- Ну, хорошо: клянусь! - беспомощно повторил Здарский. - Успокойся, Том, ради бога! Конечно, выполню. Все, что угодно. Все, что угодно, выполню... Все, что ты попросишь.
Женщина замолчала, впившись глазами в лицо мужа. Казалось, она колеблется. Здарский покорно ждал.
- Я не могу с ним расстаться!.. - протяжно, с надрывом, как во сне, как в каком-то тяжелом забытье, застонала-забормотала Тамара и закрыла глаза. Лицо ее мучительно исказилось. - Не могу... - тихо, словно про себя, повторила она. - Я хочу... - она резко тряхнула головой и решительно взглянула прямо в глаза мужу. - Я хочу, чтобы ты привез мне его сердце!
- Что-о?!.. - ошеломленно уставился на нее тот. - Ты в своем уме?.. Как это, сердце?
Жена молчала.
- Ты обещал мне, - после длинной паузы негромко напомнила она. - Ты поклялся.
- Что значит "поклялся"?.. - растерянно пробормотал Здарский. Просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать,.. собраться с мыслями, что ли... Мыслей, впрочем, особых не было. В голове царил полный сумбур. - Зачем?!.. - наконец, с неимоверным трудом кое-как выдавил из себя он.
- Я буду хранить его! Хранить у себя. Чтобы он всегда был с нами. Наш Ванечка! - торжественно произнесла жена. Как присягу какую-то принимала!
Боже правый! - мелькнуло в голове у Здарского. - Пресвятая Богородица! - ему вдруг захотелось перекреститься. - Свят-свят-свят! Может, она и вправду уже с ума сошла?.. Я и сам-то тут!..
Все это было настолько дико и неожиданно, что застигло его совершенно врасплох. И он решительно не знал теперь, как же ему себя в этой ситуации вести и что делать. Как вообще действовать?!
И потому, как сейчас, задним числом, отчетливо понимал, действовать стал абсолютно неправильно. Абсолютно!
Э-э-эх!.. - Здарский досадливо поморщился.
Вместо того чтобы сразу же, однозначно и категорически, без всяких дальнейших обсуждений отказаться: нет! и все! как можно вообще такое "обсуждать"! - он пустился в какие-то длинные и путаные, никому не нужные объяснения; стал ссылаться на разные там чисто технические трудности данного... мероприятия?.. операции?.. кошмара этого, короче!! "Как ты себе это представляешь?" и т. п.
Как будто только и в этом-то и было дело! В каких-то там "трудностях"!.. А само по себе это все нормально! Вырезать у собственного ребенка сердце и домой его привезти!
В результате, когда торжествующая жена в два счета спокойно и хладнокровно доказала ему, что он не прав, что все при желании вполне решаемо, и все, так называемые, трудности и сложности в принципе легко преодолимы - он оказался загнанным в угол.
(А чего там!.. Деньги! - вот и все "решение"! Все "сложности". Как обычно.
За деньги у нас и не такое решается. А это-то!.. Подумаешь! Это же даже не преступление.
"Ты же настоящий отец. Ну, хочешь ты! Звучит, конечно, дико, но в конце-то концов!.. Если ты платишь... Может, вера у тебя такая?!")
Так вот и получилось, что ехал он сейчас из морга, а в портфеле у него стояла банка с сердцем своего ребенка. С ванечкиным сердцем. Плавающим то ли в спирте, то ли в формалине, то ли еще в какой-то дряни! - пес его знает! он даже не решился спросить. Так ему хотелось поскорее уйти.
Здарский тяжело вздохнул, чуть прикрыл глаза и тут же вдруг почувствовал, что на него наваливается какая-то прямо неодолимая дремота. Веки словно свинцом налились. Спать захотелось невыносимо!
Сколько мне еще остановок-то осталось?.. - попробовал прикинуть он. - А-а!.. Понятно... Минут сорок, значит, еще есть... Это хорошо... можно вздремнуть...
Он длинно, с хрустом зевнул, окончательно закрыл глаза и тотчас куда-то провалился. В какую-то черную, бездонную пропасть.
2.
