Мне! - опомнился вдруг Тронев. - Мне удалось это передать!! Это я - автор!.. Да!.. - дрожащими губами попытался усмехнуться он. - Да меня самого распнут за эту картину! И минет у всех заставят сделать. Чисто по-мужски. И будут правы. "СЕКСтинская мадонна", твою мать! Рафаэль хренов!
* * *
- Ну, я пойду, пожалуй! Мне еще в институт надо успеть, - Маша допила свой чай, отодвинула чашку и встала. Помедлила немного, подошла поближе к картине и снова принялась ее рассматривать.
Теперь она стояла спиной к Троневу. Ему вдруг нестерпимо захотелось подойти к ней сзади, обнять и прижать к себе крепко-крепко! Или встать к стене рядом с картиной и крестом раскинуть руки...
Маша словно почувствовала его взгляд и обернулась. Вероятно, все мысли и эмоции Тронева были написаны в этот миг у него на лице, потому что девушка внимательно посмотрела на тяжело дышавшего, взволнованного, возбужденного донельзя художника, слегка усмехнулась и мягко, но настойчиво заметила:
- Ты не Христос, Боренька. Да и я не Мария Магдалина. А теперь выпусти меня отсюда. Мне действительно пора.
* * *
- Это последний раз, Боря! Я больше не приду.
Тронев почувствовал, что у него оборвалось сердце. За этот месяц он успел сильно привязаться к девушке, и ему даже стало казаться, что у них что-то там получится, что и она к нему неравнодушна!..
Хотя до сих пор, за весь этот месяц у них так ничего, по сути, и не было. Даже не поцеловались ни разу. У Тронева вообще складывалось впечатление, что она ходит к нему исключительно для того только, чтобы посмотреть на картину. Придет и смотрит, смотрит... А на него вообще не обращает внимания. Н-да... Дурацкая какая-то ситуация...
Сам он давно уже и неоднократно порывался перейти к решительным действиям, но всякий раз его словно что-то останавливало в самый последний момент. Робость какая-то, ему вообще-то несвойственная.
Н-да... Черт знает что, просто! Влюбился я, что ли? - иногда приходило ему в голову. - Веду себя, как последний дурак! Как все влюбленные.
Но он утешал себя мыслью, что если мужчина и женщина так много времени проводят вместе и наедине, то рано или поздно неизбежное все равно случится. Надо только подождать, и все. Не форсировать события. Предоставить им возможность развиваться естественным путем.
И вот!.. "Естественным путем"!.. "Доразвивались"!.. Доумничался!..
- Почему? - дрожащими губами попытался улыбнуться бедный художник. - Чего ты боишься? Я же к тебе даже не пристаю! Сидим, чай пьем просто, болтаем, на картину любуемся...
- Это плохая картина! Дьявольская, - Маша смотрела на Тронева печально и как-то необыкновенно серьезно. - Я не хочу больше на нее смотреть. Боюсь. Грех есть грех! Нельзя, значит нельзя. А она словно искушает тебя, заманивает, нашептывает: "ничего!.. бывают ситуации, когда оно и можно!.." А это неправильно! Это от дьявола! Сказано в Библии: не мудрствуй лукаво. А это как раз и есть то самое "мудрствование".
- Господи, Машенька!.. - пробормотал совершенно пораженный Тронев, во все глаза глядя на девушку. Он до сих пор и не подозревал в ней такие бездны премудрости. Впрочем, она вообще до этого все больше молчала... Вот уж действительно: чужая душа - потемки!
- Мне вообще, когда я долго на нее смотрю, какие-то совершенно чудовищные вещи мерещатся! - горячо продолжала девушка. Глаза ее словно остекленели. Грудь высоко вздымалась, дыхание участилось. Видно было, что она глубоко взволнована. - Я даже сказать тебе не могу, какие...
- Какие? - тут же пристал к ней чрезвычайно заинтригованный художник. - Ну, скажи, какие?
- Не могу, - тихо прошептала девушка. Она вся дрожала, как в лихорадке. - Не могу... Этого говорить нельзя.
- Ну, скажи?.. - Тронев аж со стула привскочил от любопытства! - Тебе легче станет. Когда выговоришься. И, в конце концов, я же автор! Этой, как ты говоришь, сатанинской картины. Мне все про нее нужно знать!
