Ему не приходилось тратиться на еду, поскольку в сандвич-баре всегда было чем перекусить. Корри откладывал каждую копейку; все деньги шли на уроки актерского мастерства. Невозможно жить в Лос-Анджелесе и не мечтать попасть в кино.
Потом у них с Моникой завязался роман.
Благодаря привлекательной внешности Корри легко мог стать статистом. Однако он даже не рассматривал такую возможность. Это означало болтаться целыми днями на съемочной площадке и зарабатывать в разы меньше, чем торгуя сандвичами. Нет, ему нужна роль со словами и, пожалуй, собственный агент.
Вот о чем он мечтал.
У Моники была совсем другая мечта: чтобы они переехали в отдельную квартиру и открыли собственный ресторанчик. Какой смысл горбатиться с утра до ночи, чтобы сделать хозяина еще богаче?
Однако Корри стоял на своем. Он хочет быть актером. Ему не нужен ресторан.
Монику это сильно расстраивало. Она повидала в жизни немало людей, растративших молодость в погоне за голливудской мечтой. Ее отец был одним из таких. Однако Корри стал любовью всей ее жизни - красивый юноша с чувственным лицом, уверенный в том, что его ждет успех в кино. Она не собиралась давить на него, рискуя потерять Корри навсегда.
И тут Моника забеременела. Она не знала, как сообщить об этом Корри; больше всего она боялась, что он сразу же ее бросит. В их паре за предохранение отвечала она. Моника забыла вовремя выпить таблетку - совсем непредумышленно. День за днем она гадала, как сообщить ему эту новость, чтобы Корри не рассердился. В конце концов он обо всем догадался сам.
- Почему ты не сказала мне раньше? - Корри был на седьмом небе от счастья.
- Я не хотела лишать тебя мечты.
- Теперь у меня две мечты: семья и карьера в кино, - ответил он.
Они поженились три недели спустя, и Моника переехала в комнату над прачечной. Оба подыскали себе дополнительную работу, чтобы немного подкопить. Уроки актерского мастерства стоили недешево; знакомые говорили им, что на ребенка потребуется куча денег.
Когда на свет появилась Мария-Роза, у Корри Салинаса был собственный агент и его отобрали на роль одного из трех поющих официантов в высокобюджетной музыкальной комедии. По словам агента роль была небольшая, но перспективная. Звездой фильма была стареющая актриса, прославившаяся своим капризным нравом. Если он произведет положительное впечатление, съемки могут оказаться первой ступенью блестящей карьерной лестницы.
Корри сделал все, чтобы понравиться. Он был внимательным и бесконечно терпеливым все долгие-долгие часы съемок. Он обращался с первым ассистентом режиссера так, словно перед ним сам господь бог. Для стареющей звезды Корри готовил свежевыжатые соки по собственным рецептам. Она говорила всем, что он - милашка.
Два других поющих официанта порой не могли сдержать раздражения, Корри же всегда оставался приветливым и улыбчивым. Усилия окупились: к концу съемок у него уже было предложение сняться в новой ленте.
Мария-Роза была самым очаровательным ребенком в мире.
Родные Моники охотно помогали им; они надеялись, что ее муж вскоре бросит свою затею с кино и найдет себе хорошую работу с достойной оплатой. У Корри не было родных, но он частенько клал малышку в коляску и отправлялся с ней в приют, где когда-то вырос, - там ему всегда были рады. Он неоднократно пытался расспросить монахинь о своих родителях, однако получал один и тот же ответ: о них ничего не известно, его нашли у дверей приюта в возрасте трех недель вместе с запиской на итальянском, где монахинь просили присмотреть за ним и дать ему хорошую жизнь.
"Вы и правда дали мне хорошую жизнь", - неизменно отвечал Корри.
Монахини очень его любили. Многие их воспитанники покидали приют с ожесточившимся сердцем, сожалея о том, что выросли без семьи. Времена сейчас другие: дети свободно могут посещать кино и театр. Они обещали Корри, что будут ходить на все его фильмы и даже организуют его фан-клуб.
