- Что? - Шон с изумлением уставился на нее.
- У него есть враги. И друзья у него все такие странные. Есть один, который посылает ему отвратительные любовные подарочки.
Шон снова погладил ее по руке.
- Забудь о Бинбэге. А как насчет твоих бывших дружков? Или бывших подружек Бена?
- Так это ты в свое время находил их для него дюжинами?!
- Все было до тебя, милочка.
Типпи подняла бокал и отпила глоток. Шон обратил внимание, что она одним духом опорожнила половину.
- Я иногда думаю, - сказала Типпи тихим задумчивым голосом, как будто говорила не для Шона и не для себя, а для кого-то, кого они не видели, и это существо находилось в другом конце комнаты или же разговаривало с ней по воображаемому телефону. - Я иногда думаю, может, мы все это придумали. Мы сходили с ума друг по другу. Я никогда раньше не заходила так далеко с мужчиной, как у меня было с Беном. Мне кажется, что и в будущем у меня уже не будет такого. Но есть кое-что, что мы делаем друг другу. Мы вытаскиваем наружу все самое отвратительное и это… как… это как очищение. Вся грязь и гадость выходит наружу. Мы как бы похваляемся этим друг перед другом, и потом наступает такой мир и благодать!
Шон ждал, пока она продолжит. Он не совсем понимал, о чем она говорит, хотя несколько раз он обнаруживал кровь на простынях, что неприятно поражало его, и он даже не мог себе представить, как же в таком случае выглядела квартира Типпи.
Она не стала продолжать, Шон внимательно оглядел ее. Под глазами кожа стала коричневой, и ему показалось, что вокруг зрачков стало слишком много белого.
- Ты понимаешь, птичка, - сказал Шон, - если бы я заранее знал, что у вас все будет так серьезно, то предупредил раньше. Вы не те люди, которые могут иметь долгую и серьезную связь.
Она повернулась к нему. У Типпи повлажнели глаза и слегка начали подтекать тени.
- Тебе этого не понять, - сказала она. - Разве были какие-то длительные связи в твоей жизни?
- Нет, кроме связи с самим собой.
Она чуть улыбнулась, но было видно, что ей не до смеха.
- Ты, наверное, претендуешь на глубину этого замечания?
- Дорогая, мы живем в ужасное время, - начал Шон. - Все гораздо хуже, чем было раньше. Спроси любого. Понимаешь, все так худо, что необходимо просто понимать себя и общаться только с самим собой - с милым и чокнутым. Я стараюсь не выходить за эти рамки, только разве иногда и очень осторожно.
- Оги был бы счастлив услышать это.
- Мы вскоре станем партнерами, я тебе уже говорил об этом?
Шон замолчал на секунду, его светлые рыжеватые волосы, казалось, испускали электричество.
- Я не против быть с ним связанным подобным образом. Пусть Оги считает, что наша связь продолжается. Ему кажется, что так спокойнее. Но, милочка, я никогда не заблуждался на его счет. Ты и Бен тоже не должны этого делать.
Типпи долго смотрела на него.
- Понятно, в общем-то ты прав, Шон. Чертовски неприятно об этом думать. Я никогда так себя не чувствовала с другими мужчинами. Правда. Но все люди разные.
- Мы ходим по краю пропасти, - сказал Шон. - По-моему, мы сегодня уже такие, какими будут люди в следующем поколении. И единственная надежда - понять это сейчас и принять. Доктор Апфельшпай помог мне в этом. Я ненавидел этого старого болвана с его еврейскими штучками. Но после разговоров с ним мне многое стало ясно. Я не был у него уже несколько недель. Мне не нужно, чтобы он заставлял меня чувствовать свою вину. Мне вообще не нужны эти чувства.
- Может, мне стоит сходить к нему или к кому-нибудь вроде него?
Шон так сильно начал качать головой, что его кудри растрепались. Он пригладил волосы и продолжил разговор.
- Ты и представить себе не можешь, что этот психиатр сделает с вашим СМ, твоим и Бена.
