Около выхода его атаковали таксисты и частники, предлагая оттартать в любое место. "Сдерут, черти, три шкуры", - и дождался автобуса.
Ночь перекантовался на аэровокзале, и с открытием метро поехал к знакомым на Волгоградский проспект.
На фабрике глазных протезов целую неделю улаживал дела. Ему бы и за три дня изготовили протезы, но он, неопытный, не понимал: техникам надо пообещать подарок. Это ему объяснил бывалый пациент.
В Москве остановился на той квартире, где раньше жила троюродная сестра. Но ему интересно познавать новое, и отправился в одну из лучших гостиниц - "Россию" - поговорить с администратором и убедиться, сможет ли он, в случае надобности, получить номер. А то все говорят: в Москве невозможно попасть в гостиницу.
Он шел через широкие холлы с тропическими растениями. Стрельнув в зеркало и поправив шляпу, спокойно, будто десятки раз бывал в таких гостиницах, подошел к администратору. Она сидела за барьером, симпатичная, лет сорока, и оглядывала его, пока приближался.
- Здравствуйте, - улыбнулся Коля, - мне надо номер.
- Вы командировочный?
- Нет.
- У нас нет свободных мест.
- Это ничего, что у вас СЕЙЧАС НЕТ, я подожду…
Он подмигнул милой женщине, и его правая рука медленно заскользила в левый внутренний карман нового осеннего плаща.
Сзади послышались шаги, и администратор приятно улыбнулась.
- Подождите…
Брел по освещенной вечерней Москве и был рад: так быстро договорился с администратором! Останься и сунь денег - вот сколько не знал, - и был бы номер.
14
Нравилась Петрову поэзия Евгения Евтушенко, но его интересовал вопрос: почему он ненавидит Сталина? Ведь к Сталину большинство советских людей относятся с уважением. И захотелось этот вопрос задать поэту.
Коля был пацаном, когда в газете "Известия" опубликовали стихотворение "Наследники Сталина". Помнил, как отец-сталинист смеялся над автором. Освободившись, среди отцовских документов нашел газету и поразился: стихотворение написал Евтушенко.
О культе личности он знал только из школьной программы и не сомневался - коммунисты идут верным путем: все, что они строят - на века: вечен Одлян, вечна система "ты мне - я тебе", вечны взятки; и все, что создано, создано продуманно, и Сталин здесь ни при чем - он выполнял волю коммунистического большинства.
В тюрьмах рецидивисты не ругали Сталина, а с благоговением к нему относились: выиграл войну, снижал налоги и ворам в зонах давал жить. А Хрущева поносили: это он, лысый черт, отменил зачеты, ввел в зонах режимы и хотел уничтожить воров.
Как-то в заводоуковской КПЗ зашел разговор о правителях, и мужичонка, по пьяни совершивший преступление, орал:
- Сталин человек! Я на фронте ходил в атаку и кричал: "Ура-а-а! За Ленина! За Сталина!" У нас были маленькие портреты Сталина, и я перед атакой смотрел на портрет. И сейчас его храню. Если снова начнется война и нам выдадут портретики Брежнева, что, когда пойду в атаку, буду кричать: "За Ленина! За Брежнева!"? - нет! У меня язык не повернется. Буду кричать: "За Ленина!", и если скажут снова кричать за Сталина, буду кричать: "За Сталина!"
С мужиком была согласна вся камера.
Перед поездкой Коля прочитал в "Крокодиле" стихи Евтушенко и среди них - "Дитя-злодей"- Молниеносно "Комсомольская правда" напечатала ответ "Дитя-злодея", и ему понравились последние строчки:
Мне очень жаль, вы оболгали
своих друзей,
Я грубоват, чего ж вы ждали,
Дитя-злодей.
И написал в "Комсомолку". Он ругал автора и советовал ему сходить к могиле Сталина и низко-низко поклониться.
Летом слушал стихи Евтушенко в исполнении народного артиста и поговорил с ним. Тот был без ума от поэта и хвалил его, возражая Коле.
