С тех пор, как Браббан стащил бумажник Тормуаня и эта история наделала достаточно шума, чтобы занять четверть колонки в газетах, на него стали нападать внезапные приступы беспокойства, которые он сравнивал с дергающей болью. Раньше с ним такого не бывало.
- Недвижимость - вещь предельно надежная. Ента штука не подчиняется колебаниям курса.
- Почему вы говорите "ента" вместо "эта"? Некрасиво.
- Справедливые слова, мадемуазель, совершенно справедливые.
- Как вас зовут?
- Мартен-Мартен. Месье Мартен-Мартен.
- Длинноватое имечко. Но не буду же я звать вас Тентеном!
- Мне жаль, но имя я изменить не могу.
- Да вы не обижайтесь. В именах с дефисом есть особый шик.
- Вы интересуетесь грамматикой, мадемуазель?
- Спрашиваешь. Может, пойдем поужинаем вместе?
Браббан предложил "Брассри универсель".
- Знатная мысль, - сказала малютка. - Закусок столько наберем!
Браббан подозвал официанта и расплатился, как важная птица.
- Вы сглупили: оставили ему слишком большие чаевые. Тридцати су было достаточно.
- Хотел показать, как я рад встрече с вами.
- Странные у вас манеры.
Она принялась напевать:
- Ах, до чего же у богинь
Странные манеры.
"Прекрасная Елена" - красота, правда? Вам не нравится?
- Обожаю Оффенбаха, - сказал Браббан.
Это была правда. Они вошли в ресторан. Им принесли закуски.
- Вот это да, - сказала малютка, - не жалею, что меня потревожили. Именно так мне все и описывали. Я-то думала, это враки. Слушайте, вы бы хоть поинтересовались, как меня зовут. Сарделька была сногсшибательная.
- Я не решался спросить.
- Не прикидывайтесь робким мальчиком. Меня зовут Фаби, это короче, чем Фабьена. Мой отец работает в типографии, так что он не дурак, сами понимаете, ему столько приходится читать. Он вообще ничего, а вот мать - стерва. Не будем о ней. А еще у меня две сестры. Угадайте, как их зовут.
- Не могу.
- Я так и знала. Старшую зовут Сюз, а вторую - Ниви. Сюз - это от Сюзанна, а Ниви от Каролина.
- Вот оно что…
- Да. Я вам голову не морочу. Слушайте, как же я натрескалась. Вы мне много вина не наливайте, а то в голову ударит. Я потом не понимаю, что делаю.
- Еще немного этих замечательных грибов?
- Нет, лучше передайте говяжьи губы. Они здесь что надо. Сюз, моя сестра, занятная. Знает столько артистов, художников, студентов. Это не треп. Не так давно она постоянно разъезжала в автомобиле, в небольшом роскошном "амилькаре".
- Вот оно что…
- Можете сменить пластинку? Все время повторяете "вот оно что…" Меня это раздражает. Ладно, шут с ним. О чем я говорила? Ах да. Моя сестра дружила с ребятами, у которых был "амилькар", так что она с ними накаталась. Это были два студента, хохмачи.
- С факультета права?
- Откуда мне знать? Вам что, интересно? Одного из них звали Роэль, а другого - Вюльмар. В чем дело? Что-то не так?
- Все в порядке, спасибо.
Фаби посмотрела на него с жалостью.
- А я вас испугала.
- Почему испугали?
- Не прикидывайтесь. Этот "амилькар" вам знаком, только что сами в нем сидели. Я его тут же узнала, и парня тоже - Вюльмар собственной персоной! Как же я развеселилась, когда заметила, что вы за мной идете! И решила: если этот старикан ко мне пристанет, расскажу ему такое, что его точно огорошит. Слушайте, вы, по крайней мере, не его отец?
- Нет, нет, не отец.
- Уф! А то я подумала: вдруг вляпалась! Может, вы его дядя?
- Нет, вовсе нет, он мой секретарь.
- Ваш секретарь? Только не надо мне рассказывать. У него деньги из карманов вываливаются, не будет он работать ради удовольствия. Сюз мне о нем порассказала, он не из тех, кто работает.
