Пенсионер отцепился от стойки и потянул призрака за собой, проходя вдоль помещения к старому дивану, который он смену назад очерчивал мелком от тараканов.
– Пошли, я тебе кое-что покажу, не бойся. Всё хорошо.
Они миновали диван и подошли к окну, вид из которого был располосован решёткой на много маленьких кусочков.
– Я начну с того, что представлюсь, – начал сторож. – Приятно познакомиться, пенсионер Петролич, – он тряхнул рукой, которой держал за руку призрака, изобразив приветственное рукопожатие. – Я бы хотел тебе кое-что показать.
Сторож сделал глубокий вдох, слегка наморщил лоб, вспоминая вступление своей заготовленной речи, и начал:
– Это не просто решётчатое окно. Это метафора. Я здесь будто в тюрьме. Представь, что всё это помещение – это наша тюремная камера, где я – новенький, а ты – старенький, который пытается меня запугать или, может, даже опустить. Усадить на парашу, зашкварить или трахнуть в зад. Не знаю точно, как у них там это называется правильно. И из этого самого окна можно увидеть всё то, чего нам не достать, – сторож протянул свободную руку к окну и сжал ладонь в кулак. – Но давай будем предельно откровенны друг с другом. Мне шестьдесят три года. И всё, что происходит здесь, на этом складе, меня мало волнует. Мне не страшно. Не сказать, чтоб я ничего не боялся. Но уж тебя-то, молокососа, я точно не боюсь…
Призрак задёргался и снова начал буянить.
– Ну что ты как девочка! – разозлился пенсионер. – Дай договорить!
Полтергейст нехотя успокоился.
– А знаешь, чего я боюсь? – пенсионер посмотрел в точку, где мог находиться призрак. – Вот его, – он снова указал свободной рукой на располосованный вид из окна. – Я много чего повидал в жизни. Конечно, с привидением я столкнулся впервые, но сегодня меня это нисколько не удивляет и не пугает. А вот разруха за окном меня пугает, и ещё как. Мне страшно не за себя, мне страшно за следующие поколения. За тех, кто будет жить завтра. И я боюсь за них. Я боюсь, что они вернутся к тому, с чего начинали мы. Я боюсь, что они переживут всё то, от чего мы столько лет пытались уйти. Я боюсь, что они на своих шкурках познают весь ужас, происходивший с нами. Тот ужас, о котором мы им рассказывали, объясняя, что сейчас они в безопасности. Тот ужас, который мы всеми силами старались перешагнуть ценой собственных жизней.
Ты шумишь тут коробками, портишь товары и даже не представляешь, что сегодня необоснованно высокие коммунальные платежи на общие домовые нужды. И может, очень скоро мы все будем жить в коробках, которыми ты тут сейчас разбрасываешься. Мы платим столько денег, которых и так практически нет, ни за что.
У нас дорогой проезд в общественном транспорте, который ходит хуже меня, как тяжело больной инвалид – так же изредка и криво. Но тебе ведь об этом неизвестно, ты же летаешь. А мы ходим.
Мы ходим по плохим дорогам, которые зимой почти не чистят и даже не посыпают наледь песком. Мы ходим по улицам, где не горят фонари, в больницы, где почти не осталось бесплатной медицины.
Чтобы попасть на приём к врачу, нужно выстоять сумасшедшую очередь за номерком, которых всего четыре. Но ты ведь об этом не знаешь, потому что у тебя ничего не болит. А у меня болит. Мне шестьдесят три года, у меня всё болит. Но больше всего душа. Но мне никто не поможет, потому что бесплатных врачей-то нет. Все хотят зарабатывать деньги и жить красиво. Врачи не исключение, они тоже люди. Они ушли работать туда, где платят – в частные клиники.
И по вербовке сюда никто не хочет ехать, потому что молодым специалистам нечего предложить. Все хотят квартиры, но муниципального жилья не осталось и приезжих негде разместить. Муниципальное жильё продали и положили деньги себе в карман. Вообще никакого жилья не осталось, и новое не построили, потому что, если верить результатам переписи населения, квартиры пустуют. Они чьи-то. У кого-то одного их может быть целых пять, а он их даже не сдаёт, квартиры пустуют. А кто-то впятером ютится в скромной двушке или даже однушке. И зачем, спрашивается, строить новые квартиры, если их уже построено больше, чем живёт людей в городе?
