Фила Гудвина вряд ли можно отнести к типичным представителям корпоративного вида. Напротив, сотрудник крупного компьютерного журнала пользуется репутацией сорвиголовы. Пятьдесят пять лет, ковбойский изгиб рта, не дурак выпить, усы, как у моржа, вызывающие костюмы в белую, словно мел, полоску и чутье, какого не найдется ни у одного из редакторов журналов компьютерной тематики.
Подхожу к столику, и будущий работодатель в притворном испуге закрывает руками лицо, точно от удара. Затем указывает на полупустой стакан мартини, стоящий перед ним, и интересуется:
- Пьешь такое?
- Еще как.
- Значит, сработаемся. Ненавижу хлюпиков, воняющих дорогим одеколоном.
Присаживаюсь. Фил знаками показывает официанту принести еще пару мартини.
- Знаешь, хотел спросить: Креплин успел почуять, что запахло жареным?
- Нет. Всё случилось довольно быстро. Я и сам удивился…
- Я пару раз встречался с Клаусом. Скользкий германский прыщик. Считай, что завоевал расположение многих, когда вырубил подлеца… если только у тебя не войдет в привычку мутузить остальных боссов.
Подали мартини.
- Ну, за драчунов, - произнес тост Гудвин. Сделал большой глоток, открыл меню и сообщил официанту: - Заказываем. - Затем обернулся ко мне и произнес: - Как только парень получит заказ и уйдет, начнешь рассказывать, почему я должен тебя нанять. Но как только принесут закуски, рекламная речь закончена. Понял?
Едва скрылся официант, я пустился с места в карьер, поделился с Гудвином собственными соображениями касательно рынка изданий компьютерной тематики после кончины "Компу-Уорлда". Затем сообщил, как посредством легкого перепозиционирования "Компьютер Америка" сможет не только заполучить читателей и рекламодателей верхнего сегмента (некогда преданных "Компу-Уорлду"), но и заставит "Пи-Си Глоуб" потесниться на месте едва ли не единоличного властителя среднего рыночного сегмента.
В общем, исполнил вариацию на ту же тему, что развивал перед Креплином, когда тот предложил мне редакторский пост, лишь слегка подстроив содержание речи под потребности нового издания да умерив самовосхваление. Ибо знал, как истово ненавидит Фил Гудвин любую неискренность.
Как только я закончил, показался официант, деликатно давая понять, что собирается принести закуски. А потому, зная, что бизнес, по мнению Гудвина, - боевое искусство, я решил под конец совершить эффектный выпад:
- Я не стремлюсь сохранить статус-кво, ведь мы и так идем один в один с "Пи-Си Глоуб". Объявлена война. И поверьте, учитывая случившееся за последние дни, я собираюсь выиграть бой. Вопрос чести.
Подали закуски. Гудвин допил остатки мартини и попросил винную карту.
- Ну хорошо, - произнес он после затянувшегося молчания, - беру.
Я утратил дар речи.
- Вот так, просто? - спросил я.
- Фирма - моя, журнал принадлежит мне. И могу делать все, что взбредет в голову. Так что если я сказал, что ты в команде, - значит, ты в команде. Начнешь с понедельника. Так какое вино будешь заказывать?
В три часа я покинул "Юнион Сквер Кафе" в приподнятом настроении. К ликованию примешивалось и легкое ощущение нереальности. Дело было не в количестве выпитого, а во взаимодействии алкоголя с болеутоляющим.
Как раз когда добрался до дома, желудок скрутило, в животе запульсировало, к горлу сырым комом подкатила тошнота, и белоснежный диван, точно из выплеснутой купели, окатило рвотной струей.
Спотыкаясь, побрел к кровати, споткнулся и рухнул на постель. Щелкнул выключатель, а дальше я помню только, как Лиззи трясла меня за плечо и орала в ухо:
- Нед, Нед, Нед!!!
Я застонал и заворочался. Простыни промокли от пота, во рту стоял вкус свалки высокотоксичных отходов. Еле удалось пробормотать пару слов:
- Плохо… Заболел…
- Что, черт подери, стряслось?!