- Что такое СМ?
- Садомазохизм. Самое модное занятие в наши дни.
У Типпи слегка зарумянились щеки. Шон увидел это, но все же она не покрылась краской стыда.
- Мне не стоило говорить тебе об этом.
- Почему? Все занимаются извращениями. Но у тебя хватило мужества что-то с этим сделать. Ты приняла смелое решение и очень - ну, как бы сказать…
Он развел руками в воздухе, пытаясь сам подобрать нужное ей слово.
- Все так чисто, если только ты сможешь правильно понять меня. Классически чисто. И ты прекрасно выражаешь себя. Я хочу сказать, когда ты сказала, что ты себя очищаешь. Так здорово сказано.
- Но именно так я себя чувствую после этого.
- Понятно. А потом?
Она нахмурилась.
- Когда потом?
- Ну, потом, после этого, - подтолкнул Шон. - После очищения, после грязных дел. Что дальше?
Она вздохнула.
- Потом…
Она замолчала.
- И в следующий раз ты опять очищаешься, - подсказал ей Шон. - Только в следующий раз тебе приходится идти немного дальше, чтобы добиться того же эффекта.
Она молча отпила глоток.
Глава шестьдесят третья
В "Каза Коппола" во время обеда было всегда полно народа. Красные обои отражались на лицах посетителей здоровым огоньком гордости и удовлетворения. В зале стояло много столиков. На физиономиях даже тех, кто ждал, пока освободится столик, все равно был отсвет счастья, которое можно найти здесь.
Бен Фискетти прибыл в час пятнадцать. Перед бархатным барьером в ожидании стояло примерно шесть или семь пар, а мужчины-одиночки сидели у бара и ждали, когда метрдотель отведет их на освободившееся место.
При таких высоких ценах в "Каза Коппола" не считали необходимым тесно составлять столики. Ресторан был достаточно вместительным - столов на пятьдесят. Сорок девять были заняты с половины двенадцатого. И некоторые из них уже освобождались. Пятидесятый стол в дальнем углу зала не был занят. Метр сразу провел к нему Бена, и тут же появились два официанта.
- Si, signore. Коктейль? - спросил один из них.
Бен отмахнулся от него, но тот не отходил.
- Скоро придет Дон Винченцо?
- Я пришел раньше, - объяснил ему Бен. - Он будет позже.
- Коктейль?
Бена раздражал акцент официанта. Он знал, что тот являлся племянником владельца ресторана. Он прожил почти всю свою жизнь в Штатах. Но он продолжал говорить: "Коке-тель".
Наверное, они это делали специально, чтобы произвести впечатление на посетителей, которые хотели услышать плохой английский, поедая свою "пасту". Но как он смеет так говорить с зятем Винни Бига?!
Бену удалось отогнать от себя обоих официантов и метра тоже. Они перестали подскакивать к нему при его малейшем движении. Обычно они предлагали ему спички, воду, хлеб, масло, вино и навязчивый "коке-тель".
Бену стало смешно, когда он заметил, что посетители наблюдают за этим представлением во все глаза. Он подумал, что они придут в неописуемый восторг, когда прибудет Винни Биг и Рокко. Бен был в восторге от того, что мог наплевать на высокомерного старого ублюдка и в то же время немного погреться у сильного и жестокого огня, вспыхивающего везде, куда приходил Винни Биг. Официанты, бармены, полицейские, мальчики на посылках, клерки, продавцы в роскошных магазинах, определенного типа газетчики, словом, все, кто узнавал Винни Бига, немедленно мчались услужить ему и выказать ему свое уважение. Раньше такое было в отношении Морганов, Меллонов и Рокфеллеров.
Бен вспомнил, как эти старые грабители-бароны ничего не могли узнать о Винни и его таинственном, быстром, как клинок, отце - Доне Гироламо. Ключом ко всему была семья, не так ли?