Моника заметила, что ей становится все труднее поднимать коляску с ребенком на второй этаж над прачечной, но Корри отвечал, что пока им нельзя переезжать. Актерская карьера переменчива. У их дочки обязательно будет красивый дом - только чуть позже.
Сценарий второго фильма, в котором Корри играл трудного подростка, а капризная актриса - его мачеху, писался специально для стареющей звезды. Критики были единодушны: ее время прошло. Но молодой актер! Это настоящее открытие! Предложения валом посыпались на Корри.
Он купил дом, о котором так мечтала Моника. Однако к тому времени как Марии-Розе исполнилось три, их отношения стали трещать по швам. Он все больше времени проводил в холостяцкой квартире, которую снимала ему студия. Ему было необходимо присутствовать на приемах, в ночных клубах и на благотворительных вечерах.
В желтой прессе его имя все чаще связывали с Хайди, молодой актрисой, с которой они вместе снялись в нескольких фильмах. Моника тоже об этом прочла; в следующие выходные, когда Корри приехал домой на целых два дня, она напрямую спросила его, есть ли правда в том, что написано в колонках сплетен.
Корри попытался объяснить ей, что информация такого рода необходима для поддержания его популярности.
- Но это правда или нет? - настаивала она.
- Ну, я с ней спал, но это не имеет никакого значения. Для меня существуешь только ты и Мария-Роза, - ответил он.
Развод был быстрым; ему разрешалось видеться с Марией-Розой по субботам и брать ее на десятидневные каникулы каждый год.
Корри Салинас не женился на Хайди, как предсказывали желтые газеты. Хайди негодовала: она направо и налево раздавала интервью, в которых выставляла себя жертвой коварного соблазнителя.
Моника хранила молчание. Ее никогда не было дома в те моменты, когда Корри заезжал за Марией-Розой; отец или мать Моники передавали ему ребенка, ограничиваясь кратким приветствием, и вид у них был разочарованный.
Иногда Корри чувствовал себя очень одиноким и просил Монику вернуться к нему. Ответ всегда был одинаковый: "Я не держу на тебя зла, но, пожалуйста, в дальнейшем обращайся ко мне только через моего адвоката".
Его карьера продолжала набирать обороты, годы шли своим чередом.
В двадцать восемь он женился на Сильвии. Эта свадьба была совсем не такой, как первая. Сильвия, единственный ребенок в богатейшей семье, сделавшей состояние на гостиничном бизнесе, привыкла ни в чем не знать отказа; когда ей захотелось получить роскошную свадьбу в качестве подарка на свой двадцать первый день рождения, она ее получила.
Корри был поражен, что такая ослепительная девушка выбрала его. Он был согласен на все требования, выдвинутые ее семьей. Его единственная просьба, чтобы Мария-Роза в числе других девочек пошла перед ними к алтарю, рассыпая цветочные лепестки, была решительно отвергнута. Настолько решительно, что больше он об этом не упоминал.
Адвокаты Сильвии и Корри составили брачный контракт. О грядущей свадьбе постоянно упоминалось в прессе; газеты и журналы боролись за права на эксклюзивный репортаж.
День свадьбы прошел как в тумане. Пару раз Корри с легкой грустинкой вспоминалась его первая тихая свадьба: им с Моникой по восемнадцать, они полны надежд, - но потом он выкинул ее из головы. Это было давно, не сейчас.
"Сейчас" продлилось недолго. Корри по-прежнему проводил все свое время на студии, примерках, в рекламных турах, на зарубежных кинофестивалях. Сильвия начала скучать. Она много играла в теннис и занималась благотворительностью.
На тридцатилетие Корри Сильвия запланировала грандиозную вечеринку. В тот момент как раз выходил на экраны его последний фильм, где он играл врача, перед которым стоял сложный моральный выбор. Реклама фильма была повсюду: задумчивое лицо Корри, решающего, как ему поступить. Женщины мечтали встретиться с ним, прогнать печаль из этих прекрасных глаз.
