Петр сжал руку жены в своей. Какая же она у него мудрая и как он был в тот момент благодарен ей за эти слова. На душе скребли кошки, было ужасно жалко Танюшу, обидно за нее, и, конечно, был он несдержан. Со стороны Маша всё это видела, но она понимала, что опора сейчас нужна и Петру тоже. И она поддерживала в первую очередь его, чтобы потом, собравшись с силами, они могли вместе поддержать свою дочь. Какое счастье, что есть у него его Маша! Какую нежность испытывал он к ней вот сейчас. Или все-таки это была любовь?
– Мама, папа, как же я вас люблю! Мам, да сядь ты, наконец, говорю же, серьезный разговор. Я наконец влюбилась. Мама, папа, я выхожу замуж!
– Да, уж лучше мне, наверное, сесть, – Марья Михайловна присела на край стула.
– Татьяна, ну что ты вечно нас пугаешь? Что еще стряслось? Всего месяц тебя не было. Не в Ялте же ты, надеюсь, жениха нашла. Отсюда вроде, когда уезжала, кандидатов не намечалось. Или это все-таки Егор?
Марья Михайловна и Петр Федосеевич недоуменно смотрели на дочь.
Таня бегала от отца к матери, поочередно обнимая и целуя их.
– Ой, ну какой Егор? Пап, я так рада, что ты мне тогда открыл глаза. Нет, безусловно, это был для меня удар. Но лучше раньше. Вы, как всегда, были правы. И сейчас тоже, – Таня подошла к отцу и обняла его сзади за шею. – Папа, ты угадал! Мы познакомились в Ялте! Нет, ну представляете, как романтично. Море, солнце. Чудо, одно сплошное чудо. И главное, всё как ты, пап, мне советовал. Я ему ничего не рассказала, ни про тебя, ни про дом, ни про дачу. Даже про университет не рассказала. Мама, папа, он полюбил просто Таню. Просто вашу дочь Таню! Я счастлива! Ну что вы молчите, ну скажите же, что вы рады за меня.
– Просто Таню из Москвы, – тихо произнесла Марья Михайловна.
– Мама! Опять!
– Да нет, Танюша, это мама так, к слову, – Петр Федосеевич взял себя в руки. – Ну конечно, хорошо, и мы очень рады, просто неожиданно как-то, и потом, ты только два курса окончила, тебе еще учиться и учиться. Прекрасно, что вы встретились, прекрасно. Это просто счастье. Да, Маша? – с нажимом спросил Петр.
– Конечно, конечно, просто действительно для нас с папой неожиданно. Только давай по порядку. А то ты сразу жениться. Расскажи нам про мальчика подробно, из какой он семьи, где учится. Ой, чай же! Господи, всё остывает. Мы будем пить чай, а Танюша нам всё будет рассказывать. Идет?
Мария Михайловна сумела взять себя в руки и успокоиться. Спасибо Петру, как же вовремя он смог остановить ее. Нет, уж к этому они действительно готовы не были. Решили первый раз отпустить дочь одну отдыхать. То есть они, конечно, так не решали. Но Таня настояла на своем: поеду одна. И это было сказано так, что оба поняли: да, в этот раз она действительно поедет одна. Таня всегда была на редкость послушной девочкой. И еще, больше всего на свете она боялась обидеть родителей. Но бывали моменты, когда она проявляла твердость, характер, как хотите. Это никогда не было самодурством, блажью. И семья всегда тонко чувствовала: а вот здесь надо отойти в сторону, здесь она будет решать сама и шишки набивать сама. И потом, Петр Федосеевич и Марья Михайловна всегда уважали в дочери личность и никогда не подавляли ее, могли мягко направить. И только. И вот вам, пожалуйста, результат.
– Ой, как же я по вас соскучилась! Родные вы мои! Мам, и по твоему печенью соскучилась, – Таня просто светилась от счастья. – Ну ладно, всё по порядку. Его зовут Юра. Правда, красивое имя? Пап, ну что ты молчишь?
– Таня, Юра – это действительно прекрасное имя. Никто не спорит.
Родители натянуто улыбались, надеясь, что кроме прекрасного имени им сейчас расскажут что-нибудь еще.
– Вот! Пап, ну какой институт? Он работает на заводе. Пап, ему двадцать семь лет. Отслужил в армии. Морфлот! Три года. Нет, ну вы представляете?