И я, может, пошёл бы в платную больницу, но у меня нет денег, потому что у меня маленькая пенсия, которая уходит на коммуналку и кредит. Сейчас все нахватали себе кредиты и теперь мучаются и крутятся, чтобы их отдать. Кто-то даже берёт новые кредиты, чтоб погасить старые. А ты вообще знаешь, что такое кредит?
Все живут как зашуганные зомби, только ещё хуже. А ты и такие, как ты, только всё усугубляют. Люди и так живут в страхе и паранойе, постоянно накручивая себе, что за ними кто-то следит, а ты ещё и дебош устраиваешь.
Посмотри на людей: да они настолько привыкли думать, что они всегда под прицелом и колпаком, что даже по телефону не могут обсудить какую-то мелочь. Они говорят: "Это нетелефонный разговор", хотя тема разговора – вчерашняя серия очередного мыльного сериала, название которого никто не помнит. А ведь их никто не подслушивает. Но они все думают по-другому. Паранойя в организме на генном уровне. И кредиты в этой паранойе играют не последнюю роль.
Вот я подарил своему сыну дорогую машину, потому что хочу, чтоб он жил счастливо и без мыслей, что он кому-то что-то должен. Чтоб он мог идти в ногу со временем. И мне нужна эта работа, потому что я не хочу, чтоб мой сын от нынешнего темпа жизни сошёл с ума к тридцати годам и застрелился от безысходности. Я стараюсь ему помогать и поддерживать во всём, поэтому и работаю, являясь пенсионером. Пусть я работаю сторожем на складе, но это ведь лучше, чем ничего. Если бы мне позволяло здоровье, я бы пошёл фуры разгружать. Но тебе и эти чувства чужды. Ты ничем не гнушаешься.
Ты крушишь всё помещение, даже не представляя, какой сегодня дорогой ремонт. А ты хоть знаешь, сколько стоят обои и краска? Сколько стоит новая мебель? А знаешь, сколько стоят продукты? Конечно, нет, потому что ты ничем не питаешься!
Вот я сейчас говорю всё это, а тебе даже не стыдно. Тебе всё равно, потому что это тебя не касается. А меня касается. И мне страшно. Я боюсь и злюсь, потому что никак не могу на это повлиять. Я не могу даже поучаствовать в выборе мэра своего города, потому что его назначает глава нашей республики, которого, в свою очередь, назначает президент. Представляешь, мы строили демократию столько лет, а пришли к тому, что выборные должности стали назначаемыми.
Но даже и в выборе президента я не могу поучаствовать, потому что мой голос ничего не стоит. Потому что я мелкий человек, вообще никто. Я, если хочешь, обычный старый дед в дряхлом прохудившемся пальто. Умру – никто и не заметит.
И мне совершенно непонятна логика твоих действий. Что ты хочешь доказать своими поступками и чего добиваешься? Ну?.. – пенсионер выждал театральную паузу. – Молчишь.
Можешь и дальше тут летать и всё ломать, мне всё равно, я приберусь после тебя и пойду домой. А товар, который ты ломаешь, не мой. Но я хочу, чтоб ты знал! В нашей жизни столько зла, жестокости и страха, что ты и любое паранормальное явление по сравнению с ним, по сравнению с сегодняшней повседневной человеческой жизнью – детский безобидный ужастик с ограничением по возрасту нуль без палочки.
Так что, сокамерник, летел бы ты лучше отсюда куда подальше и не мешал обычным смертным работать, – сторож замолчал.
Полтергейст вырвался из руки пенсионера, повернулся к сторожу спиной и заплакал от стыда, тихо подёргивая плечами.
– Ну-ну, полтергеюшка, будет тебе, – Петроличу вдруг показалось, что он слегка перегнул палку. Сторож подошёл к духу, чтобы его пожалеть, и положил руку ему на плечо. – Я ведь не хотел тебя обидеть. Просто сказал, как есть.
