Он сказал, что это была другая женщина, та же, но другая. И родинка ее удивительная, и все пленительные изгибы, и высокая попка. А когда он шепнул ее имя – Света, она попросила называть ее Лана. А сама шептала: "Папочка, папочка". Это было необычно – она же всегда называла его конем.
Утром шум на кухне, готовится завтрак. Теперь она была в своей обычной форме – рваные шорты, майка и босиком. Обнял ее сзади, прошептал:
– Лана, попочка.
– Что за нежности, – спросила она, – ты мою задницу никогда так ласково не называл. И с чего ты меня назвал второй частью моего имени. Света – свет, энергия; Лана – полумрак, нега. Ну-ка садись на стул, я голодная как волк.
Шорты полетели на пол. Она оседлала его и заявила:
– Давай, конь, поработай.
Отдышавшись, он спросил.
– С чего вдруг такой аппетит?
– Так я вчера пропустила наши упражнения. – Он сделал удивленные глаза. – Как пришла с лекций, свалилась от усталости. И до утра. Даже не слышала, как ты залез в койку.
Он промолчал. С ней творилось что-то неладное. Может, это лунатизм. Сам он в таких вещах не разбирался. Решил, что надо как-то потихоньку ей рассказать о предыдущей ночи. И только собрался, как она со смехом спросила:
– Друг, у тебя что, фетишизм? Мог бы просто разбудить меня, а не доставать мои дурацкие тапочки. И белье, смотрю, переворошил. Я как-то премию получила, свихнулась или моча ударила, вот и накупила всякого барахла.
– Нормальное белье.
– Что ты, конь, понимаешь. Это ты в машинах разбираешься. А такое белье носят эстетки, которые по театрам и по выставкам мотаются. Кстати о машине. Чего-то она свистит, когда руль сильно выкручиваешь.
– Не страшно, – ответил он, – я подтяну ремни, там…
– Давай, – перебила его Света, – ремни подтяни, меня натяни, только не перепутай. Одно дело ты уже совершил. Теперь возьмись за эти ремни. Все, пей кофе, я побежала. Заседание кафедры.
Он попытался выбросить все эти несуразности из головы, но оказалось, что история только начинается.
Через пару дней утром в постели была Лана. Она сонным голосом попросила ее не будить, найти что-нибудь себе на завтрак.
– И пожалуйста, милый, исправь что-то, а то свистит, когда руль выворачиваешь, – не открывая глаз, попросила жена.
– Но ты же не заехала ко мне в мастерскую.
Она уже крепко спала и ничего не ответила. Рядом с постелью стояли ее затейливые тапочки. Дома в обед была Лана. А вечером квартира оказалась пустой, но вскоре с шумом явилась Света и заявила, что, по ее мнению, конь застоялся. И это опасно для здоровья коня.
Началась чехарда. День жена была бодрой, шумной, ругалась, что он опять вытащил из шкафа эти тапки. День она была томной, нежной, рассказывала ему о новых спектаклях.
Наконец он собрался и пришел ко мне с этой историей. Он был абсолютно уверен, что как-то замысловато сошел с ума. А я пытался доказать ему, что он абсолютно здоров. На этом и расстались.
Окончилось все странно и неожиданно. Лана сказала, что достала билеты на модный балет. В среду. Но должна слетать на пару дней в Питер. Вернется как раз в среду. Если он ее встретит в "Домодедове", то они успеют на представление.
Утром на кухне хозяйничала Света. На вопрос о полете в Питер сказала, чтобы он не нес всякую чушь, а принимался за дело. И скинула шорты и майку со своего стройного тела. На следующий день он понял, что ему делать. Позвонил в институт, вызвал Свету, посадил в свою машину и рванул в аэропорт. По дороге морочил ей голову, что должен встретить одного нужного человека и без нее эта встреча потеряет всякий смысл.
– Ну, конь, не ожидала от тебя такой гипертрофированной скрытности, – сказала жена, не добившись от него нормального объяснения.
И всю дорогу весело рассказывала, как обделалась ее коллега на семинаре, и как ее отодрали всей кафедрой, и как она сейчас лежит где-то в уголке с валидолом. И поделом ей.
