- С кем? С Жанной д’Арк?
- Дурак. С моим отцом.
- Ах, с отцом…
Тюкден подумал, что его сейчас вырвет - настолько ему было не по себе. И это его лучший друг! Наверное, он изменился; они оба изменились. От этих рассказов тошнота выворачивала Тюкдена наизнанку.
- Мне хотелось бы пообщаться с отцом, - продолжал Ублен. - Отец умер, но мне нужно с ним поговорить. Нам обоим нужно поговорить. Помнишь, однажды мы с Мюро и Понсеком пошли на прибрежные скалы? Это была очередная идея Мюро. Мой отец болел, помнишь? Я тебе говорил. Но я не знал, что это настолько серьезно. Когда мы вернулись, было очень поздно. Помнишь? Мы понимали, что родители будут нас ругать. Ты еще трясся. Все думал, как тебя встретит твой папаша. А когда я вернулся, мой отец был мертв.
Тюкден сказал "м-м-м" и втянул в себя пену, которая таяла на дне кружки. "Вот ведь зануда," - думал он, чтобы преодолеть дурноту, и снова сказал "м-м-м".
- Ты ничего не понял, - сказал Ублен.
- Понял, понял.
- Нет.
- Вы звали? - спросил официант.
- Нет, - сказал Ублен.
- Я возьму еще кружку, - сказал Тюкден. - А ты больше ничего не будешь?
- Нет, спасибо.
Официант удалился.
- Тюкден, ты хоть понимаешь, о чем я?
- Да, старик, конечно.
- Тебе это понятно? Я хотел бы поговорить с отцом. Это так просто. Почему вдруг мне это не удастся? Правда, знаешь, кажется, я медиум. То есть, могу им оказаться.
Официант принес пиво. В этот момент вошли Роэль и Вюльмар. Не прошло и четверти часа, как они встретились, и Роэлю только-только удалось преодолеть то расстояние, на котором Вюльмар от него держался.
Вюльмар подсел за столик к двум философам с подчеркнутой неприязнью. Роэль приберег это чувство только для Ублена.
- Ну вот, начинаем новый учебный год, - сказал он со смехом. - Что, результаты не слишком блестящие? А мне начхать на результаты. Баллом больше, баллом меньше…
Он говорил это без всякой цели, просто бахвалился перед Вюльмаром.
- Вы учитесь на медицинском? - спросил у Вюльмара Тюкден.
- Бросил. Один врач в семье - это уже перебор.
Он имел в виду своего отца, знаменитого профессора.
- Я хочу сказать, что сейчас изучаю право, - продолжил он, - по мне, так этого достаточно. Вы по-прежнему на фило(софии)? Тычетесь носом в книги? А я отправляю книги в ведро. Что библиотечная крыса, что больничная - не хочу быть ни тем, ни другим.
Роэль был в восторге от Вюльмара. Он взял книгу, которую Тюкден положил на стол. Это был "Феонас".
- Интересуетесь томизмом?
- Да, но не только.
- Это ж надо - жить ради идей!
- Они так будоражат, - сказал Тюкден.
- А я никогда не воспринимал идеи всерьез, - сообщил Роэль.
Тюкден взглянул на него с возмущением. Роэль, фанфаронствуя, залпом выпил все пиво. Винсен все же спросил, какой у него адрес.
- 81 по улице Монж.
- Как тебя туда занесло? - презрительно фыркнул Вюльмар. - Вот я живу в Ля Вилетт.
- В Ля Вилетт?
- Квартал - супер. Там многие не дураки помахаться! Приходите - убедитесь.
- Вы что, правда живете в Ля Вилетт? - спросил Роэль.
- Квартал - супер, - повторил Вюльмар. - Каждый вечер кого-нибудь бутузят. Вот вчера видел, как сцепились два хмыря. Это было что-то. В конце концов один из них всадил два пальца в моргала другому. От души всадил. Тот перестал видеть. А первый уложил его, двинув ботинком в живот. Тут объявились легавые, и он смылся. Короче, квартал - супер.
- Да уж, - с восторгом согласился Роэль.
Ублен поднялся.
- Я пошел, - сказал он.
Остальные не стали его удерживать. Тюкден рассеянно пожал Ублену руку.
- Если бы ваш приятель прошелся с такими волосьями по набережной Вальми, - заметил Вюльмар, - наверняка какие-нибудь шутники опрокинули бы его в канал.
- Он ходит, как ему нравится, - сказал Тюкден.
- Он ходит, как ему нравится. Вы тоже: взяли - завились.
- Естественно, - сказал Тюкден.
- Достало меня это бистро, - заявил Вюльмар. - Да и вообще, мне пора. У меня встреча в баре "Шатам".
