- Наверняка она очень вами гордится. Вы заходите к ней в школу побеседовать с учениками?
- Боже, нет. Никогда.
- Думаете, они не хотели бы познакомиться с кинозвездой? - удивленно спросила Орла.
- Нет, Марии-Розе это не понравится, - ответил он.
- Не может быть. Вы спрашивали ее?
- Нет. Не хочу навязываться.
- Ну надо же - вы просто идеальный отец. И почему мои родители не похожи на вас?
Корри снова был готов слушать - это у него всегда прекрасно получалось.
- У вас с ними сложные отношения? - сочувственно поинтересовался он.
- Честно говоря, да. Они по-другому представляли себе мое будущее. Им кажется, что я рано обзавелась собственным домом. Они говорят, что я растрачиваю молодость на мытье посуды в кухне у Чикки, - так они воспринимают мою работу. Им бы хотелось, чтобы я вышла за одного из этих чертовых О’Хара и поселилась в вульгарном особняке с колоннами по фасаду и с тремя санузлами.
- Они вам так сказали?
- В этом нет необходимости, их неодобрение висит в воздухе, словно ядерный гриб.
- Думаю, они желают вам добра, просто не знают, как правильно подобрать слова…
- О, у моей матери слов в избытке, чтобы регулярно сообщать мне, что я понапрасну трачу молодые годы.
- Хм, а если не брать в расчет этих самых О’Хара, неужели нет ни одного мужчины, к которому вы питаете симпатию? - Джон говорил мягко, не допытываясь, - просто интересовался.
- Нет. Как я уже сказала, я в них разочаровалась.
- Какая жалость. Среди нас встречаются вполне достойные экземпляры. - У него была восхитительная улыбка: слегка ироничная, полная скрытого юмора.
- Мне не хочется испытывать судьбу. Уверена, вы меня понимаете.
- Понимаю. Я дважды был женат и крутил романы со множеством женщин. Не могу сказать, что по-настоящему всех их понимал, но разочароваться в женщинах вообще - такого со мной не случалось.
- Ну конечно. У вас всегда был неограниченный выбор.
- Глядя на вас, сложно поверить, что вы испытываете сложности с выбором.
- И тем не менее это так. В лучшем случае мои отношения с мужчинами были компромиссом. В худшем - превращались в кошмар.
- Вы когда-нибудь любили?
- Положа руку на сердце? Нет. А вы?
- Да. Монику, мою первую жену. Мы были очень молоды, жизнь казалась нам прекрасной, у нас родилась Мария-Роза… Это и правда была любовь.
- Значит, вам повезло больше, чем мне.
- То есть вы уже не надеетесь, что сможете полюбить?
- Не совсем так, просто не хочу, чтобы из меня делали дуру или снова склоняли к компромиссам. С меня довольно. Мои отец и мать почти не разговаривают друг с другом. Моя тетка Мэри вышла замуж за столетнего старика только потому, что он сказочно богат, но ее муж не знает даже, какой день на дворе. У Чикки был брак по любви, но потом ее муж погиб в автокатастрофе. Поэтому я к любви не стремлюсь.
- Может, вы просто прячетесь в панцирь и не даете мужчинам шанса получше вас узнать, - предположил он.
- Возможно. Понимаете, я вовсе не синий чулок - ничего подобного. Просто так складывается жизнь.
- Я ничего такого и не думал.
- Моя настоящая проблема - это родители. Они слишком интересуются моей жизнью. Мне все труднее скрывать от них свое раздражение.
- О, родители вечно суют нос в дела детей. Такова их натура, - несчастным голосом откликнулся Джон.
- Но вам с вашей дочерью, похоже, удалось урегулировать этот вопрос.
- Ничего подобного. Я мечтал о совсем другой судьбе для нее. Я хочу, чтобы у нее было все самое лучшее, но понимаю, что не могу ничего изменить. Я и так много всего натворил.
- А какие родители были у вас?
- Никаких. Я понятия не имею, кто мой отец, а мать бросила меня и так и не вернулась.
- О, простите. Мне очень жаль. - Орла протянула руку и накрыла его ладонь своей. - Я такая глупая! Я не знала. Извините меня.