- Похоже, болеутоляющее не подходит к бухлу…
- Ты пил в одиночку? - ужаснулась Лиззи.
- За обедом. С Филом Гудвином, директором "Компьютер Америка". Парень любит выпить. Я даже не думал…
- Идиот! Так и умереть недолго!
- Прости. Я настоящий…
- Позвоню доктору Моргану…
- Пожалуйста, не надо, - попросил я: только записи в медицинской карте об отравлении барбитуратами и алкоголем мне и не хватало. - Лучше помоюсь в душе.
С кровати уже сняты мокрые простыни. В гостиной Лиззи, надев кухонные перчатки, старательно очищала бумажными полотенцами заблеванный диван.
- Я сам, - подал голос я.
- Не беспокойся, - жена даже не посмотрела на меня, - всё уже испорчено.
- Закажу новую обивку.
- И на какие шиши?
- У меня теперь новая работа. Директор по продажам в компании "Компьютер Америка". Договорился за обедом.
- Поздравляю, - мрачно произнесла Лиззи. На следующее утро, когда жена отправилась на работу, я позвонил Нэнси Ауэрбах и передал потрясающие новости.
- Ну, что сказать вам, Нед? Только одно: вы меня удивляете…
- В ваших списках стало на одну жертву сокращения меньше! Хвала посреднику!
- Нед, это вы добились успеха. А не я.
Усевшись за телефон, нашел обивщика, готового за несколько недель вновь обшить диван такой же белой тканью. Чудо из чудес: совершенно случайно у него сегодня оказался под рукой свободный фургон, так что примерно в два часа он заберет испорченную мебель. Итого: тысяча баков. Я невольно поморщился. Дорого же обошелся вчерашний обед…
Бегом помчался в ближайшую бакалейную лавку, скупил последние выпуски "Пи-Си Глоуб" и "Компьютер Америка", целое утро провел за анализом и сопоставлением публикаций и издательского стиля, а заодно проверил оставшуюся после работы в "Компью-Уорлд" базу данных на солидных клиентов, которых, возможно, удастся переманить в новое издание. Упорно трудился до вечера, сделал перерыв только однажды, чтобы помочь грузчикам убрать диван. К пяти уже имелся черновик маркетинговой стратегии для "Компьютер Америка", который я надеялся сразу же, на следующее утро, вручить Филу Гудвину, чтобы показать: я не бездельничал…
И тут зазвонил телефон.
- Нед Аллен? - уточнила женщина на другом конце провода. - Пожалуйста, не вешайте трубку. С вами будет говорить мистер Гудвин.
- Фил? - переспросил я, когда в трубке послышалось мужское дыхание. - А я тут сижу, разрабатываю план сражения за…
- Нед, - прервал Гудвин, - извини, что нассу тебе в шампанское, но появилась одна загвоздка.
В покореженных пальцах внезапно застучало:
- Загвоздка? В чем?
- Знаешь говнюка по имени Тед Петерсон? "Нет, только не это!"
- Знаю.
- Он позвонил мне сегодня по делу, и в ходе разговора я обмолвился, что ты станешь новым директором по продажам. Тот взорвался! Обозвал тебя коварным сукиным сыном и отказался с тобой работать…
- Это я-то коварный? - удивился я. - Парень затаил злобу лишь за то, что я заставил его выполнить соглашение с одним из наших агентов. Тед хотел пойти на попят…
- Не важно, - перебил Фил Гудвин. - Дело в том, Нед, что Петерсон недвусмысленно заявил: если ты окажешься в команде, то заказы "Джи-Би-Эс" пойдут к "Пи-Си Глоуб" и другим изданиям.
- Тед несет чушь! "Джи-Би-Эс" нельзя отказаться от такого крупного носителя рекламы, как "Компьютер Америка"!
- Возможно. Но затык в том, что Тед заявил: он-де переговорил с коллегами из "Эн-Эм-Ай", "Ад-Тель", "Айкон", и тэ пэ, и тэ дэ… так что теперь ни один из них не пожелает иметь с тобой никаких дел.