Гулды, Асторы, Вандербилты и все остальные грабили и насиловали страну. Они основали огромные династические кланы и поработили другие семьи своими связями. Когда старые толстокожие папашки, основавшие династии, воры и жулики, поумирали, их сыновья и внуки занялись отмыванием фамильного герба! У них были деньжата для этой работенки. К тому времени, когда внуки получили контрольные пакеты акций, старые жулики уже спокойно лежали в пантеонах национальных героев.
Ну и что, подумал Бен, другие времена - другие нравы. И, конечно, появились другие сильные семьи. Настало время новым жуликам основать новые династии.
Он не увидел, а скорее почувствовал прибытие своего тестя. Все сильно засуетились у дверей, как будто в курятник попала лиса. Подвыпившие посетители, сидевшие у стойки бара, невольно подтянулись и даже протрезвели. Кое-кто - правда, не так много в этой толпе, состоящей из финансовых служащих и рекламных агентов, - узнал старика по фотографиям, мелькавшим в газетах.
Бен слегка улыбнулся. Отношение газет к делам семьи всегда строилось на исторических деталях, а не на журналистском расследовании. А потому за многие годы им не удалось раскопать ничего нового. Да и связать с настоящим не могли - отделывались обычными газетными отчетами об убийствах, захвате наркотиков, засветившихся коррупционерах из муниципалитета - обычное перемалывание все той же информации без каких-либо попыток соотнести с более важными событиями и связями. Печатались одни и те же фото, одни и те же имена осторожно связывались с теми же вводными словами, "как нам сообщили" или "как стало известно". Начав читать эти статьи, купившись на крикливые заголовки, в надежде найти там что-то важное и новое, вы заканчивали чтение и чувствовали себя в роли собаки, которая щелкнула зубами на пролетавшую и промахнулась.
- Buon giorno, - сказал Бен, вставая.
Винни и Рокко уселись по разные стороны от Бена.
- Рокки, привет! - сказал Бен и кивнул ему.
- Привет, Бенни! - Они пожали друг другу руки.
Предполагалось, что рукопожатие заменяет более формальное приветствие Беном своего тестя. Согласно протоколу, Бену следовало поцеловать его руку, но было совершенно ясно, что в таком месте и в такое время дня их неправильно бы поняли.
Бен сел. Он частенько думал, какой же хвост таскал за собой его тесть - неужели целый отряд ФБР или местной полиции, не говоря уже о собственной охране, которая старалась незаметно держаться в стороне в фойе или у входа?! Ей оставалось ждать его, да… ждать и ждать…
Ему никто никогда ничего не объяснял, и никогда не станут объяснять, но Бен давно начал подозревать, что сравнительно чистая репутация его тестя у полиции, его свободные поездки по всему городу, многочисленные встречи, - все это означало, что он был кем-то вроде подставной фигуры, символической главой структуры. Бен подозревал, что настоящие люди, вершившие дела и судьбы в их клане, всегда старались не высовываться. Жили, как отшельники, в пансионатах и в прочих норах. Другие переезжали с места на место. Но он понимал, что те люди, которые вели открытую жизнь, как это делал Дон Винченцо, не были важными персонами.
Интересно, сколько материалов из тощего полицейского досье, заведенного на Дона Винченцо, на Винни Бига, доступно другим, к примеру, Вудсу Палмеру, президенту ЮБТК? Но полиция прекрасно знала об одном - в этом досье нет ничего криминального, это лишь сведения о связях их клана. Именно по поводу этих связей поднимали шум в кругах, где обычно вращался Палмер и вся остальная команда ЮБТК.
Бен прекрасно знал, что, подобно жуликам-основателям банков, служащие и клиенты в основном состояли из белых англосаксонских протестантов, во всяком случае, так было во всех крупных банках. На службу принимали еще ирландцев и итальянцев, иногда попадались евреи. В качестве работников низшего ранга даже бывали негры. Но основная масса принадлежала англосаксам.
Интересно, что думает такой англосакс, как Палмер, о человеке, женившемся на дочери Винни Бига?!
- Ты всегда сидишь, как колода? - спросил его Винни Биг.