Полтергейст сбросил руку сторожа и продолжал тихо плакать.
– Ну всё, хватит, – пенсионер обнял призрака.
Полтергейст повернулся к сторожу и положил зарёванное лицо ему на грудь. Затем поднял голову, посмотрел ему в глаза и… после неловкой паузы они страстно сплелись языками, трогая друг друга за гениталии.
Закончив прелюдию, пенсионер и шумный дух занялись дружеским анальным сексом. После секса полтергейст покурил и улетел, громко хлопнув дверью на прощанье.
Петролич помахал ему вслед, убрал помещение, прилёг на диван и закрыл глаза.
Из-за двух бессонных и тяжёлых ночей он уснул так крепко, что не услышал свой кукарекающий будильник, который пытался до него докричаться в течение целого часа.
– Петролич, – сменщик аккуратно тормошил его за плечо. – Ты жив? Петролич!
Пенсионер не шевелился, он спал и не издавал совершенно никаких звуков.
– Ну, видишь? – слесарь повернулся к Отделу Кадров.
– Вижу, – кивнула головой Кадры. – Может, просто кемарит?
– Не, не кемарит, – шёпотом произнёс слесарь. – Кончился твой Петролич. Это полтергей его, ей-богу, – Михалыч перекрестился молотком, который держал в руке.
– Да прекрати ты! – зашипела в ответ Отдел Кадров и перевела взгляд на инструмент: – А молоток тебе зачем?
– А я без молотка никуда, – слесарь прижал его к груди. – И сторожу с ним. А с Петроличем-то что будем делать? – он кивнул на спящего сторожа.
– Ну-ка, дай-ка я сама, – Отдел Кадров отодвинула слесаря, подошла к пенсионеру и начала сильно трясти его за ногу: – Э, кемарщик! Подъём, вставай давай! Ау, дедуля! Утро уже!
Пенсионер не двигался и мирно спал.
– Ну что делать-то будем? – напирал шёпотом слесарь.
– А чего ты шепчешь? – громко спросила Отдел Кадров у Михалыча.
– Так… мёртвого боюсь разбудить, – признался слесарь.
Отдел Кадров всмотрелась в морщинистое лицо Петролича, выдохнула и перекрестилась:
– Господи, прости! – затем повернулась к слесарю: – Похоже, и правда. Кончился мой Петролич. Ну что, вызыв…
– Ку-ка-ре-ку! – в очередной раз распетушился будильник, перебив Кадры.
– Мать твою ёб! – испугавшись, закричала Отдел Кадров.
– Мммм, – Петролич зашевелился, хрипя и морща лицо. – Ээ, кхм, аааа.
– Шайтан, собака! – закричал Михалыч, подпрыгнул и спрятался за широкую спину Отдела Кадров. – Неужто бесы!
– Аааа, – хрипел пенсионер, в горле которого пересохло, пытаясь прокашляться и продрать глаза.
– Это ещё как понимать? – онемела от ужаса Отдел Кадров.
– Ииаа, кха-кха, – зевал и просыпался сторож.
– Господи, спаси!! – закричал слесарь, размахивая молотком. – В Петролича бес вселился. Уйди, нечистая! Сгинь, демон!
– Ааээ, кха, кха, мммм, – кряхтел Петролич и пытался подняться с продавленного дивана, издавая внутриутробные звуки и закрепляя их сумасшедшим недоумением на искривлённом за ночь лице.
– Иваныч, гаси его! – кричала Отдел Кадров.
– Свет одолеет тьму! – истерил слесарь, выставив вперёд молоток, перекрещивая его предплечьем второй руки.
– Давай, Саныч, родной! Соберись, Валерич! – кричала Отдел Кадров.
– Помилуй меня, господи! – кричал слесарь, прячась за свой крест из руки и молотка.
– Николаич!! – Отдел Кадров орала, не жалея связки. – Вали его!!!!
– Сгинь! Сгинь! – Михалыч разбежался и сильно ударил пенсионера по голове два раза молотком. – На! На!
