Она протянула руку и отломила кусочек хлеба. Начала запихивать его в рот. Потом внезапно остановилась, положила хлеб на место, закрыла хлебницу и опустилась на стул.
Она безутешно заплакала, чтобы облегчить душу, через полчаса ее нашла здесь Тина. Она обхватила толстые ноги Розали своими тонкими ручками и крепко их сжала. Потом она тоже начала плакать.
Выплакавшись, они обе почувствовали себя гораздо лучше.
Глава двадцать четвертая
Типпи разглядывала свое лицо в зеркале, в ванной Шона. Как и все остальное в этой квартире, ванная была отделана резьбой по мореному дубу. В зеркале, окруженном рамой из персиков, ананасов, орнаментом из листьев, отражалось бледное узкое лицо Типпи.
На лице не было и следа от событий этого уик-энда, отметила про себя Типпи, да и вчерашняя дневная встреча с Беном прошла бесследно. Вчера он получил повестку в суд за нарушение правил уличного движения, потому что мчался в город на недозволенной скорости, чтобы успеть встретиться с ней в 12.30. Кто знает, может, он и на обратном пути, когда торопился возвратиться в банк, заработал такую же повестку. Но она сильно сомневалась, что он вообще вернулся в банк, потому что отпустила его только в три. Смешно - получить вызов в суд за превышение скорости в своем крохотном "карманн-гиа". И совсем смешно будет, если он лишится прав из-за слишком частых дневных свиданий. Бена надо вытащить из Скарсдейла и поселить на Манхэттене, это в его интересах будет.
Она сморщила нос, подумав об этом. Приходит же в голову всякая чепуха!
Внезапно она стала испытывать свою власть над ним. Последний мужчина, к которому она относилась так же собственнически, был капитан баскетбольной команды, старше ее на два года. Он мог заниматься сексом всю ночь напролет, и так все время, пока они были вместе. О Бене этого не скажешь.
Типпи вяло улыбнулась. Она отлично понимала, почему женщины постарше выбирают себе в партнеры молодых людей. Единственное, чего она не понимала, так это сколько должно пройти времени, если учитывать, что сейчас ей двадцать один, прежде чем ей это потребуется. Пять лет? Да, наверное.
Она взглянула на наручные часики. Девять тридцать. Она опаздывала уже на полчаса в радиостудию, которая находилась в центре города. К счастью ее босс, диск-жокей по имени Биг Билли Бинбэг, любит поспать и приедет на студию, дай бог, к полудню, на запись вечернего шоу. Хотя формально Типпи нанял на работу отдел переписки со слушателями отвечать на корреспонденцию Биг Билли, на самом деле это он сам предложил им ее кандидатуру. А Биг Билли за нее замолвил словечко Шон.
Типпи знала, как обращаться со своим боссом. Ключи к нему ей дал Шон. И теперь, как бы гнусно она ни работала, никто не осмелился бы потребовать от Биг Билли уволить ее.
Всему есть предел, думала Типпи, выходя из ванны и разыскивая свою одежду. Последний раз ее видели на работе в пятницу вечером, а сейчас уже вторник, кипа писем на ее столе уже, наверное, выросла настолько, что письма начинают сыпаться на пол. В выходные дни почта приходила в огромных количествах, потому что каждую пятницу Биг Билли предлагал всякую дичь типа: "Первые пятьдесят слушателей, которые напишут нам, получат пожизненную подписку на журнал "Колльер". А теперь - последняя баллада Дела Крема. Спой ее, малыш Дел". Все студии крутили в этом месяце Дела Крема.
В каком-то смысле, считала Типпи, Бен Фискетти - ее лучшая карта после того, как она приехала в Нью-Йорк. У него деньги, и он - милашка. И, кроме того, он женат, что делает их связь совершенно безопасной. Самое главное, не начать относиться к нему как к чему-то, что ей принадлежит. Это оттолкнет его, а если его не оттолкнет, то она может пресытиться им. Что произойдет раньше, трудно предсказать. Вот именно.
