– Я тоже был неверующим, а пять лет назад пошёл и окрестился. Может быть, поэтому сейчас и здесь.
– А что, нельзя быть верующим в городе?
– Конечно, можно. "Где родился, там и сгодился" – гласит русская пословица. Я долго думал перед тем, как решиться на этот шаг.
– Почему же решился?
– Крестился я скорее интуитивно, а не осмысленно, хотя уже в летах и должен был сначала досконально изучить предмет. Но суть я понял. Потом стал читать Евангелие, святых отцов, ходить в храм, и во мне понемногу стал меняться взгляд на происходящее вокруг.
Кораблёв никак не ожидал такого поворота в их разговоре и поэтому слушал собеседника с возрастающим интересом.
– Я задумался над тем, почему люди закатывают землю асфальтом, строят торгово-развлекательные центры, перегораживают реки плотинами, а потом жалуются, что экологическая обстановка ухудшается, что здоровье слабеет. Человечеству не хватает электроэнергии из-за всё возрастающего потребления, но экономить и потреблять меньше никто не хочет. А тем временем реки гибнут, аварии на атомных станциях несут огромные несчастья, хоть и говорят о почти стопроцентной гарантии их безопасности. Или вот недавно в газете прочитал, что фармакологический завод намерен увеличить в несколько раз производство и продажу лекарств. Что, казалось бы, в этом плохого? Люди будут лечиться! Но если заводу нужно будет продать больше лекарств, то, соответственно, его служба по сбыту будет эти лекарства продвигать всеми силами и возможностями современной рекламы. Людей будут убеждать прибегнуть к современным препаратам, действительно часто облегчающим состояние, но не влияющим на причину болезни. То есть лечить следствие, а не причину. И вместо того, чтобы молиться, каяться в грехах, которые чаще всего и есть всему первопричина, люди будут налегать на таблетки. Поедят некачественной пищи, подышат отравленным воздухом, поволнуются – и к таблеткам!
– Насчёт строительства и закатывания в асфальт – строятся не только развлекательные центры, но и стадионы, бассейны, дороги. Тоже плохо?
– Наверное, если в меру, то неплохо. Если подростки плавают, бегают, или на турнике занимаются для здоровья телесного и одновременно волю этим закаляют, то хорошо. А если, для рекордов, то сомнительно. Если боксом заниматься для того, чтобы брату своему нос расквасить половчее, а не чтоб в случае чего Родину защитить, – так плохо.
– Почему ты против развлечений? Пусть ходят на концерты, в кино, покупают в супермаркете еду и одежду.
– Сложно всё это. Тут рассуждение нужно. Я ведь сам джинсы ношу и компьютер использую. В том же торговом центре купил. И машинёшка, какая-никакая, у меня есть, и многие другие удобства. Но в городе я перестал ощущать гармонию и всё больше стал приходить к мысли, что в наше время мир ускоренными темпами катится к катастрофе. Люди сами загоняют себя в ловушку – нравственную, экологическую, техногенную. А сюда всё это докатывается медленнее… Надеюсь.
– А ещё, наверное, повсеместное продвижение экономической теории, основанной на трёх шестёрках?
– И это, конечно.
– Знаешь, Иван, серьёзные ты вещи говоришь. Надо обдумать.
– Помогай Господь!
– Я ведь историк, кое-что из Священного Писания читал. И про последние времена слышал. Сейчас много статей об этом. Ладно, пора мне.
Андрей встал, посмотрел на церковь, перекрестился как Иван, поклонился и пошёл.
* * *
Фёдор и Елизавета сидели в парке на скамье напротив фонтана. Недалеко от них играли дети.
– Сегодня удивительно хороший день, Федя!
– Июль в наших краях, пожалуй, единственный по настоящему летний месяц.
– Да нет, я не о том. Когда мы сегодня стояли на обедне, то у меня было совершенно спокойное состояние. И крестьяне стояли рядом умиротворённые!
– Ты сегодня причастилась, поздравляю!
– Да, но не всегда такое состояние бывает.
– Неужели лучше, чем прошлым годом в Париже? Помню, ты там восторженная ходила!
