Тенин прошелся по комнате и остановился возле книжных полок.
- Бери еще две бутылки и выбирай две любые книги. Кроме собраний сочинений, чтоб не разбивать.
И он соблазнился книгами. Разглядывал корешки и не знал, какие выбрать.
- Выберешь потом, а сейчас дуй в магазин.
Тенин расколол Колю, и они загудели. Но пил он мало, больше на книги глазел.
К ночи Тенин свалился и захрапел, и он подошел к полкам. "Какие взять?" Нравились многие. Выбирал долго, но сон поборол.
Утром, опохмелившись, вновь чудили по телефону, обзванивая писателей и соблазняя их огненной.
Тенин, сняв трубку, сказал:
- Надо бы твою жену с праздником поздравить.
И он передал по телефону телеграмму:
"ПОЗДРАВЛЯЮ ПРАЗДНИКОМ НИКОЛАЙ ВЕРА НАДЕЖДА ЛЮБОВЬ".
- Зачем вы, Олег Викентьевич?
- Пусть поволнуется!
"Так вот почему он часто мне шлет телеграммы! Вечером напьется, снимет трубку, передаст телеграмму, а на другой день я лечу его опохмелять!"
Они гудели три дня, и Коля пропил все деньги. Тенин был должен Петрову десять книг, любых - на выбор! "Как же я повезу их? Придется просить сумку".
В день отъезда пришла жена Тенина, и он протрезвел. Они вполголоса долго разговаривали в комнате. Но вот Тенин вышел, и Коля напомнил о книгах. Олег Викентьевич развел руками.
- Она не разрешит.
- Что, и на работу не пойдет?
- Пойдет.
"Так. Поезд отходит после обеда, а Фаина Антоновна будет сидеть до тех пор, пока я не уйду. Что делать?"
Он попрощался и поехал на вокзал. Купив билет, позвонил Тенину - короткие гудки. И звонил до отхода поезда…
Петров с документами заявился в редакцию, написал заявление и ему рассказали о начальнике отдела кадров, Петре Афанасьевиче Апанасове. В молодости он занимался в художественной самодеятельности Дворца культуры имени Кирова. Играл в пьесах, читал стихи, был конферансье и слыл первым самодеятельным мастером разговорного жанра. Как-то он вышел на сцену и сказал:
Я не Пушкин, не Некрасов,
А я Петя Апанасов.
И вот Коля в его кабинете. Петр Афанасьевич долго рассматривал документы Петрова. Паспорт с паскудной записью он заменил. Апанасов отложил документы и недоверчиво взглянул на Петрова.
- Вы не были судимы?
- Нет, что вы, - мягко, но с удивлением ответил Коля.
- Заполните анкету и напишите автобиографию.
Вышел в коридор.
Заполнив анкету, приступил к автобиографии. Написал, где родился, отец военнослужащий. (Писать, что отец работал начальником милиции, не стал. Найдут в архивах). Дойдя до пятнадцатилетнего возраста, задумался: "Где же был я пять лет? В Волгограде? Нет, легко проверить. А-а, напишу: "В Падуне жил до двадцати лет, и работал на спиртзаводе плотником". А если проверят и спросят: "Так где ты был пять лет?" Скажу: "Пять лет из Сибири в Волгоград шел пешком".
В заводской поликлинике окулист сказала:
- С одним глазом на химическом заводе работать нельзя. Вдруг что-нибудь попадет в глаз и лишишься последнего.
Он оторопел. Не ожидал, что, обманув отдел кадров, его не примут по зрению. И стал уговаривать врачей. Второй врач, мужчина, сказал:
- Да пусть работает. Он же в редакции, а не в цехе.
Женщина-врач согласилась, но добавила:
- Без права захода на предприятие.
Выйдя из кабинета, в нижнем углу листка прочитал: "Без права захода на предприятие".
"Редакции такой корреспондент не нужен. Как быть? Во-о, надо стереть слово "Без", во втором слове стереть окончание "а", исправить и выйдет: "С правом захода на предприятие". А вдруг подобной записи ни у кого не бывает? Да за день через отдел кадров проходят десятки людей и им некогда рассматривать врачебные листки. Прошел комиссию, и ладно. Рискну".
В ближайшем магазине купил пачку лезвий, резинку, выбрал по цвету стержень и сел в квартале за стол, обитый железом. За этим столом местные мужики забивали козла.
Однажды Коля, работая в совхозе на уборке урожая, захотел уехать домой раньше - в техникуме начинались занятия, а без подписи директора деньги не выдавали. Директор Петрова не отпускал. В пустом кабинете правления нашел чье-то заявление с подписью директора и ушел на скотный двор. Примостившись на телеге, потренировался, и в своем заявлении вывел точно такую же подпись. И деньги получил.
Коля, покурив за столом, соскоблил буквы, вписал нужные, и отвез листок в отдел кадров.
