Когда Мюро как следует вытер рот, старательно сложил салфетку и продел ее в кольцо из красного дерева, Роэль вытащил его на улицу и рассказал о том, что с ним стряслось. "Пфф, пфф, - издал Мюро, - нет ничего проще". Он знал радикальный препарат - серьезное средство, эффективная вещь. Он принесет завтра, результат гарантирован. Роэль слегка пошутил над собой, и Мюро похлопал его по плечу - настолько славным казался ему этот парень и забавным. Они решили вместе выпить. У Роэля было смутное желание отдавить ему пальцы ног. Они вернулись к четырем первокурсникам, которые играли в бильярд в дальнем зале "Ла Сурс". Вечер закончился на улице Бернара Палисси. Роэль отказался подняться, потому что женщины из борделя вызывали у него отвращение. В конце концов всю компанию выставили вон, и, вылетев на мрачный тротуар длинной улицы Ренн, она рассеялась. Роэль вернулся к себе, широко шагая и жестикулируя, ведь у него в мозгу булькал алкоголь. У площади Мобер к нему прицепилась шлюшка; была послана. Из темноты вразвалку выплыл сутенер для исполнения своей роли. Роэль приготовился выслушать малоприятную речь об уважении, которое следует оказывать дамам, и получить несколько ударов ботинком в рожу. Но тут проехала велополиция. Сутенер отступил в темноту, а Роэль продолжил свой путь, прибавив шагу. Возле самого дома у него закружилась голова, и он растянулся. Поднялся, ругаясь; дополз по лестнице до своей комнаты, решительно открыл дверь, не закрыл ее за собой, громоверзнулся плашмя, затем тут же уснул.
На следующий день Мюро на встречу не явился. Роэль всюду его искал, но не нашел. Он принялся бродить вокруг Школы медицины, задержался у витрин магазинов Малуана и Ле Судье. Он снова стащил "Введение в психоанализ", поскольку накануне потерял экземпляр. Мюро не появлялся, и Роэль добрел до маленького ресторана. Мюро пришел около часа с лекарством.
На улице Кардинала Лемуана нетерпеливо ждала Сюз. Роэль вручил ей препарат и объяснил, как им пользоваться. Она внимательно слушала. Когда все поняла, положила бутылочку в сумку и встала. Сказала "ладно" и протянула ему руку. Медленно вышла. Он услышал, как она спускается по лестнице, затем различил на улице ее удаляющиеся шаги.
Он ждал от нее письма, но так и не получил.
XIX
АЛЬФРЕД
Начали разбирать Большое колесо, затем к нам пожаловала весна, а с ней месье Эйнштейн, и это взбудоражило немало народу. Серьезные господа заполняли кафе, возбужденно рассуждая об относительности, об искривлении пространства и о снарядах, которыми выстреливают из пушки в бесконечность и которые возвращаются шестьсот лет спустя с современниками, которым требуется всего-навсего сбрить двухнедельную щетину. Я слушаю их рассказы и не смеюсь даже про себя, поскольку уважаю науку, невзирая на то, что такая наука - это не мое. Свою науку я строю не на гипотезах и расчетах, в которых одни лишь буквы, я основываю ее на реальных, надежных фактах и на расчетах, состоящих только из цифр. И я утверждаю, что факты у меня реальные и надежные, ибо что может быть надежнее, чем планета, и что может быть реальнее, чем лошадь? Поэтому я слушаю без смеха, но не впечатляют меня эти господа, рассуждающие о часах в Манчжурии, о световых лучах в круговой дуге и о натяжных устройствах с маленькими греческими буквами вверху и внизу. Я не позволяю моде на меня влиять. Когда месье Эйнштейн уедет обратно в свою страну, читатели "Матен" забудут все разговоры о нем. У меня есть цель, и никакая злободневность не отвратит меня от нее, будь то процесс Мецисласа Шарье, или кубистский фильм, который крутят на Бульварах, или только что упомянутый мною приезд месье Эйнштейна в Париж. Если бы мне пришлось во все это вникать, я бы вовек не выпутался. Естественно, если бы кто-нибудь решил спросить у меня: "Благоприятно ли сегодня положение планет?" - я ответил бы ему да или нет. Это тоже, если угодно, злободневный вопрос, но я ответил бы ради того, чтобы оказать услугу коллеге или какому-нибудь клиенту. Точнее сказать, определенному клиенту, поскольку подобные вопросы задает только месье Браббан - иногда, время от времени, не сегодня, так завтра, но не каждый день.