Петролич застыл в ужасе и завалился на бок, перестав шевелиться и издавать звуки.
– Твою в дышло, а! – хохотнул слесарь через несколько мгновений и вытер пот со лба. – Что, против лома-то нет приёма? – он гордо вскинул окровавленный молоток вверх и плюнул на бездыханное тело пенсионера. – Тьфу! Тоже мне, полтергей недоделанный, сука! Знай наших, нечисть поганая!
– Ну, Макарыч, сукин крот, – Отдел Кадров тоже вытерла пот со лба и похлопала слесаря по плечу. – Охотник за привидениями, твою за ногу. Даже хочу тебе премию выписать, сукин бобр. Молодец! Только не пропей! – Отдел Кадров снова приняла суровый серьёзный вид.
– Ну так какие вопросы, начальник, – постелился перед Отделом Кадров Михалыч. – А Петроличу?
– А Петроличу… – Отдел Кадров задумалась. – А скажем, что Петролич упал и ударился головой об… – Отдел Кадров осмотрела все углы и пожала плечами. – Да пусть об пол и ударился.
– Ну да, – кивнул слесарь, – он же старый был, видел плохо.
– А про полтергей ни слова, – Отдел Кадров оглядела помещение и пошла работать.
На этом моменте история пенсионера Петролича оборвалась.
Его похороны проходили в абсолютной тишине. Даже песок и камни, которыми засыпали вырытую яму, старались бесшумно распадаться на мелкие частицы в падении, чтобы не стучать по крышке гроба и не нарушать гармонию, царившую в ящике.
На похоронах пенсионера присутствовал только его сын со злой рожей и гвоздём в руке, да и то недолго. Он хотел нацарапать на могиле отца "Пидр", но не сдержался, заплакал, отбросил гвоздь в сторону и убежал, потому что недвижимость терять очень обидно.
Ведь деньги на машину, которую Петролич подарил своему сыну на свадьбу, пенсионер взял в кредит у банка под залог, заложив при этом собственное жильё, где помимо самого Петролича проживали его сын с женой и маленьким ребёнком.
И когда пенсионер умер, у молодожёнов не получилось обрадоваться его смерти и зажить счастливой жизнью в своей квартире, потому что банк хладнокровно её забрал, после чего семье с ребёнком пришлось переселиться в машину, где они и живут по сей день.
Поначалу их доставал полтергейст, который тоже не смог никуда устроиться. Он хотел вернуться на старое место, но фирма уже разорилась, потому что он сам же и разломал весь товар. И ему ничего больше не оставалось, как прийти к семье своего лучшего друга.
Первое время шумный дух всячески пытался обращать на себя внимание жителей машины, включая по ночам фары, сигнализацию и теребя дворники. Поэтому молодой семье пришлось его усыновить. После этого всё стихло.
Такая история.
2013 год
Terror crew
Все события и персонажи выдуманы. Любое совпадение – провокация, лежащая целиком и полностью на совести автора.
Intro
2002 год. Провинция. Сентябрь. Суббота.
20:34
– Это мне?
– Да. С Днём рождения, сынок!
– Пап, ты чё – серьёзно или разводишь?
– Такими вещами не шутят. Конечно, серьёзно!
– Спасибо! Спасибо, пап! Лично моя?
– Ты на права сдал?
– Да.
– Восемнадцать есть?
– Сегодня.
– С днём рождения!
– Спасибо! Погоняем?
* * *
1:49, воскресенье
– О! Смотри, какая точила.
– Лехус. Чёрный. Почти новый.
– Распишем?
– Ты чё, это ж блатная тачка!
– На номера глянь.
– И что? Думаешь, все криминалы гоняют с блатными номерами? Вон, смотри, рядом стоит мерин с тройной цифрой и жук с зеркальными. Может, здесь сходняк или тут полдома коммерсов.
– Да плевать! Сейчас любой может позволить себе иномарку.
– Ага! То-то у тебя даже компа нет. Любой! Но не в нашем городе.
– Пока вы тут бакланите, я уже две двери затагал.