- А ты обещаешь ее тогда уничтожить?! Если я скажу? - девушка остановившимся взглядом в упор посмотрела на Тронева. Зрачки ее были неестественно-большие. Огромные! Во все глаза.
- Э-э... Машенька... - залопотал захваченный врасплох художник. - Но это же картина! Произведение искусств... Как можно уничтожать картины?.. Это ведь все равно, что книги жечь...
- Обещаешь? - не слушая ничего, настойчиво повторила девушка.
- А мы будем тогда с тобой иногда встречаться? - неожиданно для себя вдруг тихо спросил Тронев. - Видишь, я не требую ничего. Просто встречаться! Хотя бы время от времени.
- Я не люблю тебя, Боря, - спокойно заметила Маша.
- Все равно! - с горечью ответил Тронев. - Все равно... Хотя бы иногда. Ведь если я ее уничтожу, у меня от тебя вообще ничего не останется. Второй такой я уже никогда не нарисую...
- Хорошо, - Маша подошла к Троневу и поцеловала его. - Обещаю. А ты обещаешь?
- Да... - тяжело вздохнув, неохотно произнес Тронев. - Да... Так что же ты видела? Что тебе мерещилось?
- Оргии! - девушка опять задрожала. - Содом и Гоморра!.. Чудовищные оргии! - голос ее понизился до еле слышного шепота. Казалась, она пугливо озирается по сторонам. - С участием всех: Христа, Дьявола, Богородицы... Мужеложство... Свальный грех... Все!!
* * *
- Алло, Маш!.. Да, привет, это я... Слушай, ну не могу я сам ее уничтожить! Рука просто не поднимается!.. Да, обещал... Поэтому и звоню. Давай встретимся сегодня, я тебе ее отдам - и делай с ней, что хочешь! Хорошо?.. Ладно... Ладно, ладно!.. Или лучше вот что! Приезжай ко мне сама и забирай. А то у меня дел сегодня полно. Заказ еще закончить надо... Во сколько? Ну, во сколько тебе удобно?.. Хорошо, давай в пять. Я все равно дома сегодня целый день буду... Давай, жду!
* * *
Тронев открыл дверь и улыбнулся, увидев на пороге Машу. Маша улыбнулась ему в ответ и шагнула вперед. В то же мгновенье стоявший у лифта молодой парень рванулся вдруг к девушке и, сильно толкнув ее в спину, тоже ворвался вслед за ней в квартиру. Откуда-то сбоку мгновенно выскочили еще четверо.
Тронев не успел даже ничего понять, как квартира его оказалась заполнена людьми. Пятеро крепких молодых ребят довольно мрачного вида окружали теперь его и Машу.
- Где картина??!! - заорал один из них в лицо Троневу и, видя, что тот в ответ только недоуменно хлопает глазами, сильно ударил его в живот.
- Та-ам!.. - прохрипел, согнувшись пополам, совершенно ошалевший Тронев, указывая рукой в сторону комнаты и судорожно хватая ртом воздух.
- Быстро, быстро!.. Шевелись! - незваные гости тычками заставили Тронева почти бегом проследовать в комнату. Следом потащили слабо упиравшуюся Машу. Девушка, похоже, тоже находилась пока в шоке и ничего еще толком не соображала. - Ну, где?!.. Показывай! Живо!
- Вот... - Тронев с трудом ткнул дрожащей рукой на стоявшую у стены картину.
- Ага!.. - все пятеро застыли, уставясь на холст. - Ну что, братья, берем?
"Братья"?! - молнией сверкнуло в голове у Тронева. - Господи, это сектанты! Так это правда?!..
Последнее время ему постоянно звонили какие-то странные личности и угрожали. В ящик тоже время от времени письма подбрасывали с проклятиями и угрозами. Естественно, все насчет картины. Какие-то то ли "Братья во Христе", то ли "Братство во Христе"... секта, в общем, какая-то. Непонятно, откуда они о ней вообще пронюхали. О картине. Выставок-то он никаких не делал ведь публичных. Только собирался. Впрочем, у него тут постоянно на квартире люди разные тусовались, и картину он многим показывал, так что, чего удивляться...
