– Элмо идёт бомбить, Ру спать, а Муравей вообще рэп не любит. Говорит, сами свой кал слушайте – лижите зад неграм.
– Муравей, чё балакаешь?! Если ты не пойдёшь с нами – ты не рэппер. Ты – вонючий металлюга. Сатана – у-у, плять!
– Ха-ха-ха.
– Кунсткамера, ты чё загоняешь?! Уже небось накурился где-то? Во тебя прёт!
* * *
17:12
– Во сколько у них там всё начинается?
– В девять.
– А мы когда пойдём?
– Ну, к десяти подойдём.
– Прямо там их будем шатать?
– Ты чё, долбанулся, что ли?
– На улице. Там ментовку вызовут – зачем это надо? Может, за них кто-то впряжётся ещё, я откуда знаю?
– И чё?
– Нас меньше. Чё туда, с толпой идти? Зайдём на полчаса, выцепим да накажем. Чё ещё там делать? Парашу эту слушать?
– Ну да.
* * *
22:49
– Ээээ! Руки! Где руки? Кто здесь? Я вас не слышу? Громче! Ещё! Это была группа "Голос улиц"! Уууууууууу! Аплодисменты! Следующая группа приехала к нам из другого города. Встречайте – "Линия жизни"! Уууууууууу!
– Привет.
– Здорово.
– Ну что – покажешь этого художника?
– Да. Вон он сидит, курит.
– Который во всяком дерьме? С серёжками?
– Нет, который рядом.
– Ага, благодар. Удачи тебе.
– Давай.
– Ну чё? Узнал?
– Да. Вон тот, который возле дырявого сидит.
– Курит который?
– Да.
– Я его знаю! Он из моего дома, прикинь!
– Чё, серьёзно?
– Да.
– Сука! Весь город облазили, а он в твоём доме живёт?
– Я сам охерел.
– Ну чё – выводим его?
– Подожди. Он, кажется, домой уже собирается. Смотри – пошёл куда-то.
* * *
22:55
– Всё, Кунсткамера, я сваливаю.
– А чё так рано? Только раскурились.
– Не, хорош! С тобой и от травы можно получить зависимость. Это, конечно, хорошо, но мне завтра в школу. Я домой погонзал. Пока!
– Счастливо. А я ещё пыхну.
* * *
22:58
– Может, отлить пошёл?
– Толчок там. Не, в гардероб идёт. Пойдём за ним.
– Чё, возле клуба прессанём?
– Гонишь, что ли? До дома проводим.
* * *
23:25
– Эй! Есть сигарета?
– Что?
– Я говорю, сигарета есть? Здорово, сосед.
– Привет. На.
– Две возьму?
– Бери. Этой отравы не жалко.
– Тачку помнишь?
– Какую?
– Лексус чёрный! Джип.
– Нет.
– На, сука!
– Аа!
– Ещё врать мне будешь? На, тварина!
– А…
– Эй, мартышка, лови!
– Ааа!
– Передай своим дружкам, чтобы завязывали с рисованием. Иначе убью! Получи, сука! Гнида, мнять! Козёл, мнять! Сдохни! Сука!
– А…а…
– Мартын, ты чё? Убьёшь пацана.
– Мне похеру. Получи, сука рэпастая! Убью, падла!
– Хорош, Мартын. Он понял.
– Не понял! На, кусок говна!
– Он уже не двигается.
– Всех перебью, суки! Рэпчина вонючая…
– Давай, хорош. Сваливаем, ты чё? И так спалились.
* * *
13:46, суббота.
– Алё, Ру. Здорово.
– Дарова. Как побомбил?
– Диспл под ездарез попал ночью.
– Чё, скины вломили? За что?
– Не знаю. Он в реанимации лежит. Мне его мамка сообщила. У него сотрясение, переломы ещё какие-то.
– Ни хера себе сходил на пати!!