Типпи оделась и оглядела гостиную. Шон - отменная чистюля. Может быть, потому, что он бисексуал и англичанин; все вокруг на своих местах, журналы сложены в стопочку, почта, пришедшая в понедельник, рассортирована для ответов, вещи висят на своих местах, пыль вытерта, на ковре ни единого пятнышка.
Типпи внезапно испытала непреодолимое желание плюнуть на ковер. Это желание обожгло ее, как жаркий порыв, будто внезапно где-то рядом открыли дверцу печки. Она физически ощутила это - как будто кто-то толкнул ее.
Когда это ощущение прошло, она вышла из комнаты, затылок ныл. Как странно! Но она быстро забыла об этом и направилась неуверенной походкой к входной двери.
Теперь дела у нее пошли лучше, подумала Типпи с некоторым самодовольством. Она улизнула из дома на уик-энд. Из своей мрачной дыры. В гнездышке Шона сразу настроение улучшается. Счастливой она чувствовала себя здесь и только здесь. Может, этому помогала своеобразная нереальность этой квартиры. Казалось, жить здесь просто нельзя. Поэтому и ее там не было, и никого не было. И именно поэтому она чувствовала себя здесь счастливой.
Типпи вышла на залитую солнцем Девятую улицу. Она увидела мужчину в синем габардиновом плаще, который читал газету, стоя у входа в бар на противоположной стороне улицы. Она не обратила внимания на то, что он сложил газету и последовал за ней по Шестой авеню. Не заметила она и того, что он вслед за ней взял такси.
Когда она вышла, такси проехало мимо нее и остановилось поодаль, из него вышел мужчина в синем габардиновом плаще. И хотя машина остановилась в квартале от входа в радиостудию, мужчина видел, куда вошла Типпи.
Глава двадцать пятая
Стройка превратила Лексингтон-авеню в ад, целый квартал здесь разрыли и разрушили. В течение всего рабочего дня по улицам Манхэттена носились грузовики с тысячами тонн грязи и обломков вулканических пород, которые лежали в нижних слоях земли.
Толстый слой пыли и грязи осел на соседние кварталы. Служащие теперь в часы ланча должны были прыгать по пыли, выслушивать крики рабочих и увертываться от грязи, которая летела из-под колес проезжающих мимо грузовиков.
Взрывы сотрясали все здания вдоль Лексингтон-авеню, дважды отключали электрическую систему метрополитена, который проходил под улицей, однажды у пожилого прохожего случился сердечный приступ, и он потерял сознание у дверей аптеки. По счастливой случайности в это время в аптеке оказался врач, который привел прохожего в чувство и отправил его на "скорой помощи" в госпиталь на Ленокс-Хилл.
Во время сноса зданий на Лексингтон-авеню, когда о них ударялся металлический шар, осколки гранита разлетались с такой силой, что разбивали окна припаркованных тут автомобилей.
Джордж Ф. Хаузер спешил на Лексингтон-авеню в четверть пятого вечера к своей любовнице, которая жила на Пятьдесят шестой улице, галька из известняка вылетела из-под работающего отбойного молотка и ударила ему в висок, Хаузер упал, на его виске вздулся огромный рубец, несколько дней после происшествия он страдал головными болями, и все раздваивалось перед его глазами. Но он был из тех немногих жертв, которые не стали подавать жалобу на строительную компанию, потому что в этом случае ему пришлось бы объяснить, почему он находился в этом месте и в этот час. Спустя некоторое время зрение восстановилось.
В течение нескольких месяцев, пока сносили здания и проводили земляные работы, четырехрядное движение на Лексингтон-авеню сократили до двухрядного, а иногда сокращали и до движения в один ряд: то сплошной вереницей ехали грузовики, а то архитекторам, инженерам и другим специалистам надо было парковать свои автомобили у этого квартала.
Водители Манхэттена, особенно таксисты, начали объезжать эту часть Лексингтон-авеню по прилегающим улицам. В район стройки подбросили отряды полиции, которые помогали регулировать движение.
