- Так вот! - представитель фирмы удовлетворенно откинулся в кресле, постукивая пальцами по столу. - Тогда то, что я Вам сейчас сообщу, будет для Вас, вероятно, совершеннейшей новостью, - он еще немного помедлил, явно давал своему клиенту возможность созреть. - Практически все без исключения люди, попадающие в тюрьму - особенно впервые! - теряют в первые две недели своего пребывания там в среднем 10‒15 килограмм!... Да-да! - кивнул он, заметив недоверчивый взгляд Снегирева. - Именно так! Причем с питанием это никак не связано. Питаться как раз Вы можете как угодно. Чисто на нервной почве! - он испытующе посмотрел на внимательно слушающего его Снегирева. - Это абсолютно достоверно установленный факт. Причем общеизвестный. Даже странно, что Вы об этом ничего не слышали. Хотя, Вы говорите, у Вас знакомых таких никогда не было... - представитель сокрушенно вздохнул и скорбно покивал головой, будто сожалея горько о том, что ни сам Снегирев, ни кто-либо из его хороших знакомых не сидел никогда в тюрьме и не может, увы, таким образом, на собственном богатом тюремном опыте подтвердить несомненную правоту его, представителя, слов. - В общем, уж поверьте мне на слово! Худеют все! 10‒15 килограмм - это минимум!
- А потом? - все еще недоверчиво спросил Снегирев.
- Что "потом"? - не понял представитель фирмы.
- Потом, наверное, также быстро опять набирают? - хмыкнул искушенный в этих делах Снегирев.
- Ничего подобного! - энергично замотал головой его собеседник. - Ничего подобного! Ничего никто не набирает! Так все на этом уровне обычно и стабилизируется.
- Ну, хорошо! - Снегирев задумчиво покусал нижнюю губу. - Допустим. Хотя, конечно... Но - допустим! Ну и что? Что с того? Я-то тут причем? Или Вы мне что, в тюрьму, что ли, сесть предлагаете? - нервно хохотнул он. - Специально, чтобы похудеть?
- Именно!!.. Именно! - представитель фирмы смотрел таким ясным, чистым и открытым взглядом, что Снегирев даже растерялся. - А почему бы и нет?! Ну, не по-настоящему, конечно!.. Не всерьез... - мужчина успокаивающе поднял вверх обе руки, видя, что Снегирев порывается что-то сказать. - Просто, чтобы похудеть. Наша фирма заключила договор с одной из тюрем, так что все будет очень естественно. Настоящая камера, настоящие зеки - ну, соответствующим образом подобранные, конечно, так что никаких проблем у Вас с ними не возникнет, это мы гарантируем!.. Но в остальном - полный антураж. Нары, параша... Ну, в общем, настоящая камера! Впечатлений получите массу! - представитель жизнерадостно заржал. - Будет потом, что вспомнить! Да и вообще, настоящий мужчина должен хоть раз побывать в тюрьме!.. Ну, и похудеете заодно. 10 килограмм я Вам гарантирую! А то и все 15. Ну, как? Согласны? Интересное предложение?!.. А? А я Вам что говорил?! Наше ноу-хау!
- И сколько это будет стоить? - криво усмехнувшись, медленно, с расстановкой поинтересовался Снегирев. - Это ваше ноу-хау?..
Второй только день!.. - с тоской думал Снегирев, ворочаясь на узкой и жесткой железной кровати. "Шконке", по-местному, по-тюремному, как он уже успел выяснить. - Это же сколько еще?.. Целых восемь дней! Даже восемь с половиной! Да я здесь с тоски подохну! На хуй я во все это ввязался?! Во весь этот бред! В это, блядь, "ноу-хау".
То, что это бред, Снегирев понял почти сразу, в первый же день. Причем полный! Полный бред!! Полнейший! Одно дело всерьез сидеть, когда не знаешь, что с тобой завтра будет, и срок тебе реальный светит, лагерь и прочее - и совсем другое, в игры эти играть. Идиотские. С бездарными актерами к тому же. С супервежливыми охранниками, не знающими очевидно, как себя в этой ситуации вести, и со специально подобранными заключенными - какими-то древними, замшелыми дедами, тихими и безобидными. Дуют себе целыми днями свой чай - и ничего им больше и не надо. Или телевизор смотрят. Караул!