В настоящий момент он в отъезде и поэтому ни о чем меня не спрашивает. Месье Бреннюир получил открытку с изображением падающей башни в Пизе, и месье Толю получил открытку с изображением падающей башни в Пизе. Обе были подписаны Браббаном. Я мог рассчитывать, что тоже получу открытку с изображением падающей башни в Пизе, но месье Браббан обо мне не подумал. В последние дни месье Бреннюир перестал регулярно сюда приходить, зато месье Толю продолжает. Чтобы его развлечься с ним разговариваю. Он говорит мне о путешествиях, а я ему о планетах, он говорит о приключениях, а я о статистике, он говорит об экзотике, а я о цифрах, он говорит о далеких краях, а я об ипподромах. Беспокойный он, этот старенький господин. Ему неймется уехать куда-нибудь очень далеко, а я пытаюсь его отвлечь, потому что в таком возрасте приключения немедленно сводят в могилу. Порой мне, может, и хотелось бы посмеяться, но я этого не делаю, как не смеюсь над теми, кто думает о часах месье Эйнштейна, ни бельмеса в этом не понимая - ведь я уважаю постороннее мнение. Если месье Толю хочет путешествовать, смеяться тут не над чем. На днях он заговорил со мной о Китае. Что я думаю о Китае? Естественно, ничего, зато у него по этому поводу мыслей множество. Затем он пожелал поехать в Анды. Этот объект желания находится в Южной Америке. В Анды? Пусть рассуждает сколько угодно. Когда я отхожу обслужить еще одного клиента и возвращаюсь, то обнаруживаю, что он говорил вслух сам с собой, пока меня не было рядом, из-за чего мне не всегда удается следить за нитью его рассказа, но, с другой стороны, это не важно. В последний раз он спросил: "Могут ли ваши расчеты сказать, совершу ли я большое путешествие?" Ей-богу, нет ничего проще. Он сообщает мне сведения, а я вычисляю результат на уголке стола. В конце концов у меня выходит, что есть более девятисот девяноста одного шанса из тысячи, чтобы он еще успел съездить за границу. Старик своим ушам не поверил. Заказал два напитка и оставил солидные чаевые - по крайней мере, с его точки зрения. В то же время он желал, чтобы месье Браббан вернулся и снова играл с ним в бильярд. Когда месье Браббана нет, он пытается играть с незнакомыми соперниками, но поскольку они сильнее, то поражение портит ему весь вечер. Месье Браббан - вот кто ему нужен, противник не из слабых, но зато с ним всегда уверен: ужинать будешь в хорошем настроении и в таком же настроении ляжешь спать.
Так мы и беседуем вдвоем в ожидании, пока не вернутся остальные. А они вернутся, и тогда, в один прекрасный день, все и произойдет; в один прекрасный день свершится то, что им предначертано. Думаю, месье Браббан сыграет в этом свою роль, ведь недаром же он искал знакомства и таки познакомился с этими двумя господами. В результате все должно проясниться. Я же спокойно жду, когда этот механизм свое отработает. Жду и не жду, поскольку меня это не касается. Я могу порой сказать себе: месье Толю больше не придет, он отправился в долгое путешествие, уплыл на Антильские острова или в Индию. Весь день пытаюсь себе его представить. Но часам к пяти быстренько подсчитываю и получаю девятьсот девяносто один шанс из тысячи, что месье Толю вечером появится снова. Конечно, есть еще девять шансов, что он не придет. Только к шести я вижу, как он появляется; тогда я улыбаюсь и говорю про себя, что определенно все мои расчеты оказываются верными, так что скоро можно будет перейти к активным действиям, и вот как я за это возьмусь.