Кто-то в офисе Гарри Клэмена, некий ревизор с обостренным чувством собственности, подсчитал, что если учесть остановки метро, дополнительных полицейских, разрушение мостовых грузовиками, налоги на исчезающую на глазах недвижимость, разрушение отелей и магазинов, дополнительные расходы на мытье стен и окон в близлежащих зданиях, все мелкие неполадки, вызванные строительством, то тогда именно эта строительная компания должна возместить городу Нью-Йорку потерянный налог на недвижимость за четыреста семьдесят три года.
- Увольте его! - сказал Гарри, когда ему рассказали этот удивительный анекдот.
Именно в это утро вторника, именно на этой стройке дела шли не особенно хорошо. Гарри стоял на Лексингтон-авеню возле заграждения и наблюдал за огромной бадьей бетона, которая спускалась на канатах крана, возвышавшегося на уровне двадцатого этажа. На уровне пятнадцатого этажа рабочие установили бадью рядом с деревянными формами, скрепленными по две. Прораб открыл клапан, и бетон начал заполнять формы, заливая переплетения тяжелых стальных стержней, которые находились внутри.
Здесь воздвигался тридцатиэтажный офис, первое здание подобной высоты, строившееся на Манхэттене без использования стальных ферм, по совершенно новой технологии, с использованием бетонных плит для балок и пола. Рекламные агенты Гарри на протяжении нескольких месяцев заполняли страницы газет описаниями новых конструкций: "строения без единой заклепки"! Кроме того, оно возводилось над туннелями метро, да и вся конструкция Лексингтон-авеню поддерживалась лишь шестью дамбами, которые вырыты были между тоннелями метро в твердых породах. Помимо этого, рекламировалось то, что благодаря бетону и свинцу, из которого сделаны эти дамбы - стоимостью в шестьдесят тысяч долларов! - работающие в здании будут избавлены от вибрации, вызванной поездами метро. Словом, если не посещать это место, а лишь почитывать убаюкивающие истории в газетах, можно было решить, что это сооружение без заклепок возводилось в соборной тишине.
Гарри наблюдал, как бетон заполняет форму на высоте пятнадцати этажей, земля под ногами вибрировала от проходящего под улицей поезда метро. Он оторвал взгляд от земли и посмотрел наверх, в сияющее утреннее небо. Теперь канаты, которые удерживали бадью, вибрировали. Бадья тоже слегка задрожала. Но рабочим, заполнявшим бетоном форму, удалось удержать ее и из нее выплеснулось немного бетона. Лоб Гарри покрылся испариной.
Он закрыл глаза. Он представил заголовки газет, если бы сверху на пешеходов и машины на Лексингтон-авеню полился бетон или, боже сохрани, бадья столкнула одного-двух рабочих, и они полетели бы вниз на мостовую. Гарри тяжело вздохнул и открыл глаза, поежившись.
Строительные работы в Нью-Йорке проводились, с точки зрения Гарри, в таких густо застроенных кварталах, что последствия даже самой незначительной аварии сказывались на огромном количестве людей.
Большая часть несчастных случаев, правда, происходила на самой стройке. Тем не менее новости об этих происшествиях просачивались тут же через прохожих или через семьи пострадавших рабочих. К счастью, все эти катастрофы - опрокинувшийся кран, неправильно рассчитанная сила взрыва, упавший рабочий - становились частью образа жизни Манхэттена, равно как и нападения, стычки, ограбления, траханье в припаркованных автомобилях, проституция среди мужчин, отравленный воздух, транспортные пробки и неудачные бейсбольные игры. Жизнь в Нью-Йорке означала жизнь рядом с несчастьем, которое могло произойти каждый час в любой день. Так что, если Гарри Клэмен устроит эффектное зрелище и кокнет несколько человек, никто не ужаснется.
Гарри пересек Лексингтон-авеню и, пройдя между трейлерами, будками и туалетами, нырнул внутрь здания. Бетонные этажи были оснащены пейджерной телефонной связью, девушка у коммутатора весь день вызывала абонентов:
- Чернорабочий Джезас Галлиндо! Чернорабочий Джезас Галлиндо!