- Но дай мне хотя бы возможность…
- Неприятно так говорить, потому что искренне верю: ты - крут. Но на место директора по продажам я поставлю парня из наших. Тот классом поменьше, но по крайней мере не нажил врагов, как ты. Прости, Нед. И - удачи. Уверен: работу найдешь.
Связь оборвалась.
Я принялся яростно названивать Нэнси Ауэрбах. Рекрутер еще не ушла из офиса.
- Ну что ж, давайте по порядку, - ответила женщина, выслушав горестный рассказ о недавнем разговоре с Гудвином. - Постарайтесь успокоиться.
- Пидар-Петерсон меня растоптал, а вы говорите - "успокоиться"?! - проорал я.
В трубке воцарилось молчание. Первым нарушил долгую тишину я:
- Извините…
- Не стоит. Клиенты орут на меня постоянно. Издержки производства. Теперь успокоились?
- Ну… слегка…
- Знаете, думаю, вам стоит кое-что понять прямо сейчас: после истории с Креплином и этим вашим Петерсоном у вас нет никакого будущего в бизнесе компьютерных изданий. Данный этап вашей карьеры закончен. Понимаю, вам тяжело. Настоящий удар. К тому же крайне несправедливый. Что поделаешь: кризис. Но не забывайте, что в китайском языке иероглиф, обозначающий "кризис", состоит из двух знаков: "опасность" и "удобный случай". Постарайтесь думать о том, что как раз такой случай вам и представился. И приходите завтра.
На следующее утро пошел к Нэнси Ауэрбах.
- Итак, возвращаемся на стартовые позиции, - констатировала старая знакомая. - А вам придется пересмотреть карьерные притязания. Если бы я спросила вас: "в чем ваш истинный талант", то какой был бы ваш ответ?
- Прирожденный продавец.
- Значит, продажи…
Как вскоре выяснилось, "Джерард Флинн Ассошиейтс" вовсе не брали на себя ответственность за то, что вас наймут. Агентство изо всех сил стремилось свести клиентов и корпоративных работодателей, но, как однажды заметила Нэнси Ауэрбах, именно клиент в конце концов устраивался на работу.
- Мы можем представить информацию об открытых вакансиях, дать вам доступ к нашей обширной базе данных, можем научить правильно составлять резюме и производить сногсшибательное впечатление на собеседовании, но в конце концов именно вам предстоит устроиться на работу. И помните: у нас с вами есть только два месяца. То есть сорок рабочих дней. Так что считайте каждый день.
Прошатавшись без дела первую неделю (спасибо катастрофе с "Компьютер Америка"!), берусь за дело, засучив рукава. Утро напролет - семинар, днем и поздним вечером - копаюсь в базе данных на рабочие места и оттачиваю резюме. И вот на восьмой день я сижу за круглым столом вместе с семью другими безработными менеджерами и слушаю, как инструктор для руководящего персонала, Мел Такер, заново натаскивает нас по технике собеседования:
- Ну что ж, народ, приступим, - Такер становится у доски на другом конце конференц-зала. - Хочу сразу же внести ясность: я здесь не для того, чтобы распространяться о теории интервью. Теория только одна: как получить информацию?
В полдень - перерыв на обед. Кусок не идет в горло. Мне кажется, что вокруг все перешёптываются и показывают на меня пальцем, как на неудачника. Неужели начинается паранойя?
"Просто шок, - убеждаю себя, направляясь по коридору к лифту, - ты похож на человека, только что шагнувшего в пустую лифтовую шахту. Падаешь так стремительно, что даже не успеваешь поверить в то, что с тобой случилось. И изо всех сил стараешься уцепиться хоть за что-нибудь, что приостановит падение"…
Нажимаю кнопку "вниз", дожидаюсь лифта. Двери открываются, выходит Айван Долински. Преображенный. Вместо тяжелого, скорбного взгляда - ясные, живые глаза. Плечи расправлены. И даже улыбается.
- Как здорово, что увидел тебя, Нед, - произносит он, раскидывая руки и стискивая меня в объятиях.
- Добрый день, Айван. Ты в порядке?
- Лучше не бывает! Даже понял сегодня кое-что: бог - есть!
- Здорово, - отвечаю, - и по каким признакам ты сие определил?