Я разыщу управляющего и скажу ему: "Тысяча извинений, но я ухожу". Он спросит почему. Тогда я отвечу: "Нужно кое-что сделать". Он тут же подумает, что причина всему - скачки, и вместе с моими коллегами скажет: "Значит, скоро Альфред опять к нам вернется, как только оставит все свои денежки в балаганах "Мютюэль". Ничего я там не оставлю. Мы с "Мютюэль" будем разбираться по-мужски. Я приду на ипподром с единственной жалкой десятифранковой бумажкой и за один раз восстановлю равновесие благодаря четко рассчитанному пароли, которое ни одна лошадь не сможет обойти и ни одна махинация не сорвет; пароли вернет двести одну тысячу шестьсот сорок три франка, которые мне должны. После такого удачного хода я куплю дом в деревне, чтобы там спокойно состариться.
Или же вернусь сюда. Дам патрону аванс, тысячефранковую бумажку, и вернусь к своим обязанностям. Снова увижу своих завсегдатаев, всех-всех. Ведь исчезну я ненадолго. Что с вами случилось, Альфред? - спросят меня. Я отвечу, что у меня был панариций (не представляете, как это больно), и наверняка найдется завсегдатай, который скажет: о, панариций, я знаю, что это такое, у меня один раз было, жуткая боль. Я снова увижу месье Браббана, и месье Бреннюира, и месье Толю, поскольку ничего еще не произойдет. И снова примусь без конца подавать бесчисленные напитки, горячие зимой и холодные летом, а спиртное - в любое время года. И буду наблюдать, как приходят каждый день завсегдатаи и как меняются случайные клиенты, подобно тому, как регулярно приходят времена года и как регулярно меняется возраст людей. А я буду неизменен и совершенно спокоен, потому что отыграю потерянное состояние и осуществлю то, что мне предначертано. Я буду наблюдать за шевелением молодых и старых, самцов и самок, людей и собак, котов и мышей, листьев на ветвях, туч на крышах, старых газет на тротуарах, мыслей в головах, страстей в сердцах, членов под брюками. Незыблемый и неизменный, я буду взирать на все это, сравнивая себя с озерной водой, где отражается стая перелетных птиц, но от взмахов их крыльев не рябит поверхность.
XX
Браббан наклонился к своему соседу, который с откровенной неопытностью изучал железнодорожное расписание. Слегка приподнял шляпу и завел разговор.
- Простите мою нескромность, месье, но я вижу, что вы в затруднении. Я просто хотел сказать, что есть хороший поезд до Дьеппа в 14:15.
- Благодарю.
Сосед даже не повернул головы, когда отвечал.
- Это очень хороший поезд, - заговорил вновь Браббан. - Экспресс. Прибытие в Дьепп в…
- Спасибо, спасибо.
Сосед не был настроен слушать дальше. Он закрыл расписание.
- Хороший сегодня денек, - сказал Браббан. Сосед подозвал официанта, расплатился и был таков. Браббан принялся ждать. Вскоре к нему присоседился новый посетитель. Он никакого расписания не попросил. Браббан искоса изучал его. Сосед повернулся и сказал с видом знатока:
- Хороший сегодня денек.
- Замечательный, - подбавил красочности Браббан. - Какое прекрасное будет лето!
- Нельзя вот так загадывать на будущее, - ответил сосед. - Часто после ясного солнца в мае бывает ненастное лето.
- Совершенно справедливые слова, месье.
- В моих краях есть присказка. В мае солнце ясное - лета жди ненастного.
- Вот оно что… А вы откуда будете, месье, если это не секрет?
- Ничуть, ничуть. Я из Туранжо. Это рядом с Шиноном.
- Красивые места, - сказал Браббан. - Очень красивые.
- Турен, месье, это "сад Франции".
И так далее и тому подобное, и так далее и тому подобное, и в конце концов житель Туранжо признается:
- Вообще-то сейчас, месье, я оказался в крайне трудном положении.
- Что же у вас случилось?
- О, не хочу надоедать вам всякими глупостями.
- Ну что вы, что вы.