Она говорила очень медленно и очень внятно, насколько это позволял ее нью-йоркский акцент. Она тщательно произносила имена и повторяла все, по крайней мере, дважды, а иногда три или четыре раза, чтобы быть уверенной в том, что тот, кого она вызывала, или работающие с ним рядом услышали ее. Почему-то считалось необходимым, чтобы при вызове рабочего называлась его специальность.
- Каменщик Луиджи Гальодотта! Каменщик Луиджи Гальодотта!
- Трубопроводчик Ральф Перлмиттер! Трубопроводчик Ральф Перлмиттер!
- Электрик Джимми Гроерк! Электрик Джимми Гроерк!
Рабочие, которых называли, должны были подойти к ближайшему телефонному аппарату и связаться с коммутатором. Им либо передавалось сообщение, либо их соединяли со звонившими.
Гарри Клэмен не одобрял этого. Он не одобрял всего, что отвлекало людей от работы, он не одобрял людей, которым звонили на работу по личным делам, и его не интересовало, насколько важны и срочны эти сообщения; он не одобрял также коллег тех, кого вызывали по телефону, которые в свою очередь подшучивали над получаемыми сообщениями. Он не одобрял, кроме прочего, прорабов и инженеров, которые вызывали рабочих вместо того, чтобы оторвать зады от вертящихся стульев и самим подняться наверх и проконтролировать работы.
Он очень неохотно установил эту пейджерную систему связи, и то лишь потому, что его обязали это сделать профсоюзы.
Пройдет еще несколько лет, и прорабы будут настаивать на установке местной телевизионной системы, которая позволяла бы им руководить работами на пятнадцатом этаже снизу из своего уютного кабинета.
- Водопроводчик Мартин Тетлтоб! Водопроводчик Мартин Тетлтоб!
- Чернорабочий Мельхиор Геррера! Чернорабочий Мельхиор Геррера!
- Бетонщик Эл Палаццоло! Бетонщик Эл Палаццоло!
Гарри вошел в трейлер и взглянул на девушку, которая сидела у микрофона пейджерной системы. Пустая трата денег. Он прошел мимо нее в глубь трейлера, где работал его заместитель.
Сол Горачи был приблизительно того же возраста, что и Гарри, ему было около пятидесяти пяти, но он находился в значительно лучшей физической форме. Хотя Сол и страдал профессиональными заболеваниями, среди которых - плохой слух и постоянный кашель от курения и цементной пыли на протяжении тридцати пяти лет, он тем не менее был высок и худощав, с прекрасной мускулатурой и отменным загаром. Когда надевал парик, как сейчас, его можно было принять за сына или младшего брата Гарри Клэмена. А без парика он как бы демонстрировал Гарри Клэмену результаты жесткой диеты, двухнедельного отдыха на Бермудах и зарядки.
Ни один из них не обращал внимания на сходство между ними, хотя за долгие годы совместной работы это стало притчей во языцех.
Сол Герачи начал работать у отца Гарри еще в годы Депрессии, рыл сточные канавы в Ван-Кортланд-парк. Он и Гарри познакомились, работая в одной и той же бригаде, и, хотя он не был сыном Лу Клэмена, он продвигался по служебной лестнице почти так же быстро, как и Гарри, но все-таки не так быстро.
Гарри принял на себя руководство делом перед войной и сделал Сола своим координатором, курирующим крупные проекты. Независимо от того, был ли это проект строительства такого огромного офисного здания, как это, пятисот индивидуальных коттеджей в Оссининге или торгового центра в Атлантик-Сити, - Сол Герачи был одним из тех, кто надзирал за стройкой.
- Чернорабочий Рамон Диосдадо! Чернорабочий Рамон Диосдадо!
- Рабочий котельной Лео Конначи! Рабочий котельной Лео Конначи!
- Wie geht’s, Сол? - спросил Гарри, усаживаясь напротив него за письменный стол.