Но он полагал, что это просто шутка чья-то дурацкая, каких-нибудь завистников или конкурентов. Какие там еще "сектанты"! Ну, скинхеды или просто обычные бандиты - еще понятно. Но сектанты?! В наше время? Они же неагрессивные?! Молятся там себе... Песенки разные поют... Псалмы...
"Неагрессивные"!.. (Живот болел нестерпимо.) А чего им от меня надо-то было?.. - лихорадочно стал вспоминать Тронев. - "Автор такой сатанинской картины недостоин жить на земле! И возмездие не заставит себя долго ждать! Оно неотвратимо!" - тут же припомнились ему строки из последнего письма. - Ебаный в рот! Не убивать же они меня, в самом деле, пришли?!.. Не может быть!!
Он повнимательнее посмотрел на своих непрошеных гостей.
Зомби какие-то! Ни эмоций, ничего! Стоят вокруг картины и тупо на нее таращатся. Даже между собой не переговариваются. Как неживые. Братцы, блядь! По разуму.
Один сектант вдруг посмотрел на замершую Машу, толкнул локтем другого, вероятно, старшего и, молча переглянувшись с ним, указал глазами на девушку. Тот тоже повнимательнее вгляделся в нее. Глаза его широко раскрылись. Он перевел взгляд на картину.., потом опять на девушку...
Узнали!.. - с замиранием сердца понял Тронев.
- Ведьма! - с ненавистью выдохнул старший сектант, широко размахнулся и изо всех сил ударил девушку по лицу. Та вскрикнула и отлетела в угол комнаты.
В ту же секунду Тронев метнулся в противоположный угол, и прежде чем кто-либо успел его остановить и вообще понять, что происходит, быстро выхватил там что-то из стоявшей на полу коробки и сделал руками какое-то короткое движение.
- Тише, уроды! - негромко, сквозь зубы процедил он, видя, что опомнившиеся наконец сектанты дернулись было к нему, и показал правую руку с зажатой в ней гранатой. Сектанты замерли. - Знаете, что это такое? Граната Ф1. Осколочного действия. В просторечии, лимонка. Радиус поражения 200 м. (Троневу невольно припомнился мрачный и вечно то ли пьяный, то ли обдолбанный чем-то Витька Конев. Бывший афганец. Сующий ему насильно эту гранату. "Зачем она мне?" - удивленно отпихивается Тронев. - "Пригодится!" Вот и "пригодилась".)
А это знаете, что? - он разжал кулак левой руки. - Колечко. От этой самой гранаты. Вот если я сейчас правую ручку разожму, через четыре секунды в этой комнате никого в живых не останется, - он подошел к окну и выкинул кольцо в форточку. - Все ясно? Так что ведите себя спокойно и не дергайтесь, - он пошел прямо на расступившихся перед ним сектантов, закрыл дверь комнаты и небрежно прислонился к ней спиной. - Во-от так! Это чтобы вы убежать сдуру не вздумали. Все равно не успеете, но мало ли... Чтобы искушения у вас даже такого не возникло!
Теперь слушайте меня внимательно, козлы! Сейчас девушка уйдет отсюда, а потом я вас отпущу. Все ясно?
Сектанты молчали.
- Я спрашиваю: все ясно? - повысил голос Тронев.
- Ты заплатишь за это! - тихо, по-змеиному прошипел старший сектант. - И ведьма эта тоже. От нас не уйдет.
- Не уйдет, не уйдет!.. - успокоил его Тронев. - И я заплачу. В свое время. А теперь стой спокойно и заткнись. Заткнись, я сказал! - угрожающе произнес он, видя, что сектант собирается еще что-то говорить. - А то я сейчас подойду и этой самой лимонкой тебе все зубы вышибу. А твои дружки будут стоять рядом и на все это глазеть. И сам ты будешь передо мной по стойке смирно стоять, навытяжку, зубы свои глотать и пальцем даже не шевельнешь! Богу своему молиться будешь, чтобы у меня рука ненароком не дрогнула, и я гранату не уронил. А?.. Как тебе такая перспективка?.. То-то же, урод!
Ты как? - посмотрел он на с трудом поднимающуюся с пола девушку. - Идти сможешь?
