Он встал под окно и прислушался. Но в хате заговорили тихо, зашушукались. Толсторожий скоро-скоро о чем-то спрашивал. Осип кратко отвечал. Очкастый одно слово сказал громко с визгом: "Узурпаторы! Узурпаторы!" Но Степа не понял, что это значит, слово то было незнакомое. Потом Осип высунулся в окно - Степа присел - и крикнул: "Ганна!" "А чего жа?" - певуне спросила Ганна. - "Пойдешь, товарищей проводишь, - сказал Осип, - чуешь?" "А корову жа доить", - сказала Ганна. "Не подохнет корова. Иди". И Осип отошел от окна.
Степа, пригнувшись, чтоб не видно было из окна, пробежал шагов тридцать и лег во рву у дорога. Дорога была безлюдна. Сумерки сгустились. Наступала ночь. В поле было темно и тихо. И только далеко, у самой земли тлела красная полоса зари.
Вскоре показались Ганна, толсторожий парень и очкастый. Он плелся последним, смешной карлик в круглой белой шляпе и в длинном плаще. Степа слышал, как он бормотал про себя: "…каторы… завцы… уби!.. уби!.." и икал.
У городища - отвесная гора с котловиной, вроде кратера - все трое остановились. Тут дорога разветвлялась. Прямо - широкий шлях, телеграфные столбы и тополя, стройные и строгие. Налево - дорога в лес. Правее, огибая городище, узкая тропа в соседнюю деревню Малаховку.
Ганна, протяжно и певуче попрощавшись, повернула назад, а те двое пошли по дороге в лес.
Было темно и тихо. Где-то близко в болоте верещали жабы. В небе зажглась звезда. А толсторожий и очкастый все удалялись, все уменьшались, постепенно сливаясь с темнотой.
"Задержать бы их, гадов, следовало", - подумал Степа. Он вскарабкался на городище - с горы-то видней - и, задрав голову, долго стоял и смотрел на дорогу в лес. И увидел: на дороге появились конные. Вдруг. Словно из-под земли выросли. Трое. За ними вдали догорала и рдела вечерняя заря. И на заре четко видны были черные тени верховых и коней. Толсторожий им что-то крикнул. Всадники ответили, потом повернули коней, гикнули, цыкнули и умчались так же мгновенно, как и появились. Поле опустело.
- Степка! - на всю улицу кричала Ганна. - Степка! Где жа ты? Иди вечерять!
Но Степа не слышал. Он, как куль, скатился с горы, вскочил - и бежать по шляху, по слободе, по мосту, в Славичи, в клуб, к ребятам.
- Свои.
- Кто свои?