Рейс из Питера опаздывал. Вначале на полчаса, потом еще на час. Они выпили в буфете кофе, съели бутерброды с семгой по цене не очень крупных бриллиантов. Потом аэропорт совсем перестал давать объявления о питерском рейсе. Света заявила, что больше ждать не может. Ну приедет твой человек, позвонит. И потребовала ехать в город.
Уже на подъезде к окружной дороге по радио передали, что произошла ужасная катастрофа с рейсом из Питера. Работают спасатели, но в живых никого не осталось. Света сказала:
– Встретили нужного человека! Твою мать!
Потом еще раз выругалась и молчала до самого дома. В квартире была она необычно печальна. Переоделась в свою любимую домашнюю форму и ходила без цели из комнаты в комнату. Увидела расшитые туфельки и швырнула их в мусорное ведро. Долго копалась в шкафу, так что ему пришлось звать жену в постель. Пришла, по обыкновению скинула с себя все, посмотрела на мужа и только спросила встревоженно:
– Что?
Она увидела его глаза. Это был страшный сумасшедший взгляд. Света опустила глаза и посмотрела туда, куда пристально глядел муж. На бедре было только одно круглое родимое пятно.
Отличный галлюциноген
Мишка раздобыл чудесные "колеса". Кайф совершенно необыкновенный. Галлюцинации фантастические и абсолютно реальные. Поразительное сочетание. Мишка первый раз принял всего одну таблетку с пивом. Минут через десять с неба рука, в руке еще одна бутылка, тоже пиво. Но бутылка сияет, как нагретая до плавления. Мишка цап бутылку и тут же выпустил ее из руки. Действительно нагретая. Мишка показал нам ожог ладони. Говорит, что и на ковре, куда бутылка упала, тоже выжжен большой кусок. Вот такая сила убеждения!
Что интересно, галлюцинации сильно зависят от того, чем запиваешь. Если легким – пиво, вино, кефир – то всякая чепуха лезет в башку. А если водкой или разбавленным спиртом, то обязательно придет грудастая молодка, и делай с ней что хочешь.
Мишка принес портвейн "777" – купил где-то в ларьке. Хотел пива, но портвейн оказался дешевле. Как это может быть, чтобы портвейн был дешевле пива? Видимо, тот еще портвейн. Впрочем, и пиво наше – то еще! Вот, с таблеткой выпил он всю бутылку портвейна, а в ней три четверти литра, и рассказал нам, что жена его бьет и живет с командиром его роты. Потом показал следы побоев на лице и руках. Следы очень заметные, видимо, от скалки.
Потом мы посидели, подумали и вспомнили, что Мишка не женат и никогда не был. И еще, он же не годен в мирное время. Какая там рота? Какой командир? Мы к Мишке. У него уже кайф прошел, он смотрит на нас и сомневается, нормальные или нет!
– Жена тебя колотила? – спрашиваю я.
– Какая жена, чья?
– Твоя! – продолжаю я свой допрос. – Скалкой.
– Бедненький! – Мишка смотрит на меня с сочувствием.
– А ты посмотри на себя в зеркало. И руки свои осмотри.
Мишка идет к зеркалу и ойкает. И тут мы начинаем понимать, что "колеса" кондиционные. И мигом по горсти себе отсыпали. Я так сразу пару таблеток заглотнул и запил обычной водкой. Мишка тут же присоседился со своим стаканом. Налил и ему. Сидим в квартире, ловим кайф.
Ко мне пришла Бриджит Бардо, но назвала себя Манон Леско. А мне все равно. Я с ней покувыркался, отдохнул, смотрю – красавица куда-то делась. А я опять в Мишкиной квартире на восьмом этаже. И у мужиков тоже кайф спадает. Смотрим, Мишка в окно лезет и орет:
– Она меня ждет, пустите, собаки. Чего вы боитесь, сойду по мраморной лестнице прямо из окна, не поскользнусь, не боись!
– Дурак, – говорю я, – лифтом же быстрее.
– Вот тут ты прав, – отвечает Мишка и исчезает за дверью.