– Конечно лучше! В Париже, конечно, тоже хорошо, я о нём с гимназических лет мечтала! Спасибо тебе, что вывез!
– Да полно, для любимой жены ничего не жалко!
– Правда?
– Конечно, правда! Ты же знаешь!
– Знаю! Но всегда хочется ещё раз услышать! – они встретились взглядами, и с минуту смотрели друг на друга. Солнце осветило её обычно бледные щёки и нос, покрытый веснушками. Она немного закусила губу, улыбнулась и поправила светлые локоны.
– Я тебя очень люблю, Лиза! Когда увидел в первый раз, сразу и полюбил. Но думал, что такая девушка за меня не пойдёт. А потом решил, что всё равно попробую сделать предложение.
– Вот и попробовал. А я всё мечтала пианисткой быть. Теперь думаю, что тогда не было бы у меня всего этого богатства: любимого мужа, четверых детей, этих вот полей, нашего замечательного дома! Я как представлю, что всего этого могло бы не быть, так мне страшно делается!
– Уж и страшно?
– Да. И ещё мне последнее время тревожно, что всё это могут у меня отнять!
– Кто же, Лиза?
– Не знаю! – она положила голову ему на плечо, сильно сжала руку.
* * *
Сначала Андрей хотел прогуляться до речки, но, немного подумав, подошёл к Серафиме, которая дорисовывала колоритного коричневого быка. Ананий, отхлебнув немного портвейна, пару раз щёлкнул кнутом, чтоб продемонстрировать художнице красоту движений животного. Ксения, когда подошёл Андрей, перестала щебетать с Серафимой. Андрей также ощутил какую-то неловкость. Возникла пауза, на протяжении которой Серафима, улыбаясь, поглядывала то на Андрея, то на Ксению. Наконец, сообщив, что сейчас вернётся, только воды наберёт, убежала к колодцу. Ксения сидела на траве, в руках теребила цветок.
– Тебе не холодно? – наконец спросил Андрей.
– Нет, я привычная. Да и тепло, – Ксения взглянула на него и улыбнулась.
Сегодня она была в джинсах, белой футболке и сланцах. "По стилю в одежде теперь как Сима, – подумал Кораблёв. – Только косметикой почти не пользуется и постеснительнее".
– Я видел, что у вас забор около сарая сломан. Давай починю?
– Ты умеешь?
– Думаю, справлюсь!
– Благодарю, не надо. Нам его дядя Петя обещал починить, он плотник.
– Жаль.
– Почему жаль? Дядя Петя хороший плотник. – Ксения ещё раз улыбнулась и снова занялась цветком.
– Ксения, может быть, погуляем вечерком по округе, места уж больно красивые!
– Вряд ли получится, мне бабушке надо помочь корову подоить, потом ужин готовить.
Сима тем временем, дойдя до колодца, прыснула от смеха, поцеловала ничего не понявшего Костика, который почерпнул ей ведро воды, протанцевала несколько па, и не спеша возвратилась к мольберту. Андрей, постояв с девушками ещё несколько минут, пошёл купаться. Его немного расстроил отказ девушки. И почему она его вдруг заинтересовала?
* * *
Подошло к концу время их пребывания в деревне. Сегодня день отъезда. Костик заложил вещи в багажник. Пришли Бенеславский, Ананий, Ксения и соседка. Все приглашали их приезжать ещё.
– Как же, как же! Обязательно приезжайте! – плескал руками Анисий Самюэлевич. Только княгиню обрели и нате…
– Непременно, – вторил ему Ананий. – Все условия создадим, никому в обиду не дадим. Дом у Анисия покупайте, своим подешевле отдаст.
– Разбогатеем, может, и купим, – по хозяйски оглядел дом Костик.
– А я зимой присмотрю, – сказала соседка, и узловатыми, натруженными руками подала им завёрнутое в тряпицу деревенское сало и баночку молока.
Они обнялись и расцеловались на прощанье.
Часть 3
Город встретил Андрея, Серафиму и Костика суетой. Сам воздух, проникавший в открытую форточку машины, заставлял думать об оставленных делах. Отходили на второй план мечты, казавшиеся вполне выполнимыми совсем недавно.