– Мы с Муравьём щас в больницу едем. Ты едешь?
– Давайте ко мне подваливайте лучше. Я с папой договорюсь, он нас отвезёт.
* * *
2003 год. Март. Вторник.
14:33
– Привет, Диспл. Как суд?
– Этому ублюдку дали год условно.
– А остальным?
– Остальные вообще штрафы получили, и всё. Папа-то у этого гондона кто? Отмазал всех. Адвокаты.
– Мдаааа…
– А чё ты хочешь? За убийство дали два года кому-то, по радио слышал, хотя должны были минимум шесть дать. Статья 105.
– А как он тебя нашёл?
– Не знаю! Навёл кто-то. Там ещё тип из моего дома был. Через него, может, вышли?
– Прости, Дис, ты попал из-за нас.
– Проехали. Я тоже накосячил.
– А они к тебе больше не пристанут?
– Нет. Его папа после суда подошёл и сказал, чтобы я своим друзьям передал, чтобы они перестали заниматься хернёй и выучили урок. Тогда будет без последствий. Кстати, этот парень смолчал, когда его спросили, за что он меня избивал.
– И что он – герой, что ли?
– Нет. Но всё равно есть над чем подумать. Мы бы тоже встряли.
– С чего это вдруг?
– Статья 167. Умышленное уничтожение или повреждение имущества. До двух лет. Или 214. Вандализм. Арест до трёх месяцев.
– Ты чё, пока в больнице был, весь Уголовный кодекс выучил, что ли?
– Хе. Да нет. В газете о вандализме статья есть. Не читали?
– Нет пока.
– Там даже наши работы есть. И твои бомбы, Элмо. Там и написано: "Давайте бороться, пресекать эту уличную деятельность", и статьи указаны. Просто запомнил.
– Нормальный ход, мнять!
– Прости, что не были на суде и не поддержали.
– И правильно сделали, они бы вас ещё запомнили. Дебилы, вели себя отвратительно. Постоянно хихикали, и вообще они, походу, бухие были.
Outro
2004 год. Август. Четверг.
11:30
– Здорово!
– Привет!
– Где все?
– Подойдут, наверное…
– А Муравей?
– Я за него!
– Хе. Старый прикол.
Подозреваемый № 1 – Вадим Муравьёв.
Художник, семнадцать лет. Учится на дизайнера-оформителя в соседнем городе в Училище искусств. Перешёл на второй курс. Окончил художественную школу. В данное время занимается веб-дизайном.
Street Name: Муравей.
Tag: -
Граффити и бомбингом больше не занимается.
– Ты сам как, Ру?
– Да потихоньку… Вчера вот новый заказ получил.
Подозреваемый № 2 – Руслан Адиев.
Райтер, шестнадцать лет. Поступил в Горно-нефтяной техникум. Закончил художественную школу.
Street Name: Нет. В узких кругах его называют Крошка Ру.
Tag: Руся. Не любит прозвища, подписывается именем.
Признан лучшим райтером в своей республике. Зарабатывает на дизайне помещений.
– Что сделать надо?
– Да ширму одну размалевать.
– Как Элмо?
Подозреваемый № 3 – Кирилл Саламатин.
Вандал, семнадцать лет. В апреле 2003 года создал команду "Dirty Art". Продолжал бомбить. В сентябре 2003 был заключён под стражу за умышленное повреждение чужого имущества. Выпущен досрочно в июле 2004 года.
Street Name: Элмо. Часто рисовал этот кэрэк в тетрадках, скетчбуках.
Tag: Rino.
Граффити больше не рисует.
– Да только вышел. Досрочно освободили месяц назад. Он же теперь подписывается "Rino".
– И что это значит?
– А просто набор букв. Его тэг "Элмо" же знают. Шифруется.
– Он ещё не бросил?
– Нет. У него ваще чеплашку снесло.
– Вот дурак! А Диспл что?