Да у меня тут крыша с ними за эти десять дней поедет! - Снегирев раздраженно стукнул кулаком по шконке. - Тюрьма, блядь!.. Да не тюрьма это, а дом престарелых какой-то! А посещение туалета?! Звуки все эти из-за шторки? Кряхтенье и сопенье? Это вообще отдельная песня! Или он здесь по-другому как-то называется... Не туалет... "Дольняк". Ну, не важно! Дольняк, не дольняк - заебали меня уже все эти дольняки!! И вообще вся эта "тюрьма"! Домой хочу! - он дернулся и пребольно ударился коленом о стену.
К тому же бессмысленно все это! - все еще шипя, продолжал злобно думать Снегирев. - Хуй я здесь похудею! Я же знаю, что все это не всерьез. Какая у меня может быть "нервная почва"? Еще потолстею только, чего доброго, еще больше! Без движения. Лежишь тут круглые сутки напролет... Делать абсолютно нечего, - он снова завертелся на проклятой шконке, пытаясь принять хоть сколько-нибудь удобное положение. - Полежишь, полежишь, потом думаешь: а не поесть ли? И так целый день. Благо, жратвы - навалом. Полный холодильник. Чего хошь! Хошь тебе пирожные, хошь морожные!.. Деды на меня эти вообще как на какого-то бога смотрят. С небес им ниспосланного. Чуть ли не молятся. Да и охранники тоже косятся. Они и сами-то, небось, этого никогда не видели. Только на витрине супермаркета, разве что. Какая у них там зарплата!..
И мне еще тут какую-то баланду с понтом подают! "Обед"!.. "Обедать будете?" Тьфу, комедия! Сваливать, короче, надо. Время только здесь терять. Черт с ними, и с деньгами, пусть пропадают! Скажу, чтоб забирали меня отсюда. На хуй! Хорошего - понемножку!
* * *
Дверь камеры с лязгом распахнулась. "Проверка!" Снегирев с неохотой вылез из-под одеяла и, зевая, сел на шконке.
Заебало уже все это! Остопиздело! Игры эти тюремные. Где этот болван- представитель?! Сказал же вчера охранникам, чтобы срочно его вызвали! Чтобы передали: "насчет договора". Десять раз повторил! Ну, и где же он? Твою мать! Везде бардак! Лишний день, что ли, здесь теперь торчать придется? На шконке валяться. Чай с дедами пить.
- А тебе что, особое приглашение?!
Снегирев с удивлением поднял глаза. Рослый незнакомый охранник буквально нависал над ним, излучая злобу и раздражение. Деды, оказывается, уже как-то незаметно выскользнули из камеры. Испарились. Остался он один. И охранники. Все незнакомые, злые, агрессивные. Расхлюстанные какие-то. Снегиреву показалось даже, что они пьяные. По всей видимости, новая смена. И все они злобно глазели сейчас на него. Он их всех задерживал.
Снегирев почувствовал невольную робость.
Их что, не предупредили? - беспомощно подумал он.
- Ну, чего расселся?! Тебе говорят! - охранник грубо схватил его за плечо. Пальцы у охранника были железные.
- Как Вы смеете! - фальцетом закричал перепуганный Снегирев, дергая плечом и пытаясь освободиться. - Вы с ума сошли! Я не заключенный! Я здесь по договору! С фирмой!.. С фирмой!.. - от волнения он никак не мог вспомнить название фирмы.
Охранники переглянулись.
- А-а!.. по договору!.. - зловеще протянул один, вероятно, старший. - Так это ты тот боров, который у нас худеет? - он рывком распахнул холодильник и заглянул внутрь. - Поня-ятно... Курорт себе здесь устроил?!.. Санаторий?.. Мы тут за гроши горбатимся, а ты, значит, жируешь?! Хозяин жизни?! Икру жрешь? Баб наших ебешь? ("Каких баб?!" - пискнул совершенно ошалевший Снегирев.) Для людей тюрьма, а для тебя игра? Думаешь, за деньги все купить можно?! Похудение, значит?.. Ладно, ты у меня похудеешь!.. Я тебе устрою похудение!
Охранники опять переглянулись.
- Одевайтесь и выходите из камеры! - официальным тоном приказал Снегиреву старший.