Улыбка Айвана становится победоносной.
- Я устроился на работу! - заявляет Долински.
Глава третья
Ну да, такой уж он, Айван… Кажется, ситуация складывается так, точно он вот-вот слетит на машине с обрыва, а Долински внезапно врезает по тормозам, дает задний ход и чудом избегает падения.
За обедом в крошечном итальянском ресторанчике, на пересечении Тридцать третьей и Мэдисон-авеню, куда меня затащил Айван ("За мой счет. Нед!"), старый знакомый рассказал: теперь он стал новым агентом по продажам для "Хоум Компьютер Монтли" - нового глянцевого журнала среднего ценового сегмента, предназначенного исключительно для владельцев домашних компьютеров, проживающих в пригородах.
- Если начистоту, - продолжал Айван, - то журнал, конечно, не того уровня, что "Компу-Уорлд". К тому же мне придется переехать в Гартфорд.
- А кто владелец издания?
- "Трансконтинентал Коммьюникейшенз". Слышал?
"А как же. Грошовое издание".
- Ну конечно, кто же не знает "Трансконтинентал Коммьюникейшенс"? Оплата достойная?
- Ну, как я уже говорил, издательство - не высшего уровня.
- Сорок тысяч в год?
- Тридцать пять. Плюс семь процентов комиссионных от всех продаж. Полное медицинское - через семь месяцев. И пособие на переезд в три штуки, тоже покроет пару счетов.
Долински чокается со мной бокалом, в котором - предложенное за счет заведения кьянти.
- Нас обоих ждут лучшие времена, Нед.
Так и подмывает спросить: "Насколько хорошие?" А заодно - обругать моего визави последними словами, ведь именно по его вине началась цепь случайностей, стоивших мне работы в "Компьютер Америка"!
- А ты сам, есть наметки по трудоустройству? - интересуется Айван.
- Ну, прорабатываю пару вариантов, - отвечаю я, - так что никаких поводов для беспокойства…
Конечно же, вру, как нанятый. В течение следующего месяца беспокойство нарастает, поскольку не только несколько раз проваливаюсь, пытаясь устроиться на работу, - не видно вообще ни малейших перспектив.
Само собой разумеется, ни одна из более чем сотни компаний, куда я направлял документы, не прислала иного ответа, чем "извините, в настоящее время рабочих мест нет". Всякий раз, когда руководитель отдела персонала звонил, чтобы проверить указанные сведения, в "Спенсере-Рудмане" отвечали одно и то же: "Не подходите к нему близко, если вам дороги зубы"…
К началу второго месяца программы я спросил у Нэнси Ауэрбах:
- Есть ли какой-нибудь способ помешать потенциальным работодателям звонить в "Спенсер-Рудман"?
- Только если полностью исключить из вашего резюме любое упоминание о работе в "Компу-Уорлде"…
- Кажется, разумное предложение!
- Извините, Нед, но, как я сказала в первый день нашей встречи, случай - не из простых. Можно вам кое-что посоветовать?
Пожимаю плечами.
- Прекращайте поиски на территории трех наших штатов. Задумайтесь о переезде. Полагаю, в фирме поменьше, из города второго или третьего разряда, с готовностью закроют глаза на дело с Креплином, если только удастся заполучить сотрудника с опытом работы в крупных компаниях. Особенно если вам удастся доказать, что действовать пришлось в исключительной ситуации.
- Вся работа жены привязана к Нью-Йорку, - возражаю я. - Лиззи не согласится на переезд…
- Как вы можете быть настолько уверены, если даже не посоветовались? - спрашивает Нэнси Ауэрбах.
Но мне не нужно было спрашивать у жены, поскольку идея поиска работы за пределами Нью-Йорка равнозначна признанию собственного поражения.
Прошло больше месяца. И с тех пор я превратился в жиголо, находящегося в полной финансовой зависимости от Лиззи.