- Ничего страшного. Я просто пытаюсь объяснить, почему придаю такое значение семье, - ответил Джон. - О своей матери я знаю только то, что она говорила на итальянском и шестьдесят лет назад оставила меня, завернутого в одеяльце, на пороге приюта. Я постоянно думал о ней: надеялся, что она жива, и пытался понять, почему она от меня отказалась.
Рука Орлы все еще лежала на его руке. Она стиснула его пальцы в своих в знак солидарности.
- Я уверена, что она тоже думала о вас. Я это знаю. Посмотрите только, каких вершин вы достигли! Она могла бы вами гордиться.
- Правда? Как вы совершенно справедливо заметили, я достиг славы, но она не приносит мне ни радости, ни счастья. Думаю, моя мать предпочла бы для меня жизнь более спокойную. И счастливую.
- Давайте заключим сделку, - предложила Орла. - Я постараюсь быть более снисходительной к мужчинам. Не буду заведомо считать их всех занудами или негодяями. Применю ваш американский прием: воспринимать посторонних так, будто они твои друзья, с которыми ты просто пока что незнаком.
- Прием не только американский… - осторожно заметил Джон.
- Хорошо-хорошо. В общем, я перестану с отвращением отвергать даже мысль о том, чтобы куда-нибудь пойти с одним из ужасных братьев или дядьев О’Хара. Попробую дать им шанс. Как по-вашему, это будет правильно?
- Вполне. - Он улыбнулся ее прямоте.
- Вы же, в свою очередь, станете наслаждаться своей славой. Людям приятно познакомиться со знаменитостью, Джон. Видите ли, жизнь обывателя довольно скучна. Встреча со звездой для нас - большое событие. Попробуйте это понять и проявляйте больше душевной щедрости.
- Обещаю. Я не смотрел на это с такой стороны.
- Да, что касается вашей дочери: думаю, вам стоит поговорить с ней о любви - как вы только что говорили со мной. Мне бы ужасно хотелось, чтобы мой отец мог говорить вот так.
- Раньше и я так не говорил, - ответил он.
- Нет, но сейчас самое время начать. Попробуйте сказать, что хотели бы познакомиться с ее друзьями, если это не смутит ее или их. Могу поспорить - ей будет приятно.
- Признаться честно, я боюсь, что она меня отвергнет.
- Но я-то собираюсь дать шанс мужчинам, которые могут отвергнуть меня. Это же сделка, забыли?
- Ладно. Но вы должны стать помягче и к родителям тоже. Ваши предки, конечно, сводят вас с ума, но они искренне желают вам добра.
- Я попытаюсь. Конечно, за такое меня надо будет при жизни возвести в ранг святых, но я попробую, - рассмеялась Орла.
Они скрепили свой договор рукопожатием, а потом сели в машину и покатили обратно в Стоунхаус.
Их путь лежал мимо местного гольф-клуба. Несколько особо рьяных игроков уже бродили по полю. У ворот был припаркован ярко-розовый потрепанный фургон.
- Ну надо же, Фрэнк уже тут - пьет свой горячий виски, - вздохнула Орла.
Внезапно Джон резко затормозил.
- Пожалуй, я тоже не откажусь от горячего виски, - сказал он.
- Вам нельзя, вы не член клуба. К тому же, сейчас еще утро.
Но Джон уже припарковал машину и решительно шагнул в главные двери.
Встревоженная Орла бросилась за ним.
За стойкой бара на табурете сидел всклокоченный старик, читавший газету через большую лупу. Когда входная дверь с шумом распахнулась, он поднял глаза и увидел, как в бар входит какой-то незнакомец чуть за пятьдесят, в дорогой кожаной куртке.
- Так-так, а вот и он, старина Фрэнк Хэнратти, не сойти мне с этого места! - сказал тот.
- Хм… Да? - Даже люди, прекрасно знавшие Фрэнка, редко заговаривали с ним, не говоря уже о незнакомых.
- Как поживаете, Фрэнк, дружище?
Фрэнк осмотрел его с головы до ног.
- Вы Корри Салинас, - воскликнул он, не веря собственным глазам.
- Ну да. Кто же еще!
- Но откуда вы знаете меня?
- Вчера подслушал один разговор в пабе. Там говорили, что вы большой поклонник кино, и вот сегодня я наткнулся на вас в клубе.
- Но как вы узнали, что я здесь? - Бедняга Фрэнк был потрясен.
- Разве это не ваш фургон во дворе? - из уст Джона это звучало как нечто само собой разумеющееся.
