то, что называется "отбиться от рук". Помните, в самом начале про Пашу Постышева. Мы ж его сразу раскусили. И это что? Нам говорили, что Бога нет, а на пасху все стряпали хворост и куличи. Говорили, что скоро наступит коммунизм, и гнали нас на субботник, а сами рассказывали друг другу анекдоты про надувное бревно, про густые брови Леонида Ильича, про Чапаева и его интимные отношения с Анкой-пулеметчицей. А мы в это время слушали Вас, хотя вы думали, что мы уже спим.
Говорили, что Дали рисовать не умеет, а Феллини снимает порнуху. Что "Кока-кола" имеет наркотические добавки. Получается, Вы сами создавали Мифы и учили этому нас. Мы попросту выросли в Хиппи - советское Хиппи в Восточно-Сибирском варианте. Сидели на парапетах, курили сигареты с барахолки с английским шрифтом на пачке, которых не купишь в простом магазине. Несмотря на Военку, отрастили волосы, вытерли джинсы, и секс у нас был - ранний, юношеский, почти детский, запретный и более сладкий от этого. Хотя, говорили, что в Союзе его нет вовсе. А из-за него мы любили и ненавидели друг друга по-настоящему, жестоко и жестко, а Вы думали - детская ссора, а мы в карманах носили ножи. Наши девчонки были нашими ровесницами, а их пацаны были молодыми мужчинами, готовыми на всё, с крепкими мышцами и волей к победе, как в фильме "Триумф Воли", который нам тогда никто не показывал, но нам достаточно было "Обыкновенного фашизма" Ромма. Мы умели читать между строк. И, кстати, солдаты на Кирпичном заводе ужасно, именно ужасно, отличались от тех, кого Вы нам показывали "В зоне особого внимания".
Случалось, что училка ставила пятерки какой-нибудь дуре или дебилу, лишь потому, что их мама работала в партаппарате или где-то, где можно достать дефицит. Это злило. Мы понимали, за что она ставит пятерки. Совсем не хотелось, чтоб нас принимали за дятлов, и протест выражали по-своему.
- Это не дети - это какие-то звери! - говорили Учителя, рассказывая нам же про сломанные нами качели, палисадники и разбитые стекла в учительской.
Потом, когда открыли границы, мы, вновь, оказались правы, а некоторые из Вас улетели в Германию, в Штаты, в Израиль, забыв свои партбилеты, продав на толкучке последние книжки своих библиотек. А книжки у Вас были, надо сказать, неплохие - не те, что Вы нам пихали на внеклассное чтенье. У нас остались парапеты и то, чему мы научились, слушая Вас. Мы к этому были готовы, потому что не верили Вам. А те, кто остались, продолжают работать и кое-как сводить концы с концами, сея разумное, доброе, вечное. Хотя. И за это им нужно спасибо сказать. Говорю: "Спасибо!"
К сожалению, тех, кому бы мы верили, было немного. И они редко встречались. Поэтому мы и варились в своей каше, безоговорочно доверяя тем, кто был старше всего на несколько лет, и, казалось, по жизни знал всё. Они были нашими учителями и наставниками. И кому с наставником повезло - тот остался на свободе.
Что осталось от школы? Школьные годы чудесные? В шестом классе классная отобрала у меня снимки ансамблей, наговорила при всех про меня гадостей, вызвала в школу мать, чтобы объяснить, что тлетворное влияние Запада губит мою юную душу и пионерский активный задор. А потом у её сына восьмиклассника я увидел свои фотки. Он их показывал своим друзьям в школьном туалете. Пришлось ему дать больно по лицу и забрать фотки. Хотя разница в возрасте была огромадной, но это были мои фотографии, и я уже за них получил. Её сынок не ожидал такого исхода, поэтому маме жаловаться не стал. Другим, кто курил тогда рядом, стало понятно, что и малыш может в атаку пойти, если за правое дело. Недаром наша школа боролась за звание носить имя 30-ой Иркутско-Пинской дивизии, а портрет реабилитированного Блюхера украшал коридор.
Кстати, наш класс зачем-то боролся за право носить имя Клавдии Вилор, героини рассказа Даниила Гранина. Какая-то женщина, наверное, сама Клавдия, то ли из Белоруссии, то ли из Молдавии приезжала к нам и провела внеклассный урок, рассказывая, какая она молодец. Наверно, она молодец, вот только к ней в гости в Белоруссию или в Молдавию поехали дети из других классов со своими родителями- учителями нашей школы. Мы ещё больше "поверили" в справедливость!
- О, брат, тебя понесло! Неужели, всё так было плохо?!
- Увы, действительно, понесло. Нет, не всё было плохо. Если есть "плохо", значит, есть где-то и "хорошо". Правильно?
- Конечно.
- Вот, сейчас я про "хорошо" расскажу.
Дария Ефимовна, божий одуванчик, учительница русского и литературы, была к нам жестока, но справедлива. За сочинения она ставила мне всегда 5/2.
- Пишешь ты интересно, - говорила она. - С грамотностью у тебя проблемы.
- Так у меня же секретарша будет - пусть она и учит русский язык, - приходилось парировать мне.
- Ладно-ладно, герой. А если серьезно, то Василий Шукшин в начале своего творческого пути делал следующим образом: он описывал то, что видел, самые простые, бытовые предметы и ситуации. Это помогло ему стать классиком литературы и кинематографа. Попробуй - может, и у тебя что-то получится? - успокаивала она мня за вторую половину отметки, зная моё отношение к кино (она всё откуда-то знала!).
- Попробую, - обещал я и пробовал прямо на уроке по географии:
"Дверь камбуза заскрипела, и на пол упала окровавленная туша боцмана.
На палубе раздались выстрелы. Я выскочил наверх, и в то же время абордажный нож впился в моё плечо по самую рукоять. В моих глазах потемнело. Прислонившись спиной к мачте, я начал приходить в себя и уже немного мог разглядеть, что делается вокруг.
Капитан стоял в порванном кителе. Из губы густой струёй лилась кровь. Окровавленные по локоть руки крепко сжимали мясной топор. В ногах его валялись человеческие туши, обезображенные до тошноты.
Кок зажимал на груди глубокую, кровоточащую рану. Его "Винчестер", с обломанным прикладом, валялся тут же. Видимо, выстрелы кока привлекли моё внимание. Его босые ноги стояли в луже крови, натёкшей на палубу, видимо, из головы юнги, валявшейся рядом. Тела юнги на палубе не было.
Они увидели меня. Увидели также, что я ранен. Капитан с диким криком размахнулся топором и метнул его с такой силой, что он вошел в мачту полностью, расколов её надвое. Я не мог шевельнуться. В моём сознании мелькнуло, что, не наклонись я немного вперед, мои мозги растеклись бы по палубе, а обе половины головы висели бы на сухожилиях возле шеи.
Я побежал обратно в камбуз. Эти обезумевшие от крови люди бросились за мной".
- Не сочиняй сказки. Пиши из жизни, что видишь, что чувствуешь, как понимаешь. Чего ты всё в пиратов играешь - взрослеть пора. Для начала - неплохо. Продолжай, если хочешь четверку в аттестат. Не ленись. И русский заодно подтянется, - посоветовала она, прочитав мой листок, тихо добавив: - Секретарша у него будет!
За сочинения она ставила мне всегда 5/2, а после занятий собирала родительский комитет и требовала, чтобы состоятельные родители сбросились мне на брюки, чтобы я не ходил в рванье.