- Да, - пробормотала та, вставая и вытирая лицо. Губы ее были разбиты. Из носа тоненькой струйкой текла кровь.
- Иди в ванную, умойся, - посоветовал ей Тронев. - А потом уходи отсюда. Бери картину и уходи. В коридоре холст только из рамы вынь и в сумочку засунь, чтобы на улице не светиться. Будешь на безопасном расстоянии, позвони мне на мобильный. Только выходи осторожнее. Посмотри, может, внизу кто-нибудь еще из этих братьев караулит. Но они тебя в лицо не знают, так что выходи просто спокойно, как ни в чем не бывало, и все.
- А ты как? - девушка в ужасе переводила глаза с Тронева на пятерых замерших сектантов и на лимонку в его руке.
- Обо мне не беспокойся! - беззаботно улыбнулся ее Тронев. - Иди. Иди-иди! - настойчиво повторил он, видя, что девушка в нерешительности медлит. - А то у меня рука уже устала. Гранату держать.
Маша посмотрела на гранату, торопливо схватила картину и опрометью кинулась к двери.
- Ну, все, пока! - бросил ей Тронев, выпуская девушку из комнаты. - Позвони мне. Не забудь!
- Но ты-то как?! С тобой все будет нормально?
- Все-все! Иди! - Тронев захлопнул дверь и снова прислонился к ней спиной. Постоял немного, потом медленно сполз по двери и сел прямо на пол.
- Ну чего, братья? - насмешливо сказал он. - Расскажите мне пока что-нибудь. Из Святого Писания. Время есть.
* * *
Маша расстегнула сумочку и дрожащими руками достала телефон. От волнения она никак не могла вспомнить сразу номер мобильника Тронева. Получилось только с третьей или четвертой попытки.
- Алло! - закричала она, услышав наконец-то в трубке знакомый голос.
- Да, ну как ты, все в порядке? - спокойно поинтересовался Тронев.
- Да-да, все нормально! - захлебываясь словами, торопливо зачастила Маша.
- Ты где?
- Около метро.
- Никого на улице не было? - голос у Тронева был по-прежнему какой-то неестественно-спокойный.
- Нет, - девушка сглотнула. - А что мне теперь делать? - после паузы спросила она. - Домой ехать? Или здесь тебя ждать?
- Да нет, меня ждать не надо! - засмеялся чему-то Тронев. - Конечно, домой поезжай.
Маше вдруг почему-то стало жутко.
- Но ты мне позвони, обязательно! Когда все кончится, - жалобно, по-детски попросила она. Она чувствовала себя в чем-то виноватой, только не могла никак понять, в чем.
- Когда все кончится? - со странной интонацией переспросил Тронев и снова засмеялся. - Конечно, Машенька! Обязательно.
Девушка внезапно все поняла.
- Не делай этого, - тихо, замирая от страха, прошептала она. - Не надо.
- Они тебя видели, Машенька, - мягко напомнил ей Тронев. - Да и от меня они теперь не отстанут.
- Нет!! - в смертельном ужасе закричала девушка. - Нет!!! Не надо!!
- Жаль все-таки, что у нас с тобой ничего не получилось, - помолчав, негромко сказал Тронев.
- У нас еще все получится!! Я люблю тебя, Боря! Люблю!! Люблю!.. - глотая слезы, бормотала в трубку Маша. - Люблю...
- Спасибо, милая, - голос у Тронева дрогнул. - Хоть и знаешь, что ложь, а все равно приятно слышать. "Я состраданье за любовь принять готов!" - шутливо пропел он. - А ведь картина-то пророческая оказалась! - Маше показалось, что он улыбается. - Все у нас с тобой в точности так и вышло. Женщина пытается спасти мужчину. Помочь ему. Любой ценой. Так, как она может. Чисто по-женски... Спасибо. А теперь прощай. Пора.
- Не-е-ет!!!
В трубке раздался какой-то треск, грохот, и девушка инстинктивно отдернула руку. Когда она снова поднесла трубку к уху, там уже никого не было.
"Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети".
"Абонент временно недоступен..."
"Абонент..."
Лишь монотонно снова и снова равнодушно повторял и повторял автомат.