Фрэнк задумчиво кивнул. Объяснение его удовлетворило.
- Угостить вас горячим виски, хм… Корри? - предложил Фрэнк.
- Вообще, по утрам я стараюсь воздерживаться от алкоголя. Но я бы с удовольствием выпил чашечку кофе. Вы знакомы с моей подругой Орлой?
Они присели и заговорили о кино; молоденький официант подал им кофе.
- Не могу поверить, что вы захотели повидаться со мной. - Еще никогда в жизни Фрэнк не был так счастлив.
Орла и Джон обменялись многозначительными взглядами.
Сделка начинала приносить свои плоды.
К тому же их работа не была сплошной синекурой. Они честно выполняли свои обязанности. Присматривали за пассажирами на борту. Генри спас жизнь ребенку, вовремя диагностировав разрыв аппендикса и вызвав вертолет медицинской службы. Никола применила прием Геймлиха, когда пожилая женщина чуть не задохнулась, подавившись за столом. Когда к Генри обратилась шестнадцатилетняя девушка с подозрением на беременность, он подтвердил ее опасения, а потом помог сообщить новость родителям. Никола четыре часа просидела с женщиной, страдающей от депрессии, которая хотела во время круиза покончить с собой. Позже та написала владельцам судоходной компании благодарственное письмо: впервые в жизни к ней проявили столько заботы и теперь она чувствует себя значительно лучше.
Генри и Николе предложили следующей весной отправиться в круиз по Скандинавии.
У Николы возникла идея, которой она поделилась с помощником капитана, ответственным за круизную программу. Почему бы не нанять парикмахера, который будет давать мужчинам уроки по укладке волос. А моделями будут их собственные жены.
Помощник был озадачен.
Никола настаивала. Женщинам понравится, что их мужья и партнеры будут заботиться о них. Мужчины с радостью воспримут эту идею, поскольку она позволит сэкономить.
- Разве не проще сходить в обычный салон? - спросил помощник.
- В салон обычно ходят только стричься. Поверьте, пассажиры будут довольны. Вот увидите.
Она оказалась права: уроки парикмахерского мастерства стали одним из самых популярных развлечений на корабле.
Генри и Никола были очарованы побережьем Норвегии от Бергена до Томше. Они стояли бок о бок, опираясь о поручни, и любовались великолепными фьордами, открывавшимися перед ними. Солнце светило здесь по-другому. Пассажиры, как обычно, представляли собой смесь опытных путешественников и новичков, потрясенных небывалым выбором развлечений, еды и напитков на борту.
На третий день круиза Беата, одна из стюардесс, зашла в кабинет к Генри. Хорошенькая блондинка из Польши, она сказала, что ей надо поговорить на очень щепетильную тему.
Генри посоветовал ей не торопиться и рассказать все по порядку. Он от души надеялся, что она не собирается посвящать его в собственные проблемы, но тут Беата сложила руки на груди и, не глядя ему в глаза, поведала совсем другую историю.
Речь идет о Хелен Моррис, пассажирке из каюты 5347. Она путешествует с матерью и отцом. Беата сделала паузу.
Генри ободряюще кивнул.
- Да, семейная каюта, все верно. И что с ними не так?
- Дело в родителях, - отвечала Беата. - Отец слепой, а у матери старческое слабоумие.
- Но это невозможно, - возразил Генри. - Перед тем как подняться на борт, все пассажиры уведомляют страховую компанию о своем состоянии здоровья. Это обязательная процедура!
- Она запирает мать в каюте и выводит отца погулять по палубе, чтобы он подышал воздухом, а потом запирает его и выводит мать. Они никогда не сходят на берег на экскурсии. И всегда просят подавать еду в каюту.
- Но почему вы решили сказать об этом мне? Может, стоило обратиться к капитану или к его помощнику по круизам? - в недоумении спросил Генри.
- Потому что их высадили бы на берег в первом же порту. Капитан не станет рисковать, оставляя таких стариков на борту. - Беата покачала головой.
- А что могу сделать я?
- Мне просто хотелось рассказать кому-нибудь. Я не могла и дальше хранить эту тайну одна. Вы и ваша жена очень добрые люди. Вы обязательно что-нибудь придумаете.
- А эта женщина, Хелен Моррис… Сколько ей лет?
- Думаю, около сорока.