- И что же она вам рассказывала?
- Уж не думаете ли вы, что я ее выдам? Я возьму персик в мороженом, обожаю.
Вид у Браббана был не очень-то веселый - несомненно, по причине дергающей боли.
- В самом деле, гоночный автомобиль сразу бросается в глаза, - задумчиво произнес он.
- Сразу бросается, - повторила Фаби.
Она молча съела персик в мороженом. Браббан смотрел прямо перед собой. Она потеребила его за руку.
- Да ладно, не надо так убиваться. Пойдем в кино, развеемся. Он на самом деле ваш секретарь?
- Ну да.
- Чушь. Меня не проведешь. Впрочем, это вообще не мои дела.
- А ваша сестра по-прежнему встречается с упомянутым Роэлем?
- Он ее в результате бросил, сволочь. А ей тут же вздумалось путешествовать, так что она уехала в Аргентину. Путешествовать - красота, правда? И вообще, хватит о моей сестре. Мы идем в кино?
- Прекрасная мысль.
- Тогда пошевеливайтесь, Тентен, иначе мы опоздаем.
Они отправились смотреть "Атлантиду". Фаби таращилась на экран, зато Браббан думал совсем о другом. Раньше с ним такого не бывало: он боялся, что его арестуют! Вот что случается, когда хочешь выйти из своего амплуа! И все же, черт побери, он должен был из него выйти, если хотел проворачивать большие дела. А идеи по-прежнему отсутствовали.
После кино он повел малютку пить пиво, поскольку у него в глотке был сухой песок. Малютка была миленькая, живая и презабавная; но он боялся, что она навлечет на его голову неприятности. От этих мыслей он чувствовал себя идиотом. Надо бы посоветоваться с Альфредом; в самом деле, гоночный автомобиль слишком бросается в глаза. Вюльмар был прав. Надо купить машину.
- Полночь, - воскликнула Фаби. - Я ни за что не рискну вернуться к себе.
Теперь Браббан не знал, куда деваться. "Только бы она меня не сглазила", - думал он.
- Как я влипла, - говорила она. - Что мне делать? Что мне делать?
Внезапно он отбросил весь страх, все опасения. Это абсурд - думать, что месье Блезоля могут найти. Месье Блезоль не существовал. Как же его найдут? А завтра он сменит машину. Фаби показалась Браббану провозвестницей нового бытия под знаком честолюбия.
Он повел ее к себе.
Проходя мимо комнаты консьержки, крикнул:
- Месье Браббан.
- Я подозревала, что Тентен - не настоящее ваше имя, - прошептала Фаби.
XXII
Браббан продиктовал несколько писем; затем, постукивая по ногтю большого пальца левой руки перламутровым ножом для резки бумаги, все утро промечтал в ожидании Вюльмара, но тот так и не пришел. В полдень Браббан вышел из конторы, зашел выпить вермута у Крюсификса, пообедал у Армана, недалеко от Оперы. Он скучал по Фаби, которая отправилась к родителям за вещами; но ни на минуту не сомневался, что она к нему вернется. Он скрупулезно прочел все объявления в "Птит-Зафиш", попивая кофе. Идей по-прежнему не было. Около двух тридцати он вновь был в конторе и ждал Вюльмара. Продиктовал еще несколько писем.
- Дела идут неплохо, - заметила машинистка.
- Да, у нас все достаточно хорошо, - рассеянно ответил он. - Достаточно хорошо.
- В таком случае, вы могли бы подумать о невыплаченной части моей зарплаты. И о небольшой надбавке. Все мои подруги сейчас получают больше меня, да и жизнь каждый день дорожает.
- Какой же прибавки вы хотите?
- Сто франков в месяц, месье Мартен-Мартен.
- Да, от скромности вы не умрете, мадемуазель. Впрочем, поскольку дела сейчас идут неплохо, я согласен.
- Спасибо, месье. А то, что не выплачено?
- Подумаю, подумаю. А теперь оставьте меня, я поработаю один.
Вошел Вюльмар.
- Я ждал вас с нетерпением, - сказал Браббан.
Машинистка вышла.