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
- Та женщина говорила про Содом и Гоморру. Я давно хотел узнать. Почему жена Лота оглянулась, покидая эти города, несмотря на запрет? "Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом".
И ответил, рассмеявшись, Люцифер Своему Сыну:
- Наверное, потому, что порок привлекателен... Слишком!
СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 68-й
И настал шестьдесят восьмой день.
И спросил у Люцифера Его Сын:
- Как найти свое счастье?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
- Счастье невозможно "найти". На него можно только случайно наткнуться. Это как будущее. Оно обязательно наступит, но угадать, каким оно будет, заранее невозможно.
РЕСТАРТ
"Quo fortuna si non conceditur uti".
("К чему мне удача, если я не могу ею воспользоваться". - лат.)
Гораций, "Послания"
1.
Веничка Штурба сидел, скучал и от нечего делать пялился исподтишка на англичанку. Английский был одним из самых нелюбимых его предметов. Собственно, с некоторых пор, курса этак со второго, у него все предметы были нелюбимыми, но английский - в особенности. Потому, наверное, что там он чувствовал себя совсем уж идиотом. Полным! На остальных предметах все-таки хоть по-русски говорят, можно хоть вид сделать, что и ты чего-то там понимаешь, но тут уж - увы! Не знаешь слов - все! Сидишь и только глазами хлопаешь, как чурка. И о чем все вокруг тебя стрекочут - хуй их знает! Мерзкое, надо сказать, ощущение... Короче, английский Веничка не любил.
Но вот англичанка ему нравилась. Классная телка! Молодая, броская, уверенная в себе. Одета всегда ярко... Плюс эффект преподавателя. Студенты почти всегда неравнодушны к своим преподавателям. Ореол знаний, который тех незримо окутывает и окружает, делает их зачастую в глазах учащейся молодежи прямо-таки неотразимыми! по крайней мере, усиливает их сексуальную привлекательность многократно.
Веничка в этом смысле не был исключением. Он даже на лекторшу по высшей алгебре реагировал, как на сексуальный объект. Хотя, сказать по правде, больше всего Раиса Валентиновна Барановская была похожа на засушенную рыбу воблу. На которую надели зачем-то юбку и очки и послали читать студентам лекции. По высшей алгебре. А чего? Зато у-умная!.. Разочек можно!
Одним словом, при такой широкой, всеобъемлющей, пылкой и снисходительной любви к знаниям англичанку Веничка воспринимал вообще как нечто божественное. Как какую-то олимпийскую богиню. Даже сверхбогиню! У богинь все-таки что-нибудь одно было. Какое-то одно достоинство. Одно-единственное. Либо - либо! Либо ум, либо красота. Либо Афина, либо Афродита. Обе на "А", даже на "Аф" начинаются, но, как говорится, почувствуйте разницу!
А тут все сразу! И красота, и ум, и власть. В одном лице. Венера, Минерва и Юнона в одном флаконе. Блин! Да тут никакого Париса не надо! Наливай и пей! Нагибай, в смысле, им!.. Ей. От глагола "еть".
И вот сейчас Веничка смотрел, млея, маслеными глазками на бойко что-то свое, английское, тараторящую преподавательницу и чувствовал, что у него просто слюнки текут.
И как ведь непонятно все говорит! И все по-английски! Так и режет, так и режет! Как говорил классик: так и ржет! Вот взять бы, подойти к ней сейчас...
Веничка совершенно ясно, отчетливо, в мельчайших деталях представил себе, как он вот прямо сейчас, сию самую секунду! встает.., отодвигает стул.., выходит из-за стола и подходит к замолчавшей вдруг и уставившейся на него удивленно англичанке. По-деловому, спокойно и не торопясь, на глазах у замершей в ошеломлении аудитории, ощупывает ее грудь - Веничка даже языком в восхищении прищелкнул: вах! какая грудь! - потом берет женщину за руку, ведет к столу, мягко, но настойчиво толкает на него, предлагая лечь... на живот?.. или на спину?.. нет, лучше все-таки на живот для начала... стол как раз подходящей высоты.., довольно низковато, впрочем будет, ну да ничего! пусть ляжет на него грудью и животом, стоя на полу и слегка расставив ноги...