Корри просмотрел список приглашенных. Голливудские звезды, магнаты отельного бизнеса… Его дочери в списке не было.
На этот раз Корри был настроен решительно.
- Ей двенадцать лет. Она прочтет о празднике в газетах. Она должна присутствовать.
- Это моя вечеринка, и я не хочу, чтобы она была здесь. Она часть твоего прошлого, а не настоящего, и уж конечно, не будущего. К тому же, по-моему, нам пора завести собственного ребенка.
Сильвия не собиралась отступать. Со своей падчерицей Марией-Розой она виделась не больше пяти-шести раз; Сильвия утверждала, что не знает, как вести себя с девочками-подростками: они ужасно глупенькие и постоянно хихикают по пустякам.
Она говорила таким уничижительным тоном, что Корри стало ясно: Сильвия будет всегда настаивать на том, чего хочет она. Ее губы, некогда напомнившие ему бутон розы, теперь сжались в неодобрительную гримасу.
Он сделал еще одну попытку: почему бы не пригласить на праздник монахинь из приюта, вырастивших его?
- Но, Корри, дорогой, они будут тут совсем не к месту. Уверена, ты понимаешь.
- В моей жизни для них всегда найдется место. Они вырастили меня, сделали тем, кто я есть.
- Ну, пошли им деньги или организуй сбор средств - это будет гораздо полезней, чем смущать их приглашением на вечеринку, где они будут чувствовать себя белыми воронами.
Корри и так регулярно посылал приюту деньги. Он входил и в состав комитета по сбору средств, но дело было не в том. Монахиням, которых он называл ангелами в белых одеждах, наверняка понравилось бы на изысканном парадном вечере. Как могут эти женщины, заботившиеся о нем с тех самых пор, как его подбросили к ним на порог, где-то прийтись не к месту?
Корри почувствовал, как у него на лбу начала пульсировать жилка; голова слегка кружилась. Собственный голос доносился как будто издалека. Слова звучали словно чужие.
- Мне не нужна вечеринка, на которую нельзя пригласить мою дочь и людей, которые воспитывали меня, кормили и одевали.
- Ты слишком устал, дорогой. У тебя столько работы, - сказала Сильвия.
- Я и правда много работаю, но это тут ни при чем. Я говорю серьезно. Как никогда в жизни.
Сильвия сказала, что лучше пока оставить эту тему.
- Мы оставим ее, только если ты пошлешь им приглашения.
- Не смей меня шантажировать! Ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу.
- Отлично, - ответил Корри, и их браку наступил конец.
Развод был практически безболезненным. Адвокаты Корри и Сильвии все уладили между собой. Соглашения были достигнуты. Однако вскоре Сильвия обнаружила, что ее светская жизнь без Корри Салинаса быстро пошла на спад. Она стала раздавать интервью, в которых рассказывала об их якобы бурной и скандальной семейной жизни.
Корри читал газеты и не верил собственным глазам. Все было совсем не так.
Он попытался объяснить своей дочери, Марии-Розе, что жизнь с Сильвией напоминала череду постановочных сцен, проходивших словно в аквариуме, - чтобы все могли наблюдать за ними, восхищаться и завидовать. Между ними ни разу не было скандалов и ссор, о которых рассказывала Сильвия. Корри ей всегда уступал. Правда заключалась в том, что они с Сильвией практически не знали друг друга.
- Почему ты женился на ней, папа? - спросила Мария-Роза.
- Думаю, из тщеславия, - просто ответил он.
Мария-Роза была мудра не по годам, к тому же то же самое она слышала от матери, поэтому дочь поверила ему.