Они остановились, чтобы высадить Андрея, и, посмотрев друг на друга, вдруг рассмеялись.
– Зато я грибов сушёных купил, – сквозь смех сказал Костик, – и шефу мёда сотового везу.
– Извините, что подбил вас на это путешествие, – Кораблёв накинул на плечи лямки от рюкзака и стоял, держа открытой дверь. Он чувствовал себя немного виноватым.
– Чего извиняться?! – искренне удивилась Серафима. – Мне всё понравилось. Честно.
– Но мы ведь ничего не нашли. Разве что я немного накопал для своей диссертации.
– А то, что я родовое гнездо посмотрела, ты не учитываешь? – Серафима в шутку нахмурилась.
– Знаешь, Андрюха, – помялся Костик, – у меня через две недели день рождения. Приглашаю!
Две недели пролетели быстро. На дне рождения Костика, которому исполнилось двадцать восемь лет, было весело. Небольшая, но благоустроенная квартира в центре, где он жил с родителями, была полна гостями. Отец, Александр Сергеевич Буровцев, оказался профессором консерватории. Мама, Инесса Ивановна, тоже каким-то музыкантом или артисткой, Андрей так и не понял. Они были приветливыми и веселыми людьми. Играли на рояле, пели. Среди приглашенных мелькнули даже несколько лиц, которые Андрей как будто видел на экране телевизора. Женатые друзья именинника работали по части бизнеса. Они интересно поговорили. Одна пара, правда, быстро ушла к недавно родившемуся малышу, который никак не хотел засыпать без мамы.
Сима пришла с подругой по имени Света и тут же познакомила её с Андреем, отрекомендовав его как перспективного неженатого учёного. Света Кораблёва не очень заинтересовала, зато он обратил внимание, как Костикова мама часто шепчется с Симой, и его отец с ней галантен и предупредителен. Сима в простом чёрном платье и в туфлях на высоком каблуке выглядела великолепно. Несколько скромных украшений, чуть косметики, строгая причёска. Неужели это та девушка в тельняшке, с которой они искали клад в деревенской усадьбе?!
После дня рождения Андрей затеял ремонт и месяца два обдирал со стен и потолка обои, приклеивал на их место новые, шпаклевал подоконники и подновлял оконные рамы, а под конец взялся за пол. Работа помогла ему обдумать найденные в усадьбе материалы, и по другому взглянуть на некоторые вещи. И ещё ему часто вспоминались деревенские жительницы, несущие землянику, с которыми они как-то встретились, когда шли на поиски клада. Какой был удивительный запах от этих ягод. И как тогда Сима чуть не убежала в лес, чтоб набрать такое же лукошко.
Несколько раз к Андрею заходил попить пива Костик. Он же дал много дельных советов по ремонту и помог положить линолеум. Андрею показалось, что Костик хочет поговорить о Симе, но не решается. Наконец, он рассказал, что девушка изменилась за последнее время, стала задумчивой.
– Ну и что, что задумчивая? – Кораблёв отёр руки от обойного клея и присел на корточки.
– Я ей уже два раза предложение делал, а она всё думает.
– Вот и ответ на твой вопрос, – улыбнулся Кораблёв.
– Может, ей другой нужен, а меня она терпит, как запасной вариант?
– Какой другой?
– Ну, более умный, родовитый как она.
– Не знаю, Костя. Откуда мне знать?
– Ты прости, что я к тебе с этим лезу. Но я уверен, что мне именно такая жена нужна. Понимаешь, это не страсть, как у Достоевского в "Идиоте". Я готов всю жизнь её опекать, терпеть даже насмешки, мол я такой приземлённый, хозяйственный мужичок, а она художница, да ещё и княжна.
– Да, княжна. – Андрей вспомнил её на дне рождения у Костика. – А ты знаешь, я думаю, что всё у вас будет хорошо!
* * *
– Благодать-то какая! – князь присел на скамейку рядом со священником села Лыково отцом Сергием Троицким.