Подозреваемый № 4 – Денис Плотников.
Рэппер, восемнадцать лет. Учится на первом курсе университета по специальности "Связи с общественностью". Создал рэп-группу "Две жизни", пишет песни.
Street Name: Диспл.
Tag: -
Тэггингом больше не занимается. Серьёзно увлёкся музыкой.
– Рэпует.
– Понятно.
– А Кунсткамера как?
– Кунсткамера перешёл на тяжёлые наркотики. Превратился в полное говно. Чуть не умер от передоза, сейчас где-то проходит курс лечения. Я же с ним не общаюсь. Через десятый рот услышал неделю назад.
– А кто-нибудь ещё рисует в этом городе?
– Я и Банан. Ещё малолетки какие-то стены марают. Я их не знаю.
– А MFG209?
– Все бросили! А прикол слушай. Мартынов-то в депутаты полез.
– Младший?
Подозреваемый № 5 – Константин Мартынов.
Инвалид, двадцать лет. Учится на третьем курсе университета.
Друзья называют Мартын.
В конце 2003 года попал в аварию. Передвигался в инвалидном кресле, пока в 2006 не кончил жизнь самоубийством.
– Нет, конечно, старший.
Подозреваемый № 6 – Андрей Иванович Мартынов.
Депутат городского совета, сорок восемь лет. Владеет автоцентром и сетью магазинов. Имеет связи во многих кругах.
В 2006 году спился. Не смог пережить смерть сына. В начале 2007 разорился.
– Вот буржуй!
– Базаришь. Такие везде пролезут.
That’s all
Словарь сленга
Байт (Bite) – плагиат, копирование чужого стиля.
Баттл (Battle) – соревнования между отдельными райтерами или командами, рисующими граффити.
Битбоксинг – искусство создания битов, ритмов и мелодий при помощи человеческого рта. Вокальная перкуссия хип-хоп-культуры.
Бомба (Bomb или Throw-up) – быстрый рисунок, выполненный краской одного или двух цветов.
Бомбинг (Bombing или To bomb) – нелегальная роспись стен, зданий, витрин, поездов, сортиров и т. д.
Вандалайзер (Вандал) – Тэгмаркер. Маркер с толщиной линии до 5 сантиметров.
Гра́ффи́ти – (итал. graffiti от graffiare – царапать)
1. Древние и средневековые рисунки и надписи магического, бытового и т. п. характера, нацарапанные на металлических и других объектах;
2. Техника живописи и произведения, выполненные в этой технике;
3. Ненормативное "уличное" творчество.
Кэп (Cap) – заменяемая насадка на баллон, регулирующая толщину линии.
Кэрэк (Character) – персонаж, взятый из мультфильмов, журнальных комиксов или выдуманный авторами для придания своеобразия надписи или рисунку, часто заменяет какую-нибудь букву в слове.
Маэстро – уважаемый райтерами человек, определяет стиль команды.
Оутлайн (Outline) – контур, окантовка букв, тени, скелет или каркас шрифта.
Райтер (Writer) – человек, который рисует граффити.
Сингл – тэг всей команды.
Скетч (Sketch) – чёрно-белый или цветной набросок, эскиз на бумаге.
Скетчбук (Sketchbook) – блокнот или тетрадь, в которой райтер делает свои скетчи.
Телега – рэп-песня.
Тэг (Tag) – подпись, "автограф" райтера.
Top to Bottom – работа, выполненная на стене сверху донизу.
Whole Cars – написание шрифта во весь вагон.
Стили граффити:
Broadway – шрифтовая композиция из блоков огромных печатных букв (Block Busters), выполненная обычно в двух цветах.
Bubble Letters – двух-трёхцветный рисунок, в котором буквы округлены и выполнены как пузыри, похожие один на другой.
Wild Style (Mechanical Style) – сплетения букв различных форм, с использованием разрывов шрифта, введением стрелок и других элементов. Почти не читаемый рисунок.