Он встал, бросил на стол сложенную в шестнадцать раз стофранковую бумажку и двинулся прочь.
- Ну, он дает, - сказал Роэль.
Тюкден так не считал.
XII
Мадам Дютийель гадала на картах. В дверь постучали. Она сказала: "Войдите". Это был он.
- Ну что, не понравилась тебе малютка?
- Не то чтобы не понравилась. Поначалу все складывалось недурно, но потом пошло из рук вон плохо. Всё время казалось, будто ей со мной скучно. Мне бы надо малышку неглупую, с воображением. А твоя белошвейка ничего не могла сделать сама. В общем…
Он вздохнул. И добавил:
- Вот и зима не за горами. Зима будет скверная, совершенно скверная.
- Кто тебе сказал?
- Знакомый официант.
- А он почем знает?
- Он предсказывает будущее.
- Гадает на картах?
- Нет, ему обо всем сообщают звезды. И расчеты большой сложности.
- Я бы познакомилась с твоим официантом.
- Тс-с-с! Это невозможно. Это наш с ним секрет.
- Ладно, ладно. Сыграешь в пикет?
- Не могу, моя радость, нет времени. Важная деловая встреча.
- Можно узнать с кем?
- С одним спекулянтом, который доверит мне некоторую сумму, чтобы я нашел ему квартиру.
- Ты ему что-нибудь найдешь?
- Нет. Это зажравшийся боров. Разбогател, пока другие подставляли шею на фронте. Он одноглазый, на войне не был. Мерзкий нувориш.
- Ты всегда надуваешь только тех, кто тебе не нравится.
- Как правило. Так что нельзя сказать, что я их надуваю.
- Я все спрашиваю себя, почему ты не пытаешься сорвать куш посолиднее?
- У меня скромные запросы.
- Ну и напрасно, - сказала мадам Дютийель. - Но тщеславие еще может тебя подтолкнуть.
- Хо-хо, - откликнулся месье Дютийель. - Как бы то ни было, с белошвейкой вопрос закрыт, да? Теперь я успокоился до следующего года.
Он приложил губы к ее порочному лбу и вышел. Спустился по улице Сен-Рош до улицы Риволи, проехал в метро до станции "Отель де Виль". Обожравшийся боров должен был ждать его в кафе на углу Стекольной улицы. Но едва месье Дютийель свернул на Архивную улицу, как увидел большое гудящее скопление людей. Сперва он связал это с каким-нибудь дорожным происшествием или незначительной потасовкой, но пришлось с досадой констатировать, что кафе, где у него была встреча, находилось в самой сердцевине этого муравейника.
- Что стряслось? - спросил он в никуда.
- Кого-то убили, - ответили ниоткуда.
Обеспокоенный месье Дютийель подошел ближе, прорезая толпу своим белым жилетом. Он слышал вокруг себя нарастающий гул от разговоров:
- Человека убили.
- Женщина.
- Женщина выцарапала ему глаза.
- Облила кислотой.
- Мужчина проломил ему череп.
- Неправда. Он откусил ему ухо.
- Зверское преступление.
Полицейские успокаивали население. Вскоре послышался звон колокола машины "скорой помощи"; она затормозила перед кафе. Новые полицейские силы принялись маневрировать по ногам прохожих. Дверь кафе приоткрылась. Шеи вытянулись. Месье Дютийель протиснулся в первый ряд. Два добровольца пронесли здоровую тушу с обмотанной бинтами стонущей головой. Тушу затолкали в карету "скорой", которая раззвонилась и исчезла. Месье Дютийель узнал своего нувориша.
- Не везет мне нынче, - пробормотал он.
Ему не доставляли удовольствия возбужденные комментарии соседей. Тем временем полиция, закончив опрос, без всякой осторожности принялась разметать толпу, которая стеклась полюбоваться на криминальщину. Хозяин бистро закрывал заведение от ротозеев. Месье Дютийель подошел ближе.
- А, месье Блезоль, - обратился к нему хозяин, - знаете, что случилось?
- Может, расскажете?
- Ладно, заходите, месье Блезоль. Но я за вами закрою. Если впустить сюда эту шоблу, они растащат все мои кии. Ах, какой ужас, какой кошмар.
В кафе оставалось лишь несколько старых клиентов. Месье Блезоль их всех знал. Они встретили его восклицаниями, в которых гордость перемежалась с испугом.
- Ну что, может, расскажете? - попросил месье Блезоль.