Отец Сергий старше князя лет на десять, его густую бороду и длинные волосы обильно прорезала седина. У него широкое, открытое русское лицо с правильными чертами и немного наивными, детскими, как казалось князю, светло-голубыми глазами. Был он высок ростом и статен фигурой. В свободное время от службы в храме и исправления своих многочисленных священнических обязанностей, как то отпевания усопших и исповедывания умирающих, обучения детей грамоте и Закону Божию, он сам со своей семьёй возделывал огород или ходил в лес по грибы и ягоды. Дом его располагался недалеко от храма, в низинке, так что из окон были видны купол церкви и колокольня.
– Благодать, Фёдор Петрович, благодать! – отец Сергий прищурился на яркое полуденное августовское солнце и отёр испарину с высокого загорелого лба.
Его супруга, Мария Петровна, тихая худощавая женщина, родившая отцу Сергию двух дочек, вынесла чаю.
– Батюшка ваш собирается в наши края? Ему тут, по-моему, понравилось?
– Понравилось! Он пишет, что скоро за штат выйдет, тогда с матушкой и приедут. А приход хочет мужу младшей дочери, Софии, оставить. Архиерей благословил.
– Милости просим к нам, комнаты свободные есть!
– Благодарю, Фёдор Петрович, поместимся и здесь. Мне матушка пока всего двух родила, да и то дочек. Сынок то, Коленька, умер в младенчестве, Царство ему Небесное! А помощника надо бы уже!
– Константин как? Пишет?
– Пишет. Вон карточку прислал. Скучает. Анечка, доченька, принеси фотографию дяди Кости.
Игравшая неподалеку с маленьким козлёнком младшая дочь священника без лишних слов сбегала в дом и принесла фотографию Константина Николаевича Троицкого, регента Императорской посольской церкви в Лондоне. Аня поправила выбившуюся из-под платка русую прядку, посмотрела на князя весело и убежала к своему козлёнку.
Князь долго рассматривал фотографию старшего брата отца Сергия. На ней был очень похожий на брата господин, в заграничном платье, без бороды. Фёдор Петрович не был лично знаком с Константином Николаевичем, но слышал о нём, что тот закончил Санкт-Петербургскую духовную академию и был распределён в Лондон, певчим.
– Костя у нас самый талантливый, – с доброй улыбкой прокомментировал отец Сергий, – поёт, как ангел! Недаром его в Лондон откомандировали. Там как раз первый за границей русский церковный хор создавался.
– Что ж он, академию закончил, и не рукополагается?
– Не знаю. Может быть ему петь больше нравится, а может никак не решит, монашество принять или жениться.
– Я вот тоже всё собираюсь в Англию съездить. Да дорогое это путешествие, длительное!
– Чего же в туманном Альбионе интересует, Фёдор Петрович?
– Хотелось бы с Конан-Дойлем лично познакомиться и по химии кое-каких книг купить, в учёных кругах побывать.
– Конан-Дойль? Это, который, про сыщика пишет, как уж…
– Шерлок Холмс.
– Точно! Мой брат Василий, что учительствует в городе, тоже его уважает… Фёдор Петрович, может, Господь мне сына не дал, чтоб он не страдал? Может мне и не надо сейчас сына?
– Какие страдания Вы имеете в виду, отец Сергий?
– Думаю нынешняя ситуация в стране добром не кончится. Городские священники говорят, что многие, причём знатные, образованные и власть имущие люди, уж к Святому Причастию ходить перестали. Крестьян, которые не ходят, мы записываем и из-под палки заставляем. Тоже ничего хорошего нет. А знатных разве заставишь?! Да и тщетно это, коль сам человек не захочет!
– Думаете, Господь за это накажет?
– Я за Господа сказать не могу, но по всему святоотеческому учению, по всем примерам истории так выходит. Как будет человек справедливо управлять другими людьми, если он самой основы любого дела не ведает?
– Вы исполнение Заповедей имеете в виду?
– Конечно! Что же ещё православный священник может иметь в виду?!
– Я вот заметил, лгут много.
– Правильно, князь, заметили. Дьявол это лжец и отец лжи. Не может устоять любое, самое грандиозное и благовидное начинание, если оно на лжи замешано. А народ то всё замечает. У нас умный народ. Не без недостатков, но умный. Правда, ещё не до конца образованный. Но это поправимо.