Здарский открыл глаза. В комнате было серо. Сумерки какие-то. Он смутно припомнил, как он, засыпая на ходу, добрел кое-как до дома, молча сунул проклятую банку ждавшей его жене и, не раздеваясь, повалился на неразобранную кровать.
Вырубился он мгновенно, как только голова подушки коснулась. Вероятно, нервное напряжение всех этих последних дней все же сказалось. Недосыпание и прочее.
Сколько сейчас времени?.. - Здарский, щурясь со сна, поднес к глазам будильник. - Семь часов... Это утро или вечер? - попытался сообразить он. - А Тома где?
Жены на кровати не было.
Здарский встал и, зевая, пошел на кухню.
Жена сидела за столом. Увидев мужа, она встала, подошла к нему и нежно поцеловала.
- Я тебя так люблю!.. - ласково шепнула она.
- Я тебя тоже люблю, - поцеловал ее в ответ Здарский, радуясь в душе, что она кажется, начала понемногу успокаиваться, кризис, похоже, миновал! и тут взгляд его упал на стоящую на подоконнике банку. Банка была пуста. - А где?.. - пораженно спросил он.
Жена тихо улыбнулась в ответ. Казалось, она постоянно прислушивается теперь к каким-то своим, внутренним, одной только ей ведомым и понятным чувствам и ощущениям.
(Такое же точно выражение у нее было, когда она Ванечкой беременной ходила, - невольно пришло на ум Здарскому. - Просветленное. Словно внутренний свет какой-то по лицу разлит.)
- Он со мной. Мы снова вместе, - чуть слышно проговорила Тамара.
- О чем ты, Тома? - ничего не понимая, переспросил Здарский. - Ты что, так и не ложилась? - Здарский снова кинул взгляд на пустую банку. - А где?.. где?.. - он никак не мог заставить себя сказать: сердце. Просто язык не поворачивался.
- Я же говорю тебе: он снова со мной, - жена говорила так убежденно, что Здарскому стало почему-то жутко. Словно опять повеяло на него жарким ветерком безумия. Он облизал внезапно пересохшие губы.
- Как это: с тобой?.. Где же он?.. - неожиданно для себя самого понизив голос и борясь с нестерпимым желанием оглянуться, заранее обмирая от какого-то страшного предчувствия, шепотом спросил он. Ему показалось вдруг, что он услышит сейчас нечто ужасное. Такое, что лучше бы и не слышать.
- Он снова во мне! - жена подняла сияющее лицо. Глаза ее лучились. - Теперь мы снова вместе. Мы снова с ним едины! Я и мой сыночек, мой Ванечка!.. Я носила его в себе, он был моей плотью, потом родила, а теперь он вернулся ко мне. К своей мамочке. Навсегда!
- Я ничего не понимаю... - потерянно пробормотал Здарский и вытер внезапно вспотевший лоб. - Тома, ты, наверное, просто устала слишком, тебе надо хоть немного поспать. И... скажи, пожалуйста, куда ты все же дела... то, что я принес?
- Но я же говорю тебе: он теперь во мне! Со мной! - нетерпеливо воскликнула Тамара, видимо, раздосадованная такой упорной непонятливостью мужа. - То, что ты принес, его сердце... - это же и есть он! Он, наш Ванечка! И он теперь вернулся, - она светло улыбнулась.
- Тома, я тебя прошу, скажи, пожалуйста, куда ты дела сердце? - окончательно убедившись в том, что жена его, по-видимому, все еще не в себе и решив ее ни в коем случае не раздражать, возможно, более мягким голосом, ласково, но настойчиво спросил Здарский. - Скажи мне, пожалуйста, куда ты его... убрала?
Это надо выяснить во что бы то ни стало! - твердо решил про себя он. - Она в таком состоянии что угодно могла сделать! На всеобщее обозрение, например, его выставить... Кто знает, чего у нее сейчас в голове творится!.. Куда же она его... спрятала?..
Здарский чуть было не подумал: "засунула", но употреблять даже в мыслях такое выражение по отношению к сердцу своего собственного ребенка показалось ему кощунственным. Он опять взглянул на банку.
Погодите, погодите!.. А зачем же она его из раствора-то высунула?! Не может же она его просто так хранить, оно же...а, черт! ну,.. протухнет, испортится! господи, прости меня, грешного!..