- Все устроено, - сообщил Вюльмар. - В понедельник у нас будет крытый автомобиль, 11 л.ш.Новенький "Жорж-Ира".
- 11 л.ш. - это немного, - сказал Браббан.
- При 40 л.ш. вы будете так же заметны, как и в гоночном "амилькаре". Какой вы неосторожный, - добавил Вюльмар, рассмеявшись ему в лицо.
Браббан посмотрел на ручку двери прямо перед собой:
- Меня мучает тщеславие.
- Понимаю, - ответил Вюльмар. - Как грандиозная идея?
- Я меня уже есть первые звенья.
Он лгал. Вюльмар понял это и в упор взглянул ему в глаза, наивно надеясь вогнать его в краску.
- Можно узнать какие? - спросил он.
- Нет, еще нет. Понимаете, это всего лишь набросок… Ну да, набросок.
- Понимаю.
Они замолчали.
- Я вам сегодня нужен? - прервал молчание Вюльмар.
- Вообще-то нет. Если только вы не хотите попытаться…
- Нет, нет, я не участвую. Я вам уже сказал, что…
- Ладно, ладно, - крикнул Браббан.
- Кстати, - сказал Вюльмар, - на днях я сдаю экзамены. А через три недели уезжаю на каникулы. Надеюсь, вы тоже дадите мне отпуск и предоставите небольшую свободу действий.
- Естественно. А я тем временем все подготовлю.
Вюльмар поднялся.
- В понедельник покажу вам машину.
Браббан удовлетворенно улыбнулся.
- И уеду на ней на каникулы, - добавил Вюльмар.
Он вышел. Не меньше часа Браббан провел, ничего не делая; он рассеянно вспоминал различные случаи из своего прошлого. Около четырех ему внезапно вздумалось навестить мадам Дютийель.
- Что-то нечасто я вижу тебя в нынешнем году, - произнесла эта дама, участливо глядя на него. - Дела не ладятся?
- Да, - мрачно ответил он.
Он отчасти ломал комедию, все было не так мрачно, как показывал рисунок его бровей.
- Бедный мой Луи, чего тебе не хватает?
- Честолюбия.
- Честолюбия?
- Да, помнишь, что ты мне сказала? Что у меня слишком скромные запросы. С тех пор как ты вбила мне это в голову, у меня все не заладилось.
- Меня это очень расстраивает, Луи. Я не желала тебе зла.
- Зло уже свершилось! У меня теперь ничего не выходит. Я презрел мелкие аферы. А между тем остался без единого су.
- Бедняга Луи, так ты на мели? Может, ты хочешь, чтобы я одолжила тебе денег?
- Мне бы это не помешало.
- Старинному клиенту вроде тебя не отказывают. Сколько ты хочешь?
- Пять тысяч франков, к примеру.
Мадам Дютийель аж вздрогнула. Сумма была внушительная. Она открыла небольшой сундучок и протянула Браббану пять пачек купюр. Он рассовал их по карманам, которые, судя по виду, были у него глубокими.
- Спасибо, - просто сказал он.
- И что ты теперь собираешься делать?
- Не представляю. В смысле, проверну что-нибудь крупное, но не знаю, что именно.
- Ты не боишься, что?..
Он пожал плечами.
- Я ничего не боюсь. Я стреляный воробей.
- И у тебя нет ни малейшего представления о том, что это будет?
- Нет.
Он помялся.
- За это время в моей жизни произошли перемены.
- Какие?
- У меня теперь есть секретарь. Приятный, активный, находчивый молодой человек. Парень - что надо. А еще у меня машина, гоночный автомобиль. Катит потрясающе.
- Я тебя не узнаю! - со смехом сказала мадам Дютийель. Браббан поднялся, поправил галстук.
- Я хотел тебе еще кое-что сказать… На меня как на клиента больше особо не рассчитывай.
- Любовь прошла? - спросила мадам Дютийель; она неправильно поняла.
- Прошла! - усмехнулся месье Дютийель. - Все только начинается.
Выходя, он мял лежащие на дне карманов пачки купюр. До встречи с Фаби оставалось провести еще четыре часа. Он сел в такси и велел доставить его в "Людо". Толю ждал его там и смотрел, как играют мастера.