А мы все на балкон: смотрим, он выскочил из подъезда и побежал в кусты, за мусорные ящики. Вернулись в комнату. Я сел за стол подумать о чем-нибудь. Но не успел ни о чем подумать. Прямо в окно входит Мишка и объясняет:
– Лифт, собака, занят. Шкаф везут. Так я быстренько по лестнице. Только вот думаю: зимой, на мраморе, скользко, а? Или ничего?
Жизнь – сплошной обман
В детстве я коллекционировал марки. Раскладывал их в кляссеры, показывал друзьям, обменивал дубли. Однажды появилась в моей коллекции невзрачная, но редкая марка. Мне предложили поменять ее сразу на десяток ярких иностранных марок с птицами, цветами и зверушками. Я обрадовался такому количеству, но не задумался, почему такая щедрость. Меня обманули. За эту марку можно было купить мешок яркой макулатуры.
Чуть позже я удачно поменял отцовский цейссовский бинокль на самодельный самокат на двух подшипниках. Пришлось отцу возвращать свой бинокль. Меня снова надули. Так постепенно вырабатывался стереотип. И хотя мальчик рос неглупый, меня часто и со вкусом обманывали. Обманщикам это доставляло неописуемую радость, которая усиливалась при многочисленных рассказах, как обманули этого дурачка.
Я читал, что при дефлорации наблюдается кровотечение. Когда я ее спросил, почему нет крови, она ответила, что в детстве неудачно упала с велосипеда. Мне и в голову не пришло задуматься, как так можно упасть. Потом девочки с курса дали понять, что она вообще никому не отказывала. Меня обманули.
Деньги также являлись предметом обмана. Вначале мне просто не возвращали долги, потом уговаривали заняться коллективными инвестициями, в результате которых терял деньги почему-то только я. Остальные компаньоны, делая скорбные лица, уезжали на новеньких дорогих иномарках.
Привычка обманываться стала второй натурой. Я перестал удивляться даже самым простым обманам. А когда чувствовал, что вокруг плетутся интриги и придумывается хитроумный финт обмануть меня, давал понять, что не стоит тратить драгоценное время. Не могу присоединиться к словам А. С. Пушкина, который "сам обманываться рад", но и шока я уже не испытывал. Привычка.
Но привычка привычкам рознь. Эта досаждала мне. Лежа без сна и таращась в темноту комнаты, я прокручивал историю обманов, историю радости моих обманщиков, их бахвальство. И испытывал нестерпимый стыд, почти физическую боль. Иногда казалось, что я не выдержу, наложу на себя руки. Останавливала мысль, что это так или иначе случится.
Наконец случилось. Ранним утром в дверь позвонили. Я нащупал тапочки, накинул халат и поплелся открывать дверь. Никакого удивления не испытал, увидев женщину в черном с косой. Только спросил:
– Розыгрыш или по правде?
Она ничего не ответила, просто распахнула черный балахон. Увидев скелет, я понял, что в этот раз без обмана. Пришла костлявая.
– Готовься, – сказала она, – вечером приду за тобой.
Весь день был насыщен делами. Я переписывал имущество, оформлял нотариально завещание и документы на собственность, приводил в порядок квартиру. Выкинул на помойку бережно сохраняемые годами бессмысленные штуковины. Раздал бомжам одежду. Да, еще успел купить самый дорогой коньяк стоимостью в двадцать моих пенсий. Никогда в жизни я и не мечтал попробовать такой напиток, но сейчас наступил тот самый момент.
Приготовился. Открыл коньяк, попробовал, божественный вкус. Дурак, обманывал сам себя. Мог бы иногда покупать и баловать свой организм. Впрочем, долой горькие мысли. Наслаждайся последними минутами.
Она не пришла. Ни в этот вечер, ни в последующие тысячи вечеров. Меня снова обманули.
Бараны
Большой красномордый мужик бил женщину – то ли жену, то ли мать. Разобрать было трудно, поскольку ее лицо было разбито в кровь, вокруг глаз синяки. Он бил ее с удовольствием. Почти от каждого удара женщина падала на тротуар, покрытый грязным затоптанным снегом. Зимнее пальто женщины стало неимоверно грязным, и порвалось в нескольких местах. Хозяйственная сумка, наполненная продуктами, валялась на тротуаре. Из сумки выпали пакеты с картошкой, морковью, еще с какими-то овощами.