- Простите.
- Этому вас учат в ваших заумных школах? Только и учат говорить "простите" и продолжать сидеть, как колода?
Бенни повернулся к Рокко.
- Что случилось?
- Бенни, твоему тестю все начинает надоедать.
Глаза у Рокко были такими же невыразительными, как и у Винни Бига, но он попытался усилить впечатление от важности сказанного, заставив их сверкать от возмущения.
- Это слияние, оно слишком затягивается.
- Что-то там заело, - заметил Винни Биг.
Официанты принесли огромную тарелку с зеленым и красным перцем. Там также было много анчоусов, и все плавало в масло и было заправлено уксусом. Они быстро разложили закуску на тарелки важных гостей. Когда обедаешь с Винни Бигом, не выбираешь пищу, подумал Бен. В "Каза Коппола" и еще нескольких ресторанах, расположенных поблизости, точно знали, что любит Дон Винченцо и как ему следует готовить эти блюда. Когда он заявлялся, независимо от того, ждали его или нет, Рокко шептал пару слов владельцу ресторана или метру и сразу же появлялись традиционные блюда и закуски.
- У нас ничего не выходит, потому что ты и твои дружки из Вестчестера тянете резину, - продолжал Винни Биг.
Бен увидел, как крохотный кусочек анчоуса показался у Винни изо рта, словно стараясь выбраться наружу. Но белые, крупные, сильные зубы лязгнули, и борьба на этом закончилась.
- Вовсе нет, - объяснил ему Бен. - Мы похожи на невесту на пороге церкви. Эти молодчики из ЮБТК заставляют нас ждать у входа.
- Да?
Невыразительные голубые глаза Винни выказали презрение.
- У вашего тестя, - начал Рокко Сгрой медленным спокойным голосом, - есть кое-какие предложения для вас. Они зависят от того, как пройдет слияние банков.
- Они зависят от того, стану ли я работать в банке ЮБТК, - перевел на понятный язык Бен.
- Хочешь так думать - пожалуйста.
- А если слияние не состоится?
- Тогда, - резко перебил Винни Биг, - у твоего тестя для тебя нет никаких предложений. Понял?
Бен наблюдал, как Дон Винченцо подозвал официантов взмахом левой руки, а потом замахал двумя руками, чтобы они срочно убрали закуску. Как только унесли блюдо и тарелки, прибыл старший официант с маленьким сервировочным столиком. На нем стояла закрытая кастрюля, под ней мерцал синий огонек.
- Fetuccini Biglioto, - объявил официант с подхалимской улыбочкой. Его взгляд метнулся к лицу Дона Винченцо, чтобы заметить одобрение в его глазах.
Бен, как это было уже не раз, смотрел, как его тестю готовят его собственные "феттучини". Медная кастрюлька, стоявшая на огне, уже достаточно разогрелась, и, когда официант положил туда несколько кусков масла, они сразу зашипели и растопились. Он добавил туда свежий белый сыр "Рикотта" и все перемешал, сыр тоже начал плавиться.
Официант держал руки над кастрюлей, ладонями вместе, будто молился. Он тер их друг о друга, и коричневые крошки поджаренного бекона летели в кастрюльку. Туда же последовал мелко нарезанный ореган. Сыр уже начал закипать. И тогда добавили еще большую ложку пармезанского сыра. Официант широким жестом вылил соус в большую медную кастрюлю.
Он снова поставил ее на огонь. В ней уже лежали свежеотваренные макароны. Их готовили тоже специально по-европейски, и они были в несколько раз вкуснее, чем приготовленные по-американски.
Официант быстро перемешал вместе макароны и соус и потом разложил "Феттучини Бийиото" на три огромные тарелки. Их поставили перед Доном Винченцо, Рокко и Беном.
Они начали есть, и разговор прекратился. Народ за соседними столиками с интересом наблюдал за представлением - такое было редкостью в "Каса Коппола", потому что почти все блюда приносили с кухни уже готовыми. Вся публика снова начала есть свои обычные безвкусные кушанья.