Работа в пиаре никогда не оплачивалась излишне щедро. И хотя у себя в фирме Лиззи считалась птицей высокого полета, за неделю она приносила домой не больше восьмисот долларов. Неплохая сумма для периода, когда работал каждый из нас, но с тех пор, как семья лишилась второго кормильца, ежемесячная зарплата в три тысячи двести долларов не очень-то ощущалась. Учитывая, что квартплата составляла две тысячи двести, у нас оставалась лишь тысяча баксов в месяц на пропитание, одежду и развлечение.
А в один прекрасный день мне пришло письмо от "Американ Экспресс", в котором сообщалось: "членские привилегии" заморожены, пока не будет погашена огромная задолженность в девять тысяч сто долларов, за которую, с учетом просроченных выплат, отныне ежемесячно начислялась пеня в два с половина процента. Среди корреспонденции оказалось и прощальное письмо от Нью-Йоркского теннисного клуба здоровья, в котором извещалось о моем исключении по причине неспособности внести ежегодный взнос в семьсот девяносто пять долларов.
Я понимаю: письмо от "Американ Экспресс" - лишь первая ласточка череды посланий с угрозами от "Мастер Кард", "Визы" и "Барнейс", которые вскоре лягут на мой коврик в прихожей. Равно как и то, что благодаря ростовщическим процентам, применяемым компаниями, работающими с "пластиковой наличностью", семнадцать штук задолженности по кредиткам будут ежемесячно вырастать на четыреста двадцать пять долларов. Если в наступившем году не удастся рассчитаться, то - вуаля! - сумма чудесным образом увеличится до двадцати трех тысяч и станет, точно раковая опухоль, разрастаться, каждый месяц увеличиваясь еще на шестьсот баксов.
Необходимо найти выход из тупика. И поскорей.
Вечером, когда Лиззи ужинала вместе с клиентом, а я собирался потратить часть карманных денег на одиннадцатидолларовую пиццу-пепперони, заказанную в ресторане "Домино", позвонила Нэнси.
- Кажется, удача на подходе, - сообщила Ауэрбах, - сегодня, ближе к вечеру, позвонил знакомый по имени Дейв Джудельсон. Крупный рекрутер из Атланты. Примерно пару лет назад его переманили в Шарлотту, Северная Каролина, чтобы открыть там крупное агентство по подбору персонала. В общем, одной из компаний, с которыми работает Дейв, фирме "Инфо Системз Ю-Эс-Эй", требуется крупный менеджер по закупкам рекламных услуг. Понимаю, что новая работа может означать переход на другую сторону, но, черт подери, разве плохо некоторое время поработать закупщиком?
- Только не в Шарлотте, не в Северной Каролине! - отрезал я.
- Послушайте, но ведь Шарлотта - очень перспективный город! Один из наиболее динамично развивающихся центров банковского дела в стране, к тому же - излюбленное средоточие программных и компьютерных фирм средней руки, ищущих рентабельный плацдарм, где можно закрепиться.
- Но вы же знаете мое отношение к переезду. В общем, если бы удалось устроиться в Бостоне или Филадельфии… но перебираться в третьеразрядный город, в Шарлотту? Ни за что!
- Да выслушайте же! Я отправила факсом ваше резюме для Джудельсона, расписала вас в самых ярких красках, рассказала, что вы - прирожденный оператор, никогда не промахиваетесь, работаете на сто десять процентов… и что когда-то сорвались на своего немецкого работодателя. В общем, десять минут тому назад Дейв перезвонил, переговорив с сотрудниками. Послезавтра вас ждут на собеседование. Так что, вероятно, имеет смысл обсудить ситуацию с женой и…
- Повторюсь: карьера Лиззи непосредственно связана с Нью-Йорком.
- Быть может, вашей жене действительно придется по вкусу идея ненадолго покинуть окрестности Манхэттена. В Шарлотте - масса возможностей для пиара. Ради бога, посоветуйтесь с ней! К тому же, вероятно, имеет смысл упомянуть, что оклад составит пятьдесят пять тысяч, к сумме прилагается долевое участие в прибыли на выгодных условиях, автомобиль за счет фирмы, базовое медицинское страхование, бесплатное жилье на четыре месяца, пока вы не найдете квартиру, а также (просто крем на торте!) устроившийся счастливчик может рассчитывать на премиальные в двадцать штук!