3D – самый сложный стиль граффити. Все изображения, включая шрифты, даются в перспективе. Элементы трёхмерны.
2006 год
Стробоскоп
Ремейк рассказа В. Пелевина "Синий фонарь"
фейд ин
Я лежал на левом боку и смотрел на стенку, разглядывая на ней в мерцающем свете уличного фонаря надпись "вожатые – пидорасы", которая осталась от прежнего жильца комнаты. Каждый вечер перед сном я смотрел на неё и мысленно её обводил, постукивая в этот момент пальцем по матрасу – сначала все вертикальные линии, затем все горизонтальные, и наоборот. Это меня успокаивало и помогало уснуть.
– Зззззззз, – пропищал надо мной комар. Я отмахнулся от него, но это не решило проблему. Через некоторое время я услышал его "зззз" снова, повернулся и громко хлопнул в ладоши – мимо. Я выдержал паузу и, держа руки наготове, замер, собираясь встретить нарушителя спокойствия очередным хлопком. Очень скоро я его не только услышал, но даже и увидел – хлоп! В этот раз хлопок получился ещё сильнее, я поднял руки на свет и увидел на ладони то, что осталось от комара, вместе с кровью, которая была в нём.
– Апельсин, ты заебал уже аплодировать! – ко мне повернулся недовольный Лимон.
– Я комара мочил, – я показал испачканную ладонь, но вряд ли он смог что-то разглядеть.
– Я ничего из-за тебя не слышу, – он повернулся к Банану. – Продолжай, Банан.
– Ну там, в общем, его посадили за то, чего он не совершал, и он умер в тюрьме в ту же ночь, потому что менты его сильно избили.
– Охуеть, – история, рассказанная Бананом, очень впечатлила Лимона.
Палата, в которой мы жили, была рассчитана на шестерых человек, но нас было пятеро. В комнате было две обычные кровати и две двухъярусные. Они стояли вдоль стен друг за другом: обычная кровать – напротив обычной, двухъярусная – напротив двухъярусной, и были разделены маленькими шкафчиками. В углу комнаты, левее от двери, стоял старый шифоньер. Прямо за моей кроватью был выход на огромный балкон, по которому можно было пройти в соседнюю комнату. Дверь на замок закрывать не разрешалось, да и саму дверь закрывать, в общем-то, тоже.
Темнота в нашей комнате (как наверняка и в комнате соседей) была разбавлена светом от уличного фонаря, который был расположен под огромным лиственным деревом, лампой к нам. И когда ночью дул ветер, раскачивая ветви, они с разной частотой заслоняли лампу, создавая в нашей комнате (и наверняка в комнате соседей) эффект заторможенного музыкального стробоскопа.
Напротив меня спал Арбуз (его голова была по-модному окрашена полосками, как у арбуза, за что он и получил своё прозвище), за мной спал Лимон, которого так называли по фамилии Лимонов. Он спал один на двухъярусной кровати, и никто не смел ему возразить, потому что в свои пятнадцать он был весьма крупным и занимался кикбоксингом. Сегодня он спал на нижнем ярусе.
Напротив Лимона спал Банан, которого так прозвали за то, что он в поезде съел килограмма два бананов, но так ни с кем и не поделился. Меня, для полноты картины, за цвет волос прозвали Апельсином, а всю нашу компанию нарекли фруктовым садом.
Мы познакомились и сдружились ещё в поезде и попросились у вожатых жить вместе, и в первый же день выяснилось, что мы – едва ли не самые проблемные подростки во всём лагере, из-за чего строгий вожатый Игорь переименовал наш фруктовый сад во сруктовый зад.