Через несколько дней вышел на работу, но без пропуска: проверка родственников, - не спала ли бабка с Колчаком или Керенским, - продолжалась.
Татьяна Мигулина дала первое задание: подшить письма, а наиболее удачные отредактировать. Последние месяцы их не подшивали, а складывали в стол. Письма в основном без конвертов, их заносили прямо в редакцию.
За неделю справился с заданием и несколько писем пошли в набор.
- Ты неплохо редактируешь, - сказала Татьяна, - теперь на тебе будет почта редакции.
Столовая находилась на территории завода, и Коле приносили пирожки - сухой паек, как на этапе. На сухом пайке, в свое время, сидел каждый.
Татьяна Мигулина исполняла обязанности редактора, а редакторский стол занимал Анатолий Тарасов. У Татьяны стола не было, и она носилась по кабинетам.
Кроме двух редакторов, машинистки и Петрова работали еще двое: Владимир Матодиев - корреспондент, и Виктор Алешин - фотокорреспондент. Виктор числился в цехе работягой и получал неплохой оклад. А Колю приняли корреспондентом радио с окладом в сто рублей.
В редакции заводского радио две корреспондентки.
На следующей неделе Татьяна сказала:
- Пока у тебя нет пропуска, съезди во Дворец культуры и напиши о работе агитпунктов.
Он не сомневался - с заданием справится, но смешно писать о выборах. За свою жизнь ни разу не голосовал, игнорируя выборы, как и многие. На расклеенных листовках волгоградцы подрисовывали первому секретарю обкома партии усы, выкалывали глаза, просто перечеркивали крест накрест, а иногда подписывали смачные русские существительные. Но Куличенко всегда избирался большинством голосов депутатов, и на сессиях на весь зал храпел.
Во Дворце культуры работали два агитпункта, и Коля поговорил с секретарями избирательных комиссий. "Так, теперь надо на живого агитатора посмотреть, - подумал он. - Ни одного в жизни не видывал. Что за зверь?"
Молодой агитатор торопился домой, и Коля вышел с ним на улицу.
- Я с ночи, и сразу на агитпункт. А у меня жена одна с больным ребенком, и в магазин сходить некому. Да и в магазинах ничего не купишь, надо на базар ехать, а там очередь, - он махнул рукой. - Избрали меня агитатором, нашли козла отпущения, и отказаться было нельзя. А когда ребенок родился, бегал по завкомам, место в яслях выбивал. - И парень, видя, что корреспондент слушает с сочувствием, изливал душу.
В саду Дворца культуры сел в полуразвалившуюся беседку и принялся за корреспонденцию…
Татьяна встретилась на лестничном марше.
- Как съездил?
- Нормально. Материал готов.
Татьяна с удивлением посмотрела.
- Сейчас приду.
Вернувшись, прочитала и похвалила.
- Подпишем не твоей фамилией, а фамилией девушки-агитатора, о которой ты упоминаешь. А ее фамилию из материала уберем.
Петрова вызвали в отдел кадров. Шел и думал: все, судимости раскрыли, отдадут трудовую книжку и с позором прогонят с завода.
Вошел в настежь отворенную дверь кабинета отдела кадров. За столом пожилая женщина.
- Распишитесь, что с записями в трудовой книжке ознакомлены.
Предательская дрожь поколебала руку и расписался небрежно.
- В бюро пропусков получите пропуск.
На улице радостный закурил - готов попрыгать, и направился в редакцию. Поднимаясь на ступеням, вспомнил: не туда.
На заводе два цвета пропусков: черный и красный. Черный для работяг, не имеющих высшего или средне-технического образования. Ему выдали красный, и в обед пошел в столовую. В проходной развернул пропуск, внутренне напрягшись, будто вахтер мог сказать: "Петров, почему на завод проходишь, ведь ты судимый?"
В столовую шел с Володей Матодиевым и молчал, чувствуя себя вором, будто украл право прохода на завод. Чудилось: вот-вот кто-нибудь догонит, схватит за рукав и потянет к проходной, говоря: "Сволочь! Обманул нас. Мы только сейчас узнали, что ты дважды судимый".
Перед столовой вырос забор с колючей проволокой на макушке и с запретной полосой, ну точно с такой же, как в ТОЙ зоне. Он оторопел и взмолился: "Господи! Я так рвался в редакцию, а попал в зону! Отец! Отец! Живой ты не помог мне вырваться из Одляна, а мертвый загоняешь снова в зону…".
Он ловко обманул отдел кадров, ловко провел вокруг пальца первый отдел - Комитет государственной безопасности. Мертвый отец безупречным прошлым помог устроиться на завод. Кэгэбистам важнее проверить, не спала ли бабка с Колчаком или Керенским, чем поднять трубку телефона и позвонить в милицию.