- Gurnischt. - Сол потер глаза и закашлялся. Он отложил логарифмическую линейку и взглянул на Гарри. На вечерних краткосрочных курсах института Пратта Сола научили работать с логарифмической линейкой и некоторыми другими инструментами, включая калькулятор, которым он обычно и пользовался. Помимо этого, его образование ограничивалось школьными знаниями, которые он приобрел еще в 1918 году. Но он любил указывать Гарри, который тоже не заканчивал колледжа, на то, что в средней школе его учили тому, чему сейчас учат на первых четырех курсах колледжей.
- Перестань играть с этой штукой и излагай дело!
Сол нахмурился и засунул логарифмическую линейку в нагрудный карман белой куртки на пуговицах, которую обычно носил на работе. Рукава ее были закатаны и открывали накаченные бицепсы. Теперь, когда он и Гарри, насупившись, смотрели друг на друга, казалось, один смотрит на себя в кривое зеркало и от этого кажется лысым.
- Какое дело? - спросил Сол.
- Сколько еще недель есть в нашем распоряжении? - На лице Гарри отразилось отвращение.
Сол пожал плечами.
- Дотянем, пока не подойдет срок уплаты кредитов, до апреля. Но…
Гарри ждал. В его зеркальном отражении у него были волосы.
- Но что?
- Ты же знаешь, Гарри, как это обычно делается. Твой поставщик перестает поставлять материал, ты вынужден временно уволить с работы каменщиков и бетонщиков. И сроки оплаты откладываются. Ты продолжаешь обманывать своих поставщиков и можешь заставить людей работать до июня. Их останется лишь горсточка. Но они все-таки будут работать.
- Ты самый смешной человек, которого я знаю, - кисло произнес Гарри.
Сол опять пожал плечами.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Гарри? Ты распоряжаешься деньгами. Мне нарисовать диаграмму?
- Штукатур Джулиус Покорны! Штукатур Джулиус Покорны!
- Чернорабочий Пачо Менендес! Чернорабочий Пачо Менендес!
Сол негромко откашлялся.
- Чтобы уж совсем тебе стало смешно, - кисло сказал Сол, - послушай еще и это. Люди "Херца" сказали мне, что если ты не уплатишь за последние шесть месяцев за бульдозеры, то они лишат тебя крана. Прямо сейчас.
- Основного крана?
Сол кивнул.
- Что случилось с твоими банками, Гарри? Средств недостаточно.
- Недостаточно. Ты же читаешь газеты. Денег не хватает по всей стране.
- Но почему мы должны чувствовать это раньше других? - Глаза Сола слегка расширились, взгляд стал умоляющим. - Разве такая большая стройка не должна поддерживаться с финансовой точки зрения?
- Ты рассуждаешь как ребенок, Сол. Кто финансирует весь проект одним займом?
- Но нас должны профинансировать хотя бы для того, чтобы мы дошли до верха.
Гарри успокаивающе похлопал его по руке.
- До верха ты дойдешь. Это я тебе обещаю.
Сол слегка успокоился. Гарри всегда выручал.
- Когда мы дойдем до верха…
- Оставь, Сол. Разве я когда-нибудь подводил тебя?
- Чернорабочий Луис Ортега! Чернорабочий Луис Ортега!
- Сварщик Герман Стац! Сварщик Герман Стац!
Сол улыбнулся Гарри.
- Равно, как и я тебя, сынок.
Гарри улыбнулся и поднялся.
- Хочу посмотреть на центральную трубу на пятнадцатом этаже, где должен быть пульт управления коммуникаций. Мне нужно кое-что обсудить с архитектором, Сол. Ты когда-нибудь слышал, чтобы в подвале не устанавливали пульты?
Выходя из трейлера, они оба взяли желтые пластмассовые каски и направились в сторону открытой платформы подъемника. Невдалеке стоял грузовик фирмы "Херц", помощники электриков помогали разгружать трубы. При виде грузовика Гарри нахмурился.
- Эти болваны дают мне шестимесячный кредит? Всего шесть паршивых месяцев?
- Вопрос не стоит о кредите, - пояснил Сол, покашливая. - Нам нужно платить за аренду каждый месяц. Так же, как тебе платят твои арендаторы. У тебя пять месяцев задолженности.