– Танюш, конечно, представляем. Ты же знаешь, я активно работаю с нашим заводом в Троицке, часто там бываю. Там работают очень уважаемые люди, – как можно более спокойно старался реагировать Петр. Марья так и сидела с наклеенной улыбкой.
– Вот! Пап, ты меня понимал всегда! Я знала, ты дашь пройти мне свой собственный путь. Пап, это благородно. Мамочка, ну что ты молчишь?
– Танечка, всё хорошо. Но только ты еще не всё рассказала. Мы с папой поняли. Мальчика, – Марья Михайловна запнулась, – зовут Юра. А что за семья, завод? Интересно, что могут производить в Ялте. Рыбу, что ли? Петь, ты не в курсе? – Марья Михайловна с надеждой посмотрела на мужа.
Таня рассмеялась.
– Ой, ну вы смешные! Рыбу! Да он не в Ялте работает, он из Свердловска. Северная столица, между прочим. Юра работает на машиностроительном заводе. Нет, мы всё уже обсудили: я заканчиваю институт и еду к нему. Тоже буду работать на заводе. Один прикладной физик в семье есть – считай, свой вклад в науку семья Миллеров уже внесла. Я буду производственником. Как вам такая перспектива? Пап, ты же не против?
Родителям не надо было даже переглядываться, они всё так же с напряженной улыбкой смотрели на дочь и надеялись, что со стороны не видно, шевелятся у них волосы на голове или нет. Одно вроде утешало: что-то Татьяна проговорила про институт и про его окончание.
– Ну, дочь, ты всё как-то с конца. Мы с мамой от тебя рассказа про отдых ждем, про Ялту, а ты про завод. И потом, тебе же учиться еще три года.
– Именно три года! Это вы правы. Столько ждать не-во-змо-жно. Да и ни к чему. Я, правда, с Юрой еще не говорила, но можно перевестись и туда. В Свердловске есть университет.
– Таня! О чем ты говоришь! Ты учишься в Московском университете, главном вузе страны, этим не бросаются! – Петр Федосеевич вскочил с места. Марья Михайловна подбежала к мужу.
– Танюш, ну что ты, в самом деле! Но ведь это не завтра всё будет. Всё, всё, успокоились. Наконец-то снова вместе, почти месяц не виделись. Мы с папой так скучали. Давай по порядку. Что за турбаза была, с кем жила. Чем кормили. Давай, цыпленок, всё по порядку.
Марья Михайловна незаметно усадила мужа. Подлила ему горячего чая и села рядом, не выпуская его руки из своей.
Таня рассказывала про отдых часа полтора, не останавливаясь. Было, конечно, там и про дворец Ливадийский, и про Ай-Петри. Но про Юру было больше. В основном были эпитеты. Высокий, красивый, сильный, надежный и еще самый. Всё это было "еще" и со словом "самый". Родители пытались не терять спокойствия и слушать дочь как можно более приветливее. И всё думали. Откуда столько эмоций? Таня была всегда очень ровная. И в отношениях, и в своих суждениях. К таким же ровным отношениям она привыкла в семье и знала, что это самое надежное и правильное. И тут вдруг на тебе! Вон, оказывается, какой огонь-то внутри пылает. А Петр с Марьей думали, что они знают свою дочь.
И они знали. Знали то, что спорить с ней сложно, запрещать нельзя ничего и никогда. До всего должна дойти сама. Что делать? Она поедет в Свердловск? Марья краем глаза наблюдала за Петром. Неужели он готов отпустить единственную дочь? И она видела, что скорее всего готов. Боже, что же делается на этом свете?
Дни полетели своим чередом. Таня уже на два дня опоздала на занятия, поэтому нужно было догонять, переписывать, договариваться о пропущенных семинарах. Дома вся семья собиралась поздно. Но изо всех сил все делали вид, что ничего не случилось и все довольны сложившейся ситуацией. Таня загадочно и задумчиво улыбалась, Петр Федосеевич и Марья Михайловна сохраняли спокойствие. Учить уже было некого и нечему. Чему могли, уже научили. А жизнь рассудит – правильно или нет.
Среди ночи семью разбудил звонок в дверь. Не понимая, что произошло, открывать дверь пошел Петр Федосеевич. Марья Михайловна выглядывала из дверей спальни.