В следующие двадцать лет слава Корри Салинаса достигла грандиозных масштабов. Его знали не только в США, но и за рубежом. Фильмам, в которых он снимался, был гарантирован успех. Его видели в компании самых роскошных женщин на светских приемах, кинопоказах, бродвейских премьерах, открытиях выставок, на дорогих яхтах в Средиземноморье. Желтая пресса связывала его имя с многочисленными кинозвездами, наследницами крупных состояний и даже с одной принцессой, однако свадьбы так и не последовало.
Мария-Роза выросла такой же темноглазой и мечтательной, как Корри, и одновременно практичной и уравновешенной, как Моника. Она унаследовала от родителей их трудолюбие, стала учительницей и много лет работала волонтером в самых бедных странах. Образ жизни ее отца, звезды мировой величины, ее ничуть не привлекал. С самого детства она считала славу врагом семейного счастья.
В юности ей приходилось скрываться от папарацци и держать язык за зубами, чтобы у прессы не было возможности в искаженном виде преподнести публике ее слова. Для дочери Корри Салинаса были открыты любые двери, но она не стремилась в них войти.
Тем не менее Мария-Роза никогда не питала враждебности к отцу и не упрекала его. Оказавшись в Лос-Анджелесе, она обязательно звонила ему, приглашая в пиццерию или мексиканский ресторанчик, где они могли спокойно посидеть в дальнем углу, на время избавившись от постоянного преследования, к которому Корри уже привык.
От дочери он узнал, что Моника вышла замуж во второй раз - за симпатичного мужчину по имени Харви, владельца цветочного магазина. Мария-Роза говорила, что ее мать еще никогда не была так счастлива; Монику расстраивало только отсутствие перспективы стать тещей и бабушкой. Но, вздыхала дочь, она пока не встретила того самого мужчину, к тому же она неоднократно становилась свидетелем того, как распадались даже самые счастливые браки.
Корри частенько приходилось слышать разговоры о том, как несправедлива жизнь: почему мужчины с годами выглядят только лучше? Он по-прежнему играл романтических героев, в то время как его ровесницам приходилось бороться даже за характерные роли. Однако Корри понимал, что так будет не вечно.
На пороге шестидесятилетия он четко осознал, что должен сыграть свою коронную, незабываемую роль. Мощную и серьезную. Роль, которую всегда будут ассоциировать с ним. Но таких предложений почему-то не поступало.
Его агент Тревор по кличке Неутомимый пытался уговорить его сняться в телесериале, но Корри об этом и слышать не желал. В самом начале своей кинокарьеры он усвоил распространенное убеждение: на телевидении снимаются актеры, которые выпали из обоймы. Ему нужно только кино - и точка!
Тревор в ответ тяжело вздыхал.
Корри отстал от времени, говорил он. Наступает золотой век телевидения. Лучшие сценаристы давно перекочевали туда. Ему предлагают роль президента Соединенных Штатов - мощней и серьезней некуда! Корри рубит сук, на котором сидит. Главное правило успеха - способность адаптироваться, повторял Тревор. Но Корри ничего не хотел слышать.
О смене агента речь не шла. Слишком поздно. Тревор и так рыл носом землю, чтобы добыть идеальную роль для своего самого успешного клиента. К тому же Корри помнил старую пословицу о том, что менять агента - все равно что переезжать из каюты в каюту на Титанике.
Корри всегда был добродушным и уступчивым. Но тут проявил редкостное упрямство: ему лучше знать, в какой роли сниматься, и плевал он на агентов, студии и индустрию вообще.
Когда-то он не послушался монахинь, уговаривавших его стать священником, потом отказал владельцу сандвич-бара, который предлагал ему постоянную работу. Он не обращал внимания на тех, кто говорил, что уроки актерского мастерства слишком дороги, а у него мало денег. Он всегда принимал собственные решения.
Скоро ему исполнится шестьдесят. Тревор хотел, чтобы юбилей Корри совпал с выходом какого-нибудь громкого фильма с его участием, однако из предложений у него были только телесериалы.