Здарский внимательно огляделся. Так,.. куда же?.. Потом взгляд его снова остановился на жене. Она с прежней светлой улыбкой молча наблюдала за ним и, казалось, ждала, когда же он, наконец, сообразит?
- Т-тома... - пораженный вдруг страшной догадкой, запинаясь, произнес Здарский, в ужасе на нее гладя. - Ты говоришь он... оно... внутри тебя... Внутри... Ты же?.. Ты ведь?.. Ты ведь не хочешь сказать?.. Ты же его?.. не?.. - Здарский набрал побольше воздуха. Он почувствовал, что волосы на голове у него шевелятся. - Н-не... Н-ни... Не... съела?!.. - Здарский застыл и не в силах отвести от жены завороженного взгляда, напряженно, замерев, ждал ответа.
- Ну, конечно! Конечно, милый! - бесконечно счастливым голосом, проникновенно и страстно, трепетно прошептала она, потянувшись к мужу всем телом и сделав к нему шаг. - Наконец-то ты понял!
Здарский в ужасе попятился. Тамара, широко улыбаясь, двинулась к нему. Здарскому вдруг показалось, что между острыми зубами ее застрял маленький кусочек красноватого мяса, а губы испачканы кровью. Он ощутил мгновенные сильнейшие позывы к рвоте и одновременно почувствовал, что все его существо захлестывает тот суеверный, первобытный и не поддающийся никакому контролю чисто животный страх, который испытывает любой человек, оказавшись наедине с людоедом.
Он резко повернулся и, не помня себя от совершенно непереносимого ужаса, бросился у двери. Кажется, его рвало на ходу.
* * *
Здарский плохо помнил, как он оказался в церкви. Скорее всего, по чистой случайности. Просто мимо, наверное, проходил, когда бесцельно бродил потом по улицам.
Он стоял, смотрел на молящихся, на иконы, на горящие свечи и беззвучно и истово твердил про себя:
- Господи! Прости ее! Не наказывай ее слишком жестоко, Господи! Она не ведала, что творила. Она же мать, Господи! Она просто обезумела от горя. Она же так любила его! Нашего Ванечку! Нашего херувимчика. Она любила его. Нельзя наказывать за любовь. Прости ее, Господи. Прости! Прости!
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
- Будет ли та женщина прощена?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
- Нет. Бог никогда не прощает, когда кого-нибудь любят больше, чем Его.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 35-й
И настал тридцать пятый день.
И сказал Люцифер:
- Человек почти никогда не бывает счастлив. И в этом премудрость Божия. Ибо счастливому человеку Бог не нужен.
АНДРОГИН
"Много было всего, музыки было много,
а в кинокассах билеты были почти всегда.
В красном трамвае хулиган с недотрогой
ехали в никуда..."
Борис Рыжий,
екатеринбургский поэт,
покончивший с собой в возрасте 26-ти лет
"Много было всего..."
1.
- Ну, чего ты смотришь! - раздраженно бросила мужу Полина. - Переключи на вторую, там сейчас сериал в 9 часов начнется.
- Сейчас, сейчас... - рассеянно пробормотал муж Полины, филолог по образованию, не отрываясь от телевизора.
"... В своем известном труде "Мефистофель и Андрогин, или Тайна целостности", Мирчи Элиаде реконструирует существование в мифах многих народов и в эзотерических учениях средневековой и постренессансной Европы, вплоть до эпохи романтизма, представление об Андрогине, совершенном человеке, соединившем в своей природе оба пола, духовное и телесное начала, все знания о посюстороннем и о потустороннем мирах..."
Полина вздохнула и бросила взгляд на часы. Ладно, 15 минут еще есть. Пусть смотрит. О своем Андрогине. "Совершенном человеке, соединившем в себе оба пола", - мысленно передразнила она мужа. Ты хоть со своим-то полом разберись!.. "Андрогин"... Женой бы лучше занялся, вместо того, чтобы бредни всякие смотреть! "Соединил бы оба пола". Хоть раз в неделю. Для разнообразия.
Полина покосилась на мужа ("безнадежно!"), потом встала и пошла на кухню.