– Вы, собственно, к кому? – слышалось из коридора.
Марья Михайловна поняла, что кто-то приехал, и пошла навстречу нежданному гостю. Напротив ничего не понимающего и заспанного мужа стоял молодой человек.
– Я к Татьянке, я ее жених.
Марья Михайловна и Петр Федосеевич ничего не могли понять со сна. Что? Какой жених? И почему он здесь? Таня знала и не сказала? Этого точно не могло быть. И потом, этот молодой человек точно не может быть Таниным избранником. Во всяком случае, если судить по его внешним данным, так точно!
Родители невесты не знали, как себя вести, что сказать. Жениха своей дочери они представляли не так. Не говоря уж вообще, о ком мечтали, но даже этого конкретного Юру. А где же обещанный самый? Тот, который и высокий, и красивый, и необыкновенный?
Перед ними стоял ничем не примечательный молодой человек. Такого в толпе не приметишь, взглядом на нем не остановишься. Среднего роста, щупловатый, шатен с уже немного поредевшими волосами. И потом это "Татьянка". Они никогда не называли так их Танюшу. Но самое примечательное в нем было – чемодан. Петр Федосеевич и Марья Михайловна смотрели на этот чемодан, не отрываясь. И не потому, что чемодан был каким-то особенным. Нет, просто закрались смутные подозрения. Чего это он с чемоданом-то? Петр Федосеевич попытался взять себя в руки. Прокашлявшись, он произнес:
– А Танечка спит. Времени-то уж сколько. Может, вы завтра утром зайдете? Хотя с утра она в университет очень рано уезжает. Вы знаете, приезжайте вечерком, часам к семи. Как раз к ужину. Будет очень приятно пообщаться.
– А мне идти некуда. Да и не знаю я в Москве никого. Вот решил сюрпризом нагрянуть. Чтобы еще радостнее было.
Родители стояли как вкопанные. Куда уж радостнее!
– Да вы как будто не рады?! – парень явно не понимал, почему никто не кидается ему на шею. – Я ж жениться приехал, или вы не в курсе?
– Петя! – Марья Михайловна застонала, как от зубной боли.
– Ничего, Маша, не переживай, сейчас мы во всем разберемся. Видите ли, молодой человек, Таня нам, конечно, рассказывала, что у нее появился новый знакомый, и даже о том, что существуют какие-то планы. Мы, честно говоря, не очень всё это приняли всерьез. Да и, знаете, как-то времени особо на это у нас не было.
– А чего ж вы не приняли-то? Я слово держать привык. Обещал жениться – значит, женюсь. Так чемоданчик-то куда позволите поставить?
– Петя! – уже не застонала, а практически вскрикнула Марья Михайловна.
На шум в коридоре из своей комнаты показалась Таня.
– Что вы добрым людям спать не даете? Юра?! – Таня остановилась, сначала не понимая, что происходит и как ей отнестись ко всей этой ситуации. Это сон или это явь? Сначала было недоумение, потом радость небывалая. Потом какое-то неудобство перед домашними. Всё это бурей пронеслось на Танином лице.
Она не знала, как правильно поступить: имеет ли она право сейчас броситься к новоиспеченному жениху, или это может обидеть папу с мамой. Ситуацию решил взять в свои руки Петр Федосеевич.
– Ну вот что, милые люди, поступим, стало быть, так. Сейчас три часа ночи. Завтра всем на работу, в университет. План действий предлагается такой. Юрию нужно, наверное, помыться с дороги. Постелет вам Марья Михайловна у меня в кабинете. И всем спать. Вы, молодой человек, завтра поспите подольше. Мы свой распорядок, простите, изменить уже не сможем. Были не предупреждены-с. А вечером, как я уже сказал, в семь часов встретимся и за ужином обсудим эту ситуацию.
– Но, папа! – Таня что-то хотела возразить.
– Ты что-то хотела сказать, или я не прав?
В голосе отца было столько металла, что Таня поняла: спорить сейчас не нужно.
– Хорошо, тогда до завтра, и всем спокойной ночи.
Уж какая там могла быть спокойная ночь! Хотя для одного человека она была точно спокойной. Юрий уснул сразу. Едва прислонился головой к подушке. Остальным жителям большой квартиры в высотке этой ночью уснуть не удалось.