- Представьте, у меня большие неприятности. Неприятности - это мягко сказано. Я оказался в Париже без единого су. Не знаю, как меня угораздило. У меня ни единого су. Есть, конечно, несколько купюр по десять франков, но чтобы протянуть до конца воскресенья, согласитесь, этого мало.
- Действительно, - согласился Браббан.
- Правда, у меня в отеле хранится чемоданчик с довольно приличной суммой в долларах. Я охотно оставил бы их в залог.
Браббан улыбнулся.
- Как раз это я и хотел вам предложить, - сказал он.
Сосед внимательно изучил его взглядом, подозвал официанта, оплатил заказ и исчез. Браббан достал часы и мрачно взглянул на циферблат: три часа потерял. Он встал с озабоченным видом и отправился к Вюльмару в "Виль де Руан".
- Ну что? Вы один? - спросил Вюльмар.
Браббан вздохнул.
- Ничего за все утро.
Вюльмар пожал плечами. Он был явно взвинчен. Три порто выпил, пока дожидался патрона.
- Меня это достало, - сказал он. - Трижды достало.
- Вы полагаете, что успех приходит каждый раз, молодой человек?
- Вовсе нет! Просто я сыт по горло вашими мелкопошибными трюками. Я знаю их, как свои пять пальцев: прием с таким названием, с сяким… Я уже мог бы применять их самостоятельно. Но это смех, да и только!
- А что делать?
- Где ваше честолюбие, месье Браббан, что с ним стало?
Браббан поскреб затылок.
- У меня пока нет идей.
- Хотите, чтобы я подбросил вам парочку?
- Не надо, - воскликнул Браббан. - Только не это! Идеи должны исходить от меня.
Вюльмар пожал плечами.
- Мы могли бы собирать подписи в пользу Папы.
- Папы?
- Да. Как будто его держат взаперти в подземельях Ватикана.
Браббан сурово на него посмотрел.
- Что вы несете? Я же просил: держите свои идеи при себе.
- Ну, хватит, - сказал Вюльмар.
- Угощаю вас обедом, - сказал Браббан и поставил бутылку бургундского плюс ликеры.
Вюльмар в конце концов опьянел.
- Лично я хочу проворачивать большие дела, - сказал он.
- Вы правы. Мы будем проворачивать большие дела. Я буду проворачивать большие дела. Только нужно потерпеть. Дождаться, когда у меня будут идеи.
- Нет, не хочу я ждать! Я хочу проворачивать большие дела прямо сейчас.
Браббан напрягся.
- Два чемодана все еще у вас?
- Да, только в эти игры я больше не играю. Не пойдет. Такие приемы - чушь. Из-за этих низкопробных махинаций нас с вами в конце концов запихнут за решетку.
- Тс-с.
Вюльмар замолчал и задумался.
- Скажите-ка, что вам нужно от Бреннюира-старшего?
- Что мне от него нужно? Да ничего. Мы друзья, только и всего.
- Рассказывайте! Я вам не верю.
- Прошу вас быть со мной повежливее, месье Вюльмар. Не забывайте, что вы мой подчиненный.
- Скажите честно, чего вы хотите от Бреннюира-старшего?
- Абсолютно ничего.
- Никогда в это не поверю.
Какое-то время оба сидели молча.
- Умираю от любопытства, - не отставал Вюльмар.
- Не понимаю, чего вы добиваетесь, точнее, чего можете добиться.
- Да ладно! Я не настаиваю. Что мы будем делать сейчас?
- Можно попробовать прием с чемоданом и долларами, - предложил Браббан.
- Я уже сказал, что больше в эти игры не играю.
- Вы мой секретарь, ваше дело - слушаться.
- Смех да и только, - отозвался Вюльмар.
Браббан поскреб затылок.
- Освободить вас во второй половине дня?
- Ни в коем случае. Я просто хочу провернуть что-нибудь интересное. Сорвать большой куш.
- Нужно дождаться, когда у меня будет идея.
- Долго ждать придется.
Разъяренный Браббан вскочил и треснул кулаком по столу. Все посмотрели на него. Сбежались официанты. Он сел на место, покашливая и теребя узел галстука.
- Стакан воды и счет, - потребовал он.