Зойке, что ли, позвонить?.. Да нет, сейчас уже кино начнется...
Она заварила себе чаю и достала из холодильника торт.
* * *
Когда Полина вернулась в комнату, там ничего не изменилось. Муж с прежним дурацким увлечением таращился на экран, с которого все так же лилась все та же занудная тягомотина. Время же, между прочим, было уже почти 9. Без 2-х минут.
"Сюжеты первых в истории Европы этнических любовно-авантюрных романов - Гелиодора, Лонга, Ахилла Татия, Ксенофонта Эфесского - по мнению современных исследователей, возникли из аллегорического переосмысления орфико-пифагорейских - соединившихся с гностической философией - представлений о странствиях разделенной на две половинки - мужскую и женскую - Души в подлунном мире, об испытаниях, которые она должна пройти, прежде чем вернуться к своему началу, к Единству, символом которого у орфиков был бог-андрогин Фанет, аналог космического яйца, имевшего, в свою очередь, обличья Эрота небесного и Эрота земного.
Эрос и танатос, любовь и смерть..."
- Все, хватит! - Полина решительно щелкнула пультом.
- Ну, оставь, Поль, еще 5 минут!.. - жалобно закричал муж. Однако в голосе его чувствовались нотки безнадежности. По неоднократному прежнему своему опыту он уже заранее знал, чем все это кончится.
- Девять! - категорическим, не терпящим возражений тоном заявила жена. - Я тебе не мешала чушь твою смотреть. Про Андрогина твоего.
Слово "Андрогин" почему-то накрепко застряло у нее в памяти. Как олицетворение всей той научной скуки и зауми, которой занимается ее высоколобый супруг. "Яйцеголовый", как говорят в Америке. (Лилька ей это как-то сообщила, ехидно улыбаясь.) Кандидат филологических наук, видите ли. Деньги бы лучше зарабатывал! Андрогин!..
2.
Полина проснулась среди ночи. Глаза ее были мокры от слез. Она безуспешно пыталась вспомнить его лицо,.. голос... хоть что-нибудь! но ничего не получалось. Только общее впечатление.
Какое-то огромное, неземное счастье, блаженство,.. ощущение чего-то светлого, чистого, возвышенного,.. чего-то безудержно, безумно, ослепительно прекрасного!.. того, что она искала неосознанно всю жизнь, но так в итоге и не нашла. О чем мечталось, грезилось когда-то в юности, в молодости, да и потом!.. позже... Сначала часто, потом все реже и реже... Пока и вовсе не забылось. Пока не засосало все серое, вязкое безнадежное болото повседневности. Рутины. Быта.
Все эти глупые, розовые, девичьи мечтанья!.. О великой любви, о НЕМ!.. Чутком, умном, прекрасном. Все понимающим... Глупые, детские, наивные, бесплодные и неопределенные и так, как правило, никогда ничем потом и не кончающиеся.
Да и чем они могут "кончится"? "Потом" наступает зрелость. Пора прощания с грезами. Время выхода замуж. Годы идут. Подружки вон все уже повыскакивали! А ты так в старых девах и сиди. Кисни. "Мечтай"!..
Психологически сложно, родители постоянно пилят... Да и вообще, сказки все это! "Мечты о прекрасном принце". Нет на свете никаких принцев! Васька вот есть, Колька, Петька... И по улицам еще миллионы таких же точно петек бродят. Как с одного и того же конвейера сошедших. Одинаковые мысли, одинаковые вкусы, одинаковые слова... Вот они - есть. А принцев нет. Да и не было никогда. Принцы, они ведь только в сказках встречаются. Да и то не часто. А в жизни!..
И вот теперь такой именно принц и приснился вдруг Полине. Волшебный! Добрый. Прекрасный. Сказочный!
Наверное, случайно в сон к ней из своей сказки залетел. Да так в нем и остался. Задержался... На время... С ней!..
Нет, даже не то... Не принц... - Полина сладко и томно потянулась, почувствовав, что ее недавние, только что испытанные и пережитые во сне ощущения снова оживают в памяти,.. в теле...