Утром Юрий проснулся от слепящего глаза солнца. Сначала даже не понял, где он и что случилось. Через какое-то время в прояснившейся голове всё восстановилось, и Юрий начал оглядываться по сторонам. Старинная мебель, высокие потолки. Да и спит он не на кровати, а на кожаном диване. Ну просто как на картинке про дедушку Ленина. Интересно, вроде Татьянка про такие красоты и не упоминала. Быстро одевшись, он вышел в коридор. На кухне суетилась женщина. Видимо, Танина мама.
– Доброе утро, хозяйка, – бодро произнес парень.
Марья вздрогнула то ли от непривычного обращения, то ли потому, что она теперь всю жизнь вздрагивать будет.
– Доброе утро, меня зовут Марья Михайловна. Завтракать сейчас будете или умываться сначала?
– Да нет, умоюсь пойду. У вас вон вода горячая. У нас в общаге только холодная. И вообще в хоромах живете. Это за какие такие заслуги?
Марья Михайловна поджала губы и решила не отвечать. А что говорить? Что это всё заслуги папы-академика? Нет, уж пусть академик вот с этим парнем сам и разбирается. Она так устала за эту ночь, что не хотела уже ни думать, ни придумывать.
– А Татьянка моя где?
Его, главное! Что делать? Нет, ну что же делать? Марья начала тихо паниковать. И главное, Петра нет рядом. Она так привыкла, что вместе им ничего не страшно. А сейчас? Что ей прикажете делать с этим странным молодым человеком? Может, он вообще уголовник? Ходить, что ли, по квартире за ним, чтоб чего не взял? Таня у них такая доверчивая. Вот жениха черт принес! Про такого не скажешь "Бог подарил", это уж точно.
– Ну что, будущая теща, готов к завтраку. Пардон, мамой пока назвать не могу. Не имею права.
– Что вы, что вы! И вообще, давайте не будем торопиться. Завтрак на столе. А потом, я думаю, вы, может, по Москве пойдете погуляете? Что вам дома-то сидеть, дело молодое.
– Да у вас такой дом, что гулять никуда ходить не надо! Вот здесь гулять и буду. Но сначала подкреплюсь. Да, богато живете, ничего не скажешь. Скрыла от меня Татьянка, такое скрыла. Она же мне как говорила: "Я к тебе в Свердловск приеду". А я пораскинул мозгами – ну и что она у меня в Свердловске делать будет? Сам в общаге, пока на очередь поставят, пока комнату дадут… намаемся. Я-то привычный. А она хоть и жилистая у вас, и не боится ничего, а всё равно – жалко девку. Понятно, что всё это не про нее. А всё равно – огонь! – при этом Юрий подмигнул Марье Михайловне.
Та уже устала охать и стонать. Видимо, жизнь у нее дала осечку, это теперь совсем другая жизнь будет. Кто этот человек, почему он сидит на их стуле и рассуждает тут про их с Петей дочь? Про их Таню. Причем для него это всё вопрос решенный. Что делать? Нет, что делать? Неужели у Тани с ним любовь?
– Хозяйка, мне бы чемоданчик разобрать. Где мне полочку определите?
Марья Михайловна наконец очнулась и взяла себя в руки.
– Давайте договоримся, меня зовут Марья Михайловна, вас зовут Юрий. Вещи вы разбирать не будете, пока не придет Татьяна. Поймите меня правильно, я вас почти не знаю, вы меня, впрочем, тоже. Вечером соберется вместе вся семья, и мы всё решим, кто где будет жить, где вещи держать. А сейчас будьте так любезны, пойдите все-таки погулять. А то мне еще и по магазинам, и готовка. А так я собраться с мыслями не могу. Если вам, к примеру, деньги на трамвай нужны, так я дам, – про трамвай Марья понимала, что дала лишку, это уже было от полного отчаяния.
– Ну как знаете, а на трамвай у меня и у самого есть. Рабочий класс, как-никак. Обижаете.
И Юрий неторопливо, враскачку, направился к двери.
Марья Михайловна лихорадочно закрыла за ним дверь на все замки и плюхнулась на табурет прямо в коридоре, не зная, про что думать в первую очередь.