У артиста узнал: Евтушенко живет в Москве на Котельнической набережной, в высотном здании. "Хорошо, - подумал он, - осенью буду в Москве, и встречусь с ним".
Петров ехал к высотному зданию. "Надо попасть с самого утра, пока он дома". Хотелось спросить Евтушенко: "Мне нравится ваша поэзия, но почему ненавидите Сталина?"
Туманный рассвет медленно вставал над Котельнической набережной. Шпиль высотного здания с пятиконечной звездой терялся в тумане. Обошел дом и встал напротив центрального входа. Из дверей выходили солидные люди. Вот по ступенькам спускается полковник, следом шикарно одетая дама. "Да, не пропустят меня. На входе швейцар. Ишь, скажет, к Евтушенко захотел. Иди-иди, не мешай людям", - подумал он и, закурив, пошел во двор.
Во дворе стоят легковые машины. Некоторые обтянуты чехлами. "На нашем квартале, - подумал Коля, - все внутренности растащили бы, и остались одни чехлы".
"Как попасть к Евтушенко? Кого спросить? Эти магнаты не помогут".
У одного из подъездов в черном халате копошился дворник. "Он-то мне и нужен".
- Здорово были, - сказал Коля.
- Здорово-здорово, - весело ответил дворник.
- У меня дело на сто тысяч и вы мне поможете.
- Что за дело?
- Я живу в Волгограде, здесь проездом, люблю поэзию Евтушенко. Очень хочется с ним встретиться. Но в этот дом не попадешь. Я несколько раз в справочном узнавал номер его телефона, но не говорят.
- Подожди. Может, помогу.
Дворник закончил работу, и они пошли по двору.
- Тебя как зовут-то?
- Коля.
- А меня дядя Саша.
Дворнику лет пятьдесят. Подошли к подъезду.
- Я живу на втором этаже. Занесу халат.
Дядя Саша вернулся быстро.
- Так, значит, любитель поэзии Евтушенко?
- Да-а-а…
- Идем на пульт. Узнаю номер телефона и номер квартиры. В этом доме я работаю электриком, а дворником на полставки…
- Так вы в этом доме по квартирам ходите?
- Хожу.
- А кто здесь еще живет из знаменитых?
- Из знаменитых? Зыкина живет. Я как-то выключатель у нее ремонтировал. Быстро исправил, и она трояк дала.
- Хорошо здесь бросают на лапу?
- По-разному. Кто-то даст, кто-то нет. Даст - хорошо, не даст - и на этом спасибо. Ну, пошли на пульт.
Коля последовал за дядей Сашей и они спустились в подвальное помещение высотного дома. За столом, перед приборами, немолодая женщина. Дядя Саша поздоровался и спросил журнал, сказав, что забыл номер квартиры одного жильца, и стал листать. Напротив фамилии "Евтушенко" стоял номер квартиры и четырехзначный номер телефона.
- А почему у него четырехзначный номер телефона? - спросил Коля на улице.
- Три первые цифры у всех одинаковые. Зайдем ко мне в гости.
Он жил в двухкомнатной служебной квартире. Жена напоила чаем с печеньем и, когда они вышли, дядя Саша сказал:
- Я второй раз женат. С нами живет ее дочь. А деньги женщинам нужны. Вот я и кручусь на двух работах.
- Дядя Саша, зайдемте в магазин, я возьму бутылку.
В магазине у дяди Саши все грузчики знакомые. Петров купил бутылку, и они распили ее в подсобке на троих. Угостили грузчика.
Коля рад, хоть и не попал к Евтушенко, зато узнал номер телефона. И сколько ни звонил, трубку снимала жена и спрашивала: "Кто?" Один раз назвался земляком со станции Зима, но поэт к телефону не подошел.
В Москве много где побывал: порыскал по музеям, взлетел на скоростном лифте в Останкинской телебашне в ресторан "Седьмое небо", сорок пять минут Золотой зал крутил его над столицей.