Принц - это все же нечто чужое. Внешнее. Что-то незнакомое. А это... это... это было свое, родное! Это словно была она сама!! Какая-то часть ее души. Ее другая часть. Ее вторая половинка. С которой она так в этой жизни пока до сих пор и не встретилась.
Полина вдруг неожиданно вспомнила, что она слышала ведь что-то такое!.. Подобное... Сегодня, по телевизору... Андрогин,.. две половинки души... Да-да! Точно.
Она поколебалась секунду, потом решительно начала расталкивать мужа.
- Коль!.. Коль!..
- А?.. что?.. - услышала она в темноте его сонный голос. - Что случилось?
- Ты вот сегодня передачу по телевизору смотрел. Про две половинки души. Что это такое?
- Какие "половинки"?.. - муж спросонья ничего не понимал.
- Ну, по телевизору говорили: две половинки души. Что это такое? Можешь ты мне объяснить?! - уже с металлом в голосе повторила свой вопрос Полина.
Муж немного помолчал, собираясь с мыслями, потом вздохнул и начал покорно "объяснять", так и не решившись выразить свое неудовольствие по поводу того, что его разбудили из-за подобной чепухи среди ночи.
- Согласно некоторым мифам, Душа при рождении разделяется на две половинки, мужскую и женскую. И они всю жизнь ищут потом друг друга, чтобы соединиться и снова обрести Единство. Тебя это интересует?
- А что там еще про романы какие-то говорили? В этой передаче? - нетерпеливо поинтересовалась Полина.
- А-а... ну да-а-а... - слышно было, как муж зевнул. - Так называемые "старинные" романы, которые в англоязычной критике именуются специальным словом - "romance". Сюжетным средоточием орфически трактованного дионисийского действа таких романов была Священная свадьба, обставленная - в процессе развертывания мифа в романтический сюжет - такими мотивами, как случайная встреча будущих влюбленных в многолюдном месте, мгновенное ослепление предметов любви, испытание чистоты их помыслов, приключения, связанные с плаванием по бурным морям и с посещением потустороннего мира, разлучение и финальная встреча - воссоединение, непременно включающая в себя мотив "узнавания" - прозрения...
Муж опять протяжно зевнул.
- Ладно, спи, - смилостивилась, наконец, Полина.
Муж сразу же перевернулся на другой бок и, судя по всему, мгновенно заснул. Через секунду до Полины донеслось его ровное посапывание.
Она попыталась осмыслить то, что только что услышала.
Случайная встреча,.. ослепление!.. потом разлука,.. воссоединение,.. узнавание...
Будет у меня все это? - с легкой грустью подумала она. - "Воссоединение - узнавание"?.. Нет, наверное... Вряд ли... У меня еще и "встречи"-то не было... А мне уже...
Вдруг ее словно что-то толкнуло. Она торопливо зажгла ночник, схватила ручку, листок и начала лихорадочно записывать. Быстрее!.. Быстрее!..
- Что ты делаешь?!
Полина с досадой обернулась. Муж, привстав на локте, близоруко щурясь, удивленно смотрел на нее.
- Ничего, спи! Записываю тут кое-что, чтобы завтра не забывать.
Муж чуть поколебался, потом в недоумении пожал плечом и снова отвернулся.
Полина кинула нетерпеливый взгляд на листок.
Так... "Харона"!.. Дальше что?!.. Дальше?!
Увы! Что писать дальше, она уже не знала. Вдохновение кончилось. Ушло. Бесследно исчезло! Муза улетела. Так некстати проснувшийся муж, по всей видимости, спугнул ее, когда окликнул Полину.
Полина медленно перечитала написанное. Потом еще раз. Полежала немного, глядя в потолок, потом снова толкнула мужа.
- Кто такой Харон?
- Харон?.. Перевозчик в царство мертвых, - сонно забормотал муж. - Через Стикс... Или Ахерон... Или Лету... Реку Забвенья... Не помню уже... Кажется, все-таки Лету... - "Катит Лета свои свинцовые воды..."
- Ладно, спи! - бесцеремонно оборвала его Полина, помедлила еще немного и выключила свет.
* * *
Утром Полине позвонила подружка, потом другая... И к полудню она уже почти забыла о своем странном сне.