Над Бананом спал Чеснок. Чеснок был самым мелким из нас, не только младше на два или три года, но и выглядел как пятиклассник. Хотя, может, он пятый класс только и закончил. Чеснок имел множество прозвищ: Стук-стук, я твой друг; Вонючка; Мелкий; Сопля и т. д. Прозвище "Чеснок" прилепилось сильнее остальных, потому что он всегда ел чеснок за ужином и потом вонял весь вечер. Прозвища "Вонючка" и "Сопля", кстати, из той же серии. Однажды он подавился чесноком и так долго кашлял, что заплакал от страха, потому что Лимон ему сказал, что чесночный кашель – самый вредный. Те, кто давятся чесноком, буквально через десять минут уже умирают. И Чеснок заплакал, а пока плакал, всё вокруг залил своими соплями.
Его к нам подселили, потому что в другой комнате был полный набор – шесть пацанов. Чеснок всегда стучал на нас, за что мы его невзлюбили и за что он, разумеется, получал, потом он бежал жаловаться на то, что только что получил от нас, за что, естественно, получал ещё больше. И казалось, это не закончится никогда. Он никогда не успокоится, а мы никогда его не простим и не перестанем запирать в старом шифоньере слева от двери, в котором наверняка побывало немало чесноков.
– Я тоже похожую историю знаю, – подал голос Арбуз. – Про беспредел ментовской слышали?
– Про какой именно? – уточнил Лимон.
– Как чувака током пытали.
– Я – нет, – ответил Банан.
– Рассказывай, – кивнул Лимон.
– Короче, подвозил как-то один парень двух тёлок на своей тачке. Подвёз, куда им надо было, высадил их на автобусной остановке и уехал. А через какое-то время его вдруг раз – и вызывают в ментовку. Оказывается, одна из двух тёлок не вернулась домой, мамка написала заявление о пропаже дочки, а подружка той тёлки вспомнила номер машины. Чувака нашли, вызвали в мусарню и задержали на пять суток якобы за дебош на вокзале. Стали требовать, чтоб он признался в том, что изнасиловал и убил тёлку, которую подвозил. Потом подбросили ему патроны в тачку, чтоб не выпускать его из ментовки. А потом, чтоб он раскололся, его посадили на стул лицом к спинке, заковали в наручники, к мочкам подсоединили два провода и стали пытать, чтоб сознался в преступлении. Ну чувак терпел, терпел, а мент поганый ему и говорит: "Если не сознаешься, сначала отпиздим до полусмерти, а потом провод к хую прицепим. У некоторых после таких процедур язык запрокидывается, и его приходится доставать булавкой". Тут парень не выдержал и подписался под тем, чего не совершал. А они дальше начали долбить – где тело зарыл. Парень сказал, что не помнит. Потом менты продолжили его пытать, чтоб сознался ещё в четырёх убийствах. А чувак так охуел и перессал, что и в них сознался. А потом менты пошли чаи погонять, он из последних сил поднялся, залез на стол и сиганул в окно с третьего этажа, разбив башкой два толстых стекла. Упал прямо на ментовской моцик, сломал себе позвоночник, у него вытек весь спинной мозг, и он стал инвалидом.
– Ебать-колотить, – отреагировал Лимон.
– М-да уж, пиздец, – добавил Банан.
– А тёлку-то нашли? – спросил я.
– Да, она прямо в тот же день домой вернулась, когда он сиганул из окна. Загуляла с друзьями и не позвонила мамке.
– А тем ментам что за это было? – спросил Лимон.
– А чего им будет? – пожал плечами Арбуз. – Это же менты.
– Не менты, а милиционеры, – поправил Арбуза Чеснок. – У меня дядя милиционер.
– Закрой своё хлебало! – шыкнул на него Лимон.
– Сам закрой! – еле слышно прошептал Чеснок.
– Чё ты сказал? – грозно спросил его Лимон.
– Ничего, – Чеснок замолчал.
– Я ещё историю вспомнил, – сказал Банан. – Как мамка – председатель избиркома – дочурку отмазала. Знаете?
– Неа, – за всех ответил Лимон. – Прикалывай.