- В качестве кого вы хотели бы видеть меня в ЮБТК? - спросил Бен.
- Ешь, - скомандовал Винни Биг.
- Мне нужно знать.
- Когда придет время, узнаешь.
Они продолжали есть. Бен с помощью ложки ловко накручивал макароны на вилку. Дон Винченцо и Рокко по старинке управлялись только одной вилкой.
- Я собираюсь сегодня встретиться с Палмером, - заметил Бен.
Рокко взглянул на него с неприязнью.
- Ты только говоришь, а не ешь.
- Мы оба присутствуем сегодня вечером на официальном приеме.
- Ешь! - прохрипел его тесть.
В два часа в ресторане для руководителей банка, расположенном на самом верху здания ЮБТК на Пятой авеню, уже никого не было. Палмер вошел в зал.
Он специально задержался, чтобы не встречаться ни с кем из служащих, которые здесь бывали. Он, однако, столкнулся с Гарри Элдером, тот еще оставался в банке после совещания.
- Гарри, привет! - почти спокойно приветствовал его Палмер, но ему было неприятно его видеть.
- Привет, Вудс!
В хриплом голосе Гарри были те же самые нотки: "черт-возьми-я-надеялся-поесть-в-одиночестве".
Молодая официантка в белой форме приходила из ресторана, который находился неподалеку, и оттуда же привозили продукты. Секретарша Палмера, мисс Зермат, каждый день в половине двенадцатого обзванивала примерно человек двадцать пять из тех, кому было положено обедать наверху. Потом она перезванивала в ресторан и говорила, на сколько персон подавать ланч.
Ни Палмер, ни Элдер не предупреждали мисс Зермат, что они будут сегодня есть здесь, поэтому официантка смогла найти для них только одну порцию, которую они всегда приносили сверх заказанных именно для таких пожарных случаев. Она ничего не стала им объяснять, а молча разрезала стейк пополам. На каждую тарелку положила по половинке запеченой картофелины, разделила салат по двум мисочкам и собрала весь хлеб и булочки, оставшиеся после посетителей.
Палмеру и Элдеру стало не по себе. Они ничего не сказали и сидели молча - главный исполнительный чиновник одного из самых крупных частных банков в мире и один из его директоров… Они молча и устало жевали жалкую, чуть теплую пищу, их кормили остатками с барского стола.
- Ну и ну, Вудс, - наконец промолвил Элдер. - Когда я здесь работал, еда не была такой противной.
Палмер согласился:
- Зато они дают много хлеба!
Элдер сипло рассмеялся. Этот смех походил на звук, который испускает игрушечная собачка, когда нажмешь ей на брюшко. Он отставил тарелку и начал пить кофе.
- Хотя бы кофе горячий. Никогда больше не буду задерживаться после наших совещаний. Лучше поесть в забегаловке.
- Гораздо лучше, - ответил Палмер, отпивая кофе. - Почему вы задержались?
Элдер пожал плечами.
- Даже не знаю. Мне показалось, что я соскучился по этому месту. Вот уже сорок лет, как я постоянно бываю здесь. Начал работать во время бума после Первой мировой войны, еще в старом здании. Я… ну, знаете, как все бывает. Я хочу сказать, что у вас, наверное, тоже нет никакого хобби. Главное - работа. А когда уходишь в отставку, начинается… черт возьми, трудно привыкать к другому ритму жизни.
- Хобби? - Палмер внимательно посмотрел на Элдера поверх края своей чашки. - Кто говорит, что у меня нет никакого хобби? Мое самое лучшее хобби состоит в том, чтобы отгадать, что хочет от меня мое правление.
- Бездарное было совещание, не так ли?
- Мы бы все еще сидели на нем, если бы я не передал решение вопроса о слиянии группе специалистов.
Элдер медленно покачал головой.
- Вудс, вы задавали слишком много трудных вопросов. И что это была за стычка между вами и генералом Хейгеном?
- Просто мне вдруг вспомнилась одна старая история.