Почему ходит-то так странно? Может, болеет? Ах да, Морфлот же. Господи, господи! Может, чемоданчик проверить, пока нет никого? Ой, да нет же, всё не то.
Марья Михайловна тяжело поднялась и побрела в спальню. Достала заветную иконку и стала молиться. Конечно, муж знал и про тайное место, где иконка хранилась, и про эти Марьины молитвы шепотом, только он на это закрывал глаза. К Богу жена обратилась после рождения дочери. И где-то Петр даже завидовал ей. Вот у Марьи есть такая возможность, а у него никогда не будет. А с Богом-то оно как-то легче.
– Папа, ну я сама не понимаю, почему он вот так приехал. Мы хотели друг другу писать письма, всё утрясти сначала на местах. Ну а уж потом… Только я рада, что он приехал! Значит, любит!
Это был уже вызов. Миллеры сидели за столом уже час, Юрий всё не приходил.
– Ну хорошо, и где же он сейчас?
– Может, он заблудился? Или вообще, с человеком что-то же могло случиться!
– С такими ничего обычно не случается, – вставила мать.
– Мам, ну зачем ты так!
– Всё, девочки. Успокоились. Танюш, ну ты нас тоже пойми. Мы же были совсем не готовы. Вот сейчас как раз и хотели всё проговорить. Действительно, не будем обсуждать человека за глаза. Вот сейчас придет – и примем все решения. И давайте ужинать. Танюш, ну прости, я так есть хочу, умру прямо. И потом, ты нам с мамой ни разу не сказала сегодня, что ты нас любишь.
Таня улыбнулась:
– Мама, папа! Как же я вас люблю!
Детская присказка разрядила обстановку, Марья начала накладывать мужу плов, и на какое-то время всем показалось, что ничего не произошло.
Юрий пришел в девять. Было видно, что он немножко навеселе. В руках он гордо держал две бутылки пива.
– Так. Все собрались. А что грустные? Помер кто?
Юрий сам же и посмеялся над своей, как ему показалось, удачной шуткой.
– Нет, молодой человек, не помер, просто мы вроде договорились, что встретимся в семь, а сейчас девять. Вот волновались за вас, да и устали мы, а потом, нам ведь завтра на работу. Наши отпуска закончились, – Петр Федосеевич был жёсток.
– Это вы меня вроде как упрекаете. Вроде как вы тут все работаете, а я Ваньку валяю? Ну, положим, работают у вас тут тоже не все, – Юрий выразительно посмотрел на Марью Михайловну, та невольно вжалась в стул. – А я дня без работы не сидел, со флота – сразу на завод! К станку! Грамота за грамотой!
Юрий совсем разошелся. Опять же, чувствовался принятый градус.
– Ну, ну, Юрий, даже и не знаю, как мы сейчас будем обсуждать наши серьезные вопросы. Не переносить же на завтра. Давайте все-таки все к столу. Думаю, для пива уже поздно. А вот чай. Как вам, Юра, чай? Маша, ты ведь предложишь нам чаю?
– Безусловно.
– Ну вот и прекрасно. Танюш, доставай из буфета чашки. А вы, Юра, расскажите, кем вы работаете и как же вас отпустили с завода сразу после отпуска. За свой счет взяли?
– За свой счет! Расчет! – Юра, как все не очень трезвые люди, говорил громче обычного с постоянным вызовом в голосе. Как будто хотел ответить обидчику. Хотя никто его в этом доме пока еще не обижал. – Расчет взял и поехал. В Москву! В столицу! Здесь теперь работать буду! На АЗЛ, – тут Юра слегка запнулся. Аббревиатура московского завода для него на сегодняшний вечер была невыговариваемая.
– Вы, наверное, имеете в виду АЗЛК, – пришел на помощь Петр. – Похвально, очень похвально: завод мощный, с традициями. Только нужна ли там именно ваша квалификация? Вы по какому профилю, простите?
– Токарь! Третий разряд!
– Прекрасно! Хорошая специальность. Думаю, уж точно работу найти будет можно. Постараюсь помочь. Да что там, уже поговорил. Поговорил на заводе, с которым сам работаю. Там специалисты требуются. Прямо завтра утром можно уже с документами в отдел кадров. Вы как, Юрий, не против? – Петр Федосеевич старался говорить как можно доброжелательнее и не обращать внимания на не совсем светский тон Юрия.