- Это же просто жемчужина, а не роль, - умолял он Корри. - Ты будешь играть итальянца, который считает, что смертельно болен, и возвращается в Италию, чтобы заново обрести свои корни перед смертью. Там он знакомится с женщиной… Ты не поверишь, какие актрисы претендуют на эту роль! Они в очередь становятся, узнав, что ты будешь сниматься.
- Никаких сериалов, - отрезал Корри.
- Сейчас все по-другому, поверь. Ты давно был на церемониях вручения призов? Их теперь отдают телезвездам!
- Тревор, нет!
Их споры продолжались несколько недель.
Корри рассказал обо всем Марии-Розе.
- А почему бы тебе не попробовать, папа? Мои друзья давно не ходят в кинотеатры. Они смотрят телек или скачивают сериалы в компьютер. Все так изменилось. Честное слово.
Мария-Роза оказалась права. Все действительно изменилось.
Из-за кризиса дела у поверенного Тони, распоряжавшегося его финансами, пошли неважно. Инвестиции не приносили дохода, поэтому пришлось делать новые вложения - весьма рискованные. Все вскрылось в тот день, когда поверенный погиб в автокатастрофе.
Он покончил с собой, въехав в бетонную стену; дела остались в таком запутанном состоянии, что не разобраться за несколько лет.
Впервые за долгое время Корри приходилось делать выбор, основываясь на финансовых соображениях. Большая часть его собственности могла уйти с молотка.
Тревор был по-прежнему неутомим; он старался изо всех сил, чтобы слухи о финансовых затруднениях Корри Салинаса не просочились в прессу. В который раз агент заговорил о телесериале. Теперь Корри был вынужден к нему прислушаться.
Инвесторы собираются встретиться во Франкфурте. Они хотят, чтобы Корри присутствовал там, - это будет означать, что он согласен на съемки. Это поможет им исправить положение. Гонорар огромный, Корри сможет выкупить свою собственность назад.
- Я только хочу оставить достаточно средств для дочери, - мрачно ответил Корри, готовясь паковать чемодан и лететь в Германию.
Корри всегда сажали в самолет последним, втайне от других пассажиров, за несколько минут до взлета. Он старался проскользнуть на сиденье в первом классе, не привлекая к себе внимания. Так было и на этот раз; если кто-то в салоне его и узнал, то не подал виду. Корри захватил с собой распечатку сценария нового сериала; сейчас он с неохотой начал его листать. Сердце его совсем не лежало к этому проекту, хотя Тревор Неутомимый и утверждал, что сериал принесет ему гору денег и еще большую славу, чем сейчас. После прилета во Франкфурт он примет душ, переоденется, передохнет в отеле и только потом будет решать. Корри слишком устал; просидев несколько минут в мягком удобном кресле, он незаметно для себя задремал.
Проснувшись, Корри понял, что самолет все еще не взлетел. Стюард предлагал пассажирам апельсиновый сок. Произошла задержка - кое-какие неполадки, но теперь все в порядке, и они скоро вылетают.
Корри посмотрел на часы; в это время из динамиков раздалось объявление. Самолет никуда не летит. Рейс отменен. Пассажиров отправят завтра этим же рейсом. Те, кому надо лететь срочно, могут воспользоваться другими перевозчиками, но полет будет с пересадкой. Лететь на следующий день Корри было поздно, он пропустил бы встречу. Об отдыхе в отеле речь больше не шла. Боже, Тревор ни за что ему не поверит! И никогда не простит.
В аэропорту пассажиры метались в отчаянии, пытаясь пересесть на другие рейсы; в конце концов оказалось, что только вылетев в Ирландию, в аэропорт Шэннон, Корри еще может успеть во Франкфурт вовремя. У него оставалась пара минут, чтобы позвонить Тревору, который должен был встретить Корри в аэропорту. Тревор обещал пригласить журналистов, чтобы они сняли, как он выходит из самолета. Корри сообщит о задержке рейса, даст несколько интервью и поедет прямиком на встречу. Что бы ни случилось, он должен появиться. Все рассчитывают на него.