- Пойдем? - предложил Браббан.
Но все бильярдные столы были заняты.
- Я первый в очереди, - сказал Толю.
Официант указал им на стол, который, скорее всего, должен был им достаться. Два старика приблизились. Стол занимали Тюкден и Бреннюир.
- А, попались! - шутливо воскликнул Толю.
У двух игроков его скрипучий голос радости не вызвал.
- Мы скоро закончим, - сказал Бреннюир, - 86 на 81.
- Кто ведет?
- Тюкден.
Старики тем временем сели на диванчик. Тюкден запорол карамболь.
- Слабовато у вас получилось, - сказал Толю.
Бреннюир в свою очередь промахнулся.
- Надо было играть на красный, - заметил Браббан.
- И решительнее, - добавил Толю.
Тюкден сделал случайное касание.
- Вот что значит каждый раз не тереть мелом, - вывел из этого мораль Браббан.
У Бреннюира не вышел рикошет.
- Это было рискованно, - сказал его дядя. - Лучше бы попробовал четырехбортный удар.
Под неусыпным оком всезнающего старшего поколения нервы молодых постепенно напряглись до предела.
- Это ваши книжки? - спросил Браббан, указывая на две книги, валявшиеся на диване.
Тюкден утвердительно кивнул.
Браббан мельком взглянул. "Лорд Джим" - прочел он на первой. Книга была на английском, и название ни о чем ему не говорило. Другая была озаглавлена "Подземелья Ватикана".
- О чем здесь пишут? - небрежно спросил он.
Тюкден взглянул на него с презрением.
- О молодом человеке, который убил старого, - дерзко ответил он.
С тех пор как он носил ремень вместо подтяжек, а также курил английский табак, а также читал Конрада в оригинале, он ощущал некоторую уверенность в себе.
- Там случайно не идет речь о Папе? - не отставал Браббан.
- Какой уж тут Папа…
Тюкден забил сотое очко. Бильярдный стол освободился. Оба молодых человека ушли в отвратительном настроении. Их немолодые знакомые сыграли партию. Но Браббан, который в тот день не старался понравиться Толю, закатил ему под ребра целую серию ударов ценой в двадцать пять очков каждый. Пилюля не мог в это поверить.
- Надо же, дорогой мой, вы сегодня были в форме. Что это с вами случилось?
Браббан скромно потупился. У него впереди было еще полчаса до встречи с Фаби в "Таверн дю Пале". Он проводил Толю в "Суффле" и перехватил с ним по порции перно. Месье Бреннюира не было. Пилюля ненадолго отлучился: им овладело внезапное желание опорожниться. Браббан воспользовался этим и подозвал Альфреда.
- Скажите, Альфред, вчера был благоприятный день?
- Для сердца или для ума?
- Для сердца, Альфред. Для сердца. Только никому не говорите.
- Месье знает, насколько я неболтлив.
Альфред заглянул в новенький блокнот.
- Я о вас подумал, - сказал он. - И заранее все подсчитал.
Браббан выложил двадцать франков.
- Вчера для вас был исключительно удачный день, - сообщил Альфред. - Особенно по части того, о чем вы говорили.
Клиент, похоже, был рад. Но через секунду вдруг забеспокоился.
- Послушайте, Альфред, вы всегда обещаете мне только успех. Неужели у меня не бывает неудачных дней? Или вы просто не говорите мне всю правду, чтобы не огорчать?
Альфред показал свой блокнот.
- Вот мои расчеты, месье Браббан. Все по науке. Я ничего не добавляю.
- Я вам верю, Альфред, верю.
Вернулся Толю.
- Вы уже уходите? - спросил он, увидев, что Браббан надевает шляпу.
- Простите меня, срочное дело. Передайте привет Бреннюиру.
- В понедельник я отыграюсь, - сказал Толю.
Браббан изобразил головой "да, да" и спешно вышел.
Быстрым шагом спустился по бульвару Сен-Мишель до "Таверн дю Пале". Вошел с замиранием сердца. Фаби уже была там.