В Третьяковской галерее старушка-гардеробщица попросила подождать. Когда около гардероба никого не осталось, взяла плащ и через барьер помогла Коле одеться. Было так стыдно - старая женщина услуживает ему, молодому, что он готов был оставить плащ, шляпу и ломануться из Третьяковки. Гардеробщице надо дать чаевые, но сколько?
Петров в Ленинграде. Хочется попасть в пятый номер гостиницы "Англетер", ныне "Ленинградская", где был убит Есенин.
Народу в гостинице тьма-тьмущая - Октябрьские праздники. Большинство ученики. Решил устроиться в номер, но мест нет. Поговорил со швейцаром, посулил денег, но тот отказал. Тогда протолкался к администратору и на всякий случай в пачку сигарет под блестящую обертку сунул десятку. Спросив, не найдется ли места, достал сигареты. Администратор заметила десятку, но в номере отказала. И сколько ни упрашивал, заменив червонец на четвертную, номера не дали, и он с незнакомым мужчиной поднялся на второй этаж. Но пятый номер закрыт.
В цветочном магазине на Невском купил пять букетов гвоздик и, сделав из них три, прошмыгнул на второй этаж.
Пятый номер рядом с кабинетом директора. На табличке фамилия: Есинкин. "Чуть не Есенин", - подумал и зашел в кабинет. Объяснив, что хочет в пятом номере поставить на стол букет цветов в память о Есенине, один букет положил на стол. Директор поблагодарил.
- Обратитесь к дежурной.
Объяснил дежурной и вручил букет цветов. Она рассыпалась в любезностях.
- Если за этим заходили к директору, то и не стоило. Надо было сразу подойти ко мне.
Красные гвоздики в ноябре растопили душу работников гостиницы, и вот Колю в пятый номер заводят две женщины - дежурная и горничная.
- Сейчас здесь живут румыны, по фамилии Кармены, - сказала дежурная.
- Они знают, что в этом номере задавился Есенин?
- Знают, наверное.
Поставил гвоздики в вазу, а горничная налила воды.
- Вот придут Кармены и удивятся, что у них цветы.
Коля оглядывал номер. Правый угол пронзали трубы то ли отопления, то ли водопровода, и он засмотрелся на них. Есенина повесили на трубах.
- Как-то здесь жили поляки, и когда узнали, что в этом номере повесился Есенин, накупили свечей, зажгли их, и всю ночь читали стихи, - тихо сказала дежурная.
Поблагодарил женщин и записал фамилии старейших работников гостиницы. Хотелось разыскать тех, кто в ночь смерти Есенина дежурил в "Англетере".
В справочном дали всего один адрес, и он зашел в старинный дом. Дверь открыла дряхлая, лет восьмидесяти, старуха, и он объяснил, зачем пришел.
Скупой, очень скупой рассказ выслушал Коля и спросил:
- Вы не слыхали, Есенин задавился, или его вначале убили, а потом подвесили?
- Слыхала, но кто теперь точно скажет?
- Жив кто-нибудь из тех, кто в ночь смерти дежурил в гостинице?
- Не знаю. Теперь не знаю.
- Горничная, дежурная, швейцар - они тогда молодыми были?
- Горничную и дежурную не помню, а швейцар пожилой был. Говорили, что он поклонникам Есенина по кусочкам раздавал веревку, на которой повесился поэт.
Поблагодарив старушку, поехал в гостиницу "Октябрьская". Мест не было, и люди толпились возле администратора. Занял очередь. Одни, отчаявшись, уходили, другие снимали комнаты у предприимчивых ленинградцев. Адреса за плату раздавал швейцар, ссыпая мелочь в широкий карман роскошного пиджака.
Но вот, как в сказке, нашлись свободные номера. Дошла и до Коли очередь. Администратор стала заполнять карту гостя, но прочитав в паспорте графу, на основании чего он выдан, сказала:
- Мы не можем вас поселить в гостиницу.
- Как мне быть?
- Езжайте к начальнику паспортного стола. Если разрешит - устроим.
Ругая ненавистную запись "Положение о паспортах", поехал в отделение милиции.