То, что охранник вдруг стал обращаться к нему на "Вы", почему-то испугало Снегирева еще больше. Он торопливо вскочил и стал суетливо одеваться, застегивая рубашку и все никак не в силах попасть руками в рукава и справиться с непослушными пуговицами. Пальцы тряслись.
Охранники молча за ним наблюдали. Не торопили больше, ничего не говорили. Просто стояли и смотрели.
Наконец, с рубашкой кое-как было покончено. Снегирев, заправляя ее на ходу в штаны, чуть ли не бегом выскочил из камеры. Деды безучастно стояли в коридоре, уставившись лицом в стену и держа руки за спиной. Им, похоже, было вообще все до лампочки. Сказали стоять - они и стоят. Час, два... - сколько надо. Какая разница? "Ты что, спешишь куда-нибудь?" - обычная тюремная присказка, которую Снегирев здесь уже неоднократно слышал. Стандартный ответ на все вопросы. Типа, "долго еще?" - "А ты торопишься?"
Снегирев под холодным взглядом охранника тоже встал, как все. Лицом к стене, руки за спину! Предыдущие дни он в таких ситуациях, на всяких там проверках, попросту ломался да дурака валял, всякие нарочито-небрежные позы у стеночки принимал, но теперь ему было не до поз. Он чувствовал липкий, накатывающийся страх. Игры кончились! Что-то пошло не по сценарию.
- Проходим! - охранник махнул дубинкой куда-то вглубь коридора. Деды равнодушно поплелись в указанную сторону. Снегирев понуро побрел вслед за ними.
- Куда нас ведут? - тщетно пытался унять он стремительно нарастающую нервную дрожь. Ему становилось жутко. Что-то явно происходило.
Охранник распахнул дверь. Снегирев вместе с дедами гуськом зашли в какое-то маленькое пустое помещение. Дверь захлопнулась. Деды сразу же задымили свои "Примы".
Снегирев закашлялся. В горле у него запершило.
Черт бы все это побрал! - задыхаясь, думал он. - Что все это значит?! Где эта блядская фирма??!! Где эти идиоты???!!!
- Где мы? - кашляя, спросил он.
- На сборке, - не поворачивая головы, меланхолически пояснил один из дедов.
- А чего нас сюда завели?
- Шмон, наверное.
- Какой еще шмон? - у Снегирева и глаза теперь слезились. Камера была совсем маленькая. Ядовитый табачный дым от "Примы" стоял столбом. Просто душегубка какая-то! Газовая камера!
- Ну, обыск, - дед скосил на Снегирева глаза. - В камере.
- Понятно, - пробормотал Снегирев и замолчал.
Хотя "понятно" ему ничего не было. Как раз наоборот! Все было совершенно непонятно. Какой еще обыск?! Или как там его?.. шмон?.. Чего у них искать? Снегирев нутром уже чуял, что это неспроста. Не просто так. Запустился какой-то чудовищный механизм. Все это - продолжение его стычки с охранниками.
Чего им от меня надо? - в отчаянье схватился он за голову. - Чего они ко мне пристали? Ну, чего?! Что я им такого сделал??!!
Заскрежетал ключ. Дверь распахнулась.
- Снегирев!
- Я-я...
- Выходите.
Снегирев неуверенно вышел.
- А что такое?
- Проходите!
Снегирев картинно пожал плечами и двинулся вперед по коридору. Точнее, назад, по направлению к своей камере.
- Руки за спину!
Снегирев поспешно сцепил за спиной руки. Он был противен самому себе.
Вот и их камера. Дверь настежь распахнута.
- Заходите!
Снегирев зашел.
- Ваша мыльница?
- Д-да,.. - запинаясь, подтвердил Снегирев, мельком глянув на свою мыльницу, которую старший охранник почему-то теперь держал в руках. Да что, в самом деле, происходит???!!!
- А это тоже Ваше? - охранник раскрыл мыльницу. Вместо мыла там лежал теперь одноразовый шприц и какой-то белый порошок в целлофановом пакетике.
- Нет! - отшатнулся Снегирев. - Это не мое!
- А чье же? - холодно возразил охранник, со злорадной усмешкой разглядывая Снегирева. - Если в Вашей мыльнице лежало?
- Я не знаю! - в панике закричал Снегирев. - Это не мое!! Это мне подбросили!
- Кто подбросил? - ласково поинтересовался охранник. - Ваши сокамерники? Пишите объяснительную.