- Ладно, слушайте. Вы ведь знаете месье Тормуаня, одноглазого? Так вот, он сидел тут с нами и пил. Честно говоря, он уже слегка набрался - кажется, дошел до третьей порции перно. В общем, мы рассказывали анекдоты, поигрывали в манилью, как вдруг заходит такой странный фрукт и хочет купить почтовую марку. Странный, потому что у него волосы были по пояс, хуже, чем у всяких художников-малевателей. И тут месье Тормуань, который на предмет шуток сегодня явно был в ударе, говорит: "Надо же, Авессалом!" Естественно, это рассмешило и нас, и даже тех, кто катехизиса не нюхал и со священной историей не знаком. Парень сделал вид, что не слышит. Он ждал сдачу. Тогда месье Тормуань повторяет громче: "Ну, точно говорю: Авессалом!" Мы опять рассмеялись, а моя жена, она еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в лицо этому экземпляру. "Парикмахеры на таких молодцах не разбогатеют", - не унимался месье Тормуань. Мы снова в хохот. Парень получает свою марку, лижет ее и наклеивает на конверт. Тогда месье Тормуань добавляет: "Волосы-то красивые, но всю пыль, небось, собирают". Мы хохочем, а моя жена чуть не описалась, настолько это было смешно. Ну, а этот экземпляр открывает дверь и уходит; он был красный как рак, делал вид, что улыбается, но внутри, должно быть, кипел - сами посудите. "До свидания, Авессалом, - крикнул ему месье Тормуань, - если у тебя мамочка совсем бедная, я куплю ей стригальную машинку". Понятное дело, все давай хохотать. Парень вышел и закрыл за собой дверь, тихо-спокойно, а мы снова принялись играть, как вдруг - не прошло и пяти минут - длинноволосый возвращается; он закрывает дверь, подходит к стойке и просит кружку пива. Тут месье Тормуань как ни в чем не бывало, просто так, уткнувшись носом в карты, говорит: "Надо же, Авессалом вернулся". Только представьте, как мы все снова покатились. Аж бутылки зазвенели. Зато парень не смеялся. Вид у него был суровее некуда. "О, - сказал ему месье Тормуань, - мы хотим поссориться? Ходим с такими прелестными локонами - и недовольны?" В этот момент никто не подозревал, что сейчас произойдет, мы только покатывались со смеху, и было отчего; так вот, месье Блезоль, знаете, что произошло? Этот экземпляр подходит к месье Тормуаню и вдруг - раз! - всаживает ему в глаз ножичек. Ей-ей, не вру. Я даже видел, как этот ножичек заблестел. Ох, как орал месье Тормуань. Моя жена хлопнулась в обморок, а парень слинял так быстро, что и след простыл. Испарился, словно его и не было. А месье Тормуань продолжал реветь и заливал свой пиковый туз тем, что текло у него из глаза. Ножичком пырнул, художник-малеватель. Раз - и в глаз, как говорится. Бедный месье Тормуань, он теперь слепой.
- Ужасно, - сказал месье Блезоль.
- Да уж, есть отчего ужаснуться.
- Надеюсь, мерзавца, который это сделал, гильотинируют, - подала голос супруга хозяина кофейни.
- Его надо поджарить на медленном огне, - сказал кто-то.
- Преступников мало наказывают, - добавил еще кто-то.
- Бедный месье Тормуань, - вновь подхватил хозяин, - он теперь слепой.
- Первый глаз он потерял на войне? - спросил кто-то любопытный.
- Как бы не так, - ответил кто-то недобрый. - Во время войны он разбогател, пока другие надрывались. Потому и окривел, вот так-то!
- Его могли призвать хотя бы на нестроевую, - сказал кто-то неизвестный.
- Несправедливость была, есть и будет, - проговорил какой-то субъект.
- Это не мешает преступникам всегда оставаться безнаказанными, - добавила какая-то личность. - Закон на их стороне. Взять хотя бы Ландрю…
Месье Блезоль оставил их рассуждать и вышел, бормоча "это ужасно". На улице месье Дютийель проворчал: "Две тысячи - мимо носа". В "Суффле" месье Браббан спросил у официанта:
- Скажите, Альфред, сегодня был благоприятный день?
- Смотря для чего, месье.
- Вы правы. И вообще, если обо всем этом думать… Вам никогда не случается ошибаться, Альфред?
- Да как-то так, месье…
- Что ж, Альфред, - сказал Браббан, удовлетворенный таким ответом, - дайте мне перно и "Интранзижан".
XIII
- Вы читали, мадам Шоз? Ландрю приговорили к смерти.
- Да пусть его хоть сто раз приговорят, мне от этого ни жарко, ни холодно, и вообще, думаете, у меня есть время читать газеты?
- У меня тоже нет времени, мне рассказал приятель.
- Развели бодягу - подумаешь, десяти теток не стало!