Вюльмар наблюдал за ним с любопытством. Оба вышли, не произнеся ни слова. "Амилькар" ждал на улице возле здания. Браббан втиснулся в небольшое авто и поставил себе на колени два чемодана с долларами: один с фальшивыми, а другой со старыми газетами. Вюльмар сел за руль.
- Куда едем?
- Заглянем в контору. Положу чемоданы, поскольку сегодня мы ими не воспользуемся.
Браббан смотрел на два чемодана с нежностью. Ему столько раз удавался этот прием, что он испытывал к нему особую привязанность.
- Вы чем-нибудь, кроме мелкого жульничества, в своей жизни занимались? - спросил Вюльмар, когда они спускались по улице Тронше.
- Тс-с, - шикнул Браббан. - Умейте подбирать выражения. Я вам уже сто раз говорил.
- А вы только что здорово рассердились.
- Да, и правда. Я уже забыл. Вы становитесь все более развязным. Не забывайте, мы не компаньоны. Вы всего лишь мой секретарь.
- Да, месье.
- Надо набраться терпения. Верьте в мою звезду. Уверен, совсем скоро у меня в голове зародится чудесная идея.
- Да, месье.
- Кстати, по-моему, до сих пор жаловаться вам было не на что. Я вам хорошо платил.
- У меня есть расходы. Бензин стоит дорого. Вы не думали о том, что стоило бы купить хороший автомобиль? Он был бы вам весьма полезен. На гоночной машине вроде этой нас в два счета запомнят.
- Идея, - сказал Браббан. - Куплю хороший автомобиль. Закрытый, правильно?
- Я знаю, где взять недорогой, - отозвался Вюльмар.
Он остановился на углу улицы. Браббан вышел с двумя чемоданами. Вюльмар стал его ждать.
- Что делаем теперь? - спросил он, когда шеф вернулся.
- Ничего. Я буду думать. Прогуляюсь по улицам. Чувствую, что сегодня что-нибудь придумаю.
- Папа, запертый в подземельях Ватикана, - вам не кажется, что это неплохо?
- Оставьте ваши шуточки. Я буду работать. Завтра займемся автомобилем. А сейчас вы свободны.
Вюльмар помахал рукой, мощно пукнул выхлопными газами и тотчас в них исчез.
- Вот ведь как обидно, - размышлял Браббан, - у парня есть все данные, но он испорчен кинематографом. Папа, запертый в подземельях Ватикана! Где он успел это выхватить? Не удивлюсь, если он пишет стихи, в которых от щедрот сандалит рифмы.
И Браббан пошел вслед за
…"душкой-на-побегушках",
как он выражался.
XXI
- Да ты, дедуля, на себя посмотри, - сказала "душка-на-побегушках".
- О, мадемуазель, как вы могли подумать, что я делаю вам непристойное предложение. Оно идет от чистого сердца, только от чистого сердца.
- Меня не проведешь, старичок. Знаю я таких гусей. Не стыдно, в вашем-то возрасте?
- Но, мадемуазель, уверяю вас…
- Мне и так наперед известно, что вы мне будете петь.
- Мне нравится быть в компании молодых, мадемуазель. Вот почему я попросил вас уделить мне немного времени. Но, естественно, я не хочу, чтобы ваши родители беспокоились, если вы из-за этого опоздаете.
- А чем вы собираетесь меня угощать?
- Может, портвейном? В "Кафе де ла Пэ"?
Малютка восхищенно присвистнула.
- Идем, - сказала она. - Чем вы занимаетесь, месье? Вы сенатор?
- Я похож на сенатора?
- Нет. Я пошутила. Вы что, шуток никогда не слышали?
- Да нет, отчего же…
- Тогда скажите, чем вы занимаетесь?
- Бизнесом.
- Вы женаты?
- Нет…
- Интересно.
- Это почему?
- Слушайте, а вы занимаетесь чем-то серьезным?
- Да, очень важными делами. Покупка, продажа и управление недвижимостью.
- Занятие для акул. Портвейн здесь - что надо.
- Рад, что вам нравится.
- У вас чудной вид. Кроме шуток, вы правда занимаетесь чем-то серьезным?