- Н-нет!.. Не знаю!.. - смешался Снегирев. Нельзя же просто так обвинять людей! С которыми как-никак два дня вместе в одной камере жил. За одним столом ел. - Но это не мое!! - снова закричал он. - Что я, дурак, что ли, наркотики в мыльнице хранить?! (Что я несу?! - тут же в ужасе подумал он. - Причем здесь, где хранить?)
- А откуда Вы знаете, что это наркотики? - еще ласковее спросил охранник и сладко улыбнулся Снегиреву. - А?
В груди у Снегирева екнуло.
А действительно? - сообразил вдруг он. - Откуда я знаю?
Все это напоминало какой-то плохой детектив. Когда умный следователь своими иезуитскими вопросами загоняет глупого преступника в угол, вынуждая в конечном итоге во всем признаться. Что бы Снегирев ни говорил, все каким-то волшебным образом обращалось против него. Каждое его слово становилось лишней уликой. Он словно тонул в какой-то бездонной трясине.
- Так это не Ваше? - повторил охранник, показывая Снегиреву его мыльницу со шприцем и порошком.
- Мыльница моя, а все остальное - нет, - угрюмо пробормотал Снегирев. Им овладела какая-то тупая апатия.
- Пишите объяснительную. Что это не Ваше. И собирайтесь с вещами.
- Как это: с вещами? - не понял Снегирев.
- Ну, вещи все свои личные собирайте.
- И продукты?
- И продукты. Все! Ничего своего не оставляйте.
Через пару минут завели дедов.
- Представляете!.. - захлебываясь от переполнявших его эмоций, бросился рассказывать им Снегирев. - Шприц какой-то,.. порошок!..
- Героин, наверно, - зевнул один из дедов.
- Как героин? - похолодел Снегирев.
- Ну да, герыч, - равнодушно подтвердил другой дед. - Прокладка мусорская. Обычное дело.
- Так Вы думаете, это они сами подбросили?! Охранники?! - у Снегирева от изумления даже глаза на лоб полезли.
- Конечно, - с сожалением, как на какого-то несмышленного ребенка, посмотрел на него его собеседник.
- Но зачем??!! - все еще ничего не понимал Снегирев. - Это же незаконно! И откуда у охранников героин?
В камере воцарилось неловкое молчание.
- Кхе-кхе!.. - наконец смущенно покряхтел один из дедов, пряча глаза. - Может, чайку заварить?
- Какого еще чайку!!! - завопил Снегирев. - И что теперь?!
- Могут и раскрутить.
- Что значит: раскрутить?
- Дело возбудить. За наркотики.
Снегирев обессиленно опустился на чью-то шконку. Действительность начинала походить на какой-то дурной сон. Когда хочешь, хочешь проснуться!.. - и не можешь.
Господи, как я вообще здесь оказался?! - со смертной тоской подумал он, обводя глазами камеру. Сплошное железо, все серое, казенное... - Жил себе, жил... Нельзя дразнить судьбу! В тюрьму на экскурсию съездить собрался на недельку!.. Съездил!
- Ах, да! Мне же еще собираться сказали! С вещами! - спохватился он. - А это что значит?
- В другую камеру переводят, - горестно вздохнул ближайший к нему дед, грустно глядя на холодильник. "Прощай, сыр и колбаса!" - явственно читалось в его печальном взоре.
В дверь камеры постучали.
- Снегирев, собрался?
- Да я еще и не начал даже!
- Поторопитесь.
* * *
Через полчаса Снегирев, нагруженный бесчисленными пакетами и свертками, пыхтя, тащился по бесконечным тюремным лестницам и коридорам. Идущий рядом со скучающим видом охранник даже и не думал ему помочь.
Четвертый этаж... Третий... Ниже,.. ниже... Дно.
Гулкий широкий коридор и запах пота и немытых человеческих тел из-под дверей.
- Заходите!
Снегирев зашел и даже зажмурился от неожиданности. Забитая людьми камера. Жара. Духота. Влажность. Развешанное повсюду мокрое белье. На всех шконках сидят полуголые, густо татуированные зэки. Многие курят. В камере плавают клубы едкого табачного дыма.
Дверь за спиной захлопывается.
Снегирев остается один на один со всей этой уголовной публикой. Со своими свертками и авоськами в руках.