- Товарищ капитан, я приехал посмотреть Ленинград, но меня не прописывают в гостинице "Октябрьская". Необходимо ваше разрешение, - Петров протянул паспорт с картой гостя.
- По какой статье сидел?
Не ожидал такого вопроса, но нашелся:
- По двести двенадцатой.
Капитан весело, но с недоверием посверлил Колю глазами.
- Что надо в нашем городе?
- Приехал посмотреть Ленинград - колыбель Октябрьской революции.
Капитан усмехнулся.
- Нечего делать в нашем городе.
- Но я хочу посмотреть Ленинград.
- В гостинице остановиться не разрешу. Мой совет - уезжай быстрее.
Ночь продремал на Московском вокзале. Только засыпал - будила милиция. На вокзале страны Советов спать не положено.
Но все же немного отдохнул и целый день знакомился с городом.
На вторую ночь улыбнулось счастье: уснул на раскладушке в холле одной из гостиниц, а утром поехал в Петергоф. Вечером крепко заснул, вытянув ноги, в мягком сидячем вагоне поезда Ленинград - Москва.
В Москве увидел рекламу: в Колонном зале проводится авторский вечер Евгения Евтушенко. На мгновенье задумался: "А вдруг попаду?" Но взял билет на самолет и, решив: "Посмотрю по телевизору", - поехал в аэропорт.
Дома написал зарисовку в многотиражную газету о поездке в город на Неве.
Проглядывая программы передач телевидения, ждал, когда же покажут авторский вечер Евгения Евтушенко? Наконец вечер включили в программу, и Коля пошел к соседям. Своего телевизора не было. Но вечер поэта отчего-то заменили передачей "50 лет Мосфильму".
15
Перед выходными домоуправ сказал Коле:
- Собирай документы на квартиру.
Не прошло и двух недель, и Петровы въехали в однокомнатную. Взяв у матери двести пятьдесят рублей, вложил в конверт и передал домоуправу.
Квартиру оформили на мать, и он мог рассчитываться с работы, но не стал: Максим Петрович обещал поставить техником.
В прессе шла травля Александра Солженицына. На Западе он опубликовал роман "Архипелаг ГУЛАГ", и в стране проходили собрания: коммунисты, да и не только коммунисты, осуждали писателя за его произведение.
Утром в Красном уголке собрались работяги, не было лишь домоуправа и главного инженера: их вызвали в исполком на ковер.
Лысый упитанный лектор поднялся на трибуну.
- Я прочитаю лекцию об Александре Солженицыне. - Несколько выждав, продолжал: - Все присутствующие не раз слышали, что Александр Солженицын опубликовал на Западе свой, не имеющий литературного достоинства, роман "Архипелаг ГУЛАГ". И название-то непонятное, туманное. О чем он пишет? Солженицын опросил около трехсот бывших заключенных, и все это записал. Ну, дело понятное, спроси любого заключенного, считает ли он себя виновным, и большинство ответят, что не считают. А если кто и признает свою вину, то добавит, что срок дали завышенный. Конечно, просчеты у правосудия бывают, и он насобирал именно таких данных. А роман ничего общего с литературным произведением не имеет, так себе, бред сына кулака. Его отца раскулачили, вот и выместил злобу, написав грязный пасквиль на советскую действительность.
Лектор около часа критиковал Солженицына. Хорошо хоть не по бумажке. О писателе Солженицыне многие и слыхом не слыхали, и за свою жизнь не прочитали ни одной книги.
Закончив, лектор спросил:
- Вопросы есть?
- У меня, - поднялся Петров. - Вот вы сказали, что название романа "Архипелаг ГУЛАГ" какое-то туманное. А вы что, не можете расшифровать?
- Ну, если взять слово "архипелаг", то все знают, это группа островов. А вот почему он ГУЛАГ к архипелагу приплел - не знаю.
- ГУЛАГ расшифровывается, это - Главное Управление Лагерей, - громко сказал Коля.
- Простите, я не знал этого. Нам не объяснили название. Еще вопросы есть?