Женщина подымалась с тротуара и тихим голосом просила:
– Коля, не надо, Коля, нет у меня денег, правда, нет.
– Сэка, блэдь, – отвечал Коля, – ищи, займи.
И он смачным ударом отправлял женщину снова на тротуар. Видно было, что избиение женщины доставляло ему удовольствие.
Толпа, состоящая в основном из женщин, наблюдала за дракой.
– Что же ты, ирод, делаешь! – закричала старушка. – Сейчас милицию вызовем.
– В тюрьму захотел? – крикнула другая женщина. – Перестань ее бить!
Коля уставился пьяными глазами на толпу.
– А кого бить, тебя, старая сэка?
И Коля сделал шаг к толпе. Все женщины поспешно отступили.
– Бараны, – сказал Коля.
Избиение женщины продолжалось, она поднималась и непрерывно шептала разбитым в кровь ртом:
– Коля, не бей. Люди добрые, помогите. Спасите, убивают.
А в толпе продолжались разговоры:
– В семейную ссору не стоит вмешиваться. Сейчас она просит тебя о помощи, а влезешь, так получишь и от него, и от нее.
– Это верно. Вот я на прошлой недели около сберкассы видела…
– Совсем он ее забьет, до смерти. Есть у кого телефон вызвать милицию? Вот у вас я видела телефон.
– Еще чего. Потом вы домой пойдете, а мне пару часов в отделении писать объяснение, чего я видела, чего тут происходило.
Неожиданно с какого-то двора вывернулся мужчина.
– Мужик, – заорал он, – ты что творишь, а?! Ты зачем женщину бьешь?
– О, еще баран пришел. Сечас поймешь, сэка, – сказал Коля, повернувшись к мужчине.
Того как ветром сдуло. А женщина уже не могла выпрямиться. Она поднималась на четвереньки, и Коля отправлял ее на землю ударом сапога. Женщина уже не говорила, только выла на одной ноте.
Через толпу женщин прошел невысокий парень:
– Эй!
– Нашелся все-таки защитник, – сказал Коля и взмахнул рукой.
Парень мгновенно развернулся, и Коля заорал благим матом:
– Сэка, блэдь, ты руку мне сломал.
Он поддерживал правую руку левой и надвигался на парня. Тот выбросил ногу высоко, так, что удар его ботинка пришелся Коле в лицо. Коля отлетел на несколько метров, упал бесформенной грудой, зашевелился, пытаясь встать.
– Лежать, – спокойно сказал парень.
Коля притих.
Стоящая на четвереньках избитая в кровь женщина упала и стала целовать парню ноги. Она рыдала и говорила:
– Спаситель мой, спаситель, бог тебя не оставит.
Парень силой поднял женщину на ноги, протянул ей свой носовой платок.
– Муж, сын?
– Нет у меня никого.
– Кто это?
– Не знаю. Попросил денег. А у меня ничего не осталось. Все в овощном истратила. А он начал бить и требовать денег. Бил и приговаривал, что Коле нужны деньги. Я просила спасти меня, но никто не помог.
– С этими баранами, – парень махнул рукой в сторону разросшейся толпы, – сейчас разберемся. Перепишем фамилии, пусть объяснят, как и что.
Известная методика работала безотказно. Через мгновение на тротуаре не осталось ни единого человека.
Коля опять зашевелился, попытался встать, опираясь на здоровую левую руку.
– Лежать, – сказал парень.
Коля снова затих.
– Что с ним делать? – спросил парень.
– Убить, – твердо сказала женщина. – Господи, прости меня. Но он кого-нибудь другого изувечит. Он садист, он же бьет с удовольствием.
– Не изувечит, – сказал парень. – Идите домой, умойтесь.
Парень подождал, пока женщина собрала сумку и удалилась. Подошел к Коле и резко ударил носком ботинка в область уха. Коля захрипел, дернулся и затих.
– Да, бараны, – задумчиво произнес парень, удаляясь от тела, лежащего на грязном снегу тротуара.