– Вандал хренов! Мне место оставь! Дай мне тоже белый.
– Круто! Это надо заснять.
– Она так долго не простоит. Отмоют!
– Фотографа надо быстро напрягать.
– Утром по-любому надо щёлкнуть. Всё равно пойдём стенку фоткать.
* * *
8:23
– Охренеть! Это шутка, что ли? Пап! Чё за прикол?
– Где? Ох, ё! Что за… кто посмел? Суки малолетние! Поймаю – убью нахер!..
Check this out
11:30
– Здорово!
– Привет!
– Где все?
– Подойдут.
– А Муравей?
– Я за него!
Подозреваемый № 1 – Вадим Муравьёв.
Райтер, пятнадцать лет. Учится в девятом классе. Заканчивает художественную школу. Любит бомбинг.
В основном рисует кэрэки.
Street Name: Муравей.
Tag: Ant
Хочет стать дизайнером.
– А когда подойдут?
– Скоро.
– Договаривались же в половину!
– Не ной, Ру!
– Я и не ною! Просто не люблю, когда опаздывают!
Подозреваемый № 2 – Руслан Адиев.
Райтер, четырнадцать лет. Самый младший и самый низкий в Terror Crew. Обижается, когда его зовут "Мелкий" или "Малой". Учится в восьмом классе. В художественной школе учится в одной группе с Муравьём.
Street Name: Нет. В узких кругах его называют Крошка Ру.
Tag: Руся. Не любит прозвища, подписывается именем.
В Terror Crew маэстро.
– Договаривались – значит, будут! Подумаешь, несколько минут. Мне лично не западло подождать.
– Как всегда.
– Вон Элмо идёт.
– Здорово, пацаны!
– Здоровей видали.
– Сосали!
Подозреваемый № 3 – Кирилл Саламатин.
Райтер, пятнадцать лет. Любит рисовать бомбы, предпочитает бомбинг легальному рисованию. Учится в девятом классе.
Street Name: Элмо. Часто рисует этот кэрэк в тетрадках, скетчбуках.
Tag: Элмо.
Раздолбай. Обезбашенный вандал.
– Чё опоздал?
– Бабушку через дорогу переводил.
– Неубедительно врёшь, сынок!
– Почти все собрались, ждём фотоаппарат.
– А ты ему сказал про лехус?
– Сказал.
– И чё он?
– Пожалел, что с нами не ходил.
– Он щёлкнет?
– А куда он денется?
– А вон он идёт.
– Здравствуйте, дети! Вандалы вонючие! Я вас в милицию сдам! Совсем уже страх потеряли, уроды!
– Хорош, Диспл! Ты фотик взял?
– А як же!
Подозреваемый № 4 – Денис Плотников.
Тэггер, шестнадцать лет. Учится в десятом классе. Фотографирует все работы Terror Crew и снимает бомбинг на видео. Его отец, профессиональный фотограф, разрешает пользоваться своим оборудованием.
Street Name: Диспл.
Tag: Displ.
Пишет телеги.
– Ну что? Погонзали, Гонзалесы?
– Погонзали!
* * *
8:25
– Сука! Убьюнах! Падлы! Что за жизнь пошла? Малолетки, мнять. В общем, так, Костя: твоя задача – найти этих уродов, мнять, и научить их любыми путями уважать чужую собственность. Тем более твою, мнять! Понял?
– Да!
Подозреваемый № 5 – Константин Мартынов.
Гопник. Восемнадцать лет. Учится на первом курсе университета.
Друзья называют Мартын.
– За последствия отвечу я.
Подозреваемый № 6 – Андрей Иванович Мартынов.
Предприниматель, сорок шесть лет. Владеет автоцентром. Имеет связи во многих кругах.
Featuring
Кунсткамера, запирсингованный чувак. Угорает по плану.
Маус209, райтер из MFG209 (MFG – Mother Fucking Geniuses).
Стакан, Колючий, друзья Мартына – Отморозки.
DJ Вега, первый студент, второй студент, МС в клубе, водитель автобуса, продавец магазина, Ангелина Ивановна (владелец магазина).