- Есть, - поднялся слесарь со второго участка, Геннадий Маслов, - скажите, а вы сами читали "Архипелаг ГУЛАГ"?
- Нет, но нам о нем рассказывали.
Люди расходились, а маляр, женщина лет сорока, Евдокия Полунина, пока лектор одевался, спросила:
- Когда в магазинах появится мясо?
Лектор выкручивался, а Евдокия кричала:
- Конечно, вы мясо каждый день жрете, вон кожа-то лоснится и брюшко навыкате. Вам мясо и колбасу свободно отпускают, вот вы и читаете лекции, умяв с килограмм колбасы. А тут за день наработаешься, а потом как ишак по магазинам. А в них пусто. Лекцией сыт не будешь. Лучше бы по килограмму мяса принесли.
Лектор успокаивал женщину: скоро в магазинах будет все.
Слесари закурили и компанией пошли в магазин, обсуждая Солженицына. Они верили непрочитанному роману и язвили над лектором.
Коля мысленно благодарил Солженицына, рассказавшего миру о лагерях правду.
Осенью в "Литературной России" прочитал статью Олега Тенина о биографии песни "Зоренька". Об авторе слов песни Вельтмане Коля ничего не слышал, но лагерный вариант "Зореньки" знал. И никогда не думал, что песню, которую выучил в тюрьме, написал русский писатель. "Раз Тенин интересуется биографией "Зореньки", напишу ему лагерный вариант. Это подтверждает популярность песни", - подумал он и написал в редакцию на имя Тенина письмо. Сообщил: песню в детстве часто слышал во дворе в исполнении ребят под гитару.
Вскоре пришел ответ:
"Уважаемый товарищ Петров!
Ваше письмо мы при первом удобном случае передадим Олегу Тенину.
Спасибо за внимание к еженедельнику".
Прошло три месяца. Коля и думать не думал о Тенине, но вот из общежития бывшая соседка принесла письмо. На конверте московский штемпель, но фамилии адресата нет.
"От кого бы это?" - подумал он, отрывая край конверта. На листе из школьной тетради написано: "Уважаемый тов. Петров, редакция "Литературной России" сообщила мне, что Вы прислали письмо по поводу моей статьи "Неугасающая Зоренька" с вариантом песни "Что отуманилась зоренька ясная". Меня это сообщение очень заинтересовало, но само Ваше письмо редакция затеряла: разгильдяйство для них дело привычное. Так что я смог получить лишь Ваш адрес. Не потрудитесь ли сообщить мне приведенный вариант и вообще все, что Вы знаете о популярности А. Вельтмана? Буду Вам очень признателен.
С наилучшими пожеланиями Тенин Олег Викентьевич".
Перечитал письмо. Какая радость: ему написал московский литературовед и просит вариант "Зореньки". Да запросто! И накатал письмо, не упомянув, что песню выучил в тюрьме. "Зачем литературоведу знать об этом?"
Вот и ответ. С восторгом влетел на пятый этаж, схватил ножницы, отстриг кромку конверта и с жадностью набросился на приятные для него строки:
"Уважаемый тов. Петров, я получил Ваше письмо 7 марта. Благодарю за него.
Сообщенный вами вариант переработки песни А. Ф. Вельтмана интересен - конечно, не формой, и не содержанием, а как свидетельство популярности произведения.
Александр Фомич Вельтман, хороший знакомый Пушкина, был очень популярным писателем в середине прошлого века. Он создал много поэтических произведений, четырнадцать романов. Один из них неоднократно издавался в СССР, переведен на иностранные языки. Вы можете найти издание 1957 года. Называется роман - "Приключения, почерпнутые из моря житейского, Саломея". Это очень любопытное произведение. Советую Вам его прочесть. Остальные романы писателя достать очень трудно, а иногда и невозможно: некоторых нет и в крупных библиотеках. Если Вам когда-либо попадутся произведения А. Ф. Вельтмана, сведения о нем - сообщите мне. В этом заинтересован и Институт Мировой литературы.
С наилучшими пожеланиями. Тенин.
Буду рад получить от Вас ответ на мое письмо".