Через время и пространство
Приснилась выставка Себастиана Муаретто. Насмотрелся во сне на его картины. Коровы, расположенные в шахматном порядке. И поля, похожие на шахматную доску. Народ толпится, говорят по-бразильски, хотя даже во сне Петя знал, что такого языка нет. В Бразилии, кажется, говорят на испанском. А может, на португальском. За плечами и головами полностью разглядеть картины не удается. И пробиться поближе тоже оказалось сложным делом. Тут стали разносить бокалы с текилой, Петя потянулся к подносу и проснулся.
Обычно после пробуждения Петя вскакивал и начинал делать энергичную зарядку. В этот раз он остался в постели, устремив глаза к потолку.
– Кто это – Себастиан Муаретто? А есть ли такой художник? Как вообще мне эта дурь могла присниться!
Пока ехал на работу, вспоминал о коровах, расставленных по полю в шахматном порядке. Вспоминал и недоумевал. А на работе тут же забыл, потому что были какие-то проблемы со щитком, отсутствовало питание в некоторых офисах, спешно надо было разбираться. Когда все устроил, опять вспомнил о художнике Себастиане Муаретто. Решил зайти в компьютерный зал.
Как-то в одном из блоков полетел теристор. Петя снял его, но маркировка была незнакомой. Надо было подать заявку на покупку, заменить сгоревший теристор. Кто-то посоветовал зайти к компьютерщикам, пусть посмотрят в поисковике, выяснят, что за штука и есть ли аналог. Девушка по имени Ира быстренько отыскала в интернете все данные и где можно купить. Снабженцы тут же купили, а Петя впаял и восстановил блок.
В зале за компьютерами сидели девушки. Петя направился прямиком к Ире.
– Что сгорело в этот раз? – весело спросила Ира.
– Нет, у нас все в порядке. А вот нельзя ли посмотреть в интернете, что за художник Себастиан Муаретто.
Все повернулись к Пете. Действительно, не каждый день электрик интересуется художниками. И вообще, за Петей не замечали интереса к высокому искусству.
– Момент, – ответила Ира. – Ничего нет. Смотри, поиск не дал результатов.
– Посмотри в Гугле, – сказала ее соседка.
– Нет, тоже ничего. И в Рамблере нет.
– Набери латинскими буквами, – посоветовала другая девушка.
– Есть, – воскликнула Ира, – море страниц. Так, на каком-то языке, тоже самое, а вот на английском. Посмотрим. Бразильон пейнтер, 1926–1977. Итак, Петя, это бразильский художник, жил в середине прошлого века. Кто тебе о нем рассказывал?
– А можно посмотреть его картины? – Петя вместо ответа задал новый вопрос.
– Без проблем. Ой, девчонки, прелесть какая!
Все повскакали с мест, сгрудились вокруг Ириного монитора. Пете тоже хорошо было видно. На квадратном зеленом поле художник изобразил коров. Ира щелкнула мышью, увеличила следующее изображение: поле было двухцветное, коровы черные и белые. На следующей картине всего несколько разноцветных коров собрались в углу поля.
– Прямо шахматы, здесь вот мат, – сказала Ира. – Так ты нам не ответил, откуда ты узнал о художнике, практически не известном в России?
Девушки смотрели на Петю с интересом. Раньше так никто из них не смотрел. Петя подумал, что рассказ о сне вызовет только смех. И он сказал первое, что пришло в голову:
– Вчера предложили купить его картину, а у меня с собой денег не оказалось.
– Ни фига себе! – воскликнула соседка Иры. – Ты коллекционируешь живопись?
Петя не ответил, просто пожал плечами. Выходило, что ничего в этом нет особенного. А Ира вновь повернулась к монитору.
– Картины у него большие, вот, 3 на 3 метра, 6 на 4 метра. Ой, она продана на Сотби за миллион долларов. Петя, тебе, наверно, предложили подделку.
– Не думаю, – ответил Петя, продолжая врать, – но запросили за полотно много.
Взгляды девушек выдавали их неподдельный к Петру интерес. Надо было спасаться.
– Здорово вы мне помогли, спасибо, побегу. Мне еще розетки у вахтеров внизу поменять надо.