- Ну, че у тормозов застрял, братан! Проходи к дубку, садись! - здоровенный детина со сгнившими коричневыми передними зубами встал навстречу Снегиреву.
Снегирев неуверенно подошел к столу. Он пребывал в каком-то шоке.
- Чифирнешь? - детина придвинул Снегиреву кружку с какой-то темно-коричневой жидкостью.
- Э-э... - промялил совершенно потерянный Снегирев. Он решительно не знал, как ему себя вести. Отказаться? А вдруг нельзя отказываться?!
- Давай-давай! - ободряюще кивнул ему зек.
Снегирев взял кружку и глотнул. Горечь - чудовищная! Горло сразу свело. Снегирев осторожно поставил кружку обратно на стол.
- Да нет, я вообще-то не пью чифир, - робко произнес он.
Зэк спокойно взял кружку Снигирева и тоже сделал из нее глоток.
- Первоход? - миролюбиво поинтересовался он.
- Что? - не понял Снегирев.
- Первый раз в тюрьме?
- Да! - поспешно сказал Снегирев. - То есть нет! Меня из другой камеры перевели, - пояснил он. - И вообще это какое-то недоразумение!
- Мы здесь все по недоразумению! - весело загоготал детина и сделал еще глоток.
- Да нет!.. Вы не понимаете!.. Я действительно!.. - сбивчиво и торопливо залопотал Снегирев, спеша рассказать свою невероятную историю. - Я!..
* * *
- Да!.. плохо твое дело, братуха! - сочувственно покивал Снегиреву зэк, внимательно выслушав его бессвязный рассказ. - Это тебе дело шьют.
- Точно! - подтвердил другой зэк. - У меня кореша так раскрутили по 228-й.
- Что? - переспросил Снегирев. - По какой еще 228-й?
- Ну, 228-я статья. Хранение и распространение наркотиков, - пояснил первый зэк, с интересом глядя на Снегирева как на какое-то диковинное насекомое. Человек не знает таких элементарных вещей!
- Но зачем??!! Почему?! - воскликнул пораженный донельзя Снегирев. - Зачем??!!
- Мусора! - пожал плечами зэк. - Чего ты хочешь!
- Да его, козла, небось жаба задушила, как он в твой холодильник заглянул! - поддержал и второй зэк. - Как это так, зэк такое ест?! Он и сам-то, небось, этого в жизни никогда не хавал!
- ("Я не зэк!" - хотел сказать Снегирев, но промолчал.) И сколько мне грозит? - замирая, поинтересовался он.
- Смотря, сколько герыча было, - зэк опять глотнул своего чифира. - Сколько у тебя изъяли?
- Ну, я не знаю... - замялся Снегирев, припоминая. - Ну,.. пакетик такой...
- Что, целый пакетик? - присвистнул второй зек и переглянулся с первым. - Да-а!.. Паршиво. Червонец как с куста!
- Какой червонец?
- Десять лет.
Снегирев закрыл глаза. Ему захотелось заплакать. Разрыдаться! Если бы не камера, не десятки глядящих на него со всех сторон внимательных и насмешливых глаз, он бы, несомненно, так и сделал.
Этого не может быть! - тупо твердил и твердил он про себя. - Не может! Не может! Не может! Это я сплю. Это бред какой-то!!
- Ладно, братан, иди отдохни, - как сквозь вату донесся до него чей-то голос. Он даже не понял, чей именно. Словно в каком-то тумане он встал из-за стола и, с трудом передвигая ногами, механически прошествовал к указанной ему свободной шконке.
Десять лет! - стучало в висках. - Десять лет!!!
* * *
На следующий день Снегирева вызвал опер. "Кум", по-местному.
- Это Ваше?
- Нет.
- А чье?
- Не знаю.
- Объяснительную написали?
- Да, - Снегирев протянул заранее написанную им накануне в камере объяснительную. Под диктовку многоопытных сокамерников. "Ничего не знаю и не ведаю!"
- Так,.. так... - опер быстро пробежал ее глазами. - Понятно... А что Вы скажете на это? - он придвинул Снегиреву несколько написанных от руки листов.
- Что это? - Снегирев, недоумевая, стал читать.
- Объяснительные Ваших сокамерников, - любезно пояснил опер. - Они пишут, что видели, как Вы прятали в свою мыльницу шприц и героин.