И следующее задание получил Коля написать об агитаторе. Решил написать о девушке, чьим именем подписал первый материал.
С Валентиной Турковой встретился у проходной, она шла с ночной смены. Валентина симпатичная, всего на два года младше его. Пять лет назад окончила техническое училище, а сейчас училась на третьем курсе техникума. Попросил рассказать о себе, но она немногословна.
- Расскажи о работе агитпункта.
- Да меня недавно назначили…
И сколько ни бился молодой корреспондент, так ничего и не узнал у молодого агитатора о ее общественной работе.
Валентина охотно говорила о современной музыке, но не назвала ни одного имени современного писателя.
Несколько дней думал о Турковой. Ну как написать о ней? Он с ходу написал бы о начальнике милиции или прокуроре, но что писать об агитаторе? Ее ради "галочки" избрали, раз она молодая и нет семьи. Перед выборами ходит на агитпункт, а весь год чем занимается?" Петров представил: он работяга, и к нему в перерыве подходит Валентина Туркова.
"Коля, позавчера обнародован проект новой Конституции СССР. Ты прочитал его?"
"Прочитал".
"Что о нем скажешь?"
"Проект хороший, его утвердят, вот только бы коммунисты соблюдали Конституцию".
"Так, так и что на это ответит Валентина?" - он рассмеялся.
Зарисовку о Валентине Турковой написал, и как об агитаторе о ней помянул, но больше от проекта новой Конституции оттолкнулся, и Татьяна похвалила его.
Анатолий Тарасов перешел в секретный цех дорабатывать стаж по вредной сетке, и Татьяна Мигулина села за редакторский стол. Она пригласила из областной газеты знакомого журналиста, и он научил корреспондентов макетировать и верстать газету. Ей хотелось, чтоб работу редактора умел выполнять каждый - она собиралась в отпуск.
Петров стал быстрее писать, и чувствовал себя увереннее. По пятницам созванивался с редактором "Сталеканатчика", и после работы в мастерской знакомого художника выпивали, играя в биллиард. Разряжались.
В очередной раз, наполнив стаканы, Семен Иванович сказал:
- Неплохо ты пишешь, за это и выпьем, а у меня предложение.
Они выпили, и Комов продолжал:
- В городе проходит фестиваль дружбы молодежи СССР и ГДР, и в воскресенье немцы приезжают на наш завод. Будет митинг, а потом в строящемся цехе забетонируют пол. Нам для плакатов отпустили немного денег, все готово, и надо написать с митинга репортаж. Только быстро. Сможешь?
- Смогу.
Шел домой и мучительно думал: "При поступлении на завод дал подписку не встречаться с иностранцами. Как быть? Да ерунда. Я же не с западными немцами буду встречаться, а с восточными. Но Комов поставит под репортажем мою фамилию, а КГБ многотиражки, конечно, читает. Скажут: черт, дал подписку не встречаться с иностранцами, а сам на митинге разговаривал с немцами. Вызовут и дадут трепки. А может, кэгэбисты не заметят мою фамилию, ведь я работаю в Кировском, а газета выходит в Красноармейском районе. А если и заметят, что особенного?"
В воскресенье прошел митинг дружбы. После него советская и немецкая молодежь, переодевшись и взяв лопаты, быстро уложила 350 кубометров бетона.
- Так, - сказал Семен Иванович, - дуй домой, быстро пиши и приходи в мастерскую.
Часа за три написал репортаж.
Комов, прочитав, сказав:
- Молодец. Только много. Ну ничего, разделю на две части. Потом, когда будут фотографии, помещу их с твоим материалом.
По городу шли слухи: немцы спрашивают, почему нет могил немецких солдат? Они хотели возложить цветы. Говорили: подвыпившие ребята за это немцев побили.
Коля Петров с вдохновением работал в редакции. Нравилось ему: он - корреспондент! Пять лет назад - зек, а теперь правит материалы, поступающие из милиции, прокуратуры, суда. Как беспомощны блюстители порядка в своих корреспонденциях!
21 января 1984 года - лето 1984 года
г. Волгоград
Примечания
1
Партюха - рукоблудие (здесь и далее примечания автора).
2
Бродвей. Так в народе звали проспект Столетова.
3
Желтый дом - так в Волгограде называют управление внутренних дел. Огромное здание, выкрашенное в желтый цвет.
4
Нагнать - выгнать, отпустить (жаргон).
5
Водку в магазинах продавали с одиннадцати часов.
6
При Сталине заключенным за хорошую работу могли засчитывать день за три, а на более важных для государства стройках - и больше.
7
Гостиница "Ленинградская" во второй половине 80-х годов снесена.
8
Статья 212 уголовного кодекса РСФСР - угон автомототранспорта.
9
В стране заменили паспорта, и в новых графы, на основании чего выдан паспорт, не стало.