- А как же женская солидарность, мадам Шоз?
- Надо же, скажите, какие мы галантные.
- Кажется, вас внизу кто-то спрашивает.
- Что надо? - ревет мадам.
- Месье Ублена нет?
- Нет! Собрал манатки и уехал, вернулся в Гавр. Это все, что вы хотите знать?
- Спасибо, мадам, - отвечают снизу.
- Студент вчера убрался восвояси. Сказал, дома неприятности. Ну и пусть катится, а то пугал мою дочурку своими космами.
Смена времени. Смена места.
- Привет, Вюльмар, как дела? Похоже, ты решил бросить медицину?
- Ну да. Кстати, читал, что Ландрю приговорили к смерти? Ты еще всем вкручивал, что его не существует.
- Конечно, не существует. Это все спектакль. Ландрю придумали, чтобы пропихнуть Версальский договор. Публика была занята Ландрю, а не будущим Франции.
- Мюро, дорогой, ты в душе - Жанна д’Арк.
Смена времени. Смена места.
- Ну как, - говорит Роэль, - уже знаете, что "они" приговорили его к смерти?
- Да. Сволочи.
- Крестьяне и торгаши посмели осудить такого замечательного человека! Рассказать вам историю? Он переодевался в маркиза и обходил всех своих подруг. Каждой он говорил: "Простите, но я всего на пять минут. Понимаете… бал-маскарад".
- А воспоминания Фернанды Сегре в "Журналь" читали? Когда она сообщила ему, что война кончилась, знаете, что он ответил? "Слишком рано".
Смена времени. Смена места.
- Ну вот, месье, "его" приговорили к смерти.
- Бедняга, - вздыхает месье Мартен-Мартен.
- Как, месье, вам его жалко?
- Я уверен, что он невиновен.
- Тогда вы единственный, кто в это верит.
- Да, я убежден, что он невиновен.
- Кстати, хотел вас спросить: вы помните, что говорили мне вчера?
- Что я вам вчера говорил?
- Обещали выплатить долг за два прошлых месяца.
- Это совсем некстати. Денежки уплыли из-под носа. С моим клиентом произошел несчастный случай. Подождете до следующей недели?
- Я кормлю престарелую мать, месье, и двух маленьких братишек.
- У вашей матушки были поздние дети?
- Одиннадцатимесячные, месье.
- Какая остроумная девочка! Ну, прямо парижский воробышек!
Смена времени. Смена места.
- Вы не читали об этом в утренней газете? - спрашивает очень взволнованный месье Толю.
- О чем именно? О смертном приговоре Ландрю?
- Ну, нет, нет. Ужасный случай в хронике происшествий. Не читали?
- Да нет же, - отвечает месье Бреннюир.
- Какой-то художник-малеватель выколол глаз прохожему, который смеялся над его мазней.
- Правда? Какой кошмар.
- Этот жуткий случай произошел возле Ратуши. Наверняка художник изображал какой-нибудь живописный уголок, их в этом квартале полно. Впрочем, здесь не все ясно, поскольку журналист говорит, что это гнусное нападение произошло в кафе.
- Знаете, Толю, журналисты всегда переиначивают события.
- Я еще не сказал вам самого страшного. Дело в том, что прохожий уже был кривой.
- На другой глаз?
- На другой глаз!
Смена времени. Смена места.
- Ну как, твоей матери лучше? - спрашивает Мюро.
- Да, - отвечает Понсек. - Кстати, знаешь, кого я встретил в Гавре?
- Нет. А ты слышал, что Ландрю приговорили к смерти? Устроили фарс!
- Угадай, кого я видел в Гавре.
- А еще я только что встретил Вюльмара. Он и правда бросил медицину.
- Спорим, не догадаешься, кого я видел в Гавре сегодня утром?
- Ублена?
- Откуда ты знаешь?
- Просто угадал.
- Вот как? Представляешь, он подстригся.
- Да ну?
- Едет в Бразилию. Похоже, дядя подыскал ему место в какой-то кофейной компании.
- Что ты мне мозги компостируешь?
Смена времени. Смена места.
- Здравствуйте, господа. Альфред, перно.
- Здравствуйте, мой дорогой. Ну, и что вы думаете об этом смертном приговоре?
- На самом деле не было ни одного доказательства, - говорит Браббан.
- Ну, не совсем, не совсем, - говорит месье Бреннюир.
- Я вам уже столько раз втолковывал, что не было ни одного доказательства.
- Возможно, вы не так уж не правы, - говорит Толю. - К тому же поджарить мертвых женщин в печи ничуть не хуже, чем оставить кривого без глаза.
- О чем это вы?
- Вот, посмотрите хронику происшествий.